Безумные фикрайтеры в Подземелье, или как монстров мучают спойлерами

      Неужели мы не вернулись на точку сохранения? Вот уж не думала, что мы действительно переживем этот кошмар и, мокрые и голодные, выберемся из воды. А еще больше я поражалась, что амулет остался на шее, хотя с его тяжестью и хрупкостью мог элементарно уйти на дно, похоронив мою душу.       Я опиралась на стену, выжимая волосы — не идти же с такой тяжестью на голове! А еще очень было жаль, что старые свитера мы оставили в Сноудине и переодеться было не во что. Так ведь и окончательно с ангиной залечь можно… Если только моя «рука Гастера» не загниет. Неожиданно я поняла, что сейчас упаду. Чудовищная тяжесть в животе кружила голову, и уже через четверть минуты я с хрипом «блевала» водой изо рта. Еще я поняла, что вряд ли она была кристально чистой и без всяких химикатов. Молодцы мы, отравились, заболели, едва не потеряли камни на веревочках. Лучше бы по триста раз умирали и нашли идеальный выход с мусорки, чем вот так...       Упала на пол, еле дыша. Из носа также лилась вода, иногда в ноздри ударял отвратный запах дохлятины и гнили — может, тут располагалось своеобразное кладбище… хотя, у монстров кладбищ быть не должно — они все рассыпаются в пыль, как горки песка. Рядом бушевала река и зеленоватый хвост воды из проделанной дыры в огромной трубе — явно, все водопроводы соединялись в лабиринты, а мы тут один лишний проход создали. И, быть может, через пару дней затопим этот туннель.       Я подняла тяжелую голову, словно она была залита свинцом. Так вроде медленно и резко, что снова упала на пол — все заплясало перед глазами. Сейчас мне больше всего на свете хотелось домой, в Мегион, даже не в фикрайтерский кабинет, полный недоеденных пачек печенья. К родителям и ненавистной сестричке.       Спустя какое-то время я встала, огляделась — амулет освещал помещение только на расстоянии нескольких сантиметров, поэтому место, где я очнулась, казалось сплошной темной пустотой — без конца и начала, без направлений и сторон. Лишь различимая сильным грохотом и слегка цветом река — впрочем, все.       — Саааааань! — На мой вкус, вышло даже тише, чем стоило бы. Спасибо разбухшему горлу. — Фриииск! Где вы?!       Возможно, они и кричали, но голоса заглушил рев воды. А может, они даже не ответили. Издала какой-то странный звук, похожий на шипение огня при столкновении с водой — а ведь и вправду, организм полыхал холодом и болью. Болтаясь из стороны в сторону, как старая марионетка в пальцах неумелого кукловода, я поплелась наугад, держа амулет подальше от лица. Пол был мокрый и скользкий, посему пару раз я почти идеально села на шпагат. Шла, как мне казалось, целую вечность — ничего перед глазами не менялось — непроглядная тьма и тусклый свет от камня души Настойчивости. Лишь слухом улавливала, как за спиной глохнет рычаги поток грязной, напичканной гадостью воды. При каждом шаге мне казалось, что я провалюсь в бездну или споткнусь, насмерть разбив лоб об плиты. Представляю, что если Саша и Фриск наткнутся на меня, их глаза будут полны шока при виде валяющегося в луже алой от крови воды трупа. А потом поймала себя на мысли, что Фриск не захочет заниматься суицидом, чтобы вновь повторять наш урок плавания.       Я слышала шарканье и плеск воды, либо же только казалось от страха. В любом случае я взяла во вторую руку фиолетовый кнут — так хоть немного ярче стало, а сама я была вооружена. Теперь, в кромешной тьме, казалось, словно созданная из чистой энергии веревка слегка сияла теплым светом, слегка потрескивала фиолетовыми язычками пламени, дымилась подобно сухому льду. Видимо, я просто стала приглядываться к деталям, так как убирать глаза мне было не на что. Глаза сами собой стали слипаться, и я громко, протяжно зевнула.       — Саааань! Ну выходи! Знаю, что рядом, хватит придуриваться!       