Vanilla Cranberry (Ванильная Клюква)

Вальс под железным небом, когда иссякли слова, рушится мир, падают стены, но мы продолжаем вальс. Вальс под железным небом, бездумно и неспеша, рушится мир, падают стены, но мы не сбиваем шаг

Скотт услышал чужое ровное сердцебиение со второго этажа прежде, чем аккуратная ручка с наманикюренными мягким бордовым цветом ноготками дважды ударила о дерево входной двери. Он точно знал, что за ней — уверенные зелёные глаза Лидии, рыжие локоны волос в идеальной причёске и алая помада на губах. Того же цвета, что и глаза парня. Глаза Истинного альфы. Как кровь, как закаты в Бейкон Хиллс, как клюквенный сок. Их знак. Кожа Мартин пахла притягательной ванилью — наверное, опять пекла что-то — и на вкус тоже была сладкой, хотя оборотень знал, что та же эссенция горька на самом-то деле. Поцелуй был больше похож на укус, выросшие клыки, неожиданно тонкие и изящные для такого хищника, каким был МакКол, прикусили нижнюю губу, размазывая по подбородку Скотта помаду, руки жадно и легко подняли Лидию на стол, задирая чёрное с белыми цветами платье вверх — прелюдии им были ни к чему. Зачем условности, когда они оба знали, что всё, что между ними есть — чистый животный секс с тонной подтекста? У каждого был перечень тех девушек или парней, что вызывали те самые настоящие чувства, о которых пелось и писалось бесчисленное количество раз, но… к чёрту всё это! В пекло. Лидия осторожно вытерла тыльной стороной ладони помаду-краску и понимающе заглянула в горящие красным глаза МакКола, внезапно поражаясь тому, как они были похожи и как дополняли друг друга, будучи вместе. Она вообще с трудом верила, что хоть кто-то мог бросить такого замечательного человека, как Скотт, будучи в трезвом уме. Глупая Эллисон, глупая Кира, глупая Малия… У каждой была причина, но это было так глупо! Скотт ухмыльнулся банши так, будто бы знал, о чём она думала, хотя в список сверхспособностей оборотня не входило чтение мыслей. Это самодовольное движение губ неуловимо напоминало Лидии о том, кто укусил теперь-уже-альфу — её альфу — о Питере Хейле. А ведь какое-то время она была увлечена этим мужчиной, покорившись обаянию белозубого оскала превосходства альфы-беты-омеги (вот кто на самом деле был живым воплощением трискелиона!) А потом МакКол, словно уловив грусть — возможно, что так и было, ведь он мог по-настоящему унюхать эмоции человека, — широко мазнул языком по выступающей косточке ключицы, мигом выбивая все философские мысли из милой рыжеволосой головки, что послушно откинулась назад, давая парню больше места для манёвров. Они не клялись себе и друг другу ни в чём: слова ничего не значат, особенно касающиеся чувств и произнесённые вслух. Это всё обёртка, шелуха — мусор, иными словами. Лучше молчать и отдавать себя в минутных встречах, в многозначительных взглядах, в оттенках красного, в уютном молчании после бурного секса. В их редких встречах, полных интригующих недомолвок. Лучше так, чем одному утопать в сожалениях и мыслях о прошлом. При следующей их встрече спустя полтора месяца волосы Лидии всё ещё пахли привычной ванилью, когда она наливала Скотту ягодный чай на той самой кухне. А он в ответ улыбался, обнажая клыки, и неторопливо пил предложенное, чувствуя привкус кислинки на языке. В итоге, её помада снова оказалась не на тех губах, на которых была изначально. И это было восхитительно правильно.