Обо всем

Когда Серо впервые тянет руку, намереваясь стянуть маску с лица Шоджи, тот отшатывается так резко, что чуть не ударяется головой о стену. Они лежат на узкой кровати Ханты, тесно прижавшись друг к другу, и все вроде было хорошо и спокойно, пока... Серо испуганно отпрянул. — Шоджи, ты чего?! Так же и убиться можно! — не понимая, что происходит, Ханта опять тянет руки к Мезо, чтобы посмотреть, не сильно ли он ударился. Но парень останавливает его, перехватывая запястья. А хватка у Шоджи крепкая, конечно. — Все нормально, — Мезо встает. — Я пойду. До завтра. — Ага... Прежде, чем Серо успевает добавить хоть что-то еще, Шоджи уходит прочь. Парень вздыхает обреченно и зарывается лицом в подушку, чувствуя обиду на весь свет, белый и небелый. И на Мезо особенно. Серо и Шоджи встречаются почти месяц, а Ханта так и не видел своего парня без маски. Мезо даже спал в ней, когда оставался ночевать в комнате Серо, и никогда не позволят ее снимать. По этой причине первый поцелуй у них происходил только в фантазиях и снах Ханты, и то довольно размыто и неправдоподобно. На самом деле Серо все равно, что скрывается под маской. Он ведь все равно будет любить Шоджи, так? Так. И с этим никаких проблем нет. А вот любопытство все-таки мучило, да так, что Ханта ни о чем другом думать не может. И вот, казалось, выпал отличный шанс увидеть наконец, но тут... Серо вздыхает и отталкивается от кровати, садясь. У него, вообще-то, еще литература не сделана. А успеваемость все еще на самом дне. Приносить Яойрозу и Шоджи новые проблемы не хотелось, так что Ханта переместился за стол, твердо решив хотя бы попытаться понять и сделать все своими силами. Конечно, он еще немного в обиде на Шоджи и не перестает думать о том, что скрывает маска. Но от Целлофана так легко не отделаться, особенно когда ему в голову что-то взбрело. Особенно когда он твой парень. Во второй раз Серо продумывает гениальный, как ему кажется самому, план. Но без помощи лучшего друга не обойтись никак. Сидя в столовой, Ханта выкладывает свой «гениальный» план Каминари и Киришиме, когда поблизости не оказывается ни одного из их одноклассников. — Ну не знаю... — Денки задумчиво чешет затылок. — Думаю, смогу устроить, наверное... Но тут нужно быстро, да? Не знаю. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — Серо складывает руки ладонь к ладони, прося. — У него слишком быстрая реакция, я один не справлюсь! На тебя вся надежда! Каминари растрогался тем, что он так необходимым, пусть дело и касалось не спасения всего мира, но хотя бы друга от мук любопытства. — Но ты же нам расскажешь, что у него там? Серо задумался. Шоджи со всей это конспирацией и масками вряд ли хотел, чтобы посторонние знали о том, что у него с лицом. Даже несмотря на то, что он хорошо общался с Каминари и Киришимой, они все равно друг другу даже не близкие друзья. Вообще, Ханта считал посторонними всех, кроме себя — сказывался собственнический инстинкт. Но даже ему не давали посмотреть под маску. Приходится добывать это право самому. — Я еще поговорю об этом с Шоджи. Мы же еще не знаем, зачем ему маска. Денки задумался, явно выстраивая в голове какие-то свои догадки, и тут в разговор вмешался Киришима: — Может, у него там ничего нет? На Эйджиро посмотрели две пары удивленных глаз, не понимая, к чему он клонит. — Ну, вы же видели Деку? Его первый костюм, — Киришима поднял два пальца к голове, имитируя «ушки» от костюма. — Может Шоджи... — Нет. Ни слова больше, — Серо устало потирает переносицу указательным и большим пальцем, пока Каминари тихо посмеивается себе в кулак. Да даже если Шоджи дикий фанат какого-либо героя, Ханта должен знать об этом. Парень все-таки. — А почему тебе просто не попросить его показать тебе лицо? — задав интересующий вопрос, Киришима вернулся к пережевыванию булочки. — Он все равно не поддается. «Да какая разница», «Потом»... Большая мне разница! Каминари предусмотрительно