Мы с тобой.

Галочка наотрез отказывалась пускать Антона к Гесеру. Якобы начальство занято, важные дела... Городецкому надоело спорить с принципиальной секретаршей, и, несмотря на ее размахивания руками, он вошел в кабинет главы Ночного Дозора. В следующую же секунду он пожалел, что не послушался Галочку. Напротив Гесера сидела Света вся в слезах. Борис Игнатьевич что-то ей тихо говорил. Видимо, пик истерики уже прошел. — Заходи, Антон, — Гесер приветственно махнул рукой. Увидев его, Света встала и попрощавшись быстро ушла, не удостоив Антона и словом. Его это, в принципе, не расстраивало. — Если ты хочешь попросить отпуск, Антон, то я не против. Отдохни недельку. — Уже отдохнул, — буркнул Антон, садясь в кресло, — Я по другому поводу. Расскажите мне про саморазрушение ауры. Гесер удивленно посмотрел на бывшего ученика, принялся бесцельно перекладывать папки на столе. — Борис Игнатьевич! Гесер вздохнул. — Ладно. Сначала скажи, зачем тебе. — Вы же знаете про маяк, по которому мы вычислили Эдмунда? — получив утвердительный кивок со стороны начальства, Антон продолжил, — Так вот. Если бы кто-то из нас попытался его разрушить, то получил бы именно то, о чем я спрашиваю. Эдмунд сам об этом сказал. Я раньше не встречался с таким явлением... — Это Темная магия, Антон. Хоть это Инквизитор вроде Светлый... Впрочем, Инквизиторам это не сильно важно. Я никогда с этим не сталкивался сам... Пока особой работы нет, могу дать тебе допуск в библиотеку Дневного Дозора. У Завулона как раз должок... Антон кивнул в знак согласия. На следующее утро он отправился в Дневной Дозор. В библиотеке он был один, так что сразу смог погрузиться в поиск информации. Через полтора часа набралось более двадцати книг. Выпросив у молодой библиотекарши (все-таки Темные отбирают девушек-Иных по внешности!) чашечку кофе, Антон принялся за изучение литературы. Прошло около трех часов, но ничего вразумительного не находилось. Большинство информации по этому вопросу ссылался на мифы и явно придуманные средневековыми Иными историями. Антон повертел в руках очередную книгу, которая, правда, была заметно тоньше предыдущих. Иной противоположной стороны силы может провести обряд снятия проклятия, восстановив ауру другому, тем самым повлияв на себя. Последствия могут носить различный характер. Известен случай, когда проводящий обряд получил пожизненную привязанность к тому, ауру кого он восстанавливал. Условием сохранения жизни для него стало то, что ему требовалось как можно чаще находиться в обществе другого. Не реже, чем раз в три дня. Других последствий не выявлено. Автор подобных случаев знал более сорока. — Твою мать! — тихо выругался Антон, еле удержавшись от того, чтобы не выкинуть книгу куда подальше. Выходит так, что и мифы были не на пустом месте. Значит, теперь жизнь Завулона будет зависеть от него, от несуразного Светлого! Идиотизм, честное слово. Чья-то рука мягко легла на плечо — А я все думал, кому же Гесер допуск в библиотеку выторговывал! Антон обернулся, сзади от него стоял Завулон. Великий Темный выглядел хуже некуда. Синяки под глазами, ужасно бледное лицо... Значит все правда? — Ты мог бы сказать сразу, Завулон! — Антон продолжал теребить в руках книжку. — Зачем, Городецкий? — голос Темного звучал устало, — Что бы это изменило? Не хватало бы только того, чтобы ты развоплотился от чувства вины. Я этого не хочу, чтобы ты не думал. — Я так не думаю, Завулон, но.. — Что но, Антош? — глаза Завулона потемнели, он наклонился ближе к лицу Антона, — Послушай. Я со своими проблемами справлюсь. Понятно? Забудь. Ты мне ничего не должен. Антон вздохнул. Как же с этими Темными сложно! — Я обязан тебе жизнью. Это не клятва с призыванием изначальной силы. Это просто, по-человечески. — Тьма, Гесер прав, ты абсолютно неправильный Светлый! — Завулон притянул Городецкого за воротник к себе и сильно поцеловал в губы, исступленно, с какой-то глухой болью. Антон просто замер, не в силах сопротивляться. От неожиданности, наверное. — А теперь иди отсюда, Антон. По-хорошему прошу. Городецкий, схватив куртку, быстро покинул здание Дневного Дозора. Лучшим лекарством от всего непонятного и неизвестного была, как это ни