Тонкой линией зеленой по экрану монитора Повторяет робко, тянет свет неискренний душа... В небе гаснут эталоны средь безжизненных просторов, Ловит искры мертвый глянец злого лезвия ножа.
Медленно, так медленно, так проникновенно, так жестоко – пробирает до самых печёнок, до пяток, куда у одной глупой девочки в зале уже давно ушла душа, дрожит вместе со мной – как же больно тебе было, мой нечаянный демон…На асфальте белым мелом ограничивают тело, И по черному экрану знак агонии, как штрих... А кому шептать несмело, что мы все не так хотели? Из открытой алой раны выбегает жизнь двоих.
Слишком больно – слишком резко бьёт по сердцу этот голос, слишком много всего в нём. Но я буду смотреть и слушать, буду, я всегда буду видеть и слышать его – пусть он и не взглянет никогда на меня, пусть! Всё равно – я не могу не быть там, где он. Не могу. Не могу не видеть застывшую в бесконечной боли гитарного соло фигуру…Отменить бы все, но силы не хватает для спасенья, И компания выходит, открывая клетки дверь... Небеса уже просили... Значит, обратимся к тени. Отменили. В лучшем роде... (Слышишь, Розмари? Он – зверь...)
Я знала… Я знала это. Как только я увидела его тень. Демон, волшебник, жрец демонов – какая разница для той, кто видит и слышит? Какая разница… Может быть, ты всё же возьмёшь меня – хотя бы жертвой твоим тёмным богам, мой нежданный демон, выше которого нет никаких богов… Эрик: Вступление, отставить дрожь в руках… Отставить, я кому сказал! Не стоит оно того, не стоит. Они пришли не на нас, мы всего лишь бесплатное приложение к "Мессиру". Это их ждут, а мы так, погулять вышли. Следовательно… у нас развязаны руки, можем делать, что хотим. Отрываться, выпендриваться, изойти на мегапафос… да хоть на голове стоять! Наша задача – хорошо отыграть программу. Поражение в параметры миссии не входит. И мы её, черт дери, отыграем. А потому руки не должны дрожать, ну а зажимать голос я разучился уже давно. Что с тобой, Эрик? Почему так дрожат пальцы? Ты боишься? Чего? Смешков в зале? Да ну, брось! Когда ты начинал с этим детским садом, который именовал своей первой группой, ты лажался ещё круче. Да так, что хотелось не то выть от досады на луну, не то стучаться башкою об каждый косяк, не то просто совершить харакири. Тебе нечего терять, Эрик, нечего! Потому что всё, чем можно было дорожить, тобой уже давно безвозвратно потеряно. Так какое тебе к черту дело, что о тебе думает толпа? Ты музыкант, ты работаешь на публику, какая бы они ни была. И… ты ведь чувствуешь, что помимо этих смешков в зале носится что-то ещё. Эфемерное, неуловимое, почти неразличимое, но оно есть… Значит кому-то не всё равно. Так отыграй для тех, кто неравнодушен. Сохрани достоинство, уважай их. Ну и себя заодно. Выложись по полной, а там хоть потоп. Только так, а не иначе. Ты ведь сам не раз говорил это своим музыкантам. И они тебе верят. Вот смотри, у Серёги пальцы не дрожат, он вообще получает удовольствие от всего этого, Даник жизнерадостно терзает свою установку, как она только ещё не развалилась, а Валерка вообще по жизни отстраненный и кроме своей басухи ничего не видит. Так почему же ты сам своим же инструкциям не следуешь? Хорошо, будем последовательны, успокоимся, а ещё лучше закроем глаза. Это поможет настроиться на то непонятное, но такое притягательное, что носится в зале, а заодно придаст больше пафоса облику. Представляешь, как эффектно это будет смотреться? Глаза полузакрыты, голова запрокинута, и ты шепчешь горячо и напряженно:Не смотри в окно, если за ним – лишь небо. Так уж суждено – сны не заменят хлеба. Мир давным-давно падать умеет ровно. Не смотри в окно – там бесконечна пропасть.
А затем мелодичный проигрыш и ты открываешь глаза, и уже в полный голос:На твоей земле так бесполезны крылья... Кто висел в петле – все ж распадется пылью... Сотни тысяч лет – и миллионы знаков... На твоей земле только мертвец не плакал.