отодвинулся в сторону. Серо, конечно, не Бакуго, но пугало именно то, что до этого друзья не видели Ханту злым или недовольным. Эйджиро поднял руки в примирительном жесте, а Серо все-таки улыбнулся, еле сдерживая смех — стоило видеть лица Киришимы и Каминари, понятия не имеющих, что делать. Но вопрос с «гениальным планом», кажется, решен. Вечером Серо сначала постучался, а затем приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. — Привет! К тебе можно? Шоджи сидит за столом и, не отрывая взгляда от конспектов, кивает. Ханта осторожно прикрывает за собой дверь, проходит и ложится на пол. Из-за того, что у Мезо почти нет... совсем нет мебели, можно растянуться во весь рост и лежать с книгой в руках. И полы у Шоджи идеально чистые. Хотя кровать все равно лучше, но Серо не жалуется. Мезо продолжает сидеть спиной к своему парню, заучивая какой-то предмет, а Ханта углубляется в чтение принесенной с собой книги, не мешая. Огромный плюс их отношений — можно побыть в тишине. Она никогда не была для них чем-то неестественным, неприятным или напряженным. Серо, конечно, любит и поболтать, но иногда ему просто достаточно быть рядом с Шоджи. Как сейчас. Оторвавшись от чтения, Ханта посмотрел на время в телефоне. Еще одна минута и... Свет в комнате погас. Шоджи и Серо оказались в кромешной тьме. — Что за черт? — пробормотал Ханта, старательно делая вид, что он в этом не виноват. «Если все идет по плану, то у меня есть всего минута, а то и меньше! Рассчитываю на тебя, Каминари!» — Не знаю. Наверное, проблемы с проводкой, — Серо услышал шорох — кажется, Мезо начал шарить рукой по столу. — Ничего не вижу. Можешь включить телефон? — Я его в комнате оставил, — соврал Серо, почему-то разговаривая шепотом. Встав на четвереньки, он стал двигаться в предположительную сторону парня, пока буквально не уткнулся куда-то лбом. — Шоджи? Парень поднял руку и наткнулся на мышцы под майкой, сглотнул. Значит, он наткнулся на спину Шоджи. Тот протянул руку и коснулся сначала головы Серо, а затем нашел его ладонь. Ханта приподнялся, держась за чужую руку. Серо почувствовал небывалую благодарность за то, что во тьме комнаты не видно, как у него покраснело лицо. Крепкие руки Шоджи и его мышцы, которых Ханта только что касался, уводили его мысли совсем в другое русло. Он уже забыл, что должен на ощупь найти маску и стянуть или сорвать ее, чтобы уже при свете разглядеть внимательно то, что под ней скрывается. В своем идеальном, казалось бы, плане Серо не учел одно: когда Шоджи берет его за руку, все само собой вылетает из головы. — Шоджи... И комнату озаряет свет. — А вот и электричество, — констатирует Мезо, не сразу отстраняясь от Ханты — словно ему совсем не хочется этого делать. Встав, он подошел к двери. — Сейчас я... На пороге стоял Каминари. Со стаканом в руке. Возможно, это и неправильно, но любопытство пересилило кодекс морали. — Привет, Шоджи... — выдавил Денки, судорожно пытаясь что-нибудь придумать. От паники у него покраснело не только лицо, но и шея с ушами. Одним словом — помидор. — Мне нужно поговорить с Серо! Наедине! Это срочно! Каминари, пропущенный в комнату Шоджи, подбежал к Ханте и начал тянуть его за руку. Тот лежал на полу, уткнувшись в него лицом, и сокрушался на себя и весь мир в частности. И никакой реакции на то, что его куда-то тянут. Денки даже пощупал у друга пульс — а вдруг труп? — Пошли, Серо! Срочно, кому говорю! Я тебе водички налью, если пойдешь со мной по-хорошему! — Каминари с большим усердием стал тянуть Ханту. Он все-таки встал и, не говоря ни слова, поплелся за Денки, мрачно опустив голову. Шоджи проводил взглядом спины парней, прежде чем закрыть дверь. Резкая перемена настроения Серо ему совсем не понравилась, но Мезо решил, что поговорит об этом с ним потом. Тем более, что парень забыл у него свою книгу. Вся эта ситуация более чем страстная. Сбой электричества, Каминари... Нет, это глупо. Зачем Денки вырубать