Последнее брошенное слово

      Ночь. Отблески луны отражались на ее рыжих локонах, заправленных в воротник пальто. Она шла как нельзя быстро, подгоняемая страхом и обостренным чувством беспокойства. Ни проезжавшие мимо автомобили, слепившие дальним светом фонарей, ни резко взрывавшийся лай собак не отвлекали ее от мыслей о минувшем вечере.       Анна как всегда уставшая после работы, ничего не подозревая, подходила к квартире номер 156. Пару лёгких манипуляций с ключом и входная дверь отступила. «Что это такое?» — с нарастающим раздражением спросила она. Помимо привычного беспорядка в комнате, открытых окон и оставленного света в квартире была ещё одна примечательная деталь. «Андрей? Я пришла…» — ответом ей послужили звуки с водопровода. «Ну же, прекрати, хватит дуться. Да-да, я знаю, что была не права. Ну хорошо-хорошо, я виновата и прошу прощения.» — ничего. Ни единого звука, даже гула с улиц. Гробовая тишина сдавила Анну. Сбросив свое любимое пальто, аккуратно, с присущей ей расточительностью, она повесила его на вешалку и прошла на кухню.       В глаза бросился клочок бумаги. Взяв и поднеся его по ближе, она начала вчитываться в содержимое. Волна ужаса и не подчиняемого страха обуяли ее. Шок. Звуки собственного сердцебиения раздавались в ее голове. Пройдя с запиской в коридор, тело прекратило слушаться девушку. Сначала бумажка, а потом и она сама пали на пол. Минута. Две. И вот уже в соседнем доме можно было услышать неистовый плач, который разразился внезапно.       Ночь. Отблески луны отражались на ее рыжих локонах, заправленных в воротник пальто. Она шла как нельзя быстро, подгоняемая страхом и обостренным чувством беспокойства. Ни проезжавшие мимо автомобили, слепившие дальним светом фонарей, ни резко взрывавшийся лай собак не отвлекали ее от мыслей о минувшем вечере. В ее глазах стоял последний разговор с Андреем. Как она кричала и била посуду, высказывая всё что думает о нем. И как она хлопнув дверью ринулась на улицу. Но больше всего она прокручивала последнюю фразу, что бесконтрольно вырвалась с ее губ, и которую она произнесла с подобающим ей хладнокровием: Я лучше заживо сгнию, чем когда-либо перешагну порог этого дома.» От слёз в глазах помутнело. Не разбирая дороги Анна бежала. Куда, зачем — она не понимала. Просто бежала. От себя, от других. Не слыша предупредительного сигнала она продолжала нестись. И тут сквозь шум собственного плача она услышала, но было поздно… «Любимая» — с радостным настроем позвал Андрей — » ты дома? А то я думал о нашей ссоре. Я слегка погорячился, бумажку какую-то написал. Ты здесь?» Пройдя дальше и не обнаружив никакого, он было собрался разуваться, но заметил на полу записку, а подняв голову увидел висящее на вешалке пальто. «Ничего не понимаю» — произнёс он озадаченно у себя в голове. Не проходит и минуты, как вдруг стук в дверь: «Андрей Николаевич?» — раздался голос. «Да» — неуверенно произнёс Андрей. «Это вашу жену зовут Анна Сергеевна?» «Что?»