________________________________________
Проникнуть в квартиру Кларка было достаточно легко. У чувака реально не имелось никаких протоколов для обеспечения безопасности. Когда ты Супермен, ты действительно не переживаешь о том, что кто-то может собраться на тебя напасть? Мысль об этом безмятежном чувстве неуязвимости заставила тяжесть в груди Дика извиваться и скручиваться. Он прождал около часа, прежде чем Кларк вернулся домой с работы. Дик пролистал парочку журналов, прошерстил книжную полку Кларка. Прошёлся по его ящикам на случай, что там найдётся что-то интересное (не нашлось). Едва он подумал о том, чтобы поискать в холодильнике пиво, пока ждёт, как уловил звук ключа в замке. Дик постарался аккуратно восстановить замки. Если Кларк и был удивлён, обнаружив его у кухонного стола, то никак этого не показал. – Дик, – поприветствовал он его и затем уточнил: – Что-то не так? Тревожная нотка в голосе Кларка заставила Дика утратить самообладание. Потому что Кларк беспокоился о том, что что-то могло случиться с Брюсом, правда беспокоился, этот кусок дерьма. Это было больше, чем Дик мог вынести, палка для эскрима оказалась у него в руке и треснула Кларка по челюсти раньше, чем он осознал, что собирается сделать. В буквальном смысле треснула, потому что, разумеется, палка сломалась пополам, отлетевшая половина запрыгала по кухонному полу и закатилась под холодильник. – Ах ты проклятый сукин сын, – произнёс Дик ровным тоном. Кларк оставался неподвижным, и ещё он насторожился. Его глаза неотрывно следили за Диком. Потому что, разумеется, он был неуязвим, но Дик также знал, что только дурак отведёт взгляд от Найтвинга во время драки, а Кларк дураком не был. – Дик, – он нахмурился, – это что сейчас было? Что, чёрт побери, происходит? – Тебя это заводит? – голос Дика всё ещё был спокоен. – Ты заводишься, когда видишь, как сильно можешь его травмировать, когда трахаешь его? Это игра – выяснить, как далеко ты сможешь зайти, пока он больше не будет в состоянии это выдерживать? И ты настолько заигрался, что не слышишь, когда он говорит «перестань, ты причиняешь мне боль», или именно это тебя и возбуждает? Будь честен, ты можешь всё мне рассказать. Кларк был воплощением неподвижности, следя за трясущейся рукой Дика и за другой палкой для эскрима боковым зрением. – Ты снова ранил его, – прорычал Дик сквозь стиснутые зубы. – Если ты навредишь ему ещё раз, мы не будем об этом разговаривать. Я найду способ навредить тебе. Обещаю. У меня уже есть некоторые идеи, как это сделать. – Уверен, что ты так и сделаешь, – тихо сказал Кларк. – Итак, мы друг друга поняли. Глаза Кларка были печальны: – Нет. Но я понимаю, о чём ты говоришь. Дик убрал палку в кобуру. – Хорошо, – ответил он. – В твоём ящике с носками бардак. Я считал тебя сильнее помешанным на порядке, но это не так, как я погляжу. Также тебе необходимо больше хлопьев. – Я это запомню. Дик закрыл за собой дверь. Он был хорош в подслушивании сквозь двери, поэтому знал, что Кларк не двигался ещё несколько долгих минут после его ухода, он просто стоял там. Ещё он знал, что Кларк без малейших усилий может слышать его, даже когда он уже спустился по лестнице туда, где был припаркован его мотоцикл. – Я не шутил, ты, ублюдок, – пробормотал он, зная, что Кларк может расслышать и это тоже и, вероятно, ожидает услышать нечто подобное.________________________________________
Кларк никогда не замечал, насколько неудобен его кухонный стол, пока его не толкнули на него две ночи спустя. Руки Брюса были повсюду, его губы были жадными как никогда. – Не мог перестать думать о тебе сегодня, – прошептал Брюс ему в шею, его голос походил на разбитый стакан виски: острые края и тёплая жидкость. – Ебать, – задохнулся Кларк. – Уж поверь. Трудно было уследить за речью, когда Брюс целовал его, тяжело помнить, на каком краю вселенной всё происходит, когда их руки были заняты телами друг друга. Каждый раз, когда они целовались, это было похоже на пребывание в антигравитационной капсуле. – Чего ты