банально, водка. Желательно, в обществе понимающего человека. А точнее, Семена. Выслушав всю историю Антона, Семен налил еще под одной, выпил молча и удрученно покачал головой. — Дела, Антон. Я не знаю даже, что тебе можно сказать... — Семен налил еще по одной. — Послушай, но ведь я ему обязан. Жизнью... Семен вздохнул и протянул Антону рюмку. — Знаешь... Не буди лихо, пока тихо. Пусть все идет как идет, а ты работай себе спокойно. Если он ничего не требует — это к лучшему. Антон был рад, что не рассказал Семену о поцелуе в библиотеке Дневного Дозора. Все-таки это было слишком даже для старого друга. Но совет успокоиться и оставить все как есть Антону понравился. И действительно, если Темный ничего не требует, значит это к лучшему. Или просто ждет подходящего момента? Собраться и приехать на работу за час, да еще и после ночи, посвященной водке и задушевным разговорам — это тяжело даже для Иного. Но когда дело было срочным, личные ощущения никого не волновали. Антон кое-как позавтракал крепким кофе и сигаретой, мысленно обещая желудку, что обязательно пообедает горячим супом, как минимум. Благо, добираться от его квартиры до указанного места было не очень долго. Из утреннего звонка Гесера Городецкий мало что помнил, разве только, что патруль уничтожил парочку каких-то оборотней, и теперь Темные обвиняют их в превышении полномочий. Что ж, раз надо приехать, значит — надо. В маленьком, неухоженном дворике, посреди старой детской площадки, происходило то, что в 90-х называли "разборками". Стенка на стенку, прямо. Патруль Ночного Дозора был на удивление притихшим. Подойдя поближе, Антон понял причину. Рядом с двумя неизвестному ему Темными стоял Завулон. Вот уж, воистину, удивительная встреча. — Что здесь происходит? — Антон старался говорить, не обращаясь ни к кому лично. — Здравствуй, Городецкий, — Завулон сделал шаг вперед, — Ваши молодчики превысили все допускаемые нормы. — Насколько мне известно, Темный, у ваших оборотней не было лицензии, тем более они оказали сопротивление нашим сотрудникам и применили боевые заклинания. Они нарушили Договор, а не мы, Завулон. Темный иронично рассматривал Антона, дав знак двум своим подчиненным отойти. Тем не нужно было повторять дважды, они быстро оказались в машине и уехали. — Я разберусь сам. — патрульные кивнули Антону и тоже поспешили уйти с места происшествия. — Со мной будешь разбираться? — Завулон усмехнулся. Он сел на старую скамейку, краска с которой слезла уже лет пять назад. И Великий Темный, одетый с иголочки, выглядел посреди всего этого постсоветского великолепия по меньшей мере сюрреалистично. — А разве нам не надо решить вопрос с оборотнями? — Мне плевать на этих придурков. Они сами виноваты, что охотились без лицензии. Я не за этим сюда приехал. — А зачем? — Антон говорил как маленький ребенок, не понимающий, что от него хотят умные и всезнающие взрослые. — Спрашиваешь? — Завулон поддел носком ботинка камешек, тот отлетел на несколько сантиметров и упал в песок. — Хочу понять тебя, Завулон. Только и всего. — Немногим это удавалось... — Да плевать я хотел на многих! Послушай, сначала ты говоришь, что тебе от меня ничего не нужно, хотя я готов отблагодарить тебя за свою жизнь. Потом ты просишь меня не беспокоиться, и при этом целуешь взасос. Я хочу всего лишь понять, Завулон, что, черт возьми, происходит?! — Что происходит? — Завулон пожал плечами, -Пойдем. Кажется, я говорил, что Светлому проходить через темные порталы неприятно? — Щиты-то на хрена сломал?! — вообще-то, Антон злился за такие штучки. Мало того, что портал Завулона снес все мало-мальски приличные щиты на его квартире, так и, по идее, могли бы каждый своим порталом добраться, если уж Темному так приспичило зайти в гости. — Не ори. Лучше чайник поставь. Надеюсь в этом приюте холостяка есть хотя бы приличный чай? — Завулон скептически оглядел маленькую кухню хрущевки, выдвинув из-под стола табурет, провел по его поверхности рукой, и, убедившись, что слой пыли не катастрофичен, сел на него. Антон зажег конфорку и поставил чайник на огонь. Чай в доме был, для Антона, который его почти не пил, он был очень даже. "Принцесса нури" месячной давности. Ничего, он, в конце