Вернуть жизнь

      После войны жизнь для Джорджа Уизли стала как в фильмах 1870-1890-х годов — чёрно-белой и без звука. Вот только жанр киноленты не определён до сих пор. Возможно, трагикомедия?       Он по-прежнему улыбался. Для семьи, которая слишком его любила. Джордж считал, что незаслуженно, что нет человека неблагодарнее. Поэтому «хотя бы» улыбался.       Вот только в его улыбку не верили даже самые близкие.       Расхаживая по магазину "Всевозможных волшебных вредилок" он мог часами смотреть на самовзрывающиеся конфеты и думать, почему же они не взорвались вместе при их создании? Но после вспоминал, что Фред всегда незаметно брал на себя весь удар, оберегая брата, так что все синяки, царапины, ушибы всегда можно было увидеть именно на нём.       Джордж так и не смог открыть магазин после смерти брата. Не продал, не смог бы простить его потерю, но и вновь открыть рука не поднималась. Внутренности скручивало, стоило только зажечь свет, увидеть радужные краски бликов на стенах и полу.       И к горлу подкатывал ком. Каждый раз.       Он не мог даже представить, что помещение вновь наполнится весёлым смехом. Не мог и подумать, что теперь у прилавка он будет стоять один. Это было их дело, не его. Именно Фреду хватило решимости реализовать идею с собственным магазином. Не Джорджу, хотя тот и первым предложил.       Он по привычке шутил. Но его шутки больше не были смешными. Подколки и приколы братьев Уизли не могли реализовываться без подхвата Фреда. С идеями только одного брата. Они были общими. Как и всё в жизни близнецов.       Ровно триста шестьдесят дней с Последней битвы. Со смерти Фреда. Джордж разве что секунды не посчитал. Из них три месяца ежедневных походов в больницу Святого Мунго, посещение крыла для пострадавших психически после войны, расположенном на пятом этаже. Этаже "Недуги от заклятий", где Джордж частенько проходил мимо палаты родителей Невилла Лонгботтона. Он многих встречал в этом крыле из тех, кто был в Хогвартсе тогда, когда погибли Фред, Римус и Тонкс, Колин Криви и даже Гарри Поттер, пусть тому и удалось возродиться.       Волшебный психолог не помогал — Джорджу становилось только хуже от бесконечных разговоров, погружений в воспоминания через омут памяти, где они с Фредом были счастливы, где самой большой проблемой было спрятаться от нравоучений ма. Поэтому Джордж перестал его посещать, ограничившись лишь обязательными для всех участников Битвы за Хогвартс осмотрами один раз в месяц, на которых приходилось много врать.       Триста шестьдесят дней невыносимой пытки притворств.       Джордж не помнил, когда спал нормально. Сны — то ли кошмары, то ли видения — сводили его с ума. Нормой стали синяки под глазами, трясущиеся руки и бесконечная усталость в теле, будто кости выжали и вставили металлические пружины, чтобы он просто держался на плаву, но которые даже не удосужились проверить на ржавость.       Джордж слишком много думал. Настолько, что длинные рукава, закрывающие запястья, стали обыденностью — никто даже не подозревал, что он делал с собой, когда оставался один на один с мыслями. А это случалось всё чаще — с каждым мгновением находиться с кем-то, кто не был Фредом Уизли, его братом-близнецом, становилось всё невыносимее.       Он был слаб.       Как и многие другие, конечно.       По-настоящему сильной с самого начала оставалась лишь самая младшая Уизли. Джиневра не сидела на месте и дня, стараясь помощью другим заглушить собственную боль. Поначалу она металась от Хогвартса к Гарри, от Поттера к семье, от дома снова к Хогвартсу. Как легендарный вечный маггловский двигатель, о котором как-то рассказывала Гермиона мистеру Уизли, Джинни банально не давала лишним мыслям просачиваться в голову.       Со временем все вокруг Джорджа смогли продолжить жить дальше, не оглядываясь на прошлое. Или делая это всё реже и реже. Или делая вид?       Именно Джинни организовала ужин для всей семьи, где помимо Уизли и Гарри с Гермионой присутствовали друзья Чарли из Румынии. Она договорилась с Кингсли — нынешним министром магии, — о выходном для отца. Она привела Билла и Флёр. Она вытащила Гарри из его дома, а Гермиону — из школы. Она вместе с ма приготовила весь ужин. И только она сейчас пыталась хотя бы немного воссоздать ту атмосферу, что жила когда-то в Норе.       Они давно вот так не собирались. Все вместе, как в старые добрые времена, которых никогда больше не будет.       