хочешь, – теперь Брюс шептал ему на ухо. – Скажи мне, чего ты хочешь. – Одежду долой. Немедленно. Брюс отступил с плутовской улыбкой: – У меня есть идея получше. В одежде. Делал когда-нибудь так? Если бы Кларк не знал, в чём дело, то обманулся бы. Брюс был так хорош. – Да, я тоже ходил в старшую школу, – ответил Кларк. – Мне всё ещё нравится голыми. – Он занялся пуговицами на рубашке Брюса. Брюс отпрянул слишком резво, чтобы это выглядело случайным, но замаскировал это ещё одним поцелуем в шею Кларка и двумя настойчивыми ладонями на его заднице. – Позволь показать тебе, – попросил он. Брюс притирался к члену Кларка своим. Они обжимались уже минут десять, у них это получалось отлично и возбуждающе. – Позволь мне показать тебе, как это может быть здорово, – теперь Брюс покрывал поцелуями челюсть Кларка. – Я хочу снять с тебя рубашку. – Так лучше. Кларк оттянул его голову назад: – Брюс. Сними свою чёртову рубашку. Брюс застыл: – Кто-то тут стал слегка доминантным? – Проклятие, Брюс! – Одним быстрым эффективным движением Кларк разорвал его рубашку на два лоскута и смахнул их с его груди. Хорошо, что Брюс не заморачивался ношением маек. – Ты должен мне четыреста пятьдесят, – заметил Брюс, наблюдая, как пуговица отскакивает от стула. Кларк развернул его и увидел спину. Он опустился на стул и уткнулся головой в сложенные руки. – Чёрт, – тихо произнёс он. – О, полагаю, мы можем забыть об этом. Кларк поборол волну тошноты, накатившую при виде спины Брюса. Он по одному только лицу Дика уже понял, что всё плохо. Дик, должно быть, хотел воткнуть нож в его кишки. Он это заслужил. – Я так невероятно сожалею, – прошептал он. – Брюс. Я не… я не знаю, что сказать. Мне очень жаль. – Заткнись. Тебе не за что извиняться. – Не за что извиняться? Я избил тебя. Я… я сделал это с тобой. Брюс. Господи Иисусе, как ты вообще можешь смотреть на меня, как ты можешь… – Твою мать, я заставил тебя это сделать. Прекрати заламывать руки, как моя бабушка. Я вынудил тебя сделать это, ясно? Я спровоцировал тебя, чтобы ты потерял контроль, и я сделал это нарочно. Вероятно, это мне нужно перед тобой извиниться. Всё на этом? – Ты… заставил меня. Брюс, ты не заставлял меня ничего делать, даже не… – Думаешь, я не знаю, как манипулировать тобой, чтобы получить то, что я хочу? Кларк только ещё больше озадачился: – То, чего ты хочешь? Брюс собирал обрывки своей рубашки: – Да, то, чего я хочу, идиот. Я хотел, чтобы ты это сделал, я желал, чтобы ты причинил мне боль. Я знаю, что ты бы ни за что не стал, если бы я просто попросил, поэтому я нашёл другой способ. – Я… я не понимаю. Почему ты хотел, чтобы я сотворил такое? Взгляд Брюса стал презрительным: – А я уж было подумал, что ты не можешь быть большим болваном. Я хотел этого, потому что так я сильнее кончаю, допёр? Сильнее, чем от чего-либо ещё. Мне это необходимо. Мне нужна боль. Я понимаю, что это трудно представить, поэтому я и не говорил с тобой об этом, раз уж всё и так шло хорошо. Кларк обдумывал услышанное, прикрыв рот рукой. Наблюдая за стоящим перед ним Брюсом. – Ты мог просто попросить. Мог объяснить. И я бы сделал что угодно. Брюс отвёл взгляд: – Это ненормально. Я осознаю это. И не могу объяснить механизм того, что происходит. Я просто… нуждаюсь в этом. – Он теребил рукав. Кларк медленно кивнул: – Когда ты один. Когда ты… – Дрочу. – Да. Что ты… – У меня есть... – Брюс прервался и снова отвёл глаза. Он смущён, подумал Кларк с неожиданным изумлением. Нет, он чувствует себя униженным.. – Маленький пружинный нож. Я могу использовать его… если мне нужно. Просто дай мне рубашку и позволь уйти домой. – Нет. – Мы тут закончили. Всё это было ошибкой. Я собираюсь отправиться домой и постараться забыть всё, что тут случилось, и тебе следует поступить так же. – Ну и кто теперь отдаёт приказы. Кларк легко поднялся. Пальцем коснулся лица Брюса, разворачивая его к себе: – Ты говоришь мне, что тебе требуется, и мы выясняем, как это обеспечить. – Брюс всё ещё смотрел в сторону. – Мы выясняем это, – повторил