концов, Темного в гости не звал. Результатом ревизии холодильников и шкафчиков стал пакет овсяного печенья и бутерброды с немного обветрившимся российским сыром. Для "приюта холостяка" очень неплохо. Завулон презрительно разглядывал темную жижу в чашке, которую Антон назвал "тебе покрепче". Хозяин же с удовольствием пил "Принцессу". — И зачем ты все это устроил, Завулон? — Зачем... — Темный повертел в руках бутерброд и положил его обратно на тарелку, — Ты же сам все понял, Городецкий. Последствия коснулись исключительно меня, как видишь. Так что ты теперь являешься, можно сказать, гарантом моей жизни. — Надолго? — перспектива всю жизнь, раз в несколько дней, общаться с Темным не радовала. — На всю жизнь. Если ты вдруг погибнешь — я не протяну и недели. Это старая и серьезная магия, Антон, а не фаерболами мух гонять. — А если ты умрешь, что будет со мной? — поинтересовался Антон. — Ничего. Освободишься от тяжкого бремени, — усмехнулся Темный, размакивая кусок овсяного печенья в чае. Антону показалось, что в спину подул холодный ветер. Ситуация оказалась гораздо сложнее, чем казалась изначально. — Неужели это никак нельзя снять? Не верю. Должен же быть способ! — Антон, это не штаны — так просто не снимешь. Я же сказал, что никак. Это штука была создана древними магами, чтобы уничтожить противников. Сначала Темный "случайно" попадал под заклинание, разрушающее ауру. Добрый Светлый маг брался спасать его жизнь, после чего получал полную зависимость своей жизни от этого Темного, который, в свою очередь исчезал невесть куда. В результате Светлый погибал. Удобно и ничего не докажешь. Так что я все пойму, Антон, — Завулон отвернулся у Городецкого, делая вид, что изучает вид из окна. А ведь он страшно боится за свою жизнь! Чем старше становишься, тем страшнее умирать. Особенно, если ты Иной, сильный Иной. С каждым годом жизни понимаешь, сколько еще можно сделать, сколько увидеть, сколько перечувствовать. — Я не собираюсь исчезать, Завулон... "Из твоей жизни" — слова остались несказанными, слишком пафосно, слишком лично бы это прозвучало. В конце концов, кроме этой чертовщины их больше ничего не связывает. Да разве что-то может связывать больше? — Я на это надеюсь, Антон. Очень надеюсь. Мне нужно еще полчаса, потерпишь? — Завулон улыбнулся. — Да, — Антон кивнул. В конце концов, не так уж это тяжело видеть главу Дневного Дозора пару часов раз в три дня. Ничего страшного в этом нет. Тем более, что это плата за возможность жить дальше. — Можно телевизор посмотреть... Темный рассмеялся, но согласился. Они сидели в комнате на единственном диване и смотрели "Трех мушкетеров". Антон искренне любил советские фильмы, а Завулон вроде и не возражал. От проникновенной песни о Констанции оторвал телефонный звонок. — Да, Борис Игнатьевич? — Антон! — голос на том конце телефона был, мягко скажем, недовольный, — ты разобрался с Темными? Уже три часа прошло! — А... да, разобрался, у них нет к нам претензий. Я просто позвонить забыл, извините. — Ладно... Антон облегченно вздохнул. — Через час жду тебя в своем кабинете. — Гесер повесил трубку. Завулон участливо посмотрел на Городецкого. — Шеф лютует? — на лице Темного расплывалась довольная улыбка. — Не особо, — Антон пожал плечами, — Надо собираться. — Кто это у тебя был, когда я звонил? — Гесер мерил шагами комнату, изредка поглядывая на Антона. — Складывается ощущение, что вы ревнуете... — Антон усмехнулся. Плохо получилось, злорадно. — Дошутишься однажды, — пробурчал Гесер, усаживаясь за стол. — Как удалось разрешить конфликт с Темными? Антон принялся поправлять воротник рубашки, сочиняя при этом наиболее правдоподобную версию. — Ну, я когда пришел на место, там уже был Завулон. С ним и решил. У Дневного Дозора нет претензий к нам, Борис Игнатьевич. — Врешь, Антон. И не краснеешь. — Гесер покачал головой, — Что произошло там на Украине на самом деле? Антон изобразил искреннее удивление на лице. Гесера не проведешь, но попробовать всегда можно. И от кого он только такому научился? — Я уже тридцать три раза рассказывал. Кстати, посылать меня туда, зная, что там будет Света — не честно с вашей стороны, — лучшая защита — это нападение. — Это уже не