Гарри Поттер, осунувшийся, похудевший и, кажется, постаревший, жил в доме Сириуса и редко из него выбирался не по работе. Герой для всего волшебного мира, он так и не смог заставить себя закончить обучение. Коридоры, аудитории, движущаяся лестница, ученики и преподаватели — все они были разрушены, и он не мог заставить себя видеть это. Он даже не смог заставить себя помогать в восстановлении школы. Джорджу приходило в голову, что Гарри, пожалуй, единственный, кто смог бы его понять — тот тоже слишком многое потерял. Но у Поттера никогда не было того, что было у них с братом. И у Гарри по-прежнему были друзья и Джинни, которая всё чаще оставалась у него, так что дальше редко проскальзывающей мысли он так и не зашёл.       Сидевшая рядом Гермиона единственная из всех знакомых Джорджа закончила обучение в Хогвартсе, помогая при этом восстанавливать школу. Она, как и все, сильно изменилась: стала молчаливее, часто уходила в себя. Джордж в её редкие визиты замечал на себе рыскающий взгляд, полный надежды. Он знал, чего хочет Грейнджер, кого она ждёт увидеть, но не в его силах было это дать.       Джордж был единственным, кто знал про то, что творилось между его братом и Гермионой. Не мог не знать. Их взгляды, редкие прикосновения, ещё более редкие встречи наедине… Между Фредом и Джорджем не могло быть никаких секретов. Даже если бы близнец ничего не рассказал сам, другой не смог бы всего этого не заметить. Но в той атмосфере, что царила в волшебном мире Англии, и речи не могло быть о нормальных отношениях — никто из них не решался начать что-то более серьёзное из вполне объяснимого страха сделать слишком больно или получить удар самому. Гермиона вместе с Роном ушла за Гарри, а Фред остался с семьёй. Они предполагали такой исход с самого начала, так что глупо было давать друг другу надежду.       — Джордж, я слышал, что ты замечательный изобретатель, — внезапно обратился к парню Тома.       Внутри что-то оборвалось. ‚Мы были отличными изобретателями‘.       Джинни едва не уронила вилку. Взволнованный взгляд её упёрся в старшего брата.       — Да, точно, Чарли много об этом говорил! — подхватил друга Эмилиен.       Тома и Эмилиен — коллеги и лучшие друзья Чарли, которые приехали всего пару недель назад, чтобы вытащить своего друга назад, к его любимым драконам. Затея их пока не удавалась — Чарли считал, что нужен дома. И он был прав, в какой-то степени. Хотя Джордж не сильно расстроился, если бы вся его семья разъехалась и зажила своей жизнью. Тогда, возможно, ему хватило бы решимости сделать то, о чём он думает каждый мерлинов день.       — Да, — сухо ответил Джордж. У него даже получилось выдавить улыбку. — Было дело.       Горло будто никогда в жизни не встречалось с водой.       — Кстати, недавно мне пришло приглашение от ‚Холлихедских гарпий‘, — внезапно громко произнесла Джинни. — Они хотят, чтобы я вступила в команду.       Внимание присутствующих в то же мгновение переключилось на неё. Артур Уизли отвлёкся от ковыряния вилкой содержимого своей тарелки и уточнил:       — На роль кого?       — Охотника! Они хотят, чтобы я заменила Вэлмэй Морган. Морган бросает команду ради путешествий со своим мужем, и состав решил позвать меня. Капитан говорит, что на отборочных я была как валькирия, — Джинни засмеялась. Джордж заметил скользнувший по нему взгляд сестры.       — Это же прекрасно! — всё ещё удивленно, но тем не менее радостно произнёс Гарри.       И с его возгласом очнулись остальные — на Джинни в ту же секунду посыпались поздравления. Девушка краснела, смеялась — на какое-то время воцарилась та же атмосфера, что витала в Норе, когда боль потери не коснулась уютного дома семьи Уизли.       Джордж слабо вслушивался в то, что говорили остальные, но старался не подать виду. Ему хотелось уйти — куда угодно, хотя бы в соседнюю комнату, но лучше всего куда-нибудь туда, где его никто не знает.       Иногда это так необходимо.       — Кстати, Гарри, — в какой-то момент, когда все успокоились и уже сменили тему на что-то более спокойное, подал голос Чарли, — я давно у тебя хотел спросить, но всё возможности не было. Не возражаешь?       Гарри кивнул, удивлённый внезапной просьбой.       — Что случилось тогда, в Запретном лесу, в битве за Хогвартс?       Разговоры сошли на нет мгновенно — всем было интересно послушать, кроме Рона, Гермионы и Джинни, которые знали даже мельчайшие подробности.       — Все, безусловно, читали в газетах краткую и наполненную бредом версию, — добавил Чарли в полной тишине.       