Когда-то я говорил, что хочу умереть молодым...

Тайлеру легко закрыть глаза и представить, что его не существует. Он вдруг понимает, что... Пожалуй, ему впервые сложно подобрать слова. Ему кажется вдруг, что он... растворяется. Примерно так же, как кислород растворяется в воздухе, становясь частью целого. Вот так он сейчас растворяется в Джоше. Словно проникает в микроскопические пузырьки воздуха в легких и путешествует вместе с током его крови. Или даже нет. Он превращается в эритроциты в его крови. Он забирает углекислый газ в его теле и выводит наружу, попутно внимая вкусу всего, что было в его теле. Как... Бывают такие леденцы, которые открываешь и тут же хочешь целиком сунуть в рот, чтобы объять всеми вкусовыми рецептами. Так вот - Джош сейчас становится этим леденцом. Поэтому, наверно, Тайлер так медлит. Он не знает, с какой стороны лучше подступиться. И не находит ничего лучшего, как просто взять и опуститься перед ним на колени. Он понимает, что это - верное решение, потому что Джош... Замирает на короткое мгновение, пока Тайлер только начинает прикасаться к нему. Таю определенно нравится, как Джош произносит его имя. Оно повисает в пространстве комнаты, наполняя чем-то... Чем-то безумно откровенным. И в сочетании с отражением в зеркале заставляет Тая терять голову. Смотреть на Джоша в этот момент кажется таким правильным... Щемящим... И Тайлер тихо стонет, когда его головы касаются пальцы друга. Еще несмело... Словно на пробу. Словно Джош и сам не уверен, как должен поступить. Эта бережность подкупает. Она заставляет Тая смотреть в глаза друга (или не совсем друга) с особенным доверием, которое сложно разрушить и невозможно забыть. Он смотрит в глаза Джоша, вглядываясь в человека, которого он любит. Любить можно по-разному. Можно любить родителей. Ты их не выбирал и между вами много обид, но много и теплых улыбок и поцелуев в щеку перед сном. Между вами две комнаты налево по коридору или тысячи километров. Между вами надежды на будущее и легкие ссоры, когда не можешь объяснить, почему все так. Можно любить друзей. Иногда вы близко, иногда далеко, но между вами всегда тысячи слов, которых не скажешь никому другому. Да, любить можно по-разному. А еще можно любить так, как Тайлер любит Джоша. Он не знает, как это объяснить. Не знает, чем эта любовь отличается от любви к другу. Он лжет. Он все знает. Друзей не хочется целовать, жадно снимая выдохи с губ. Друзей не хочется держать за бедра, когда рот насаживается на член. Нет... Эта любовь особенная, но он никогда никого так не любил, поэтому... все это сложно воспринимать. Это не значит, что Тайлер не хочет большего. И он приподнимает голову, расслабляет горло, позволяя Джошу проникнуть глубже. Сейчас он не фронтмен группы. Он не прыгает по сцене, он не заводит толпы народа. Сейчас ему вполне хватает завести одного единственного. Того, ради кого он всегда будет думать дважды. Тайлер проводит губами по головке, снимая языком выступившую смазку. Он с оттяжкой проводит языком возле самой уздечки, вслушиваясь в стон Джоша. В стон, который кажется Тайлеру самой классной музыкой, которую он когда-либо слышал. Он улавливает момент, когда Джош запрокидывает голову, толкаясь в его рот, и смотрит в зеркало, понимая, что... Понимая, что отныне захочет это делать чаще. Захочет чаще понимать, что между ним и Джошем в этот момент все настолько красиво. Идеально. Его теплый искренний взгляд снова направлен в глаза Джошу. Тайлеру нравится видеть его реакцию, слышать его вдохи и выдохи, проводить пальцами по животу, чуть вдавливая ногти в кожу. Ему нравится смотреть на то, как напрягаются губы Джоша, как он прячет их, сжимая между собой. Он прекрасен. Он, как поэма, написанная глубокой ночью, когда подскакиваешь с кровати, торопясь записать всплывающие в сознании слова. Это забавно. Тайлер довольно часто думает о боге, каким-то образом видя что-то свое в этом веками выверенном