Кларк и прильнул губами к подбородку Брюса. – Потому что я сделаю всё что угодно… – и он позволил своим губам скользнуть вверх по этой чётко очерченной линии челюсти, – что заставит тебя кончать. Всё, чёрт возьми. Дыхание Брюса заметно участилось. Кларк засунул руку в карман его брюк. – Другой, – сказал Брюс, так тихо, что Кларк мог бы и не расслышать, и естественно, вот он, расположился в самом низу: небольшой, прохладный и гладкий. Он прекрасно уместился в ладони. Не вынимая руку, Кларк погладил член Брюса сквозь ткань кармана. Он был наполовину твёрдым, но быстро наливался снова. Кларк потёр головку, где, он знал, становится влажно. – Химчистка для этой пары, – сообщил Брюс, – встанет тебе в пятьдесят баксов. Что увеличит твой сегодняшний счёт до пятисот. – Мне придётся выплачивать в рассрочку. – Кларк вытащил руку, не выпуская нож. Другой рукой он расстегнул пряжку Брюса. – Итак, как я уже говорил, – продолжил он, – одежду долой.________________________________________
Кларк вставлял ему на полную длину, перегнув его через край кровати. Спасибо господи, что у Кларка была высокая кровать. Большая часть веса Кларка приходилась на его тело. Одеяло под ним пошло складками, и он тёрся об эти неровности именно там, где было приятнее всего. – Боже… блядь. – Брюс сжал простыни в кулаках. Сила толчков Кларка вбивала его в матрас. Боже, он был близко просто от того, что вот так проезжался членом по ткани. – Да ты сейчас кончишь, – в голосе Кларка звучало сексуальное придыхание. – Зальёшь всю мою… весь в… Брюс протянул руку назад, расхлябанный жест наугад, и ухватил Кларка за задницу. Его мошонка так напряглась, что стало больно. Он был так близко… так близко… он не мог, не мог до конца… – Пожалуйста, – выдохнул Брюс, и в следующий миг пришла боль – как молния, как раскалённый добела жар, как змея, свернувшаяся внутри его тела, – и как змея же она проложила извилистый курс к его подвздошной кости и каким-то образом не остановилась. Это был не короткий резкий укол во время отчаянной дрочки, это было изысканно, это было неторопливо, это была сжавшаяся на его горле рука в бархатной перчатке, и это не прекращалось, не отпускало, и Брюс запрокинул голову и закричал от восторга. Теперь Кларк двигался быстрее, и Брюс услышал звук, с которым нож упал на пол, почувствовал первый горячий всплеск спермы Кларка внутри. – Неебически прекрасно, – простонал Кларк. – Кончаю… о боже… я кончаю… так… уффф. – И ощущение оргазма Кларка исторгло ещё одну порцию влаги из его собственного члена. Их дыхание замедлилось, стены начали водворяться обратно на свои основания. Брюс был выжат, он был опустошён, он был удовлетворён. Он мог чувствовать кровь, стекающую по бедру, и знал, что порез крупный и филигранный. При одной мысли об этом член снова дёрнулся. Кларк тяжело навалился сверху, теперь позволяя своему полному весу давить на него. – Нужно, чтобы я подвинулся, – прошептал Кларк, и Брюс помотал головой. В порядке эксперимента он напрягся: – Ты всё ещё твёрдый. – Знаю. Прости. Брюс опустил голову на руки и позволил себе дрейфовать: – Делай, что захочешь. – А ты… я не должен… – Заткнись и трахни меня, – прорычал Брюс, и Кларк поймал его на слове, подтянул его задницу выше и начал толкаться снова более мелкими поверхностными движениями, которые тем не менее каждый раз задевали простату. Брюс закусил губу и расслабился ещё сильнее. Он осознавал, чем этот порез должен был казаться Кларку, как трудно ему, должно быть, было пересилить себя ради этого. Если Кларк мог хотеть доставить ему удовольствие, ему нужно было свыкнуться с мыслью, что и Брюс тоже может хотеть доставить удовольствие ему. Это была ночь всего первого, потому что Брюс ещё и впервые заснул в постели Кларка. Совсем не то, что он планировал сделать, но почему бы и нет? Брюс не загадывал так далеко вперёд, когда они начинали. Всё, что он осознавал, – это как сильно он хочет кончить, когда в его тело вжимается это прекрасное тело, в непосредственной близости от этого рта, который