Всё логично и последовательно… состояние на грани транса и воспоследовавший за ним экстаз. Да ты уже раскрепостился дальше некуда! Аппетит приходит во время еды, не так ли? Лора: Идиоты. Какие же вокруг идиоты! Как они это не слышат? Как можно смеяться и трепаться, когда звучит эта жуткая музыка, когда звенит этот голос? Неужели они совсем ничего не слышат? Из того, что они говорят, удаётся выловить имя певца. Эрик. Эрик… Только его как-то странно произносят, но я успею узнать, как оно на самом деле звучит. Успею. Теперь мне есть зачем успевать – я уже увидела это тонкое лицо с такими чёткими, словно вырезанными из дерева чертами. Я услышала этот высокий голос, пробирающий до самых глубин. Всё, бежать некуда и незачем. Смешно… Вера Васильевна хотела, чтобы я нашла себе здесь парня? Напророчила, называется. Теперь как минимум будет о ком думать.Не смотри в окно – цепь не сбивай до срока. Мы не помним снов – нам ли жалеть пророков? Яркой вспышкой «ноль» – неба коснется пламя... Не смотри в окно – вьется чужое знамя. На твоей земле слышат шаги чужие... Что ж, вином залей новый пожар стихии. Только кровь алей... Горечь бывает звездной. На твоей земле не говорят серьезно.
Ты ведь знал, что будет в зале, когда писал это, да? На нашей земле не говорят серьёзно, и не слушают – совсем-совсем. Просто не желают это уметь – но ты всё равно поёшь для них, и даже не знаешь, что кто-то слышит тебя по-настоящему… Ты падаешь в песню, как с обрыва, и растворяешься, и твоё тонкое тело выгибается в такт рваному ритму, и волосы то взлетают над сценой, то закрывают лицо – и никто не видит, что всё это не игра, не имидж, что тебе просто надо выплеснуть себя не только в голос и струны, и ты всё равно играешь – как будто тебя слышат все…Не смотри в окно, если за ним светает. Станет все равно, сколько там лет до рая... Канет в сердце нож, чтобы внутри исчезнуть. Не смотри в окно. Мир – это бесполезно.
Музыка затухает, замирает – вместе с Эриком, стоящим на коленях, запрокинув голову и лаская гитару – так, как меня никто никогда не будет ласкать… Я не ревную, нет, совсем нет. Я не имею права претендовать хоть на что-то, кроме новой песни – или повтора старой. Мне этого хватит… Эрик: Ффу, закончил. Сам на себя удивляюсь - и на колени, и голову запрокинуть... Это что же, на меня флюиды подействовали? Да ну, чушь какая… Или я сам бы не прочь уйти в отрыв, но боюсь себе признаться? Кто, я? Эрик, ну ты даешь. Ну еще ханжой стань. Нашел из-за чего комплексовать. Вспомни, что про тебя говорят. Ты же оторва, каких мало. Ну что - поддержим имидж! Одним закидоном больше, одним меньше, какая к черту-дьяволу разница. И вообще, как говорил один тип в кино, надо уже, чтоб душа окончательно развернулась, а потом благополучно свернуть лавочку. Только со сцены не прыгать. Не поймают же. А ноги переломаю… Так, народ, начинаем! Всё-таки, классные они у меня, понимают с полувзгляда, шутка ли сказать… Ну, в отрыв так в отрыв! Кто не спрятался – я не виноват. Все для вас, хотите гривой потрясу, хотите, очами безумными посверкаю, хотите в ультразвук уйду. Да, ребята, я такой, я ещё не так могу… ЧТООО?.. Это ещё что такое? "Durex"… Бэрримор, ЧТО ЭТО? Что-что, коробка от гондонов! Так, ЧТО ты сказала?! Народ, иг-ра-ем. ИГРАЕМ, вашу дивизию! Соло длинное, а вот кое-кто у меня сейчас за свои слова ответит… если только я эту заразу на месте не убью... Лора: Что-то случилось. Что-то странное и страшное – иначе зачем растворяющемуся в музыке Эрику соскальзывать в зал, как кошке? Только бы ноги не переломал, там же странно всё сделано, и вообще там груда народу… Народ расступился. Странно. Что происходит? Я уже ближе… как протолкалась? Не помню. Просто не помню. Захотелась оказаться ближе - и оказалась. Эрик схватил за руку какую-то девушку.. она выше него на полголовы. Такой маленький – и такой властный. Девушка даже не сопротивляется – покорно идёт следом, а лицо Эрика… Как же ему должно быть больно, если он так злится? Он буквально выволакивает девушку на сцену, подтаскивает к микрофону… Микрофон в руке – как нож, как пистолет… - А теперь прошу вас повторить то же самое перед