не бесконечно

Волшебный лес, наполненный птичьим пением, живет своей собственной жизнью, медленно текущей по линии бесконечного времени. Золотые лучи солнца пробиваются сквозь густую зеленую листву, легко колышущуюся от малейшего дуновения. Хвойный аромат проникает в легкие, смешиваясь с лавандой, что цветет на маленькой опушке, раскинувшейся в глубине леса. Чонгук блаженно прикрывает глаза, впуская в себя свежий лесной аромат. Он медленно идет к опушке, касаясь кончиками пальцев высокой сочной травы, на которой осели хрустальные капельки росы после густого тумана, прогнанного ярким солнцем. Тихий шелест ласкает слух, успокаивает и дарит покой. Губы трогает легкая улыбка — сдержаться трудно. Чем ближе к опушке, тем отчетливее негромкое пение низкого бархатного голоса, что разносится по лесу. Волшебный голос, заставляющий замолчать даже птиц. В центре опушки, окруженный лавандой, сидит белокурый парень. На его острых плечах висит наполовину расстегнутая белоснежная рубашка, оголяющая смуглое плечо. Он склонил голову набок, тихо напевая и изучая пальцами сиреневые цветки. Густые темные бровки слегка хмурятся. Парень негромко вздыхает, приподнимая плечи и не прекращая мелодию, и с сожалением срывает очередной цветок. Чонгук медленно ступает босыми ногами по траве, что щекочет кожу, и присаживается возле парня, расплываясь в счастливой улыбке. Карие глаза сверкают и переливаются на солнце, отражая радость, плещущуюся на дне зрачков. Внутри все трепещет, а сердце заходится в бешеном ритме, чуть ли не разрываясь.  — Я очень скучал, Тэхен-а, — шепчет он, кладя ладонь на коленку парня. Тэхен застыл, медленно поднимая большие шоколадные глаза на Гука. Мимолетное удивление тут же сменяется таким же откровенным счастьем, что и у Чона.  — Гук-и, я ждал тебя, — говорит Тэ, накрыв его прохладную ладонь своей и слегка сжав пальцами. Они смотрят друг на друга целую бесконечность. Линия времени прекратила свой ход, остановив это важное сердцу мгновение. Серебристые пылинки, переливающиеся в лучах солнца, замерли, ветер прекратил свое движение, птицы в небе застыли, расправив свои большие крылья. Чонгук встает на колени, нависая над Тэхеном, очерчивает подушечкой указательного пальца линию челюсти, подбородок, касается пухлой губы, что чуть приоткрывается, словно приглашая. Мягко накрывает тэхеновы губы, целуя медленно и осторожно, бережно, боясь причинить боль. Ким тянется навстречу, прикрывая глаза. Длинные густые ресницы в волнении трепещут, словно крылья бабочки. Тэхену кажется, что это первый их поцелуй, полный чистоты и невинности, любви и заботы. Он тихо хихикает в губы Гука и отстраняется, смущенно опустив голову. Закусив нижнюю губу, снова принимается перебирать длинными аккуратными пальцами цветы, что небольшой горкой лежат у его скрещенных ног.  — Все еще смущаешься, — улыбается Гук, присаживаясь за спиной Тэ и проводя кончиками пальцев по медовой коже на голом плече. Замечает, как оно тут же покрывается мелкими мурашками. Тэхен сглатывает, усиленно сосредотачиваясь на лавандах, но легкие поцелуи снова проносят по телу электрические разряды. Игнорировать невозможно.  — Н-нет, это не так, — шепчет Ким, улыбнувшись уголком губ и опуская голову еще ниже.  — Врешь, Тэхен-и, — ухмыляется довольно Чон, оттягивая рубашку вниз и оставляя поцелуй на каждом выпирающем позвонке.  — Просто… — выдыхает Тэхен, закусывая губу и откидывая голову на плечо Гука.  — Просто?  — Мне очень хорошо, Чонгук, — шепчет Тэ после короткой паузы, заглядывая в ореховые глаза парня.  — И мне. Каждое прикосновение к тебе — бесценно. Я хочу делать это еще, еще… — шепчет Гук в шею Кима, прикрыв глаза и вдыхая легкий солнечный аромат смуглой кожи. — Бесконечно, Тэ… Тэхен внезапно выпрямляется, отстраняясь от Чона и снова впечатываясь взглядом в наполовину сплетенные лаванды. Он нахмурился, с новым усердием перебирая в пальцах горстку цветов и покусывая губу.  — Не бесконечно, Чонгук, — бесцветно бросает он, сглатывая тяжелый ком в горле и тихонько шмыгая. — Вовсе нет… Чонгук не понимает. Ведь прямо здесь, сейчас… Время тянется бесконечно лишь для них двоих, никто и ничто не встанет на пути. Не посмеет. Чонгук не допустит. Перед ним — мир. Его мир. В этом парнишке, что пахнет солнцем и лавандой, в том, кто своей улыбкой дарит силы двигаться дальше, в том, который — все.  — Тэ, — нежно шепчет Гук на ухо парня, вновь приблизившись. Тэхен молчит. Бриллиантовая слезинка падает на фиолетовый цветок, быстро растворяясь в нем и переливаясь в лучах золотистого солнца. Тэ сразу же утирает глаза тыльной стороной ладони, подавляя дрожь из-за родного голоса, и нервными движениями переплетает между собой цветы. — Посмотри на меня, малыш. И Тэхен сдается сразу. Медленно поворачивает голову к Чонгуку, не скрывая блестящих от слез глаз и тихонько шмыгая. Гук внимательно смотрит, утирает большим пальцем влагу со щек парня, мимолетно касаясь губами кончика чуть покрасневшего носика и спускаясь к теплым мягким губам. А Тэ поднимает взгляд и улыбается, все сжимая в руке цветы.  — Тэхен… — выдыхает Гук с наслаждением, а у Кима новые разряды по телу от этого нежного и чуть хрипловатого голоса.  — Гук-и, я тебя…  — Что это ты делаешь? — прерывает Чон, заинтересованно глядя на цветы в руке Тэ. Тэхен хихикает, чуть жмурясь, судорожно качая головой и крепко впиваясь пальцами в цветы. Он прикрывает на несколько секунд глаза, опуская голову, затем резко вскидывает, заглядывая в чоновы.  — Это венок на твою могилу, — с улыбкой шепчет Тэхен, поднимая сплетенные лаванды. Любил. Белоснежные невесомые хлопья снега медленно опадают на замерзшую землю в попытке скрыть черную грязь, что не спрятана больше под высокой травой. Вокруг тишина. Лес уснул бесконечным сном, от которого не пробудиться. Снег заботливо укрывает голые скрюченные ветви своим ледяным одеялом, убаюкивая и не давая возможности проснуться. Даря вечный покой. Сухая пожелтевшая трава неприятно хрустит, режет слух в этом безмолвном лесу. В центре опушки аккуратно выточенный серый надгробный камень, укрытый тонким слоем снега, а под ним лежит венок из лаванды, что свежа, как холодный морозный воздух. Ледяной ветер легко покачивает ветки деревьев, а снежинки разлетаются по опушке, поблескивая в сером свете, лишенном навеки солнца. Чон Чонгук, 1.9.1997—29.12.2016