Поттер кивнул. Джинни положила свою ладонь на руку Гарри и слегка сжала пальцы. Но этого не требовалось. В том лесу тогда он видел всех тех, кем дорожил и кого любил. Он чувствовал их поддержку. С того вечера он знал, что слова матери не пустой звук. Они действительно рядом с ним — в его сердце.       Голос Гарри не дрожал, взгляд был спокойным. Он говорил тихо, глядя на всех собравшихся, и его никто не прерывал.       — Когда Волдеморт дал нам час на перерыв, чтоб помочь раненым, помните, он также дал этот час мне, чтобы я пришел к нему. И я не мог не прийти — после всего того, что увидел, — сказал Гарри. Он посмотрел на Джорджа: — После смерти Фреда.       Миссис Уизли всхлипнула — она никогда не могла сдержаться, если речь заходила о её сыне. Гарри хотел было замолчать, но серьёзные лица собравшихся заставили его продолжить:       — Но пошел я в лес не только для того, чтобы прекратить бессмысленные смерти. В кабинете Дамблдора я посмотрел воспоминания Снейпа, и узнал, что я — один из крестражей. Я в любом случае должен был умереть.       Гарри ухмыльнулся. Криво, неправильно, будто вся боль, пережитая тогда, попыталась вылезти наружу через рот. Джордж почти не слушал, что он говорит. Но не долго — вскоре всё его тело замерло, впитывая то, что говорил Гарри:       — Не думайте, что я не боялся. Я не дурак. У меня были позорные мысли, что, возможно, есть и другой выход… В Запретном лесу, когда до моей смерти было всего ничего, я вспомнил про наследство Дамблдора. Вы наверняка знаете сказку о Дарах Смерти — три брата, три подарка Смерти: палочка, камень и плащ. Я узнал её, когда искал крестражи. Если вы читали газеты, или если хотя бы немного верите Дамблдору и мне, то знаете, что они существуют. От отца у меня был плащ, а после смерти Дамблдора у меня оказался и Воскрешающий камень. Не знаю как, я ведь готов был умереть, а не призывать мёртвых, но передо мной появились мама с отцом, Сириус и Люпин — они дали мне сил совершить то, что я совершил. Думаю, в этом помог именно второй дар Смерти.       Гарри ненадолго замолчал, по его лицу проскользнула тень воспоминания — он снова всё это видел перед собой. Вновь был там.       — А дальше газеты не врут — Волдеморт убил меня. И я снова не знаю как, но попал на вокзал Кингс-Кросс. И я видел Дамблдора, видел душу Волдеморта — измучившееся тельце, кричащее, размером не больше младенца. Я мог уйти навсегда, Дамблдор объяснил мне, как и почему, но решил, что нужно завершить начатое. Я вернулся к жизни и прикинулся мертвым, Нарцисса Малфой помогла мне обмануть Волдеморта.       Гарри замолчал — остальное они знали и так.       Даже приятели Чарли, не замолкавшие весь вечер, не смеялись. Они, как и все остальные, притихли и ловили каждое слово Гарри Поттера. Ещё в самом начале, в то время как Джордж всё никак не мог остановить разрастающееся семечко надежды, что плотными путами дьявольских силков захватывала всё, что, казалось, умерло в страшных муках.       Он может вновь увидеть брата.       Если бы кто-нибудь смотрел сейчас на Джорджа, он бы подумал, что тот окончательно рехнулся: его зрачки не могли остановиться, пока мозг обдумывал внезапно возникшую мысль. Хорошо, что все смотрели на Поттера. Это дало Джорджу время взять себя в руки — хотя бы немного.       — Ты… хорошо помнишь, где это произошло? — изо всех сил стараясь показать обычное легкое любопытство, спросил Джордж.       Гарри странно на него посмотрел, удивлённый всей глупостью вопроса:       — Хорошо ли я помню место, где был убит? Да, пожалуй, хорошо.       Джордж сжал руки под столом, стараясь унять дрожь. И сглотнул:       — И смог бы показать мне его? — он прямо посмотрел на Гарри.       Джордж будто не видел все те странные, непонимающие взгляды, которые присутствующие направили на него.       Он мог вновь увидеть брата — остальное не имело значения.       — Зачем тебе это?       — Ну, знаешь, хотел бы посмотреть на место, где ты уделал Того-кто-испортил-всем-нам-жизнь, — хохотнул Джордж, подключая все свои актёрские способности, выработанные годами.       Самую долгую в его жизни минуту за столом царила оглушающая тишина. Взгляды всех присутствующих выдавливали остатки нормального из его сознания.       Но ему поверили.       — Да, — наконец медленно произнёс Гарри. — Конечно, могу.       Джордж улыбнулся.       А когда все отвернулись — выдохнул.       