всеми, - приказным тоном. Никто не слышит боль – только ярость. Никто не слышит… Я слышу. Я – может быть, одна здесь – это слышу. Не надо так, мой демон, я заберу эту боль. Я сильная, я выдержу – хоть на что-то я буду годна для тебя, если уж так всё получилось. Хоть так… Эрик: А дальше начался полный бардак и свинство. Потому что если попробовать назвать это ещё как-то, то получится у меня только матерно. А поскольку матюгами матюгаться благородному дону не пристало, я стисну зубы (лишь бы не в крошку, а то челюсти сводит от ярости) и сойду в зал. Разогревающей группе можно без риска быть разобранными на запчасти, то есть на сувениры (впрочем, это одно и то же). Грациозно подойду к горлопанке, хотя на самом деле меня тянет рвануть к ней и вмазать кулаком по фотокарточке, чтоб клочки по закоулочкам, железной хваткой возьму юную дрянь за запястье и выволоку на сцену. Народ в зале в ступоре. То ли ещё будет, ребята! Горлопанка от офигения ни жива, ни мертва, стоит, глазками лупает. Только что зубами не стучит. - А теперь прошу вас повторить то же самое перед всеми. "Прошу", как же… Приказываю. И попробуй только не повторить, тварь такая, я тебя рррразорррву голыми руками, вырву твою печень и сожррру сырьем!!! Тьфу ж ты, блин горелый!.. Что за лабуду я несу? Тоже мне, "Ад каннибалов", вторая серия… Как говорится, отпусти меня, о чудо-трава… Вротменоги, Дэвид Блейн! Лучше бы я этого не думал. Напряжение само куда-то ушло вместе со слепой яростью. Вместо них осталось раздражение пополам с досадой. Всё через задницу, ну что за день такой дурацкий? На горлопанку уже наплевать. Какого банана я её вообще сюда вытащил? Она, конечно, мемекает, что ничего не говорила. А я делаю вид, что ей верю. Ледяным голосом говорю: "Тогда займите свое место в зале, не смею вас больше задерживать" и заодно незаметно сую ей в кулак эту дурацкую пачку, смятую в хлам. Горлопанка вынуждена сожрать оскорбление и уходит. А соляк кончается. Уж не знаю, на каких ресурсах я таки допел эту песню. Вот уж точно без уличной магии Дэвида Блейна и растакой-то матери дело не обошлось. Ну вот и всё. А теперь дело за малым – откланяться и уйти со сцены. А потом сгребать манатки и рвать когти из этого проклятущего развлекательного центра. Всё равно на большой музыкальной карьере можно ставить крест. После такого цирка с хомячками нам только и светит, что играть по мелким клубам да по ресторанам. А уж ежели на фест какой зазовут, то и вовсе манна небесная. Только перед ребятами неудобно – я их подвел… Ладно, Эрик, довольно. Слюнявая рефлексия откладывается на неопределенно-сказочное время. Сейчас надо раскланиваться и валить отсюда. - Итак, дамы и господа, группа "Tower In The Dark" завершает свое выступление, всем спасибо за внимание… - СТОЙТЕ!!! Не уходите!.. Чеееевооооо?! Ущипните меня кто-нибудь и разбудите, слышите!!! Дайте мне уже наконец проснуться ибо видеть это кошмарище дальше превыше сил человеческих. Моих, по крайней мере уж точно. Ну вот зачем было кричать с таким надрывом? Ты что, не понимаешь?.. М-мать… Что там ещё орги из-за кулис машут? Записочку передали, ну надо же! Даник показывает записку мне. Ааааааа, ч-чёрт! Сегодня явно не наш день. Гитарист "Мессира", чтоб ему сто мильёнов раз пусто было, струну порвал. Отдувайся за него ещё целую песню. Я сегодня уйду с этой проклятущей сцены или мне тут позориться вечно? Ну ладно, мой глас вопиющего в пустыне. Приметы для тебя совпали идеально. Такие совпадения вообще бывают раз в сто лет, а то и реже. - Итак, дамы и господа, группа "Tower In The Dark" завершает свое выступление ещё одной песней. Угу… лебединой, блин! Вот только кто об этом знает… Ладно, на самом деле это всё фигня по сравнению с мировой революцией. Жест ребятам. Начали. А сейчас я сыграю в свою любимую игру. Она называется "вынь из публики душу и не отдавай обратно". Правила предельно просты тем, что их нет и в помине. Условия проистекают из названия. И если раньше она мне не удавалась, то теперь вполне. По крайней мере, с одной конкретно взятой личностью. Ну что, глас вопиющего в пустыне? Ты меня хотела? И ты меня получишь в полной мере. Всего получишь, без