облике. Он не всегда согласен в трактовке тех или иных вещей, поэтому предпочитает сказать это через свои песни. Вот и сейчас... Джош - лучшее из созданного Господом. Тайлер не понимает, почему ему позволено видеть это, касаться этого, прорастать в это своей темной душой. Душой, в которой свет появился едва ли не благодаря одному Джошу. Вот, что интересно. Сотни людей, которые уверяют всех в том, что несут знание Господа в жизнь, на самом деле несут в него только ограничения, которые больше похожи на свод законов, а не добрые советы глупым детям мудрого Отца. Тайлер не верит в это. Когда-то да... Он тоже видел эти ограничения, напрочь считая себя грешником, который неизвестно как еще бродит по земле. Как-то так получается, что он и сам забыл когда-то о том, что Бог в нас - есть любовь. Любовь Отца к детям, понимающий взгляд усталых глаз, рука, поглаживающая голову в знак поддержки и понимания. Тысячи лиц, которые он видел в церкви, осудит то, что происходит между Тайлером и Джошем в этот момент. Но Тайлер не верит в то, что искреннюю чистоту Господь бы осудил. Нет. То, что сейчас между ними двоими - это идеально прекрасно. Это... правильно. И он подчиняется рукам Джоша, которые тянут его к себе, вынуждая оторваться от собственного занятия. Тайлер поднимается с колен, отчаянно цепляясь в плечи Джоша, отчаянно отвечая на его поцелуи, отчаянно сжимая кожу губами, подушечками пальцев. Самым неожиданным образом он вдруг пугается, что все это сейчас закончится, что неведомая сила разорвет их и все вернет в прошлое, будущее которого пойдет по другому пути. Пути, где пальцы Тайлера не будут больше сжимать кожу, не будут больше иметь права прикасаться к лицу, с затаенной, почти скрытой грубоватой нежностью ощущающие каждую черту Джоша. Джоша, который сначала был приятелем, потом спасением, потом другом... А теперь... Кто Джош теперь? Тайлер не знает. Он и не хочет знать. Вполне достаточно, что теперь он стал ближе, что теперь просто соприкоснуться ладонями, лежа на койках в автобусе - не повод для смущения. Тайлер позволяет толкать себя к кровати. На самом деле он готов позволить Джошу сейчас все, что угодно, если это не будет подразумевать того, что они разойдутся по разным комнатам, оставляя происходящее незавершенным. Открыто отвечая на улыбку Джоша, Тайлер откидывается на подушки, доверяя другу. Доверяя... кому? Он не знает, кто для него сейчас Джош. По правде сказать, меньше всего сейчас ему хочется разбираться в определительных существительных. Друг, брат, приятель, парень, любовник - все это никак не может отразить то, что ощущает Тайлер, когда по коже мельчайшими электрическими разрядами отдаются ведущие по телу губы Джоша. Все становится неважным. Все дурацкие определительные существительные можно с лихвой заменить одним единственным. Джош. Он его Джош. И Тайлер в который раз послушно позволяет двигать себя, на этот раз переворачиваясь на живот и вжимая пылающее лицо в подушку. Забитые будто ватой уши слышат слова Джоша. Его Джоша. Он путается в местоимениях, произносит три никому не нужных "Я". И это значит, что он волнуется. Тайлер хорошо знает своего Джоша. Накрывает своими ладонями руки, упирающиеся в простыни, и медленно ведет по коже, в конце сжимая запястья в желании передать собственные чувства. - И я люблю тебя... - шепчет Тай податливыми губами, которым легко сложиться так, чтобы сказать именно эти слова. Его руки ведут выше, обхватывая предплечья Джоша, а потом Тайлер самостоятельно переворачивается обратно, обхватывая лицо любимого человека ладонями. - Я хочу тебя видеть... Иногда мне кажется, что мои глаза слишком долго были закрытыми. Он надавливает на затылок Джоша, привлекая его к себе, не позволяя скатиться обоим в разговор, который может состояться позже. Сейчас важно то, что он любит, что его любят. И что они, наконец, могут сломать всякие барьеры между друг другом. Вот, что действительно важно.