Остаток ужина прошел лучше, чем начался. Гарри ответил ещё на несколько вопросов, выслушал восхищения от друзей Чарли, а после беседа шла как-то уютнее. Билл и Флёр рассказали о своих планах отправиться в путешествие, Артур Уизли заикнулся о возможном повышении, и они с Перси ещё долго это обсуждали. Под конец вечера Чарли поддался на уговоры друзей и всё же пообещал, что через месяц уедет обратно в Румынию — Тома и Эмилиен громко сообщили, что в горах Тибета были найдены яйца древнего дракона. Рон обсуждал с Джинни квиддич и её назначение охотником в ‚Холлихедских гарпиях‘. Даже Джордж оживился.       Одна Гермиона почти всё время молчала, только изредка отвечая на вопросы или поддерживая видимость общения ничего не значащими фразами. Она смотрела в тарелку, неторопливо ела ужин и по-прежнему бросала взгляды исподлобья на Джорджа.       Разошлись все ближе к ночи. Большая часть трансгрессировала домой. Чарли с друзьями и Роном отправились в город. Гермиона на ночь перенеслась в Хогвартс, пообещав вернуться следующим утром. Помимо мистера и миссис Уизли в Норе остались Гарри, Джинни и Джордж.       Гарри исполнил обещание на следующий день — он отвел Джорджа к месту, где Волдеморт убил его. Показал то самое место, где пал замертво, ожидая, что больше не вернётся.       Джорджу удалось даже пару раз пошутить, но если бы Гарри не оказался так погружен в воспоминания, то заметил бы, что что-то не так. Что одному из старших братьев Джинни и Рона жизненно необходима помощь.       — Как ты сюда дошел? — спросил Джордж между делом, и Гарри не обратил на вопрос никакого внимания, машинально показав направление.       Поттер даже не заметил, как Джордж почти сделал колдографию движения его руки, чтобы запомнить. Чтобы никто и никогда не смог стереть из его памяти это долбанное движение.       Он вернулся на это место ночью, когда все уснули. И начал поиски.       Сначала всё казалось нормальным — Джордж выглядел как обычный человек, который потерял в листве что-то важное. Он опробовал все знакомые ему заклинания поиска, но ни одно не помогло. Он освещал себе дорогу Люмосом, но света было недостаточно. И с каждым шагом, с каждым новым опробованным заклинанием Джордж становился всё безумнее.       Вскоре он упал на колени, нервно откинув палочку куда-то в сторону и приступив к поиску голыми руками. Лес освещала только луна.       Его крутило, сгибало под тяжестью той надежды, что он взвалил на себя в тот момент, когда Гарри заговорил о Воскрешающем камне. Его рвало на кусочки.       Он задыхался. Воздух кромсал тупым, ржавым лезвием горло и лёгкие. Джордж ногтями сгребал землю. Глаза, настолько широко открытые, что было больно смотреть, не моргали.       Вся одежда Джорджа испачкалась в грязи, кое-где прилипли листья и мелкий мусор. Он не останавливался. Просто не мог.       Надежда стала его наркотиком в секунду, затмив всё человеческое, всё живое, что когда-то существовало в Джордже Уизли. Это живое отмирало по кусочкам, безжалостно убивая и самого Джорджа.       С каждым новым откинутым в сторону не тем камнем внутри появлялся новый шрам. Глубокий, кровоточащий и ноющий. Каждая новая боль воняла мерзкой гнилью.       Джордж не знал, сколько времени убил в поисках, — ему казалось, что всю жизнь, — и в какой-то момент тело просто не выдержало боли. Конечности свело судорогой и Джордж упал с небольшого склона, прокатившись и головой больно ударившись о какой-то особо огромный корень.       Очнулся лёжа на спине. Что-то тихо завыло — Джордж не сразу понял, что это он. Пальцы из последних сил сгребли землю и, — наконец, — коснулись того, что так желал получить Джордж. Он нашёл его. Джордж не мог поверить своим ощущениям, так что поднёс ближе к глазам, разглядывая в слабом свете луны, пробивающемся через высокие ветви деревьев. Обычный камень, не больше кулака Уизли, ничем не примечательный, но Джордж чувствовал его силу как-то бессознательно. Он знал, что держит в руках Воскрешающий камень.       Скрючившееся на холодной листве тело засмеялось. Впервые за такое долгое время он смеялся так громко и так по-настоящему. Так безумно. Вскоре смех перерос в слёзы. Джордж сжал камень в ладонях с такой силой, что казалось, он должен уже раствориться в его руках.       Он прижался спиной к ближайшему дереву, когда истерика угасла, и разглядывал легендарный Воскрешающий камень, свой последний шанс вернуть прежнюю жизнь. Вернуть Фреда. Камень казался самым обычным, как Джордж его ни разглядывал, так что Уизли даже приблизительно не представлял, что с ним делать.       Откинув голову к стволу дерева и выдохнув, он посмотрел на луну, растянувшуюся слишком далеко в небе. Чем-то она всегда напоминала ему Фреда.       