остатка. Отдамся в твои добрые руки по доброй же воле. Получи и распишись. Только не сгори. Вступление отыграло, а это значит, что с этого момента я весь твой. И теперь только тебе решать, что со всем этим делать. Лора: Стягивает кожу… Как же это так можно – так злиться и не поубивать всех? Какой же ты сильный, Эрик, какой же ты сдержанный… И как же тебе было больно… Было. Именно было. Я всё переживу, всё сделаю – чтобы больше так не было. Чтобы ты мог петь ещё и ещё… - Итак, дамы и господа, группа "Tower In The Dark" завершает свое выступление, всем спасибо за внимание… - СТОЙТЕ!!! Не уходите!.. Это… это прокричала я? Точно – и на меня все вокруг смотрят как на сумасшедшую. Да какая разница – Эрик высматривает меня в толпе, и ведь сейчас увидит, и тогда всё – никогда уже не будет воспринимать меня иначе чем глупую инфантильную уродину… Его чем-то отвлекли. Какая-то бумажка проходит по рукам. Эрик кидает за кулисы яростный взгляд – поджечь он там что-то хочет, что ли? Но не может, это же не Стивен Кинг, это хуже. - Итак, дамы и господа, группа "Tower In The Dark" завершает свое выступление ещё одной песней. Он это услышал? Да, услышал, но ведь ему передали какую-то записку… Не из-за меня, совсем нет. Просто что-то случилось у «Мессира», наверное. Да какая разница – главное, что они играют, а сейчас кончится проигрыш и Эрик запоёт…Строчка за строчкой, пусть камнем становится каждое слово, Я на горе строю храм в честь Ее, и не нужно других… Знаю, что к жизни должна быть давно и всецело готова, Но не хочу прогибаться под мир, где нет мест для двоих.
Медленно-медленно, протяжно, забираясь в запредельные выси своим нежным голосом – Эрик, Эрик, я уже твоя, разве ты не видишь? Зачем же так, зачем ты рвёшься из тела, зачем столько боли и безумия в глазах, которые я не должна видеть – но вижу! Я вижу твои глаза, демон мой, гибкая тень на сцене, стоящая – в одиночку против всех, но для меня… Для той, кого ты никогда не видел, к счастью – иначе было бы тебе пофиг на меня и ты бы не пел так…Пепельный свет, или ярость огня, или черное пламя – Что захочу, то и будет гореть на ее алтаре… Я не плачу тем, кто выбрал со мной это серое знамя, Просто для них открываю на миг двери в жизнь на заре…
Твоё лицо скрыто чёрной волной волос, только голос твой режет по нервам, по сердцу, по душе… Эрик, Эрик, какой же должна быть та, кому ты поёшь? Какой должна быть твоя принцесса, мой демон? Я никогда не буду принцессой, никогда, я знаю – только тенью в зале, только голосом, не отпускающим, только ушами и душой, впитывающими твой голос… И срывается в какой-то бешеный водоворот ритм, и воет раненой рысью гитара, и ты отклоняешься от невидимых, но таких жестоких ударов – чтобы встать на колени в снайперски нацеленных лучах софитов и молить свою неизвестную принцессу:Что же – стань за моим плечом и смотри, как боги Отбывают в свой позабытый сон под названьем – жизнь… Ты вернешься к себе домой, позабудь тревоги… Только не теряй ничего, и лишь за себя держись…
Он склоняет голову… волосы снова закрывают тонкое лицо… Демон мой, неужели это всё?.. Так нельзя, не уходи, ещё немного, ещё хоть одно слово, хоть взгляд, только не уходи, не отпускай… И гитара смолкает, уходит, подчиняется барабанам и твоим уверенным рукам, и ты снова поёшь:Светом ли, тьмою ли, словом и силой, – счастливой дороги! Я остаюсь, ты обгонишь меня, но мы встретимся вновь! Бисером нить обнимают опять непослушные слоги, Только тебе открывается путь из мечтаний и снов…
Меня несёт к сцене – не знаю как, зачем, не знаю куда деваются все эти люди… Да неважно, только ближе, ближе, только увидеть твоё лицо… Он стоит – тонкий, гибкий, как плеть, как шпага, голова запрокинута – и такой чёткий профиль, такой резкий и красивый, таких не бывает в этом мире, это может быть только демон, только тот, кто пришёл взять души и сделать с ними что захочет… Я твоя, Эрик, твоя, возьми мою душу, пусть она не нужна тебе – но возьми хотя бы на миг…А остальное скажу я тебе на предсказанной встрече, Я ведь могу не успеть попрощаться, тебя проводить… Думаю, что станет путь для тебя хоть на чуточку легче, Просто найди в круговерти миров путеводную нить…