заставлял его умирать от вожделения. Это был просто секс. Когда Кларк наконец-то был полностью удовлетворён – спустя ещё несколько заходов, во время одного из которых Брюс действительно снова кончил, – и они лежали, распластанные и бескостные, двое крупных мужчин на слишком маленьком матрасе, он подумал, что стоит проверить порез. Большая часть крови свернулась, так что Брюс жадно отпил из бутылки, стоящей возле постели, и затем использовал остаток воды, чтобы смочить краешек простыни и вытереть бедро. – Эй, – слабо запротестовал Кларк. – Будто ты не собираешься постирать эти простыни. – Брюс легко касался кожи, смывая запёкшуюся корочку. Только теперь он смог рассмотреть рану, ухитрившись в достаточной степени вывернуть шею. Он моргнул. Неимоверный ублюдок. – Ты неимоверный ублюдок, – объявил Брюс. – Что? – Кларк имел наглость выглядеть так, словно понятия не имеет, о чём речь. – Ты грёбаный хитрожопый мелкий кусок… ты вырезал S на моём бедре?! Теперь Кларк хихикал, и Брюс развернулся и обрушился на него сверху, придавив к кровати: – Я хожу в душ на Сторожевой Башне. Сукин сын, я вырежу знак летучей мыши на твоих яйцах. – Я бы хотел, чтобы у тебя получилось, – ответил Кларк, встречаясь с Брюсом глазами, и Брюс испытал искушение отпрянуть из-за того, что в них увидел. Не сделка, это была не сделка, всё его существо тянулось к кнопке «Назад», которую он больше не мог найти. Кларк всё ещё лежал под ним, но уже начал лёгкое толкающее движение. – Ненасытный, – Брюс приподнял брови. – Ты можешь смастерить нож, – Кларк не отводил взгляда от Брюса. – Можешь покрыть его криптонитом. У Лесли есть скальпели, можешь стянуть один из них. – Никогда. Кларк обхватил его голову руками: – Почему? Почему это хорошо для тебя, но не для меня? – Я не против ножа возражаю, и это понимаешь. Ты сошёл с ума, если считаешь, что я когда-нибудь применю к тебе криптонит забавы ради в подобной игре. Кларк водил руками по бокам Брюса, Брюс заметил, что он всё ещё немного экспериментирует с силой нажатия. – Игре, – бездумно повторил Кларк, но Кларк редко что-нибудь делал бездумно. – Так вот чем мы занимаемся. – Я уже ничего не знаю, – Брюс был настолько честен, насколько мог, и он знал, что Кларк на этом успокоится. – Тогда скажи мне, – Кларк изучающе провёл пальцем по букве S на бедре Брюса. Она была даже вписана в щит, потому что Кларк никогда ничего не делал наполовину. – Скажи мне, ты и Селина когда-нибудь… – Нет. Никогда. Я имею в виду, мы такого не делали. Брюс позволил напряжённости этого глагола повиснуть между ними. Он понимал, что в вопросе Кларка заключено больше, чем игра с ножом. Он позволил форме глагола с её предположением о продолжающейся активности, с её невысказанным «пока» парить в воздухе вокруг них. Наблюдал, как это отражается на выражении лица Кларка. Видел, как он быстро отвёл глаза, и тогда пожалел о том, что сказал. – И никогда не будем, потому что я больше не встречаюсь с Селиной, – поправился Брюс. – Хорошо, – Кларк сохранял тот же ровный тон. Брюс не хотел ничего такого говорить. Разумеется, он не собирался говорить нечто подобное. Несомненно, он не планировал отказываться от секса с Селиной. Кларк бы не попросил его сделать выбор. Кларк ни о чём его не просил. Но глаза Кларка затягивали его, и в них было тепло, и нежность, и всё это предназначалось ему, только ему одному, и он знал, что любое обещание, которое он должен дать, чтобы Кларк вот так на него смотрел, того стоило. Вот дерьмо, он облажался.________________________________________
