Время в пути до дома

Chris Remo - Prologue

Человек, который сидит напротив. Кто он? Кем работает? Есть ли у него семья, или же он живёт один? Может быть, он студент? Может, едет к кому-то в гости? Возвращается домой после тяжёлого рабочего дня или только-только собирается на свою смену? Ты не можешь знать абсолютно ничего из этого. Но это и интересно, и ты пытаешься угадать, а иногда и додумать. Это похоже на своеобразную игру, в которую ты играешь каждый день год за годом всякий раз, как садишься в поезд. Серый городской пейзаж за окном ты уже давно знаешь до мельчайших деталей, до единого окна на каждом монстре из стекла и бетона. Ты мог бы даже сказать, что поддерживающих балок вон на том мосту в стороне — ровно триста шестнадцать. Город так уныл и скучен, что однажды ты перестал смотреть так далеко за окно и сфокусировал взгляд на объектах поближе — людях, которые тебя окружают. Порой разглядывать их намного интереснее, чем читать десятки одинаковых статей в интернете о том, как в современном мире всё плохо. Даже интереснее, чем играть в игры на телефоне. У кого-то может оказаться весьма интересная или нетипичная внешность, у кого-то — красивый тембр голоса или странная манера речи, кто-то читает книги, которые ты уже читал когда-то, и тебе просто интересно следить за реакцией. Во всяком случае, пока уведомление на телефоне услужливо подсказывает «Время в пути до дома: примерно 45 минут», тебе нечем заняться, кроме как слушать уже осточертевшую музыку или смотреть на других пассажиров, точно таких же маленьких в масштабах поезда, как и ты сам. Человек, который сидит напротив. Уже целый год один и тот же. Ты садишься на первой станции на ветке, он — на следующей. Вы оба заходите тогда, когда поток людей ещё не так велик, и садитесь на одни и те же места в один и тот же вагон. И он всегда пристально смотрит на тебя. Ты пытаешься узнать, угадать его личность, но не можешь. И что самое странное, тебя преследует ощущение, что ты видел его где-то. Что вы определённо пересекались. Возможно, это потому, что твоя память далеко не совершенна, а возможно, из-за той злополучной аварии, которая отняла у тебя троих друзей и тебя самого. Мёртв только один из них, как ты узнал. Второго ты смог вспомнить и часто видишься с ним, цепляясь за своё эфемерное прошлое. А третий так и остался загадкой. Он приходил к тебе однажды в больнице, когда ты только-только начал идти на поправку, но после того, как узнал, что теперь твоя память стала ещё более несовершенной и похожей на белый лист, поспешно скрылся. Ты до сих пор винишь себя за то, что тогда сел за руль, но множество экспертиз подтвердили — твоей вины здесь нет, виноват водитель, выехавший на твою полосу и впечатавшийся прямо тебе в лобовое стекло. С тех пор ты так и не осмелился приблизиться к машине ещё хоть раз и предпочёл ей общественный транспорт. Ты знаешь об этом в основном со слов друзей, потому что память подводит тебя регулярно. И продолжает. Иногда она даёт тебе какие-то обрывки воспоминаний, закодированные под сны, но после них ты просыпаешься весь в холодном поту и резко садишься на кровати, не в силах поверить, что это был сон. Всего лишь сон. Так и с этим незнакомцем: встречая его пятый раз на неделе на том же самом месте, ты перестаёшь сомневаться, что это сон или случайность. Он отстранённо смотрит на тебя, хотя скорее не на тебя, а на проносящиеся смазанными линиями за стеклом деревья и дома, но иногда его взгляд скользит по тебе, это прекрасно ощущается. Однажды ваши взгляды мельком пересекаются, и тебе кажется, будто он пытается говорить с тобой одним лишь взглядом. А потом он выходит через несколько станций, когда времени пути до дома остаётся примерно двадцать минут. У тебя есть целых сорок с лишним минут пути от дома до работы и обратно каждый день, ты мог бы тратить его на что-то более важное, чем бесполезное разглядывание людей. Но с каждым днём тебе становится интереснее придумывать их жизнь вне этого поезда — единственного, что вас объединяет. В твоём представлении тот незнакомец скорее всего какой-нибудь бармен. Обычно он одет в потрёпанную кожаную куртку поверх белой рубашки с галстуком и какие-нибудь джинсы, а причёска оставляла желать лучшего, — ты бы посоветовал хотя бы заколоть чёлку или попытаться причесаться — и это всё явно не было похоже на официальный дресс-код какой-нибудь офисной компании, но как раз вполне для работы бармена. Обычно он садился в расслабленную позу и иногда склонял голову на поручень, прикрывая глаза, а вставал и уходил в самый последний момент перед тем, как двери откроются. Значит, на работе ему редко удаётся сесть. Возможно, он живёт в какой-то захудалой квартирке на одном из последних этажей дома, имеет привычку курить в открытое окно и слушает Дэвида Боуи по утрам, пока готовит себе завтрак. Он терпеть не может кофе и запах одеколона, думаешь ты, после того как он морщится каждый раз от этих запахов. Он, вероятно, любитель слишком длинных сериалов, и поэтому оставшиеся часы досыпает в поезде. И вот из твоих фантазий сплетается живой и, скорее всего, отличный от сидящего перед тобой человек. С такой фантазией ты мог бы стать писателем, но у тебя на это не хватает сил: ни физических, ни моральных. Тебе нравится фантазировать — это одно из немногих, а точнее, двух твоих увлечений. В очередное заурядное утро ты садишься в поезд и предвкушаешь встречу с тем самым «человеком напротив». На следующей станции заходят люди: люди, но не он. Ты почти что