Джордж скривился, поднимаясь на ноги — царапины и ушибы по всему телу дали о себе знать. Он устал. Но под светом всё того же небесного светила взобрался на небольшой склон и отыскал палочку, по-прежнему не выпуская камень из руки.       Под светом Люмоса он выбрался из Запретного леса и пешком пошёл в сторону Хогсмида, откуда можно было трансгрессировать домой.       Уже в своей комнате, лежа на чистой кровати и вытянув руку вперёд, он вновь рассматривал найденный камень. Как же вернуть Фреда? Джордж испробовал многое, но брат так и не появился перед ним.       Заснул он незаметно для себя — просто вырубился от усталости. Ему снилось лето 1992 года и то, как они с Фредом и Роном спасали Гарри Поттера из его комнаты на втором этаже. Он заново переживал момент, как брат шепнул ему после ужина, что знает, как вытащить Гарри в Нору. Он видел, как Рон цепляет к железной решётке на окне крюк, и слышал рёв мотора, смешанный с грохотом и радостным смехом братьев и друга. А ещё он видел улыбающееся лицо Фреда, когда они под крики мистера Дурсля взмывали всё выше к облакам.       Проснулся Джордж рывком — к руке прикоснулось что-то ледяное. Вскочив, он широко открыл глаза и замер, не веря тому, что видел. Вернее, кого — возле его кровати стоял живой и здоровый Фред Уизли. Несколько секунд Джордж тупо пялился на лицо, так похожее на его собственное, но секунды прошли — он подорвался так быстро, как только мог, обнимая брата, и радостно засмеялся.       — У меня получилось, — только и сказал Джордж.       Джордж не заметил, что брат не обнял его в ответ. Как не заметил и того, что Фред был спокоен. Его брат-близнец не сказал ни слова, из его рта не вырвалось ни шутки. Он схватил Фреда за запястье и потащил прочь из комнаты, вниз. Ма не оказалось на обычном месте, на кухне не было привычного звона посуды, в кресле не вязались свитера и Молли Уизли не порхала над столом, пытаясь всех накормить.       Джордж замер прямо посреди комнаты, недоуменно оглядываясь. За окнами светло, но в доме нет привычного шума — как он сразу не заметил?       На столе он увидел тарелку со свежим печеньем, а рядом с ним — записку. Выпустив руку Фреда, он подошёл ближе и прочёл, что Джинни утянула ма по магазинам, Чарли с друзьями и Роном отправились с ними, чтобы купить некоторое снаряжение для работы, а ещё узнал, что ближе к обеду должна появиться Гермиона.       — Ну и отлично, позавтракаем без рыданий ма, — широко улыбнулся Джордж, пересказывая Фреду содержание записки. — Что ты делаешь?       Фред стоял у заколдованных часов, где было девять золотых стрелок, на каждой из которых вырезано имя одного из членов семьи Уизли. Стрелка Джорджа единственная находилась на указателе ‚дом‘.       Входная дверь открылась неожиданно, но на звук повернулся только Фред. На пороге стояла Гермиона Грейнджер, взгляд её не отрывался от голубых глаз. Глаз, которые она больше никогда не ожидала увидеть.       — Фред… — прошептала Гермиона.       Она сделала несколько быстрых шагов в его сторону, глаза наполнились влагой, Грейнджер уже готова была бежать к нему, кинуться на шею, но что-то в этих самых родных глазах заставило её резко остановиться. Точно. В них не горел озорной огонь — тот самый, в который она влюбилась ещё несколько лет назад. Да и вообще… как он здесь оказался? Взгляд, полный непонимания, метнулся к Джорджу.       — Как ты это сделал?       У Гермионы были подозрения, что тот разговор за ужином между Джорджем и Гарри не был просто разговором. И эта странная просьба… Но не мог же он в самом деле это провернуть!       Джордж Уизли стоял прямо, высоко вздёрнув подбородок, и упрямо смотрел на девушку. Он знал, что Грейнджер всё поймёт, сложит паззл за считанные секунды.       — Воскрешающий камень… Ты нашел его?       Джордж кивнул.       Гермиона вцепилась руками в волосы, потянув их с силой. Необходимо вернуть мыслям здравость. Джордж совершил ошибку, — она метнула взгляд в сторону Фреда, который уже полностью отвернулся от них и неторопливо рассматривал дом, — и нужно как-то это исправить.       То, что стоящий перед ней человек не является тем, кого она желала бы вернуть даже ценой собственной жизни, было очевидно. Это не Фред. Фред мёртв. Она приходит каждое утро на его могилу, чтобы сказать ‚Привет‘, и возвращается туда вечером, чтобы рассказать, как прошел очередной день без него. Без тех глупых шуток, без постоянных раздражающих приколов, без мимолётных прикосновений…       Гермиона всхлипнула и медленно подняла глаза на Джорджа, так и не сумевшего двинуться с места. Молча наблюдавшего за Грейнджер.       — Как ты мог?       Джордж хотел было ответить, что её это не касается, что она, вообще-то, тоже этого хотела. Он хотел сказать ей, что ему осточертели её полные невысказанной надежды взгляды каждый раз, стоит ей увидеть его, Джорджа… Но не смог.       — Я…       Эта боль, что он видел во всём теле девушки, зеркально отражающая его собственную боль — она настоящая. Чистая, не разбавленная боль, такая обжигающе-горячая, что ты сгораешь даже сев в лужу.       Гермиона закрыла глаза руками, на секунду замерев. Холодный ветер от открытой двери коснулся её лица, и девушка очнулась. Она вытерла набежавшие слёзы рукавом и вновь посмотрела на Джорджа:       — Скоро вернётся твоя семья, они не должны увидеть… — она не смогла назвать имя человека, что стоял в нескольких шагах от неё, — его. Нужно его спрятать, а потом решим, что делать дальше.       — Нет.       Гермиона резко повернулась к Джорджу:       — Что?       — Он останется, ма и остальные увидят Фреда. Мы вернёмся к тому, что было когда-то, — твёрдо сказал он.       Девушка не могла поверить своим ушам. Он что… Он действительно видит перед собой Фредерика Уизли? Он… Да не может такого быть!       Чтобы человек, который прожил с Фредом рядом целую жизнь, искренне верил, что вот это воскресшее подобие смогло заменить его? Грейнджер медленно закрыла рот ладонями — наконец, она увидела. Она поняла, что Джордж и сам давно не тот, что был прежде. Все они изменились после войны и всех потерь, но Гермиона, наконец, заметила всю ту бездонную дыру в душе Джорджа Уизли.       Если смерть Фреда забрала с собой невыразимо огромную часть Гермионы, то Джордж погиб вместе с братом. Тогда, триста шестьдесят один день назад, из семьи Уизли ушли двое.       — Джордж, — мягко начала Гермиона, — это не твой брат. Приглядись…       Но Джордж прервал её. Безумие, охватившее его вчера за ужином и этой ночью в лесу, вновь вернулось. Он в несколько шагов оказался почти вплотную к Гермионе и сквозь зубы ответил:       — Да что ты знаешь о моём брате?! Ты сбежала от него, ты мучила его своим молчанием, ты издевалась над ним так долго… Даже сейчас, когда я смог его вернуть — я, не ты! — что ты делаешь? Пытаешься избавиться от Фреда? Так может он никогда и не был тебе дорог? Похоже, я единственный, кто по нему скуча…       В ушах Джорджа зазвенело — хлесткая пощёчина Гермионы заставила его замолчать и перестать нависать над ней. Уизли дотронулся до своей щеки и с полнейшим недоумением увидел перед собой плачущую девушку, щёки которой были такими красными, что можно было подумать, будто у неё ожог.       — Ты сильно пожалеешь о своих словах, — сказала Гермиона, даже не пытаясь скрыть своих слёз. Смысл? — Но сейчас включи голову и подумай, какой идиотский поступок совершил.       — Я…       — Нет, ты меня выслушаешь, — Гермиона говорила ровно, но твёрдо. — Ты должен лучше меня помнить легенду о Смерти и трёх братьях. Именно ты здесь чистокровный волшебник, которому с колыбели читали сказки барда Бидля. И раз уж мы не впервые проверили, что не все сказки и легенды — выдумка… Мне напомнить тебе часть про среднего брата?       До Джорджа медленно начинало доходить, о чём ему прямым текстом заявляла Гермиона. Он неторопливо повернулся к Фреду, и натолкнулся на всё те же голубые глаза. Его брат-близнец прислонился спиной к столу и смотрел прямо на Джорджа. Смотрел пустым, ничего не выражающим взглядом.       С улицы послышались хлопки, а за ними и девичий щебет.       Гермиона среагировала первой. Она схватила Фреда и Джорджа за руки и трансгрессировала наверх, в комнату близнецов.       — Пусть он останется здесь, пока шум не уляжется, — быстро сказала Грейнджер, приводя себя в порядок — по её лицу всё ещё можно было понять, что что-то случилось.       Она бросила умоляющий взгляд на Джорджа:        — Не делай этого со своей семьёй, — сказала Гермиона напоследок и исчезла с хлопком.       Джордж посмотрел на присевшего рядом Фреда и закрыл ладонями лицо. Ему было тяжело дышать. Гермиона права — и это убивало. Но в Джордже ещё жила крохотная надежда, что, возможно, ещё не всё потеряно, и он сможет вернуть Фреда по-настоящему.       — Не выходи из комнаты, — почти попросил Джордж брата и, дождавшись кивка в ответ, вышел, закрыв и заперев за собой дверь.       