свет? Отбросив ненужные мысли, Шоджи вернулся за стол, к конспектам. — Каминари, ты пошутил, — только и смог выдавить из себя Ханта, смотря на здание общежития снизу вверх. Уже стемнело, а они стоят на заднем дворе, еще и натянув черные толстовки и штаны. Денки назвал это одеждой настоящих ниндзя. Ханта назвал бы это идиотизмом, будь он хоть немного похож на Бакуго. В третий раз они решили воспользоваться еще более «гениальным», чем у Серо, планом Каминари. — Да все схвачено! Хватит уже бояться! — Денки без предупреждения запрыгнул на спину друга, обхватив ногами талию и руками шею. Серо не упал только потому, что успел упереться руками о стену, и не сломался пополам только по божьей милости. — Вперед, супер-ниндзя! Ханта почувствовал, как внутри него разгорается, набирая обороты, внутренний Катсуки, уже готовый убивать. Но Серо совсем непохож на Бакуго, он не даст волю злости... наверное. Правда, злиться Ханта все равно не умеет. — Да мы же скорее умрем, чем заберемся так на крышу... — пробормотал Ханта, обернувшись к Денки. Тот надул щеки, сокрушаясь, что Серо совсем не хочет становиться ниндзя. — Скучно с тобой, — сказал он, смотря на крышу. — Хотя, может, ты и прав. Высоко как... — Я всегда прав, — Серо улыбнулся. — Придумай что-то более безопасное... И слезь уже! — Понял-понял, — Каминари послушно спрыгнул на землю. — Давай лучше сразу на балкон! — Ты гений, — вздох. Какое-то время они стояли молча, рассматривая окна в общежитии. Почти все они завешаны занавесками, через которые ничего не увидеть. План Каминари прост: залезть на балкончик и дождаться подходящего момента. Все кажется легким. Но о занавесках он, конечно же, не подумал. Как и вообще о многих деталях. — Если честно, то я понятие не имею, где окно Шоджи, — признался Серо, которому надоело торчать на холоде. — Как так?! Ты его парень! — Каминари начал дергать Ханту за рукав толстовки, пока сам парень начал пытаться отдернуть руку. — Серо? Каминари? — из окна выглянул Киришима, услышав обвиняющие возгласы Денки. — Привет, Киришима! А где... Серо слишком выразительно вздохнул и, подхватив Каминари одной рукой, другой подтянул их к Эйджиро. Хотя лучше было бы войти через дверь, как нормальные люди, но с такими друзьями сам постепенно становишься ненормальным. Киришима, охнув, помог Каминари и Серо залезть на балкон и встать на твердую поверхность. — Так что вы делали? — Решили поменять профессию. Из героев в ниндзя... — Ханта рассмеялся, потирая шею. Все-таки Каминари его чуть не задушил. — Ладно, этот план тоже провалился, — Каминари, открывая пачку чипсов, плюхнулся на кровать Серо рядом с самим Серо. — Есть еще идеи? — Нет. Но что-то я устал калечиться... — Ханта, вздохнув, откинул голову назад. Ситуация начала становиться абсурдной. Или с самого начала была такой, а они как-то забегались и не заметили. — Значит, нет, — Каминари, хрустя чипсами, задумчиво поднял глаза вверх. — А может, у Шоджи на тебя планов нет? Ну, не представляет вас вместе в будущем, все такое. Серо скис мгновенно, опустив плечи и помрачнев. Денки опять пожалел, что сначала сказал, а потом подумал, и приободряюще опустил руку другу на плечо. — Серо, ну я же пош... Серо, ты чего? Не надо! Серо!.. Джиро, как раз проходившая мимо и услышавшая крики, вбежала в комнату и стала свидетельницей удивительной картины: к стене лентами был привязан кокон из таких же лент, и только наверху торчала копна желтых волос. Девушке пришлось закрыть рукой рот, чтобы не засмеяться во весь голос. Из-за этого зрелища Кьека даже не заметила мрачного Серо, по-турецки сидящего на кровати и пребывающего в своих далеко невеселых мыслях. Слова Каминари слишком сильно засели в голове. Увидеть мрачного невеселого Серо без его яркой улыбки, но с ее жалким подобием — событие из области фантастики. Видеть Ханту таким второй день подряд — апокалипсис близко. Все в А классе почувствовали себя неуютно. Такие резкие перемены в