Брюс проснулся незадолго до рассвета и направился на кухню Кларка, чтобы проверить, есть ли у него апельсиновый сок. Голый, он бесшумно прошёл по квартире, остановился у стойки и приложился к горлышку бутылки. Он задумчиво созерцал выложенный плиткой фартук за мойкой, пока пил. Обвившие его руки Кларка не стали сюрпризом. Он продолжал пить. – Ты вернёшься в постель? – голос Кларка был хриплым, а тело – полным сонного тепла. – Ненадолго. – Разумеется, Брюс не собирался этого говорить. Он собирался уйти. – Пнятно, – Кларк зевнул, а затем выдвинул кухонный ящик. Он пошарил среди бумажек, рецептов, беспризорных спичек, старых ключей и девяти тысяч вышедших из употребления ручек. Брюс изогнул бровь при виде такого вопиющего отсутствия организованности. В конце концов Кларк нашёл, что искал, потом перебрал несколько ручек, прежде чем обнаружил пишущую. Брюс забавлялся, представляя себе лицо Альфреда при взгляде на этот ящик. – Держи, – Кларк протянул ему заполненный чек. Четыреста пятьдесят долларов, подпись с петельками Кларк Дж. Кент внизу. Брюс закатил глаза: – Необязательно, но спасибо. – Есть ещё кое-что, – Кларк закрыл ручку и теперь мусолил её уголком губ. – Если бы ты мог… если это тебя не затруднит, я имею в виду, если бы ты мог подождать с обналичиванием до вторника, было бы здорово. Брюс пялился на лежащий на стойке чек, обуздывая вдохи и выдохи, пока не понял, что они снова ровные и контролируемые. Он молчал, пока не ощутил, что волна ярости схлынула, пока не осознал, что совладал с ней. У Кларка не было такой суммы в банке. Брюс прочувствовал всю оскорбительность этого факта. И по контрасту почувствовал стыд за свой собственный банковский счёт. Почему ты не захотел прийти ко мне, почему не захотел рассказать мне, разве ты не знаешь, что я дал бы тебе всё, всё, чего ты хочешь, ты вздыхаешь над чем-то – и я даю тебе это, позволь мне дать тебе всё, всё, чего ты заслуживаешь, разреши мне… Брюс зажмурил глаза. Не так уж он и овладел собой. – То есть у тебя нет этих денег, – вот и всё, что он сказал. – Будут, говорю же, во вторник. Не проблема. – У тебя нет денег, потому что в этом месяце ты отправил на ферму больше, чем должен был. Кларк ничего не ответил, но Брюс и не задавал вопрос. Нынче семейные фермы никто бы не назвал денежным предприятием. Кларк зарабатывал достаточно, чтобы обеспечивать себя, достаточно для одинокого мужчины с относительно спартанскими вкусами, который не имел ничего против покупки самого обычного апельсинового сока. Кларк не мог обеспечить этот чек, потому что его деньги пошли куда-то ещё. – Чёрт возьми, – тихо выругался Брюс. – Мы же это обсуждали. – Хватит. – Нет, не хватит. В прошлом году после торнадо ты позволил мне помочь. Почему теперь нет? – Ты знаешь почему. Брюс нахмурился: – Понятия не имею. С какой стати ты не… – Потому что мы спим друг с другом, ясно? Вот почему сейчас всё по-другому. Из-за этого. Потому что я не шлюха, вот почему. Голос Кларка был резким, и Брюс ощутил, как этот тон кромсает его на кусочки. Он поставил бутылку на столешницу и почувствовал необходимость снова прикрыть глаза. Он не мог говорить. Из-за него, благодаря ему. Он ударил его по лицу. Кларк просто смотрел на него, скрестив руки на груди. – Не существует такой вселенной, – начал Брюс и вынужден был остановиться. Он прочистил горло. – Нет такой вселенной, ни единого возможного мира, в котором ты являешься этим словом, которое я никогда не упомяну в одном ряду с мыслью о тебе и даже звучание его не потерплю. Кларк выглядел смущённым: – Я не хотел тебя обидеть. И не хотел быть неблагодарным за то, что ты очень выручил нас в прошлом году, или за то, что ты… – Пожалуйста, замолчи. – Если бы ему пришлось и дальше слушать, как Кларк об этом говорит, если бы ему пришлось выслушивать такие грязные непристойности, как благодарность, из уст Кларка, он бы утратил весь незначительный контроль, который у него ещё оставался, и утратил бы эффектно. Так что он сделал самое лучшее из того, что, как он знал, заставит Кларка заткнуться, – поцеловал его. Брюс положил руки на шею Кларка, удерживая его подбородок в неподвижности. Он поцеловал Кларка основательно и качественно, поцеловал его, вжимаясь своим обнажённым пахом в его, поцеловал его, изливая всё, что хотел сказать, всё, что намеревался сказать, всё, что никогда не должен был говорить, в рот Кларка с помощью языка, зубов и губ. Кларк, должно быть, расслышал всё несказанное, потому что он отступил назад и рассматривал