актуально, Антон. И, сам подумай, кого мне было туда посылать? Олю? Ну правильно, Ольгу нельзя, а Великую Светлую истеричку можно! — Мне кажется, что тут дело не в твоей бывшей жене, Антон, — Гесер устало вздохнул, — А в Завулоне. Городецкий кашлянул, пряча за этим маневром испуг. Нет, все-таки играть в прятки с начальством бессмысленно. Но сдаваться и рассказывать, что в руках Антона сейчас жизнь главного Темного Москвы, и, скорее всего, всей России, не хотелось. Каким бы не был Завулон, но когда он спасал Антону жизнь, он прекрасно знал, что делает. И о возможных последствиях тоже знал. Но ведь все равно его это не остановило, а значит, чтобы там некоторые не говорили, Городецкий обязан Завулону собственной жизни. А это серьезнее, чем мелкие недоговорки начальству. — Ладно, Антон. Я знаю, что ты все равно не скажешь. Но если ты чем-то задолжал Темным — разбирайся сам. Я имею в виду, не втягивай Дозор в это. Если нужна будет помощь — обращайся. — Спасибо, — Антон благодарно кивнул бывшему учителю. К своему кабинету Антон шел, полностью погрузившись в свои не слишком радостные мысли, поэтому не заметил спешащего навстречу Игната. Тот, при виде Антона, расплылся в радостной улыбке. — О, я слышал, что ты уже вернулся! Не уделишь мне десять минут поговорить? Антон кивнул. Наверняка сейчас про Свету будет говорить. Ничего, и это переживем. Игнат хотя бы адекватен. — Слушай, Антон, я вовсе не о Свете поговорить хотел, — Игнат, как будто извиняясь, развел руками, — В какой-то степени... — Садись ты, — Антон подвинул стул и сам тоже сел за стол. — Вообщем, она мне рассказывала о том, что там произошло. Я тебя предупредить хотел всего лишь... Антон уже начинал нервничать от того, что за последний час уже двое пытаются дать ему очень важный и полезный совет. Просто праздник какой-то! — Говори уже, что ты мнешься как... сам знаешь как кто! — Однако... — Игнат присвистнул, — Раньше не замечал за тобой таких аналогий. Я к тому, что ты с Завулоном поосторожнее. Потом не избавишься, будешь мучаться, а сделать ничего не сможет. Он тебя не отпустит. Ну хоть моя версия подтвердилась... — Игнат смущенно, насколько это умеют делать инкубы, улыбнулся. Антон зато сидел с открытым ртом, не зная, что ответить и надеясь, что это просто глупые домыслы Игната, а не распространенный слух. — Ты офигел, Игнат?! — спокойно говорить не получалось, — Что ты там себе напридумывал?! И какая еще версия? — Спокойно, Антон, — Игнат вытянул руки вперед, будто бы Антон собирался его ударить, — Я просто делал выводы. По своим наблюдениям, по словам Светы. — Выводы о чем? — настороженно спросил Городецкий. — О твоей бисексуальности, если так можно сказать, — инкуб обезоруживающе улыбнулся, — Честно скажу. Одно время даже сам лично хотел проверить, но потом подумал, что это будет не слишком... этично. — Твою мать... — Антон обхватил голову руками. Вот вам и честные Светлые, со своими прекрасными принципами и понятиями о морали. Этично — не этично. И правда: меньше знаешь — лучше спишь. — Спасибо Игнат. Иди лучше. И запомни, что у меня с Завулоном нет ничего. Ясно? Игнат кивнул, вставая. — А я бы на твоем месте не мялся как... ну ты сам знаешь как кто. Таких мужчин как Завулон мало. Я бы не отказывался. Будет,что на старости лет вспомнить... Игнат ловко увернулся от посланного в него стакана и скрылся за дверью. На протяжении всего следующего месяца Антон виделся с Завулоном раз в три дня, в основном у себя дома. Щиты Городецкий восстановил, оставив Темному возможность провешивать портал сразу в квартиру. Они ели на кухне, теперь Завулон каждый раз притаскивал пару полных пакетов различной еды, некоторые виды которой Антон никогда раньше не встречал. Иногда они шли в комнату и смотрели телевизор, иногда просто разговаривали. Антон привык к обществу Темного. С ним всегда было о чем поговорить, о чем поспорить, и это зачастую не касалось темы Иных. За три-четыре часа их каждой встречи Антон невольно замечал как меняется Завулон, практически на глазах. Приходил он всегда в ужасном состоянии — мешки под глазами, нездоровая бледность, мутный взгляд. Как наркоман в ломке. Антону страшно было представить, что произойдет с Темным, если их запланированная встреча сорвется. Завулон должен был появиться минут через двадцать. Городецкий, тем временем, лежал на диване и бесцельно переключал телевизионные каналы. Вдруг он наткнулся на "Мушкетеров. 