Выслушав внизу истории взволнованных сестры и ма, которые отыскали во ‚Флориш и Блоттс‘ книгу для игроков в квиддич с новомодными методиками развития навыков, необходимых для хороших охотников и прочим, Джордж коротко бросил, что пойдёт прогуляется по окрестностям немного.       Он не знал, куда пойти, Джорджу просто нужно было вдохнуть прохладный воздух и подумать. Подумать о том, что он сделал.       Он вернулся как раз к ужину. И в этот раз еда не казалась ему такой искусственной, как вчера вечером — сегодня он просто не ощущал её вкуса. Гермиона изредка бросала на Джорджа взволнованные взгляды, опасаясь, как бы парень не изменил своё молчаливое решение и не вывел к столу запертого в комнате наверху Фреда.       Когда все разошлись по комнатам, Джордж и Гермиона смогли незаметно провести Фреда в сарай, где мистер Уизли хранил маггловские вещи, над которыми когда-то проводил эксперименты. Девушка пообещала, что обязательно придумает, как всё исправить, и трансгрессировала.       А следующие три дня Джордж потратил на то, чтобы вернуть в тело воскрешённого Фреда своего настоящего брата. Он принёс в сарай их старые заготовки, перетащил с чердака пробирки и ингредиенты, которые Джинни когда-то успела спрятать от нервных срывов своего старшего брата, случавшихся после потери Фреда. Он практиковался с ним в заклятиях.       Джордж до дрожи во всём теле пытался найти в этом Фреде того, кого знал всю свою жизнь. Ему хотелось найти в нём хоть что-то живое. Хотелось убедить себя, что всезнайка Грейнджер ошибается, что он поступил правильно.       Но всё было тщетно.       Фред прекрасно справлялся с заклятьями, но не смог вызвать патронуса, сколько бы ни пытался. Он отлично варил зелья, но больше не генерировал идеи к новым волшебным вредилкам.       У Джорджа с каждым мгновением всё больше опускались руки.       Ближе к вечеру третьего дня появилась Гермиона. Не выспавшаяся, с синяками под глазами, она удрученно сказала, что зацепок нет. Она не нашла, как повернуть действия Воскрешающего камня вспять.       — Мне нужно немного отдохнуть, и после я продолжу поиски, — сказала под конец девушка.       На четвёртый день случилось то, что заставило Джорджа действовать. Домашние не лезли в дела живого близнеца, тихо радуясь, что он снова принялся за свои эксперименты. Что он снова нашёл в себе силы выходить из комнаты не только за едой. Все их с Фредом заготовки лежали нетронутыми на чердаке почти год, и миссис Уизли считала, что возобновившаяся деятельность — хороший знак в жизни её сына.       Только Джиневра не смогла сдержать любопытство. Вечером, когда её брат сразу после ужина вновь ушел в сарай, она почти встретилась с Фредом. Джордж едва успел спрятать брата. А когда девушка ушла, встревожено оглядываясь через каждый шаг, Джордж выдохнул и решился.       Он обдумывал утвердившееся только что решение все эти четыре дня. От мысли, что он снова вынужден потерять брата, хотелось сдохнуть. Хотелось совершить то, отчего походы к колдопсихиатру растянулись для Джорджа на несколько месяцев, а не на один-два, как было у других.       Ночью, когда Нора погрузилась в сон, Джордж трансгрессировал вместе с Фредом в Хогсмид, откуда с болью, нарастающей с каждым шагом, дошел до Запретного леса.       Далеко в небе сияла луна, освещая им дорогу — никто не зажёг Люмос. Джордж просто не в силах был открыть рот, иначе все чувства, смешавшиеся в тугой рваный ком где-то глубоко, вырвутся наружу, и он не сможет сделать то, что необходимо было сделать.       Джордж долго шел, ведя за собой несопротивляющегося Фреда, который не был его братом, пока резко не остановился. Ноги просто отказались двигаться. Он посмотрел в глаза человека, так похожего на него самого, и достал из кармана камень, найденный пять дней назад на этом самом месте.       Джордж нервно рассмеялся — какая ирония. Уже третий раз эта поляна видит то, что многие годы казалось просто детской сказкой. Страшилкой, призванной оградить детей от необдуманных поступков.       Он прокрутил камень в ладони, прокатил между пальцев левой руки. Правая уже достала палочку.       Джордж посмотрел на человека, стоявшего прямо перед ним.       — Я бы хотел, чтобы ты действительно вернулся, — сказал Джордж.       — Прости, — ответил человек, но оба они знали, что он... этот Фред не чувствует ничего.       Минуту стояла тишина. Джордж смотрел на камень в своей ладони и, пожалуй, так и не смог бы совершить задуманное, если бы рука Фреда не накрыла его ладонь, возвращая реальность.       — Сделай это.       