И снова, снова этот ритм, снова дикий крик гитары из-под твоих уверенных пальцев, и я чувствую эти пальцы на себе, как будто это меня ты там ласкаешь-терзаешь…Что же – стань за моим плечом и смотри, как боги Отбывают в свой позабытый сон под названьем – жизнь… Ты вернешься к себе домой, позабудь тревоги… Только не теряй ничего, и лишь за себя держись…
Гитара вскрикивает, рассыпаются стуком копыт свиты Воланда барабаны… Всё. Теперь всё. Эрик: Вот теперь действительно ВСЁ. Сил у меня остается только на то, чтобы попрощаться с залом и уползти за кулисы. На автомате выдаю: "Группа "Tower In The Dark" благодарит вас за внимание и заканчивает свое выступление. Хорошего вечера, дамы и господа!" А теперь валим отсюда. Сначала в гримерку, зачехляем гитару и флейту, надеваем пальто, чехол от гитары надеваем на плечи как рюкзак, и – свобода!!! Проклятье, я почти не стою на ногах, шатаюсь наверно как будто я только что не концерт отыграл, а напился в стельку. Ощущения, по крайней мере, такие же пакостные. Стоило всего один раз в жизни попробовать – теперь алкоголь не пью в принципе. И не курю, о чем сейчас даже жалею. Курильщикам проще успокоить нервы размеренными движениями. А вот мне остается только глубоко дышать через нос. Курево я ненавижу даже больше, чем алкоголь. В доме моего папеньки (впрочем, назвать этот бардак домом язык не повернется и спьяну) курили все, кто когда-либо туда приходил. Кто не курил сигареты, курил сигары или кальян. А кто не курил табак, тот курил травку. На выходе догоняют ребята. - Эрик, ты куда? – это Серёга. - Не дури, пошли такси ловить, - это Валериус. - Эрик, ты чего удумал? Мы тебя одного не отпустим! – Это Даник. Голова кружится. У меня нет сил даже сказать им хоть что-то. Потом, всё потом. Молча качаю головой и иду к служебному выходу. За стену при этом почти не держусь. От развлекательного центра до остановки общественного транспорта недалеко. Ветер усилился, холодно. Ну что, мой глас вопиющего в пустыне! Довольна ли? Надеюсь, что довольна. Ты ведь получила убойную дозу меня. Можно даже сказать, имела место передозировка. Я ведь и правда отдался в твои руки весь, без остатка. Я выпит и опустошен. Только бы дождаться маршрутки, которая привезет меня домой. Впереди два дня выходных, за это время я сумею восстановить убитые к черту на этом концерте нервы. А потом всё как обычно. Днями прикидываться офисным планктоном на ненавистной работе, вечерами репетировать до тех пор, пока не свалишься от усталости, потому что если не будешь играть, то просто умрешь, ну а ночами переноситься в такой привычный, но такой каждый раз по-новому жуткий мир своих потусторонних кошмаров. Да, этот мир постоянно меняется. К нему просто невозможно привыкнуть. А потом просыпаться от собственного вопля, и всё сначала… Нет, нет, не надо сейчас о кошмарах. Я ещё увижу их ночью. До ночи ещё несколько часов. Лора: Действительно всё. Совсем. - Группа "Tower In The Dark" благодарит вас за внимание и заканчивает свое выступление. Хорошего вечера, дамы и господа! Он уходит со сцены – быстро, изящно, как будто в бой. Выходит «Мессир» - храбрые ребята, играть после Эрика… Но их приветствуют бурно, а мне… мне больше нечего делать здесь. Я не услышу ничего, что так же пробрало бы до костей. Ноги как ватные – а чего я после такого хотела? Какая-то стенка рядом – хорошо, не свалюсь хотя бы. Что-то говорят, глядят на меня – но какая разница? Здесь больше нет ничего и никого. Как далеко до выхода… Или это я так медленно хожу? Не знаю, да и какая разница… Надо будет узнать, когда у Эрика следующий кончерт – и тянуть до этого дня. Тянуть, как до базы на подбитом истребителе. Я всё же влюбилась – дура, восторженная идиотка, в двадцать три года так и не научившаяся ничему. Но это тоже неважно – главное, что он есть в этом мире, и можно видеть его и слышать его голос – хотя бы иногда. Ступеньки… наконец-то. Какие-то парни что-то обсуждают – плевать. Где были сигареты? С третьей… или пятой?.. попытки закуриваю. Крепкие дешёвые сигареты сейчас – словно воздух, дым не приносит успокоения. И ведь я успела высадить сигарету, пока