Теперь Славочка — только Генина проблема.
Даже мысленно это звучало смешно: Слава не может быть чьей-то конкретной проблемой. Если уж она появляется в вашей жизни, то будьте уверены, это навсегда. Вот, Андрей не даст соврать. Кажется, и сам Замай вошел в жизнь девушки так же крепко, как Гена поселилась у Карелиной на съёмной квартире. Федя забыла там пару коробок с вещами, но возвращаться за ними совсем не хочется; это будет ее подарок новоселам. А с Андреем ей живется ничуть не сложнее: нет разницы, чьи футболки забирать из чужого гардероба, и кому говорить, что все отлично, что она не потеряет надежду, и будет продолжать рифмовать грустные строки одну к одной с математической (или маниакальной?) точностью высчитывая ритм. Вот только в этой квартире как-то не хочется думать о тяжелой печали. Вечерами, когда Федя с ногами заваливается на диван, чтобы подумать о вечном, рядом садится Замай, — пусть не ежедневно, но куда чаще, чем в такой близости была замечена Слава — и голова становится неправильно тяжелой, хотя в моменты творения такой сильный вес обретают именно мысли. Если бы была возможность закутаться в человека, Игнатьева, конечно же, воспользовалась бы ею. Умиротворенность и счастье вытесняют все прочее из строчек. За витиеватыми метафорическими образами, которые умело строит Фредерика, используя в качестве прялки художественные средства, все чаще прячутся кошачьи мордочки, усатые и полосатые. Порой забываясь, Федя рисует маленьких синих котиков между словами на бумаге. Люди привыкли мерить счастье в доме детьми, но у Игнатьевой другой критерий — коты. Именно они хранители так называемого домашнего очага. Завела бы Федя кота, живя сейчас со Славой? Очень вероятно; это животное было бы маленьким островом спасения в большой квартире полной ожидания. Она бы говорила, как волнуется за Карелину, смотря при этом в, кажется, всё понимающую морду. Завела бы Федя кота, живя с Андреем? Определенно, да. Тогда квинтэссенция счастья вокруг достигнет максимальной отметки. И есть лишь один вопрос.Когда?
Девушка прикрывает глаза, расплываясь в улыбке. Появившийся на кухне Андрей говорит, что Федя сейчас похожа на довольную кошку. Игнатьева наконец оставляет бокал покоиться на столе. Ей вдруг в голову приходит, как кажется, светлая мысль. Бросив Замаю что-то на прощание, Федя скрывается за входной дверью, а парень лишь пожимает плечами.***
За окном все было серым, словно идущий уже почти сутки дождь вымыл все краски из Санкт-Петербурга. Андрей смотрел то вдаль, высматривая знакомый силуэт в конце улицы (и напоминал самому себе этим Фредерику), то на по-прежнему темный экран мобильного телефона. Все еще ни одного звонка, ни единой СМС. Замай еще к концу первого дня с того момента, как Федя просто ушла в ночь, прошел стадию посыпания девушки оскорблениями. Теперь «чертова эгоистка» мысленно превратилась в бессвязный поток слов, в которых кое-как можно было уловить «пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо». — Ой, да придет она, — лишь отмахивалась Слава во время очередного телефонного разговора. Конечно, она была очень даже удивлена тем, что Федя вот так просто взяла и пропала, но в новой жизни, которую строила Карелина, уча себя жить по определенным правилам, что четко и ясно запрещали пропуски пар в институте и ограничивали спиртное, Игнатьева была бы последним, на что Слава стала бы отвлекаться. Ведь ей стоило лишь на пару минут задуматься, как в руках магическим образом материализовывался стакан с пивом (Гене все никак не удавалось найти все заначки Карелиной в квартире). — Забей! Андрей стискивал зубы, стараясь не выплескивать на подругу все, что он думает о ней и ее общении с другими. Вспыльчивость же не поможет. И все же он не мог, просто физически не мог, не заметить, как Федя всеми фибрами души тянулась к Славе. Она часто не к месту вспоминала случаи из их совместной с ней жизни. А еще эти ее странные стояния часами возле окна по вечерам. Андрей попросту, не задумываясь, наблюдал за точеным силуэтом в полумраке. Но рано или поздно, красота и загадочность отступали. Здравый смысл просто не мог молчать, когда Федя — добрая и чуткая Федя Игнатьева — в его холодной из-за отсутствия отопления квартире, где все еще не заменены деревянные окна в спальне, продолжает в одном белье стоять, обнимая себя за плечи, не отрывая взгляда от темной дали, что не освещена даже фонарём. От этой картины хотелось скорее укрыть острые плечи пледом. Андрей бы спрятал ее от целого мира или хотя бы от Славы (хотя раньше эти понятия были тождественны), лишь бы видеть только радость в ее карих глазах. Ожидание убивало, а поиски по городу в одиночку, ведь Карелина явно не помощник в этом деле теперь, просто-напросто трата времени. Но для Замая сейчас это не было веским аргументом. Едва парень открыл дверь, чтобы выйти из квартиры, на него в буквальном смысле упала та самая «Потеряшка». Федя стояла и тряслась, прижимая руки к груди. В ярком свете ламп прихожей Андрей сумел разглядеть мокрые волосы, с которых капельками стекала вода, — ведь Игнатьева признает шапки разве что зимой, и то не всегда — перепачканные и даже местами порванные джинсы. Замай провел ладонью по лицу девушки, стирая грязное пятно со щеки.«Мяу!»
Еще секунду назад измученное лицо осветила улыбка. Андрей, конечно, был рад видеть такие перемены, но этот звук явно ничего хорошего не предвещал. Федя убрала одну руку от груди, и из-под куртки тут же показалась не менее перепачканная усатая морда. — Только, блять, не говори, что из-за этого ты исчезла без вести, — с нажимом произнес Замай, смотря в янтарные глаза кота, которого Игнатьева тут же отпустила на пол. И как-то она при этом уж очень подозрительно молчала. — Бля, Федя! Я тут чуть не сошел с ума из-за нее, уже хотел морги и больницы обзванивать, чуть поиск-группу не собрал по Питеру, а она от нехуй делать решила за котами по помойкам полазать! Просто охуенно! Такими темпами ты своими выходками обгонишь Славу по уровню долбоебизма в них. А девушка продолжала молчать. Хотелось броситься к парню на шею, шепча: «Прости, прости, прости. Я больше не буду», но вместо этого она опустила взгляд в пол, сосредоточив внимание на белом кончике черного хвоста. — Ну и как назовем это чудо? — кот потерся о ноги Андрея, оставляя грязные следы на брюках. Парень вообще изначально не был против животного, его задел лишь тот факт, что Федя вот так просто ушла, ничего не объяснив. Сказывалась еще одна привычка: Славе похуй, перед Славой не надо отчитываться. — Панч, — отвечает девушка, улыбаясь от уха до уха. — Жду не дождусь, когда ты притащишь оттуда же кошку и назовешь ее Рифмой, — вздохнул Андрей, притягивая Федю к себе. А ей эта идея очень даже понравилась.***
Федя Игнатьева никогда не была склонна к точным наукам, но кажется, сейчас она вывела формулу высшего счастья. Пушистый черный кот с удивительно-яркими янтарными глазами, что за обе щеки уплетает очередное кулинарное творение Андрея. И сам Замай, что с улыбкой слушает одно за одним стихотворения, которые девушка посвятила только ярким и теплым чувствам. Не замечая, Федя мысленно сравнивает Андрея уже не со Славой, как было прежде, а с котом. Можно было и не заводить Панча.Но котов много не бывает, а уж тепла, что они дарят — тем более.