20 лет спустя". Кажется, в их первую встречу с Завулоном здесь они тоже смотрели Мушкетеров, только самых первых. А теперь эти 20 лет... Легче облака и нежней, Спит в ладони моей твоя, И эту ночь ты не торопи. Я не стою любви твоей И прошу тебя снова я, Прошу тебя: "Лишь не разлюби" Все песни Антон знал наизусть. Когда он услышал эту песню в первый раз, ему было даже немного обидно, что он сам не умеет петь, а тем более так пронзительно, с такой гаммой чувств и эмоций... Городецкий посмотрел на часы. Завулон опаздывал. Уже на двадцать минут. Что-то предательски екнуло в области сердца. Слишком хорошо Антон знал, что может произойти с главой Дневного Дозора, задержись он еще хотя бы на час. И ведь даже номера телефона не оставил! А смешно бы было позвонить: "Завулон, где тебя носит? У меня тут кофе стынет!". Милые бранятся... Антон вздрогнул. Все это было совсем не смешно. Не похож Завулон на того, кого так замучила совесть, что он решил свести счеты с жизнью столь негуманным образом. А если кто-то узнал, что их связывает, и решил при помощи этого избавиться от Темного? Прошел час. Антон мерил шагами небольшую комнату, уже не обращая внимания на накал страстей на экране. Его волновала только одна вещь. Он и сам не мог дать объяснение тому, почему же его так волнует судьба Завулона. Может он просто слишком привык к этим кухонным посиделкам. Когда можно говорить не боясь показаться неправильным, потому что Завулон, несмотря ни на что, принимал Антона таким, какой он был. Со всей его "неправильной Светлостью", И, возможно, все это было неправильно, но Антона устраивало. У каждого в жизни наступает такой момент, когда как воздух необходим такой человек, который сумеет выслушать, высказать свою точку зрения, да который поймет тебя. И Светлого мага Городецкого на данный момент вовсе не волновало, что для него этим человеком стал Завулон. Прошло полтора часа. Нужно было что-то сделать, но вот что? Антон был уже близок к истерике. Не к месту вспоминались слова Игната о "таких мужчинах". Если Завулон сейчас же не появится, то воспоминания — это единственное, что у Антона останется. Начиная себя ненавидеть за то, что ничего не в силах сделать, Антон шагнул на первый слой Сумрака, будто бы пытаясь там обнаружить хотя бы след присутствия Темного. Но Сумрак молчал. Городецкий сел на ветхую конструкцию, которая в реальности была его диваном и позвал. Тихо, мысленно и ни на что надеясь. Он закрыл глаза, вспоминая лекции о вампирском Зове. Высшим Светлым тоже доступно нечто подобное, но у Антона все никак не хватало времени изучить это. Теперь придется импровизировать. Антон позвал громче, сильнее. Он звал непрерывно, стараясь удерживать в сознании как можно более отчетливый образ Темного. Совсем рядом с Антоном открылся портал, из которого появился Завулон. Городецкий подавил желание закричать. Собрав всю силу, он вытащил себя и Темного в реальность. — Что случилось? — Антон и сам теперь был белее мела. Завулон, сделав почти нереальное усилие, опустился на диван. — Проблемы были. — А знаешь ли ты, что мне плевать на твои проблемы?! Что я тут чуть не свихнулся?! — Городецкий срывался на крик, — Можно было позвонить, предупредить... Мне не нужен мертвый Темный! Завулон вздохнул, ослабив ворот рубашки и откидывая галстук куда подальше. — А живой, значит, нужен? — Не отказался бы, — пронеслось в голове Городецкого, и он чуть ли не зажал себе рот ладонью, чтобы не сказать этого вслух. Слишком странные, слишком ненужные мысли. Все ведь просто: ему не нужен мертвый Завулон в квартире, это чревато последствиями. А последствия такие нам ни к чему, ни к чему... — Водичкой кипяченной не угостишь? Антон кивнул и быстро принес стакан с водой. Завулон жадно выпил и разлегся на диване. Краем глаза Антон заметил, что цвет лица у Темного вроде бы улучшился, стал не таким мертвенно-бледным, и дыхание вроде стало спокойнее... — Чем я еще могу помочь, Завулон? Темный вздохнул. — Посиди рядом.