спускалась с крыльца – и не помню этого. Только закурила – и на тебе… Холодно. И ветер – словно руки пробираются под рубашку, ощупывают, примериваются перед вскрытием. Неприятно. Не пойду домой – поеду, тут же остановка рядом… Только ноги – как будто чужие. Пока дошла – успела ещё две сигареты выкурить. А на остановке… Нет!!!! Эрик, ну почему всё так случилось? Я же не хотела тебе навязываться, я не хотела даже попадаться тебе на глаза! Ты стоишь, прислонившись плечом к столбу. Гитара в чехле за спиной, волосы отброшены за спину – и глаза… так много тоски и боли, и ты смотришь прямо на меня… Это глупо, но мы встретились, мой демон… Эрик: Кажется, я ошибся насчет того, что кошмары мне светят только ночью. Я это почувствовал, когда увидел её. Не почувствовать было невозможно. Те самые флюиды (не люблю это слово, но иначе не скажешь), носившиеся в зале. Та самая, "волна", которую я поймал и благодаря которой отыграл весь этот дурацкий концерт. Значит вот ты какая, глас вопиющего в пустыне! Откуда ты такая взялась вообще? Знаю я девушек из металл-тусовки, ты не похожа на них. Да и… не выглядят они так, как ты. Ты на себя-то посмотри, красавица! Нет, ты правда достаточно красивая (кто б тебе ещё чувство стиля и художественного вкуса в мозги проинсталлировал!), вот только сейчас рядом с тобой побитый щенок и то будет воплощением гордости и собственного достоинства. Поздравляю, Эрик! Ты обзавелся первой в жизни фанаткой. Самой настоящей. И, судя по ощущениям, влюбленной в тебя без памяти. Получи и распишись. Бред. Нелогичный бред сивой кобылы. Я же её нигде раньше не видел. Ну не может человек ТАК влюбиться с первого взгляда. От этой барышни идет такая волна совершенно бешеных эмоций, что за километр учуешь. И зачем был этот идиотский вопль? Тебе что, мало было нашего позорища? Ты что, не видела, что я готов был сквозь сцену провалиться? Ну скажи уже хоть что-нибудь, а то ты во мне взглядом дырку прожжешь! Черт… это я уже вслух сказал… Лора: - Ну скажи уже хоть что-нибудь, а то ты во мне взглядом дырку прожжешь! А что я тут скажу? Да ничего я не могу сказать, и вообще я безмозглая ослица. Стою, как статуя свободы матерного слова, и пялюсь. - Ты красивый. Блин, ну нашла что ляпнуть! Дура и есть дура! - Прости, я не хотела тебя догонять. Я вообще не хотела навязываться ,я только хотела ещё раз услышать тебя… Дура! Трижды дура… А ещё на щеках что-то горячее. Ну хоть не мокрое – не плачу, только покраснела как помидор, знаю я себя… - Прости… Не могу больше. Такую чушь несу, он же сто раз это слышал, а тут ещё и я – догнала какая-то уродина и давай в любви признаваться. Нет, так нельзя… Какой здесь грязный асфальт – и как хочется снова поднять взгляд на Эрика. А нельзя – и так сделала все глупости, какие могла… Эрик: Ага! Красивый я у нас значит. Убиться тазом! Принц, блин, сказочный. Обалдеть, два не надо! Ты ведь хотел в детстве стать сказочным принцем? Ну вот, считай, сбылась мечта идиота. Вот уж действительно, простота хуже воровства. Другая бы уже дала бы мне понять, что делать ей больше нечего кроме как гоняться за мной по остановкам общественного транспорта, а эта только смотрит взглядом побитой собаки и лепечет: "Ты красивый". Детский сад, штаны на лямках. И вообще, какого лешего? Концерт "Мессира", между прочим, идет вовсю. Не думаю, что кто-то из металлёвой тусовки вот так просто взял бы и утопал с концерта "монстра". Ничего не понимаю… - Тебе чего, денег на билет не жалко? Билет на "монстров", вообще-то. И стоит соответственно. Впрочем, это не моё дело. Лора: Так холодно… Я знаю, что ты это умеешь, я видела. И ещё я видела, как тебе на самом деле больно, когда ты так заледеневаешь, Эрик. Поднимаю взгляд… Струйка крови бежит по точёному подбородку Эрика. Он сам не понимает, что делает – закусил губу и не смотрит на меня… Ну нет, не может быть так! Ведь если бы ему было правда плевать, не отводил бы взгляд. - Да что мне твой «Мессир»? - смех прорывается колючим сухим комком сквозь горло. – Я вообще билет в викторину на радио выиграла, и не хотела идти… Откуда же мне было знать, что ты выступаешь? Откуда у меня эта храбрость, эта злая