настроении всегда радостного Серо не заметить трудно, однако парень продолжал улыбаться неискренне и говорить, что все замечательно. Одноклассникам оставалось надеяться, что скоро Ханта разберется со своими проблемами и снова будет всем улыбаться. Каминари же хотелось побиться головой о парту. Хотел, называется, помочь другу, а в итоге вогнал его в депрессию. Ничего не скажешь! — Серо, ну я же несерьезно это сказал тогда... — Каминари осторожно коснулся плеча Ханты, и затем поставил перед ним бутылку. — Смотри, я принес твой любимый сок! Ну посмотри же на меня... Серо смотрит. Серо улыбается неискренне, Серо благодарит, Серо пьет, Серо говорит что все хорошо. И все равно выглядит так, словно его переехало машиной несколько раз подряд и он прямо сейчас отдаст небесам душу. Каминари захотелось побиться головой об стену. После уроков Серо даже не заметил, как остался один в кабинете. Слишком сильно погрузился в свои мысли. Зато Каминари куда-то убежал — возможно, придумывать новый способ растормошить друга в совете с Киришимой. Ханта друга любит, конечно, но от попыток поднять ему настроение уже устал. Устало вздохнув, Серо прикрыл глаза, не сразу заметив, что к нему подошли. — Ты идешь? — раздался знакомый, родной голос, и у Ханты сердце ушло куда-то в пятки, а сам он съежился и как будто уменьшился. — Д-да, конечно, — Серо, встав, потянулся, криво улыбнувшись. — Тяжелый сегодня день. Мезо понятия не имеет, что надо делать, когда Ханте плохо, но отчаянно хочет помочь. Он подумал о том, что обычно помогает ему при плохом настроении. — Может, прогуляемся? Обычно это Серо куда-нибудь вытаскивал его, а не наоборот. Хотя Ханте хотелось только вернуться в свою комнату и лечь, он все равно кивнул, соглашаясь. В основном на решение повлияло то, что Шоджи взял его за руку. И не отпускал, пока они шли. Ханта снова почувствовал себя любимым. — Шоджи, — Серо отрывает взгляд от дороги, — а каким ты представляешь свое будущее? Вопрос очень неожиданный. Мезо не понимает, к чему Ханта спросил его об этом, а у самого Ханты сердце готово в любой момент остановиться. — Стану героем. Об остальном я не думал. Почему ты спрашиваешь? — Д-да так, неважно... Серо и понятия не имеет, что он хотел услышать. Они же не в каком-то дешевом любовном романе, где Мезо сказал бы, что хочет разделить с ним всю жизнь. Может быть, для него это — все это — вообще ничего не значит. Серо чувствует себя дурой. Именно дурой, а не дураком. За дурака у них Каминари. Только позже Ханта понимает, что он не дура. Все гораздо более запущено. На улице никого нет, Шоджи отвлекся, и момент кажется идеальным. Ленты обвивают руки Мезо, связывая, и Серо дергает так быстро, что ткань трещит под пальцами и рвется. Из героя в ниндзя и мудака. Какая-то женщина вскрикивает и убегает. Шоджи отворачивается быстро. Ленты разрываются на куски, и рукой он закрывает рот. Серо так и не успевает ничего увидеть. Мезо бросает на него растерянный взгляд, полный стольких эмоций, что можно сбиться со счета. Разворачивается и уходит. Ханте не остается ничего, кроме как пойти за ним следом. В руке все еще кусок ткани. В сердце теплится злость на самого себя. — Шоджи... Серо вздыхает, переставая стучаться. Мезо не отвечает. Пришел в общежитие, заперся в своей комнате. И все. Ханта упирается лбом в дверь и сокрушается только на себя. — Прости меня, Шоджи. Я... Я просто идиот. Совсем не думаю головой. Просто... — Серо закусывает губу. Подобрать нужные слова оказывается ужасно трудно. — Я очень хотел узнать, что у тебя под маской. Но ты не давал мне посмотреть, — Ханта глухо, надтреснуто смеется. — Это не оправдание, нет. Прости меня, если сможешь. Серо прикрывает глаза. И видит все те моменты, которые они разделили на двоих. Тепло рук и биение сердец. Хочется надеяться, что Шоджи думает о том же самом. Ханте хочется надеяться, что это еще не конец. — Я... Я люблю тебя, Шоджи. Парень отходит от двери