успеваешь расстроиться, но когда двери уже начинают закрываться, он буквально влетает в двери, и те успевают захлопнуться прямо за его спиной, прищемив куртку. Ты отрицаешь, что ездить без человека с этой вихрастой причёской напротив тебе становится непривычно и неуютно. Хотя это неудивительно — ты не любишь перемены, а это — ещё какая перемена. Ты скрываешь свою улыбку за высоким шарфом, который всегда носишь осенью, оттого, как этот незнакомец недовольно корчится и ждёт следующей остановки, чтобы вызволить кусок ткани. Время в пути примерно сорок минут, а пока ты наблюдаешь. Пристально наблюдаешь, иногда опуская глаза в экран мобильного, чтобы не выдать себя настолько бесстыдным разглядыванием. Незнакомец тоже смотрит на тебя. Возможно, даже с некоторым интересом. А потом, когда ты понимаешь, что вы смотрите друг другу в глаза, и разорвать контакт уже как-то неловко, он чуть наклоняет голову набок. Такой крохотный жест. Ты отвечаешь, так же наклоняя голову. Он легко улыбается на твоё непонимающее выражение лица. Время в пути примерно тридцать минут, а ты не можешь понять, как вы до сих пор продолжаете этот немой диалог, состоящий из одних кивков головой, подёргивания бровями и незаметных жестов руками. В тот момент к тебе в голову закрадывается мысль, что твой незнакомец немой. Да нет, быть не может, пару месяцев назад он чертыхался, набирая кому-то сообщение. Время в пути примерно двадцать три минуты, и в этот момент ты почему-то вспоминаешь лицо своего друга, единственной ниточки, связывающей тебя с прошлым, когда ты рассказал всю эту историю. Он просил тебя сфотографировать человека, сидящего напротив, но ты не можешь. Вы почти что каждую минуту поездки поочерёдно смотрите друг на друга. Твой друг на это только усмехается и даже не пытается просить снова — слишком хорошо тебя знает. Он бы и сам так поступил, будь на твоём месте. Время в пути примерно двадцать минут, и на этой станции незнакомец обычно выходит. Сейчас — не исключение. Исключение только в том, что перед выходом он подходит к тебе, даёт в руки какую-то маленькую смятую бумажку и исчезает в потоке толпы, выходящей из вагонов. «Сегодня в девять в переулке слева от моей станции?» — написано там. Почерк не совсем аккуратный, как и сама бумажка, рваная по краям. На ходу успел написать, значит. Торопился, видимо. Поэтому и опоздал на поезд. В построении логических цепочек и историй других людей тебе никогда не было равных. Ты целый день не можешь принять решение, на работе мнёшься и мечешься от решения к решению, пока всё не решают за тебя. Начальство нашло какие-то долги, которые ты почему-то обязан выполнить прямо сейчас. Оно и неудивительно, начальник — довольно мерзкий тип, и ты понимаешь это как никто другой. В свои почти что тридцать ты должен это понимать. Ты тоскливо смотришь на часы, когда стрелка тех пересекает деление с цифрой девять. Возможно, незнакомец не будет так строг и серьёзен, чтобы не простить тебе эту маленькую оплошность. Ты пока что не планируешь менять маршрут своей поездки, и ты наверняка не раз ещё увидишь его. «Время в пути до дома: примерно 45 минут» — подсказывает тебе уведомление на телефоне, когда ты так и не видишь знакомой фигуры, сидящей напротив. И эта поездка оказывается одной из самых скучных за всё время. Настолько скучной, что по приезду домой ты тут же ложишься спать. Следующее не-совсем-заурядное утро выходит совсем не таким, как обычно. Начиная с ощущения того, что что-то совсем не так, и заканчивая утренними новостями. У тебя есть привычка — включать телевизор, пока готовишь себе очередной скудный завтрак, чтобы не чувствовать себя слишком одиноко в и без того пустоватой квартире. Обычно ты не вслушиваешься в монотонный голос диктора, но сейчас тебя что-то цепляет, и ты слушаешь от начала и до конца. Вчера в девять вечера в подворотне около станции, следующей после твоей, убили девушку. Это заставляет тебя обернуться. На экране показывают её портрет, и ты поражаешься тому, насколько она похожа на тебя. Те же самые слегка отросшие осветлённые пряди почти такой же длины, высокий воротник и шарф поверх него. Только разве что ты не носишь крупные очки и куртку сине-зелёного оттенка. А потом у тебя в голове появляются обрывки воспоминаний. Этот незнакомец вовсе не незнакомец. Он был с тобой в машине в этот самый день ровно три года назад. Чёрные вихрастые пряди и манеру носить официальные рубашки с какими-то старыми порванными вещами ты узнал бы из множества. А что ещё более важно, на твоих руках кровь его лучшего друга. Точнее, не совсем на твоих, а на руках того водителя, расплющившего твою машину в хлам. Но ему повезло — он умер мгновенно, не испытывая ни капли стыда за то, что вышло, и всю вину взваливают теперь на тебя. А самое важное — ты вспомнил имя. Имя. Оно вертится на языке, но так и не может сорваться. И к тому моменту, как ты сформировываешь слово из нужных букв, и даже приоткрываешь рот, чтобы наконец произнести его, ты забываешь. Память подводит тебя, ведь так? На следующий день ничего кардинально не меняется. Тот же поезд, тот же пейзаж за окном, тот же мост с триста шестнадцатью балками, те же сорок пять минут в пути до работы и до дома и постоянно светящееся на экране мобильного уведомление. Люди вокруг тебя всё такие же интересные, и ты тратишь время на то, чтобы попробовать сочинить их историю. Так получилось, что их истории ты можешь придумать в два счёта, а вот свою — нет. Ты больше никогда не видишь человека, сидящего напротив.