Брюса, слегка нахмурившись: – Определённо, обратно в постель. Брюс улыбнулся и вытолкнул Кларка из кухни, направляя его в крохотную спальню. Он не прекращал его целовать. Кларк начал издавать лёгкие постанывающие звуки на выдохе, и Брюс улыбнулся шире. Кларк был гением, но не финансовым гением, и существовало множество способов перевести Кентам деньги, о которых Кларку знать не обязательно. Мысленно Брюс перетасовал свои утренние встречи, чтобы впихнуть консультацию со своим бухгалтером. Возможно, придётся подключить кое-какую занимательную бухгалтерию, но Брюс был уверен, что он в состоянии обмануть даже наблюдательность Кларка. Брюс уронил его на кровать, довольный своим талантом отвлекать. Он опустился на Кларка сверху и скользнул ниже, пока его рот не оказался в дюйме от великолепного члена. Брюс застыл. Кларк застонал и вскинул бёдра. Брюс остановился. – Брюс? – Сейчас вернусь. – Он сполз с Кларка, поднялся и вернулся на кухню. – Эм, Брюс? – Да, прямо сейчас. – Он стоял посреди кухни. Что-то. Что-то было. Что-то, что привлекло его внимание, когда он доставал апельсиновый сок из холодильника. Он просто не мог сообразить, что же это было. – Брюс Уэйн, придурок, немедленно вернись! – О, одну распроклятую минуту, – откликнулся он, а затем вспомнил. Это был слабый отблеск, которого там не должно было быть, там, под углом холодильника. Он ногой подтолкнул это наружу и рассмотрел. Длинная чёрная палка, чисто рассечённая пополам. Палка для эскрима. – Ну разве это не интересно, – тихо пробормотал Брюс и засунул палку в кошмарный ящик Кларка, откуда он сможет извлечь её позже. Брюс шагнул обратно в спальню и пополз по Кларку. – Прости, малыш, – сказал он, зная, что получит прощение за нелепое выражение нежности.________________________________________
Дик обычно обедал за своим столом с тех пор, как сделался детективом. У него скапливалось просто совершенно удивительное количество канцелярской фигни, и, когда он думал об этом, оглядываясь назад, на то время, когда ему по-настоящему хотелось стать детективом (Были ли вообще такие времена? Теперь это казалось невозможным.), то понимал, что никогда не представлял, как много тягомотного в этой работе. Дик вздохнул и сцапал ещё один отсыревший ломтик картошки фри в кетчупе, который пропитывал промасленную бумагу. Хотя бы Джойс иногда приносила ему ланч. – Это и правда мило, – сообщил он ей сегодня. – Спасибо. Я забыл взять свой. – О, ты имеешь в виду, что забыл сунуть упаковку POP-tarts с радужной крошкой в свою сумку для тренировок? Да, представляю, – вздохнула она и отошла, покачивая головой. Джойс ему нравилась. Если бы Малик не начал лучше к ней относиться, ему пришлось бы проломить Малику башку. На его стол с глухим звуком приземлился бумажный пакет. Даже Дику потребовалась секунда, чтобы понять, что за крупный неряшливый парень стоит перед ним. Потрёпанные джинсы, грязное худи, капюшон затеняет лицо. – Боже, ты до смерти меня напугал. Не обязательно было приходить замаскированным. Парень пожал плечами: – Тебе не нужно, чтобы Брюс Уэйн болтался тут, усложняя тебе жизнь. Дик глотнул колы и промолчал в ответ на это замечание. Он никогда ничего такого Брюсу не говорил, но, вероятно, и не нужно было. Он поступил правильно, подав заявление в Полицейскую академию Бладхейвена, потому что здешние копы не имели особых связей с Готэмом, департамент полиции которого они в большинстве своём презирали, и они, конечно же, не читали жёлтую прессу. Имя Ричарда Грейсона не вызывало у них никаких ассоциаций и чаще всего оставалось незамеченным. Разумеется, до того дня, пока один из них не обнаружил связь, по какой-то неизвестной причине подобрав разбросанные в метро листы готэмской газеты, в которой был Дик во всей смокинговой красе: «приёмный сын филантропа Брюса Уэйна», чья рука обнимала его за плечи. В тот день его впервые избили. И в какой-то момент драки он подумал: «Я могу справиться с ними, я могу справиться со всеми ними без малейших проблем», но он не стал, если бы он так