ирония? От тебя, Эрик, от тебя, мой принц-демон, который сам не понимает, насколько бессмысленны обычные песни после него… Достаю только сегодня выстиранный-выглаженный платок из кармана: - У тебя кровь… Эрик: - У тебя кровь… - протягивает мне белый отглаженный платочек. - Где? Черт… - дурацкая привычка, сам не замечаю, как все губы оказываются искусанными в кровищу. Осторожно слизываю кровь. – Да не парься с платком-то. Нужна тебе моя кровь на нем… Да и с чего это "Мессир" вдруг моим сделался? Я им не менеджер и не продюсер. - Ну и на черта ты меня на него тогда зазываешь? – улыбается. – Что я там не видела, толпы идиотов? Лучшая группа вечера уже отыграла, делать там больше абсолютно нефиг. - Фи, барышня! Откуда эта деревенская манера выражаться? Я никого никуда не зазываю. У меня слишком мало времени, чтобы рекламировать группу "Мессир". К тому же, они и так сделали себе неплохую рекламу за почти два десятка лет существования. Да и грубая лесть – не самый лучший повод снискать моё расположение. Лора: - Слушай, ты только на сцене мозг включаешь или просто себя не слышишь? Разозлил ты меня, Эрик. Ой разозлил. Я же знаю тебя насквозь, я ведь не только глазами-ушами всё воспринимаю… Ну да, я уродина и с мозгами у меня не очень, но чутьё есть. Так что хоть я и влюбилась в тебя по уши, а огребёшь сейчас по полной, гений непризнанный… Самим собой в первую очередь. - Если бы я тебе хотела польстить, я бы для начала подучила всякие металликовские словечки и рассказала бы, почему ты такой крутой. А если ты за толпой глухих дятлов сам себя не видишь, то правильно я боялась с тобой познакомиться. Лучше бы иллюзии какие-то сохранила, что ли… Да что это такое? Какого чёрта? Я же злюсь, так почему по щекам что-то мокрое течёт, а? Дождя нет… Эрик: - Металликовские словечки, - ничего не могу с собой поделать, начинаю хихикать. – Эй, ты чего? Ты плачешь что ли? И кому тут платочек нужен, спрашивается? Так, снимаем очки и вытираем сырость. Слёзы портят девичье лицо. А то у тебя глаза будут красные и нос распухнет. А чего очки такие заляпанные? Их тоже протереть надо. А то ты вообще ничего не увидишь через эти… заслонки. Вот, держи. Так намного лучше. Жить надо жизнью, а не иллюзиями. Что такого тебе даст знакомство со мной? Нужно знать не художника, а его произведения. Впрочем, если уж ты так хочешь знакомиться, то меня зовут Эрик. Да, ударение на второй слог. Вокалист и гитарист группы "Tower In The Dark". Правда в группе у нас скорее полтора гитариста, чем два, потому что я ещё и на флейте играть могу. Ладно, тебя-то как зовут? Лора: Такие горячие руки… и такой шершавый голос. Ты же не умеешь утешать, не умеешь заботиться… Но хочешь ведь, Эрик, я же вижу, только на меня зачем эту нежность тратить? Всё равно я не нужна тебе, я понимаю и даже не злюсь. Я и так это знала, Эрик… - Я Лариса, - голос ещё срывается, ну да и пофиг. – Можешь Лорой называть, так даже лучше. Нежные, сильные, изящные руки – как меня током не бьёт? Должно же… - Ни на чём не играю, ничего толком не умею. Только слушать, и то… Что сказать? Как объяснить, что умею слушать – и слышать, но не всегда? Как объяснить ему, что я не хотела знакомиться, потому что не представляла себе, что такое вообще возможно? Что я могла бы только слушать его песни – и быть от этого счастлива, а уж представить себе, что Эрик будет мне вытирать слёзы… Эрик: - Ну что ж, Лора так Лора. Вот и познакомились. Сворачиваю платок и протягиваю девушке. Больше не плачет, и то ладно. Какие они все-таки эмоциональные, эти барышни. Она явно не привыкла скрывать свои чувства, вон как к моей руке тянулась… Тьфу, Эрик, не неси чушь! Ты слишком долго был один. Найди себе… кого-нибудь и успокойся. А девушка хорошая, с характером только. Но тебе ж такие и нравятся. Так что пусть существует. Да и видно, что ей действительно нравится то, что ты играешь. - А скажи мне, Лора, как тебя можно будет найти, если я захочу пригласить тебя на какое-нибудь из наших выступлений? Думаю, этот концерт был не последним, где мы играли, а тебе, я вижу, песни нравятся. - Нравятся, конечно… - девочка краснеет, будто не про песни говорит, а