Ангелы задыхаются под тяжестью нимбов

— Нам нельзя здесь находиться! Голос Джоша высокий и писклявый. Он идёт следом, спотыкаясь о ступеньки церкви, которая возвышается над ними. Глаза Тайлера светятся восхищением, когда он кладёт ладонь на большую деревянную дверь. Он украдкой кидает взгляд на Джоша, смотрит на его вспыхнувшие щёки, а тот в свою очередь с ужасом оглядывается вокруг, в поисках того, кто мог прятаться за углом, чтобы разоблачить их. — Да ладно, мы ненадолго, — Тайлер тихо смеётся, отклоняется назад и открывает дверь. Он глубоко вдыхает густой воздух, разглядывая узкий, полуосвещённый коридор. Он вбегает внутрь, разворачивается, чтобы распахнуть дверь для Джоша, манит его за собой. — Заходи, — уверенно говорит он, его глаза блестят, когда он всматривается в лицо лучшего друга, впивается острыми зубами в нижнюю губу, не в силах контролировать нервную, приятную дрожь, крошечные фейерверки, которые вспыхивают в его животе. — Если нас поймают, мы больше никогда не увидимся, — ноет Джош, боязливо ступая за порог. Он останавливается в дверях, смотрит через плечо Тайлера, и вскрикивает, когда тонкие пальцы обхватывают его запястье. От прикосновения становится жарко, он сосредоточенно рассматривает лицо Тайлера, внутренности скручиваются в противный клубок. Джош неуверенно встречается c взглядом Тайлера. — Давай не дадим им поймать нас, — шепчет Тайлер, его голос вдруг звучит глухо. Он ободряюще улыбается, хотя внутри него бушует неуправляемая стихия. Он делает шаг назад, тянет Джоша за собой, в темноту церкви. Дверь с грохотом захлопывается, Джош вздрагивает, его нервы на пределе. Снаружи свистит ветер. Он в знакомой обстановке, потому что он ходит в эту церковь каждое воскресение с Тайлером и его семьёй, но сейчас воздух прозрачнее, тоньше, наполненный необычным ароматом. Он твёрдо шагает перед собой, наблюдая, как Тайлер пританцовывает вдоль скамей. Он неслышно хихикает, ибо им только тринадцать, и это самое опасное, самое невероятное, что они когда-либо делали. Звуки парят над тёмным проходом, доносятся до Джоша. Он застенчиво улыбается, пока идёт за Тайлером, который танцует в темноте — кружится, вращается, смеётся. — Ты такой милый, — шепчет себе Джош, и его глаза расширяются, когда он слышит собственные слова, — он не должен был произносить их, — не Тайлеру, не лучшему другу, парню… Тайлер фыркает, замирает в полуобороте, посреди зала. — Спасибо, — щебечет он после секундной задумчивости, и продолжает свой нелепый карикатурный танец. — Ты тоже ничего такой, чувак. Джош краснеет, его щёки горят, он смеётся от созданной им неловкости, которая плотно окутывает его. Он хочет танцевать, чувствовать себя таким же свободным, как Тайлер в эту минуту, но он продолжает идти вдоль прохода, сложив руки на груди. Свет отражается на полу в виде квадратов, когда он проходит мимо замызганных окон. Тайлер поворачивается, когда он подходит ближе. Он смотрит на Джоша так, словно хочет проглотить его целиком, усмехается так широко, что видны его острые, кривоватые зубы. Джош не знает, почему он думает об этом, но Тайлер делает шаг вперёд и уверенно берёт его за плечи. Джоша трясёт от каждой секунды проведённой здесь, ибо они согрешили. — Ты когда-нибудь целовался? — с придыханием, тише, чем обычно, спрашивает Тайлер, его улыбка исчезает, на лице проступает волнение, что необычно для его привычной маски уверенности и напускной храбрости. Он колеблется, заламывает пальцы, оглядывается вокруг, ожидая увидеть кого-нибудь, кто прячется в темноте и следит за каждым его движением. — Эм, нет, — решается Джош. Он нервно сглатывает, потому что не может солгать Тайлеру. В конце-концов он называет его лучшим другом не просто так. — А хочешь? — голос Тайлера звучит будто издалека, хотя его ладони до сих пор лежат на плечах Джоша, удерживая его, его