сделал, это навсегда определило бы его судьбу. Так что он всего лишь изображал отпор и позволил им себя побить, его расчёт оправдался: это всё тогда же и закончилось. Ну и хорошо. Большая часть тех придурков в любом случае бросили учёбу, и никто из них в данный момент не сидел за столом детектива. – Всё нормально, – сказал Дик. – Присаживайся и перекуси со мной. Кофе? – Открой пакет. Дик встряхнул пакет, пока Брюс устраивался на стуле возле его стола. Сломанная палка для эскрима покатилась по документам. – А, – выдавил из себя Дик. – А я-то думал, куда она делась. – Теперь ты её нашёл. Какие-нибудь мысли, как она оказалась на кухне у Кларка? Дик поморщился: – Мы спарринговали? – Я пытался вычислить силу, необходимую, чтобы вот так чисто разломить пополам одну из твоих палок. Так о какую часть тела Кларка ты её сломал? Дик перестал морщиться и скривился в гримасе: – Об его лицо. Молчание Брюса сообщило ему, что Брюс сдерживает ярость. Этот процесс никогда не был заметен по выражению его лица. Когда Дик был ребёнком, он позволил себе задуматься – раз или два, каким был нрав Брюса, прежде чем он научился так безжалостно его контролировать. Дик пытался больше об этом не размышлять. – Почему, – в конце концов произнёс Брюс. Скорее приказ, чем вопрос. Многолетний опыт подсказывал Дику, что Брюс никогда не задаст вопрос, на который уже не знает ответ. – Я был зол, – Дик тянул время. – Потому что. Дик кинул картошку на бумагу, а потом скомкал всё и швырнул в мусорницу: – Потому что я увидел твою спину, вот почему. Дошло? Я увидел, что он сотворил. Я увидел, что он навредил тебе. Что, чёрт возьми, ты бы сделал, если бы заметил на моём теле нечто подобное? Возможно, убил бы кого-нибудь. – Понятно, – протянул Брюс, он откинулся на спинку стула, скрестив руки. Тень от капюшона полностью скрывала его лицо. Казалось, он задумался. – Самый сильный человек на планете. Ты не можешь спать с ним и не ожидать, что… я имею в виду… боже, он может потерять над собой контроль, даже не желая этого, он просто… – Ты вырос рядом с ним, – Брюс внимательно его изучал, – и ты совсем его не знаешь. Дик закусил губу: – Я очень уважаю Кларка, понятно? Ты об этом знаешь. И всегда уважал. Но я не забываю, на что он способен. – И ты считаешь, что я забыл. – Я считаю… – Я считаю, что ты настолько давно в него влюблён, что не замечаешь очевидной истины, вот что ему хотелось сказать. – Я считаю, что тебе… нужно быть осторожнее. – Как и тебе. – Эй, между прочим, я знаю, что это за беседа. Твоя личная жизнь – твоё дело, не лезь, не вмешивайся, бла-бла-бла. Я мог бы записать это. Ещё я мог бы составить длинный список случаев за всё время, когда ты полностью на всё это забивал, если дело касалось меня. – Потому что ты мой сын, – сказал Брюс, и это слово заставило Дика замереть. Оно было не из тех, которое они привыкли использовать. Дик никогда не слышал, чтобы Брюс им так просто бросался. Если бы кто-то мог называть происходящее случайным обменом репликами. – Потому что это моё право как человека, который нёс ответственность за твою жизнь, пока ты рос. Но я не вмешиваюсь в твою взрослую жизнь. Дик коротко взглянул на него. – Почти, – уступил Брюс. Он вздохнул. – Послушай. – Видеть такое было в некотором роде невероятно, но Брюс казался немного растерянным. – То, что Кларк и я делаем… это только наше дело. Но ты должен знать, что Кларк не причиняет мне вреда. И не причинял. Он никогда не сделал бы ничего, о чём бы я сам его ни попросил. Ясно? Дик переварил это вместе с плохой картошкой фри. Он не был удивлён, услышав, что Брюсу нравится мазохизм, в чём, если задуматься, действительно был смысл. Он только удивился, услышав, как он в этом признаётся – ему из всех людей на свете. – Окей. – Если твой гнев не был вызван чем-то другим. – Например? – Тем фактом, что я… – пауза затянулась, Дик наблюдал, как он пытается измыслить альтернативу слову «встречаюсь». – Что у нас с Кларком связь, – закончил Брюс. – Что я би. – Брюс. Я многие годы в курсе твоей ориентации, ты