про автора. – Я снимаю комнату, у моей хозяйки телефон есть. Вечером можно звонить, если не сильно долго разговаривать. Вот… Достает из сумки блокнот, пишет номер, вырывает листочек. - Судя по двум первым цифрам номера, ты живешь где-то в центре. - Рядом, - чуть-чуть улыбается. – Две остановки в ту сторону… - Где-то в тех же краях обитает Даник, барабанщик наш. Слушай, а твоя хозяйка точно не рассердится, дескать, звонят всякие там? Лора: Ну и как на это отвечать? Коротко и неясно? А может, начать рассказывать? Ведь подумает, что я навязываюсь… Зачем ему знать, как я живу, зачем ему знать, что у меня никого нет? Если сказать это… - Не рассердится, - улыбаюсь так беззаботно, как могу. Незачем нагружать Эрика моей болью. – Она у меня совсем не злобная. И ведь даже не вру – Вера Васильевна правда не злая, и она даже обрадуется, если это чудо мне позвонит… - Да я так… подстраховаться. Люди же всякие бывают. Я никогда не жил на съёмных квартирах. Моя эээ… семья до определенного времени сама квартиру сдавала. Интересно, что ты хотел сказать вместо «семья», мой нечаянный принц? Везучий ты… ты ведь наверняка в той самой квартире и живёшь, милый. У тебя есть своя квартира – и я не верю, что тебя там контролируют. - Мне можно звонить, - отделаемся нейтральными фразами. – И даже можно зайти на чай, только я в нём не разбираюсь… Зачем я это несу? Эрик, я не навязываюсь, я просто ляпнула… - Знаешь, с удовольствием бы к тебе зашел. Я ведь очень люблю хороший чай. Правда. Вот только со свободным временем у меня как-то кисло. Мы много репетируем. Хочется же расти над собой, уровень повышать. Так что вечера, да и выходные у меня обычно заняты. А днями я, понятное дело, себе на жизнь зарабатываю. Прикидываюсь, так сказать, офисным планктоном. Так что в последний раз я пил чай в хорошей компании разве что на новогодние праздники. А сейчас уже конец апреля. Мне это снится… Мне весь этот вечер приснился, сейчас я проснусь и окажется, что на концерт идти только сегодня. Ну не может такого быть! Да какая разница… Хоть во сне поговорить с любимым существом. Когда у меня так было? А никогда. Ну и чего я тогда мнусь? - Сейчас ведь ещё не поздно, Эрик, - произнесла имя правильно… Я никогда тебя не обижу, мой принц. – Если ты хочешь, можем пойти ко мне и попить чайку. Раз в полгода ведь можно, правда? Эрик: - Правильно, правильно… Проблема только в том, что я ужасно устал. Выжат как лимон. Сейчас бы растянуться на диване и забыться. Впрочем, забыться, это непозволительная роскошь. Кошмары явятся всенепременно. Я уже устал надеяться, что они не придут. А если остаться в одиночестве, они уж точно мне явятся. Опять проснусь от собственных воплей. А так хоть отсрочу их приход. Будет, что вспомнить, чтобы отвлечься. Нет, я, конечно, могу позвонить ребятам, посидим вместе, устроим "разбор полетов", но сейчас мне хочется забыть про этот концерт, как будто его и не было. Я всё ещё помню эту дурацкую пачку, летящую прямо в лицо, и выкрик той экзальтированной девицы. Я ведь прекрасно расслышал, ЧТО она крикнула… Ладно, не надо грязи. Я всего лишь хочу привести в порядок расшатанные нервы. Завтра выходной. Думаю, мы честно заслужили отдых после такого концерта. Так тому и быть. - Ну что ж, пошли. Может пешком, а? А то никакого транспорта чего-то не видать. Тебе не холодно на таком ветру? - Да нет, - Лора что-то мнётся, даже странно. – Здесь и правда недалеко, я и сюда пешком пришла… Поправляю на плече чехол с гитарой и молча иду за девушкой. Что же, Лора, так уж совпало сегодня, что на весь этот вечер я твой. Сначала на концерте, теперь вот иду за тобой к тебе в гости, пить твой чай, слушать тебя. Я давно не был ни у кого в гостях. Группа не в счет. У Серёги я не бываю, его женщина меня на дух не переносит, у Даника я был всего пару раз, счастье, что его родне всё пофигу, в том числе и гости любимого сына, который, кстати, дай ему волю, сам у меня пропишется, а Валериус сейчас шатается, как неприкаянный, от одних друзей к другим вместе с верным ноутбуком потому что в его квартире царит жуткий разгром, именуемый капитальным ремонтом, и конца-края этому кошмару не видать.