А дальше я совершенно не знаю, что случилось. Лишь почувствовала движение за спиной, чье-то дыхание, ударившее в макушку… и мой кулак залетел ей в глаз. Саша вскрикнула, прислонив запястье к месту ушиба, согнулась в три погибели. В руке висел её амулет, на пол упал, так как второй она пыталась остановить несуществующую кровь, странный предмет, похожий на затвердевшую губку. Ага, видимо, хотела огреть меня в затылок, не опознав лучшей подруги! Ну стояла я спиной, ну и что? Сразу давайте набрасываться! Ну или же… я пригляделась, поняв, что губка была вся черная, как фломастер. В голове проскользнула мысль, что наша рыжая шутница решила набить мне татуировку на затылке.       — Да тут я! Тут! Видишь, пришла на твой зов, принцесса, епт, в беде! — визжала девушка, потирая глаз. Возмездия долго ждать не пришлось — уже нос горел от удара самого обычного кулака — она совершенно не заливала в него силы, поэтому мое лицо не стало плоским, как тарелка.       — Ага, а ты тогда — полтергейст Пивз! — отчеканила я, приложив её оранжевый холодный камень к глазу. Свой амулет — к собственному носу.       — Но я не мертвая!       — А я не в беде!       Пятисекундная пауза, и мы вместе искренне ржали над ситуацией, превозмогая боль.       С величайшим трудом я вытерла слезинку, выступившую на глаза от хохота, в добавок подпитываемого смехом подруги. Смех такой заразительный, тем более, когда ржешь с подругой.       — Можешь и не раскрывать свои намерения, больно надо! — пропыхтела я, пытаясь усмирить хохот, бешено колотящийся в легких.       — Хорошо, — пришла в себя Саша и потрясла головой. Наконец мы перестали попросту орать. — Так-с… куда мы попали?       — В червоточину.       — Точнее — по канализации, еще ниже.       Мы обменялись многозначительными взглядами, словно читая мысли друг друга. Иногда у нас так и получалось — по глазам понимать, что в голове друг у друга. Одна мысль — одна цель: найти Фриск, как бы прискорбно это не звучало… Ну, а еще не найти неприятности на затвердевшие от бесконечного количества падений задницы. Так, освещая оранжево-фиолетовым свечением густую темноту, похожие на занавес, скрывавшие декорации для будущей сцены, мы двинулись вперед. Ну или назад… да фиг что разберешь в этом месте!       Я заметила, что руки у меня не прекращали трястись, и последовала примеру Саши — задрала верхнюю губу к носу, нащупала — холодная плоть. Рыжая так вообще всем телом тряслась, почти подпрыгивая на месте.       — Кхм, Ань, — подал голос Саша, когда в уши ударил плеск волн в своеобразной реке. Значит, шли всех же назад. — Ты всерьез веришь, что Фриск с чего-то вернула мне камень?       С первого же вопроса было ясно, что назревал малоприятный разговор.       — С чего ты взяла? После её предательства я вообще ей не доверяю! — развела я руками, мгновенно ощутив дрожь, слоновьим стадом промчавшимся по спине. Спрятала руки в рукава, пустила дымку изо рта — неужели было так холодно, что даже пар идет от дыхания?       — Но с другой стороны, ты ищешь даже в злодеях хорошее, — неожиданно добавила к моим словам подруга. — И Фриск явно не исключение, так?       — В книжных злодеях, — поправила я. — Как можно искать добро в террористах? Насильниках? Маньяках? Про догхантеров я вообще молчу! А Фриск — вполне себе реальна. Теперь.       — Не совсем, — перебила меня Саша. — Это же ты выдвигала гипотезу, что она — лишь аватар игрока? То есть, мы не в настоящем мире, а компьютерной игре, внутри устройства.       — Ну да… — протянула я, потерла затылок ледяной ладонью. И снова спрятала руку. — Но пока что мы видим Фриск настоящей. Чокнутой девочкой с садистскими наклонностями к Геноциду. — Либо же это…       — …трудный подросток за компьютером, который весь свой необузданный гнев вымещает на монстрах "Undertale".       Как-то само вырвалось из глотки, после чего я сама об этом пожалела.       — Вот видишь — конченный злодей из игры или глупый мальчишка из реальности? — задала риторический вопрос Саша. — Если можно понять его — с чего не понять Фриск, верно? Ведь все это — голограмма, виртуальная вселенная, база данных с правильным кодом — называй как хочешь.       — Видимо, ты начала философить не для философии, а спросить что-то именное, так? — наконец спросила я, с закипающей обидой разглядывая подругу. Вроде все забыли, но нет — так и рвется найти повод для скандала. Или просто хочет, чтобы на неё обратили внимания. Да не знаю я!       — Ага, — спокойным тоном согласилась девушка. Посмотрела на меня. — Вижу, ты и в этой стерве хочешь найти белое пятно…       — Среди столько грязи — почти невозможно. Но ведь она была другой… и игрок, видимо, тоже, если до этого проходил путь Пацифиста. Хочешь позлиться на меня не за что? Пожалуйста!       — Ну и ладно, — пожала та плечами. — Я просто спросить хотела: веришь мне? Веришь, что Фриск украла мой амулет, а потом вернула — но для чего?       — Влиться в доверие, — на автомате отчеканила я. — Но мозгов, видать, маловато — заботливый лидер из неё после произошедшего, ну, правда, никакой.       — А добро в ней ищешь? Способна понять взбалмошного подростка в теле обезумевшей девчонки?       — Считай, подросток — Чара во плоти, об этом и сама игра говорит, — фыркнула я.       — Но у этой личности явно разные интересы…       — Причины, по которым Чара сбрендила — даже мне не ясны, я же игру не создавала.       — Зато наш старый знакомый — да.       Мозговой штурм, хоть какой-то проблеск в конце туннеля — постижение истины. Даже и не думала, что наша словесная перепалка может так кончиться…       Но, кажется, Саша отложила это на второй план.       — Так что?       — Что? Думаешь, я всерьез буду считать Фриск — спрятавшимся ангелочком в дьявольском обличии? Она не Снейп — нимб добра и черных мантий не носит. Только рожки на голове.       Вот теперь настал мой черед настигать Сашу врасплох. Она больше ничего не могла возразить или уяснить. Хотела устроить ссору из-за моего отношения к Фриск в целом или инцидента с амулетом?       — Если хочешь знать ответ — верю тебе. Ты бережешь свой камень, как зеницу ока, а Фриск на нас — в целом плевать. Пускай ты сильнее нас обеих в плане, эээ, «физической подготовки», — Я показала пальцами кавычки, потому что не знала, как подобрать наилучший синоним к способностям души Храбрости. — Но ей плевать. И вдруг кинуться спасать какую-то безделушку? Глупо. Если бы она и нашла — скорее всего, разбила. Я уже убедилась, что у вас отношения на соплях висят — когда сопельки затвердеют и расколются — тогда устроите… что-то.       — Ты говоришь такими… необычными терминами, — подняла бровь Горлач, улыбнулась во все тридцать два. — Скоро будем употреблять диалект восемнадцатого века?       — Не дождешься.       И крепко обняла её. Такое ощущение, что кто-то или что-то управляло не Фриск, а мной — все чаще стала делать резкие движения на автомате, как нажимать правильную комбинацию клавиш в игре. А я лишь наблюдаю.       — Ну харе дуться, обижаешься что ли? — вздохнула я, покрепче прижав к себе обалдевшую подругу. И с каких пор она начала материться при обычном ритуале всех друзей? Тихо так, четко: «Епта, епта, епта…». Напряглась, глаза на выпад. А самое веселое было в том, что она ниже меня — прям очень. Так что в грудь головой упиралась и надула губы. Вроде, иногда и взрослая — а иногда, как моя малолетняя сестра, как и все её сверстники — в предверии подросткового периода и обижаются на всех и вся по любой причине, даже самой глупой или даже несуществующей, ведь все у них в подсознании. — Тебя, как собаку, по голове почесать?       — Мне Лены Максимовой в школе хватило, она мне почти дырень там проделала!       — О, смотрите, заговорил наш обиженный рыжик!       — Я тебе не рыжик! Я человек!       — Тогда звать с большой буквы — Рыжик?       — Огнезвездовной еще зови, блин, — отчеканила та с нескрываемой угрозой. Ничего, усмирим.       — Еще лучше — Рыжий Демон!       — Это уже есть.       — Тебе подходит!       — Ну, и?       Я громко вздохнула, похлопывая Сашу по спине. Что ж делать с этими домашними животными, м?       Вскоре она прекратила сопротивляться, обхватив мою спину. Что-то в этом и вправду было такого успокаивающего и целебного, непонятного обычным врачам. Когда все тревоги и обиды уходят с физической болью на ранах и ссадинах. Когда приходит таинственное умиротворение, растекается по телу приятным теплом, и никакой костер уже не нужен. Вот так вот мы и стояли уперевшись в друг друга, различимые в непроглядной темноте только двумя слившимися в один огнями душ.       Я очнулась, когда Саша все же удосужилась встряхнуть головой — обе посмотрела на воду. Что-то подсказывало, что нам туда.       — Мир? — протянула мизинец я. Девушка немного помедлила, словно размышляя над чем-то.       — Мир!       — Думаю, дальнейший ритуал необязателен.       — Естественно.       И вновь нас поглотила чернота. Шум волн снова отдалялся, теперь пол был не таким знакомым — вдобавок, постоянно нагибался, трещал, хотя по ощущениям сомнений не было — мы идем по каменным плитам, как и в прошлый раз. Досок я не чувствовала. Саша шла впереди меня, как как её амулет работал в плане фонарика лучше — оранжевый, как-никак, да еще и руки горят — интересно, она может вся налиться силой и стать хуманизацией мандаринки? Я взяла в руки кнут, тоже добавив немного света. Теперь наши общие усилия отражаясь от стен, пола и потолка, освещая дорогу на несколько метров вперед. Хотя, я признаю, что зря я увидела источник сего жуткого запаха.       Мы обе от страха чуть не грохнулись. Мы шли не по плитам все это время — по обглоданным костям, черепам… человеческим. Куски гнилого и разлагающегося мяса валялись где-то между горами скелетов и их останков, белые и сухие руки тянулись от стен, пальцами куда-то стремились. Они словно выползали из расщелин в потолке, между кирпичиками, цеплялись за наши ноги.       — Человеческое кладбище?.. — странным голосом спросила саму себя Саша. Лицо её побледнело до зелено-белого оттенка. Кажется, новый тембр голоса тоже ясен — к горлу накатил тошнотворный ком. — Видимо, под Эббот и раньше битвы велись…       — Быть может, эти ходы были чем-то вроде подземных лагерей людей? — предположила я.       — Или склепом для погибших.       — Или кормушкой для монстров-людоедов, если такие вообще существовали.       Мы с Сашей переглянулись — кажется, я тоже заметно побледнела. Либо же она заметила за моей спиной что-то другое…       — Анечка, — неожиданно обратилась ко мне ласково подруга. — Давай… пойдем назад? Да ну эту Фриск, нам главное — самим выбраться…       — Что ты несешь? — сглотнула я, в упор глядя на Сашу. Вся возможная Храбрость исчезла из её взгляда, оставив лишь ужас, страх и странную, почти ей несвойственную усталость. А еще — отражение чего-то за мной. — Что ты увидела?..       — Просто. Пойдем. Назад, — срывающимся на крик голосом взмолилась та. — Найдем выход из игры, уговорим Собаку… но сейчас… просто уйдем.       Тени шелохнулись, я почувствовала сильный порыв ветра за спиной. И что-то липкое, мокрое, связавшее мои ноги — словно присоски осьминога. Видимо, мои глаза расширились втрое от страха. Я резко дернула, и фиолетовые плети, кажется, до боли впились в запястья подруги. Инстинктивно, я не понимала, что делаю, просто потянула Сашу за собой — я упала на пол и что-то с ревом унесло нас в никуда. Мы завопили даже больше от неожиданности, чем от ужаса и осознания происходящего. Кажется, мы поняли, что принесло смерть стольким людям в этом месте…       Саша ухватилась за мои плечи, занеся ногу на спину, было больно и крайне неприятно. Но, кажется, она что-то разглядела, сощурив глаза под ударами воздуха.       — Мы станем едой кракена!       — Очень утешительно!       Спину натерло, словно мною драили полы. Кожу жгло, меня подбрасывало вверх, а потом опять впечатывало в землю, перед глазами мелькали толстые щупальца, покрытые уродливыми бородавками. Меня мутило, казалось, легкие прыгают, рвутся об ребра…       Саша уже переползла на щупальца чудовища, крепко держась руками за присоски и, видимо, собираясь разорвать конечности монстра, связавшие мои ноги. Кулаки налились оранжевым, ослепительным светом, и…, а вот хрен вам — Сашу подкосило к потолку, связало по самую грудь и головой занесло в меня. Послышался отчетливый и достаточно грубый, но не менее красивый от произносимого языка — французский мат.       Монстр со всех лап… или щупалец… — боже, чем он там двигается? — вилял между коридорами, перепрыгивая с трубы на трубу и периодически ныряя вместе с нами по самое дно в реку. Я была уже вся мокрая, что порядком надоело — а еще достал режущий слух мяв кракена. Он, блин, мяукал! И, конечно, протяжно, скрипуче…       Саша ударила ногами по щупальцу монстра, и тот опустил её — она тотчас свались ему то ли на спину, то ли на голову. Я выпустила из рук «паутину», связав занесенные на неё щупальца, что дало время подруге отскочить. Видимо, мозгов у нашего противника не было, и только когда взвыл от боли, понял, что бить по самому себе — не лучшая идея. Рыжая кинулась к той части тела, что, видимо, казалось глазами — две желто-зеленые точки, с хлюпнем оглядывавшие помещение. И, превозмогая все отвращение, ударила по одному из них. На лицо девушки брызнула прозрачно-зеленая слизь, как пленка прилипшая к ней с головы до живота. Кажется, Саше стало совсем нехорошо. Неожиданно меня отпустило, щупальца задрожали — со всех ног и рук я кинулась по туловищу к подруге и мгновенно прикрыла нас сплетением нитей. О стенки нашего кокона послышался хруст, пошли трещины.       — Мы заперты в твоей клетке, пока снаружи нас пытается убить эта хрень! — в попытках хоть вытереть лицо, промямлила Саша. Я громко закашляла.       Нас обеих качало из стороны в сторону, а защита постепенно исчезала. Мне казалось, что кто-то из нас прямо сейчас проблюется — Саша от гадости на её лице, или я от сильнейшей встряски.       — Сейчас он ударит еще раз, — на ходу начала я придумывать план. — Отскакиваем в разные стороны. Бей по второму глазу, я разбираюсь с щупальцами.       — А прикинь, что эти… выделения, — подобрала та синоним к слизи. — токсичны? Вторая порция меня может убить!       — Хватит фигню придумывать! — прокряхтела я. Голова сильно кружилась, ноги были такими ватными, казалось, я и вправду упаду без сознания во время битвы. — У нас есть одна попытка, думаю, ты понимаешь, почему…       — Раз, два, три! — быстро просчитала Саша — хлоп! И прогремел новый удар. Нити высохли, словно осенние листья, и искорками посыпались на склизкую кожу чудовища. Мы сразу отскочили в разные стороны от места, куда обрушился шквал щупалец. Противник подпрыгнул, зарычал, что нас вновь подбросило. Я кубарем покатилась по спине к чему-то подобию лап и связала то, что увидела — когтистую и такую же щупальцеподобную ветвь. Кажется, это и была лапа… гадость какая!       Потянула, второй рукой запустила дождь из нитей в направленное на меня щупальце — его неестественно даже для столь гибкой конечности скрутило и конец выбросило прямо на голову чудищу.       — Саша, пригнись!       Но мои слова были лишними — одними ногами она отбросила неуправляемое щупальце прямо в стену. Трубы, висящие на потолке скелеты и крепления подогнулись, между кирпичей и железяк проступила вода…       И Саша ударила по второму глазу, матернувшись. Зеленая жидкость лишь немного задела её, выплеснулась из глазного яблока в сторону. Теперь, монстр был ослеплен. Но это не точно.       