что, издеваешься? Думаешь, мне не плевать? Я хотел бы надеяться, что ты лучше меня знаешь. Брюс продолжал держать голову так, чтобы лицо полностью оставалось в тени капюшона. Руки он засунул в потрёпанные карманы: – Возможно. Но я не был открытым с тобой, когда ты был более юным. И никогда не говорил с тобой о причине этого. – Да ладно, ты не должен был делиться с девятилеткой подробностями своей частной жизни. Ты вообще не особо хорош в том, чтобы делиться. – У меня были основания полагать, что тебя могут забрать, – выпалил Брюс. – Я не выходил из шкафа, потому что на кону стояла возможность лишиться тебя. Ты находился под моей опекой, и у меня очень долго не было защиты от того, что тебя усыновят. Один фанатичный клерк в одном кабинете – всё, что требовалось, чтобы я стал растлителем малолетних. Я не мог тебя потерять. Дик уставился на столешницу. Чёрт побери, он собирался заплакать. Он собирался заплакать прямо сейчас. Ему хотелось дотянуться до Брюса, обнять его, прикоснуться к нему. Там были люди, трущиеся возле кулера, раздавался ослиный рёв смеха Малика. – Ты не обязан мне ничего объяснять, – Дик протолкнул слова сквозь ком в горле. – И я бы никогда не позволил им забрать меня у тебя, никогда. Я бы сражался с ними. Брюс сдвинул капюшон, и Дик смог разглядеть его печальную улыбку: – Даже и не сомневался. – Ага. Ну. О другом. Я извиняюсь за то… что вот так выступил против Кларка. Это больше не повторится. – Знаю, – быстро сказал Брюс. – Ты… – счастлив, хотел он спросить. Влюблён. Существовало множество вещей, о которых они никогда друг друга не спрашивали. Большую часть времени это им не мешало. Он остановился на: – Поедешь домой? – Наверное. Сперва мне нужно кое-что разнюхать в Готэме. Маскировка была не только для твоего благополучия. – Разумеется. Брюс поднялся и в следующее мгновение неуклюже ссутулился в соответствии с образом: – Какие планы на ужин? – О, не знаю. Думал, что могу разнообразить мою обычную диету из завалявшейся пиццы какой-нибудь свежей пиццей. Брюс поднял брови, и Дик точно знал, что он выискивает признаки того, что его нездоровое питание начало сказываться на его теле. И ещё он знал, что Брюс ничего не высмотрит. – Давай так: приходи вечером на ужин в поместье и получишь возможность поесть какой-нибудь настоящей еды. – Ах, настоящая еда. А я полагал, что Альфред в Манчестере до следующей недели. – Так и есть. Кларк готовит. Думаю, ты можешь захотеть забежать. Дик потянулся и усмехнулся: – Эй, я понял, что ты делаешь. Очень гладко. – Репутация обязывает. – В промокшей коробке, которую принесла Джойс, красовались остатки луковых колечек, Брюс подцепил одно и съел. – Отвратительно, – сообщил он. – Знаешь, предполагается, что твёрдая пища действительно идёт на пользу. Я где-то это вычитал. Но, возможно, я слишком доверяю липовой хрени вроде трофологии, да? Брюс фыркнул, бросил прощальный взгляд на луковые кольца и начал пробираться обратно к выходу. Народ как раз возвращался с ланча, быстро проходя мимо него и даже слегка толкая, потому что он был никем, вероятно, просто каким-то нищим информатором. Брюс держал глаза опущенными. – Эй, в котором часу? – окликнул его Дик. – В восемь, – Брюс ответил, не оборачиваясь. Он вышел в распахнутые двери. Малик подпёр собой угол стола Дика и тоже украл луковое колечко: – Ланч с бездомным? – Ты слишком хорошо меня знаешь. – Ага, я знаю, что я знаю. Он пытался втусовать тебе, что вчера ночью видел, как глава клана Скарпетти в доках принимал груз? И за сотку он расскажет тебе, где они спрятали товар? Мужик, ты лох. Иисусе, – он сплюнул, скорчив рожу. – Эти луковые колечки конкретно отстойные. – А ты воруешь еду, должен лучше относиться к своей подружке и заслуживаешь всех отстойных луковых колечек, которые получаешь. – Да в курсе я, – вздохнул Малик. Дик вернулся к своей бумажной нудятине, но на его губах теперь играла лёгкая улыбка, и день стал выглядеть так, словно его вполне можно было пережить. До восьми часов оставалось не так уж много.