глаза широко распахнуты и в них вероятно плещется страх. — В смысле, поцеловать кого-нибудь? — Почему мы здесь? — бормочет Джош, избегая отвечать на вопрос, чувствуя себя неуютно под внимательным взглядом Тайлера. — Нам нужно уйти. Нам нельзя здесь находиться. На этот раз Тайлер задумывается. Он убирает руки и направляется в конец тёмного прохода, заставляя Джоша следовать за ним. — Тайлер, — опасливо зовёт он и не получает ответа. Он опять спотыкается, стараясь удерживать равновесие. Тайлер садится на скамью в переднем ряду и смотрит на крест, который висит перед ним на стене. Джош усаживается рядом на грубую древесину. Он не знает, куда деть руки, поэтому осторожно кладёт их на колени и поднимает взгляд на крест. Ему кажется, что в этот самый момент господь Бог следит за ним. Это неприятное ощущение, он чувствует его затылком, но когда Джош оборачивается, то не обнаруживает никого, кто мог бы прятаться в темноте. Теперь он смотрит на Тайлера, который склонил голову, закрыл глаза и сложил ладони. Его губы беззвучно двигаются в молитве. Возможно Джошу тоже следует помолиться. Он косится на крест, а потом на Тайлера — о чём ему молиться? Может быть, помолиться о том, чтобы Тайлер перестал вести себя так странно рядом с ним? Отче наш, неумело начинает Джош, пожалуйста, пусть Тайлер перестанет быть таким странным. Прости нас за то, что мы вломились в церковь. Это не я придумал. Тайлер не хотел делать ничего плохого. Аминь. Он поднимает голову, вытирает потные ладони о джинсы, и на этот раз Тайлер сосредоточено смотрит на него, его глаза блестят в темноте. — О чём ты молился? — спрашивает он, на его лице вновь появляется нервная ухмылка. Он разжимает руки, его ладонь замирает над бедром Джоша так, словно он хочет положить её туда. Но он одёргивает её последний момент и опускает на скамью между ними. — Ни о чём, — бормочет Джош и тыкает Тайлера в плечо. — А ты о чём молился? — Просил дать мне сил, — быстро отвечает Тайлер и кивает словно хочет убедить себя в этом. — Прикольно. Ни разу не прикольно. Сил для чего? Это не его дело. Не суй нос куда не просят, Джош, что бы сказала твоя мама? Она наверное накричала бы на него за то, что они проникли в церковь в пятницу. Джош тихо хихикает, представляя эту картину, и Тайлер морщит нос. Возможно, воображение играет с ним, но кажется, Тайлер только что наклонился к нему. Может быть, а может быть и нет. В любом случае, Джош чувствует дыхание Тайлера на своём лице — тёплое, сбившееся, — чего точно не было две секунды назад. — Хэй, Джош, — шепчет Тайлер, и да, он гораздо ближе, чем был до этого. — Хэй, Тайлер, — шёпотом отвечает Джош, сдерживая смешок, сам не зная почему. — Не злись на меня. — Почему я должен на тебя злиться? — спрашивает Джош, хмурясь, и Тайлер наклоняется ближе, пространство между ними буквально сжимается, Тайлер нерешительно поднимает глаза на Джоша, перед тем как посмотреть на его губы. Он не получает ответа, потому что Тайлер целует его — осторожно, робко, неуверенно. Джош застывает, он сидит, как вкопанный, на церковной скамье и с беспокойством разглядывает лицо Тайлера, совершенно не понимая, что ему теперь делать. Через секунду до него доходит, почему они на самом деле очутились в церкви, но Тайлер отстраняется, жмурится, неразборчиво шепчет «прости». Джош придвигается к нему, бережно кладёт ладонь на его коленку, наклоняется и оставляет на его губах мягкий, едва ощутимый поцелуй. — Окей, — говорит Тайлер, когда Джош отодвигается — между ними несколько сантиметров, и на лице Тайлера медленно зарождается улыбка. — Окей, — как эхо, вторит Джош, не в силах сдержать широченную ухмылку от уха до уха. — Неплохо для первого поцелуя, да? — Ну я надеюсь. Нам нужно идти, вставай, — Тайлер переплетает пальцы с пальцами Джоша, и тянет его за собой, в темноту церковного коридора.