Я потянула лапу на себя, почувствовала, как присоски вновь впились в ногу. И запустила из второго запястья еще нитей на вторую заднюю лапу. Щупальце потянуло меня за собой, я — лапы того же монстра. Меня словно разрывали на части, кости и впрямь трещали. На глаза выступили слезы от всего сразу — от боли в торсе, в глазах, руке, горле, вспыхнувшей ярости. Теперь монстра качало так сильно, что пару раз он едва не врезался в стену и с вероятность пятьдесят процентов не прорыл очередной проход. Заметив меня, Саша не стала медлить — из последних сил подпрыгнула и ударила чудовища по голове всеми конечностями. Схватилась за глаз, словно намереваясь его и впрямь вырвать. Хотя я видела на её лице искреннее отвращение.       И чудовище перевернуло…       Мика стояла передо мной, грустно улыбаясь. Я смотрела на неё. Стояла на воде, по которой тихо и без шума плыло мертвое тело разорванного чудовища. Вода из зелено-желтого окрасилась в буровато-алый, на мой взгляд стала гуще… обломки потолка перемешались с хлынувшим сверху мусором. А где мое тело и Саша? А вот я не знала, не видела.       — Я знаю, вы хотите домой… но ради этого идти на такой риск? — тихо, шепотом спросила девочка в очках. — Какой прок возвращаться домой мертвыми?       — С чего ты взяла? — спокойно спросила я, не отрывая взгляда от плывущего трупа монстра. — Фриск нам все равно не убить… а если не умрет она — мы не вернёмся на точку сохранения.       — Если останетесь живы. С чего ей ради вас самовыпиливаться из таймлайна назад? Ей это ни к чему.       — Но сейчас мы ей нужны. Тем более, выжить одна в этом месте — почти невозможно.       — Пока вы были живы и не возвращались назад — она тоже была вполне не трупом, — заметила Мика. Он смотрела в ту же сторону, что и я. Спросила:       — Мы мертвы? — Саша — нет. Ты — да, — пожала плечами Мика. С сочувствием посмотрела на меня. — Найдёт Фриск — вернёт тебя. Ты, как никогда, нужна этой швали.       — Согласится ли Фриск помогать Саше? — спросила я уже саму себя. — Они враги…       — Вот тут ты заблуждаешься, — хмыкнула Мика, странно улыбнувшись. Рядом проплыло мое бездвижное тело, но я даже не почувствовала отвращения или ужаса. — по факту… могли стать отличными подругами, не случись сперва дурацкой ревности, а позже безумия Фриск. Посмотрим, как они будут сотрудничать и как вытаскивать тебя из передряги. А пока — побудь здесь. К слову, ты можешь поговорить с Тоби Фоксом — он сейчас здесь.       — Интересно, как они меня вернут — Саша убьёт Фриск, чтобы начать весь этот кошмар сначала? Не глупая вроде… — протянула я, закрывая глаза. Открыла — я видела как ни живая, ни мертвая Саша выбралась из воды и не шевелилась на холодном полу. Сердце сжалось от грусти. Неужто дальше ей придётся идти самой?       — Иди давай к нему — я же знаю, у вас есть, что обсудить, — С этими словами Мики растворилась в воздухе, оставив после себя холодную дымку. Она быстро развеялась, словно утренний туман.       И я, обычный призрак, поплелась к сидевшему в уголочке псу.       Он, пушистый и белоснежный комочек шерсти с двумя глазками-бусинками на мордашке, сидел под сборищем картонных коробок с надписью «Гриллбиз». Надо же, даже не думала, что у него доставка по всему Подземелью! Некоторые были забиты томами манги и аниме — прям рай для Альфис. Надоедливая Собака громко и протяжно зевнул, почесав за ухом и развалившись на чистой, фиолетовой подстилке. При виде меня тот улыбнулся. Сказал, вернее, пролаял:       — Надо же! Анна Юдина, город Мегион, фикрайтер и пленница этого мира!       — Ты все так же говоришь пафосно, — натянуто улыбнулась я и села рядом. — Ты знаешь, зачем я хочу с тобой поговорить?       — Сущность Фриск, — прищурив глаза, ответил Тоби. Губа поползла наверх, скаля маленькие, но острые зубы пса. — Вернее — игрок, что настроил её на Геноцид.       — Так это Чара или игрок?       — Чара — и есть игрок, — отмахнулся собеседник и снова почесал за ушком задней лапой. Язык вывалился из открытой пасти, кажется, это доставляло ему удовольствие. — Я создал здесь все, мне ли не знать, что такое «Чара» на самом деле? По факту… Чара и есть игрок, что сидит за компьютером. Настоящий аватар… аватар в аватаре. Чара в Фриск. С самого начала и до конца.       — Но ведь у Чары была история до начала игры! Как так? Каковы её причины убивать всех на своем пути? — не понимала я, начинала заводиться. Мне казалось, что Создатель Андертейл просто играет со мной, как с очередным персонажем, и специально путает.       Тоби Фокс хихикнул.       — Секреты. Но… если уж на то пошло — поясню. Изначально, Чара задумывалась, как Фриск. То есть — это мальчик или девочка сей игры. И, думаю, для тебя не секрет, что изначально Андертейла никакого не было. Это только потом… так вышло. Но это вовсе не значит, что это разные вселенные! Напротив… очень связанные… и в памяти Фриск и Чары это заложено. Извини, что неправильно изложил мысль. Фриск, Чара, игрок… все это — один человек. Но истории разные. Они как случайно разделившиеся близнецы, хотя должны были быть одним целым. Вот только — такие разные… — Он посмотрел мне в глаза с усмешкой. — Душа — она везде душа. Одна душа. Одна судьба. Вместе с игроком у Фриск или Чары — называй, как тебе удобней, — появляется душа. Его душа. Он делится своими качествами, характером, воспоминаниями. Но ведь со всех что-то начинается, так? Кто создал — пусть и играет…       — …первый игрок — первый закон. Создатель все строит. Создатель — первый игрок, — кажется, до меня начало доходить, что здесь происходит.       — Считай, история Чары — моя история. Чара — Фриск. Фриск — моя история. Это как два моих отражения… — тяжело вздохнул пес, встав с подстилки и приблизившись ко мне. Я села на коленки, чтобы не смущать его. Вот только своей души у них… или у неё… может, у него — нет. История есть у всех, даже у камней. А далее — дело характера и качеств человека. Ты можешь быть сущим злодеем, но сжалиться над немощной старухой. Ты может отдать все свои деньги на благотворительность, но забыть покормить кота. Дело характера, повторяю. История этой Чары-Фриск — моя. С обеих сторон. Дальше — все дело остальных игроков. Где-то Геноцид никогда не будет пройден, где-то Фриск не такой уж и решительный, забросивший игру даже до битвы с Ториэль. А где-то царствует хаос и смерть уже сотый таймлайн. И вот, оба отражения слились в одно. Игрок решил поиграть в Геноцид.       Я схватилась за голову, словно боялась, что она сейчас взорвется — а ведь и вправду, череп раскалывался от количества полученной информации. Просто два близнеца нашли друг друга… Тьма и Свет слились в одно. И получилась та Фриск, что мы видим сейчас — жестокая, кровожадная, но в то же время расчетливая и по-своему заботливая. Настоящий человек, заполненный на обе половины. Вот он — истинный игрок.       — Как остановить её? — я с мольбой пострела на скрюченного Тоби Фокса. — Ты говорил, что мы должны пройти все три пути. Но ты открыл портал именно в Андертейл, где действия каждого игрока свободны. Мы, я и Саша, не хотели многочисленных смертей… мы сделали свой выбор. Теперь скажи: как победить Фриск?       Я поняла, что трясусь всем телом. Неожиданно предо мной предстал образ добродушной и напуганной Фриск, которую мы встретили в начале Нейтрального Пацифиста. А потом — злобную и хладнокровную девочку, сжимающую мой амулет, заставляющую меня сжаться в агонии на краю горы Эббот.       — Души… чем сильнее они — чем тверже. В прямом смысле. Ваши амулеты тому подтверждение, — наконец ответил тот.       И растворился во тьме со словами: «Каждая душа — амулет. И можно жить с душой вне своего тела, когда она рядом. Зависит от твердости. Чем сильнее ударишь — чем больше гарантия, что причинишь боль владельцу и убьешь его. Разбейте Решимость»