и приваливается к стене. В горле тут же встает ком, пальцы дрожат, сердце готово разорваться на кусочки, как недавно порвались ленты. Не нужно было ему вообще все это делать и лезть туда, куда не просили. Серо уже не надеется, но дверь открывается. Выходит Шоджи, смотрит на Ханту и жестом приглашает войти в комнату. На нем маска, но уже другая — целая. Они садятся прямо на пол. Серо смотрит на стену, на пол, на свои руки — куда угодно, но на Шоджи смотреть боится. Боится увидеть, что чувств к нему там не осталось. На столе лежит книга, которую Ханта забыл забрать. Оба молчат. Но это не то уютное молчание, полюбившееся обоим. Это молчание угнетает. — Я тоже люблю тебя, Серо. Ханта не верит своему слуху. Послышалось? Привиделось? Он краснеет мгновенно, смотрит с надеждой на Шоджи. И не видит там ненависти. Только усталость и нежность. — Значит, прощаешь? — неуверенно спрашивает Серо, протягивая ладонь. Чтобы убедиться, что он не сходит с ума. Шоджи берет его руку в свою, переплетая пальцы. — Конечно, — Мезо сжимает чужую ладонь сильнее, чем следовало. — Но я не покажу тебе свое лицо. Не сейчас. Серо кажется, что это ему такое наказание. — Но почему? — все-таки спрашивает Ханта, не уверенный в своих мыслях. — Я ведь хочу увидеть твое лицо. Шоджи отвечает не сразу. Наверное, собирается с мыслями. Отводит взгляд в сторону. — Нет, ты не хочешь этого видеть. И Ханта все понимает. Понимает, что маска — не блажь. В ушах все еще стоит крик той женщины, которая вышла из-за угла в тот самый момент, когда... Она увидела его лицо. Увидела и испугалась. Мир полон причуд, которые, так или иначе, меняют человеческий облик. Иногда до такой степени, что человек перестает походить на человека. Общество вроде бы привыкло. Но на самом деле совсем нет. Серо поддается вперед. Садится прямо на колени Шоджи, а тот смотрит внимательно в глаза и не останавливает. — Пожалуйста, — тихо говорит Серо, пальцами подцепляя ткань маски. — Я люблю тебя, Шоджи. Что бы там ни было, я всегда буду тебя любить. Я клянусь. Шоджи не сопротивляется и тогда, когда Ханта тянет маску вниз, снимая. Только закрывает глаза. Веки подрагивают. Тишина. Серо внимательно смотрит, изучает взглядом, и сердце стучится наружу. Пальцами приоткрывает губы. Наклонившись, проводит по ряду острых зубов языком и завершает это поцелует в уголок рта. Шоджи наконец-то открывает глаза и смотрит удивленно, а у Серо улыбка во все тридцать два, красные щеки и переливающееся счастье в глазах. — Это был наш первый поцелуй, — Ханта не сдерживает смех от переполняющих его эмоций. — И у тебя очень красивое лицо. Мог бы мне и раньше показать! Шоджи улыбается, и от улыбки у него обнажаются клыки. Серо не отворачивается, не пугается, а смотрит все с такой же любовью. Мезо трудно поверить, что все это — реальность. Он притягивает к себе парня ближе, обнимает и кладет голову на худое плечо. Серо запускает пальцы в белые волосы на затылке. Молчание. Каждый не хочет разрушать то нежное, чуткое, что возникло между ними. И слова тут только лишние. — Серо вернулся! — радостно кричит Каминари и кидается на друга с объятиями, чуть не плача от счастья. Если бы Серо так и не избавился от своих мрачных мыслей, то конец света себя бы ждать точно не заставил. — Я никуда и не исчезал... Но если ты меня не отпустишь, то я задохнусь сейчас, — Серо хлопает Каминари по плечу, и тот его все-таки отпускает. — Значит, все-таки помирились с Шоджи? — у Денки глаза горят, когда он поднимает эту тему. — Мы и не ссорились, — Ханта улыбается мягко, прикрывая глаза. — Он мне дал маску снять... — Да?! И что же там? — Каминари заговорщически наклоняется поближе, не желая пропустить ни слова, сказанного Серо. — Это была самая красивая улыбка, которую я видел, — Ханта хватает Денки за нос, посмеиваясь. — Вот он и носит маску, чтобы за ним девчонки не бегали! Каминари дуется, потирая рукой нос, а Серо все-таки смеется уже в голос.