И он сделал. Он перевернул ладонь и камень рухнул вниз — Джордж наблюдал за его падением как в замедленной съёмке.       — Экспульсо, — произнёс Джордж, стоило камню коснуться земли.       Сверкнуло заклинание и раздался взрыв. Камень распался на части, выпустив напоследок облако серебряной пыли. Оно коснулось ног Фреда и потянулось вверх, опутывая с каждым мгновением всё больше и больше, пока не захватило его всего.       — Почему смотришь так, будто видишь меня в последний раз? — хохотнул Фред. Настоящий Фред, его брат-близнец.       Джордж молчал. Если бы кто-нибудь заглянул сейчас в самое его сердце, то тело рискнувшего затрясло бы от жалости. Джордж истекал кровью, а открытые раны, казалось, засыпали килограммами соли.       — Я же рядом, брат.       Джордж поднял взгляд от разрушенного камня на Фреда.       — Я всегда рядом, — повторил Фред. И добавил после кивка Джорджа: — Не смей поганить всё, чего мы с таким трудом добились!       Перед глазами Джорджа появился магазин ‚Всевозможных волшебных вредилок‘.       — Всем больно, — продолжал Фред, — так что не смей сдаваться, понял?       Магазин растаял, заменившись их искалеченной семьёй. И запястьями, скрытыми длинными рукавами свитера. Джордж снова кивнул.       — Вот и славно, — широко улыбнулся Фред. И крикнул куда-то за спину брата: — А теперь ты, Грейнджер! Прекращай лить слёзы и прятаться — выходи.       Джордж удивлено повернулся, недоумённо наблюдая, как Гермиона выходит из-за дерева, прижав руки к лицу. Из глаз её не прекращаясь лились слёзы.       — Фред…       — Неужели ты расстроилась, Грейнджер? — усмехнулся Фред. И не успела Гермиона ответить, он добавил: — Я скучаю.       Гермиона подавилась невысказанным:       — И я, — тихо сказала она.       — Не сомневался, — широко улыбнулся Фред и снова повернулся к брату: — Передай ма, что я в порядке. Миссис Поттер приглядывает за мной.       И Фред Уизли вновь стал серебристым облаком, что растаяло, даже не долетев до крон деревьев.       Гермиона всхлипнула и зарыдала в голос, медленно опустившись на колени. Джордж постоял секунду и подошел к ней, опускаясь рядом и обнимая.       Сегодня он, наконец, понял, что Фред никуда не уходил.       Они трансгрессировали вместе. Ещё с улицы было заметно, что в Норе что-то происходит. Ярко горел свет и до них доносились крики. Джордж и Гермиона, не сговариваясь, бросились к дому. Но не успели они добежать до двери, как навстречу им вылетела взволнованная миссис Уизли. Повиснув на шее Джорджа, она зарыдала. Парень недоуменно посмотрел на стоявшую на пороге Джинни.       — Где вы были? — спросила девушка.       — Вышли прогуляться, — ответила за парня Гермиона. — Нужно было подышать свежим воздухом.       — Сегодня для прогулки нужно аппарировать? — недоверчиво сощурилась Джинни.       На это никто не смог ответить. Из дома выглянул Чарли, сообщивший, что неплохо бы всем зайти внутрь. Вместе со старшим братом Джорджу всё же удалось затащить миссис Уизли в дом. Джинни вместе с Гермионой зашли следом, и на пороге младшая Уизли заметила состояние подруги:       — Ты плакала? — взволнованно спросила она.       — Я...       — Точно, прости, — тут же закрыла себе рот руками Джинни, не дав Гермионе ответить. — Конечно, ты плакала. Сегодня же первая годовщина смерти Фреда. Прости, — повторила она, — я пойду вперёд.       И Джинни ушла, а Гермиона осталась стоять на месте, поражённая словами девушки. Как… как она могла забыть?       — Гермиона! — позвали из глубины дома.       И Гермиона дёрнулась, тряхнув головой. Крик повторился, так что девушка поторопилась зайти.       Уизли и Гермиона ещё долго сидели в гостиной. Разговоры, как в былые времена, не умолкали. Рон достал взрывающиеся шахматы и сидел прямо на полу вместе с Тома, а Эмилиен и Чарли подбадривали их. Джинни разговаривала с ма, а мистер Уизли вновь засыпал Гермиону вопросами по миру магглов.       Никто не заметил, как он покинул дом через заднюю дверь, не в силах слушать дальше этот стрёкот. В ушах гудело, да и не хотел он сейчас находиться с кем-то рядом. Жизненно необходимо одиночество, хотя бы пара минут тишины.       Джордж не заметил, как Гермиона подошла. Только когда она опустилась рядом и коснулась своей рукой его плеча, он почувствовал, что не один.       — Фред хотел уйти, — тихо сказала Грейнджер.       — Нет, — уверенно ответил Джордж. — Фред хотел жить.       Гермиона медленно поднялась:       — Но не так.       Джордж криво ухмыльнулся. Да кто теперь знает?