И вот д о л г о ж д а н н ы й вечер. Вечер обычной пятницы.
Стаса уже бесит это слово — «обычно». Вся его жизнь уже кажется ему обычной, всего лишь болью, длинной в 25 лет. Но он старается не думать об этом, хотя бы сейчас. У него еще будет время, которое он полностью посвятит самобичеванию и жалости к себе.Сейчас надо продолжать жизнь охуенного (нет) Стаса Конченкова.
И именно поэтому он смеется и поддакивает, когда кто-то предлагает заехать на вписку к какому-то парню. Похуй, зачем, куда, в честь чего/кого. На все похуй (кроме Игоря) — вот позиция Стаса. Он даже рад в какой-то степени выбраться из дома, что помогает внутренним демонам съедать все живое внутри, оставляя лишь гниль и тлен, рад будет ебашить по вене не один, потому что сильнее не взаимной любви может быть лишь осознание того, как сильно он проебался, начав колоться, из-за этой не взаимной любви. И вот они входят в какую-то квартиру, наполненную разгоряченными молодыми людьми, каждый из которых мертв внутри, ровно как и Стас, алкоголем и различными наркотиками, будто они в ебанной аптеке. Наверное, именно это и имела в виду мать, говоря про плохую компанию и к чему это приведет. И он, черт возьми, почти испытывает отвращение ко всему этому. Ровно до того момента, пока высокий и сильный парень, из-за которого Стас теряется в мире, не приносит ему алкоголь, утягивая на диван в кружок активных объебанных парней. Стасу думается, что, может быть, он и бросил бы все это, если бы не видел игривую улыбку Игоря на вписках, его громкий и задорный смех, наполненный теплом и радостью (поправка: водкой и коньяком). Невозможно отказаться от этого, принять факт, что он будет улыбаться так кому-то другому (хочется верить, что сейчас эта улыбка полностью предназначается мне). Может, он слишком слаб, но он никогда не строил из себя сильного и уверенного человека, который может одолеть (или хотя бы заткнуть) внутренних демонов, что, лично Стасу казалось, тоже принимают облик все того же Игоря. И все вроде бы хорошо, все вроде бы классно: рядом люди, которые любят или хотя бы не ненавидят Стаса, в его распоряжении любой алкоголь, наркотик или блядь. Но почему же так хуево тогда? Почему он старается отвернуться, если ловит взглядом свое отражение? Почему вливает в себя весь алкоголь, до которого может дотянуться, а тот, до которого не дотягивается, услужливо приносит Игорь, хоть и кидает недоуменный взгляд на друга, вглядываясь и стараясь отыскать что-то внутри? Да потому что Стас заебался. Его банально заебала рутина, люди, жаждущие фит ради хайпа, Игорь и его ахуенность, Диана, которая не сделала ничего плохого, и поэтому ее, блять, даже не получается ненавидеть, заебала собственная никчемность, отсутствие вдохновения и ебаное блять пустословие. Он так много хотел сказать миру, донести свои чувства и мысли фанатам и хейтерам, но когда садился писать трек — все это было не то. Стас был готов все сказать, но внутренняя бездарность мешала обратить это в слова. И как бы он не пытался это изменить, все оставалось как прежде, ведь ничего не помогало. Эмоции продолжали скапливаться внутри, царапая и принося боль, но выпускать их не получалось.Но даже не этот факт приносил основную боль.
Тяжелее всего было от того, что никому нельзя сказать, потому что просить помощи, блять, не хочется. Стас был настолько слаб, что почти не признавал, что нуждается в помощи (принял бы ее только от Игоря). И все это, помноженное на не взаимную и мучительную любовь к лучшему другу, сидело внутри мальчика, которые не знал, что делать. Это давило и грызло его, заполняя каждое свободное место в его теле. Когда-то он прочитал, что в таких случаях важно не оставаться одному, быть с любимыми людьми, но сейчас он с таким наслаждением врезал бы по ебалу тому, кто это написал, а потом заперся бы в комнате, глотая таблетки. На самом деле, он был готов сейчас оказаться где угодно, лишь бы не видеть загоревшиеся глаза Игоря, сообщающего, что сейчас придет Диана. И если бы демоны доели внутреннего Стаса, тому было бы похуй, и он бы сделал вид, что счастлив, однако они на то и демоны Стаса, что отличаются особым, извращенным садизмом: по кусочку надкусывают его душу, но не отрывают до конца, желая, чтобы он чувствовал все; и поэтому он делает вид, что счастлив, продолжая гореть в собственном аду. Кто-то приглушенно внутри него кричит о том, чтобы Стас взял сейчас и ушел. Чтобы он прекратил то, что собирается сделать, прекратил разрушать свою жизнь, прекратил заливать в себя все, что горит. Кажется, он слышал этот голос. Кажется, он знает его обладателя и, дабы убежать от него, он быстро (удивительно, что попал вообще) вгоняет иглу в вену.Мама говорила, что от себя не убежишь, но Стас смог.
И если бы он неСука, ну кто ж тебя просил.
Демоны внутри думали, что сегодня Стас будет разрушать себя сам, и им придется сидеть без дела, однако в эту же минуту они встрепенулись, глаза налились жаждой мяса (если мое тело еще можно таким звать), а окровавленные губы растянулись в улыбке — все это вызвано лишь заботливым Игорем, по левую сторону которого уже стояла Диана. Ну давай, Стас, мы же репетировали это сотни раз. Сделай уже то, что надо, и похуй, что тебя мутит от всего этого. Перекошенная улыбка, прикрытые глаза от «наслаждения» — маска, поверх которой ложится новая: счастливая улыбка, горящие (болью) глаза. Все это нужно, чтобы убедить трех людей во лжи: Игоря — что все классно, Диану — что он ей рад, Стаса — что все еще можно исправить, стоит лишь постараться. И, чтобы не было времени сказать кому-то что-то еще, что вовлечет Стаса в ненужный разговор, он поднимается с красного дивана и перемещается на кухню, где собрались главные объебыши города. По-братски улыбнувшись хуй знает кому, дав пять паре парней, он ровно присаживается за стол, беря чистую (на самом деле, не уверен в этом, однако как-то похуй) иглу и втыкая в вену. Страха не попасть нет уже давно, словить передоз — тоже. Теперь же, казалось, нет вообще никаких страхов. Ровно как и мыслей. Ровно как и Стаса. Теперь это просто безымянный парень, на историю которого всем похуй. Отлично, оно ему и надо. В такие моменты, как бы ни было банально, он оживает, становится счастливым (или просто не заебанным) и может идти тусить. Обычно объектив вписочной камеры ловит уже счастливого Стаса и, если кто решит посмотреть, никогда не подумает, что этот парень — Стас Конченков, мечтающий умереть от передоза. И Игорь тоже будто видит его только в такие моменты, думая, что у его лучшего друга, б р а т и ш к и, все классно.Никто не пытался посмотреть глубже, но Стас и не позволил бы.
Ему будто удобно скрываться в коконе боли и ненависти, выглядывая лишь обдолбавшись в обычную пятницу. И совершенно незаметно проходит ночь, совершенно незаметно люди покидают эту квартиру, хозяина которой не видно (я даже не знаю, кто это). Совершенно незаметно начинает отпускать Нирвана, возвращая Стаса в личный ад. Но уже ничего поделать нельзя, ведь теперь не обычная пятница, а суббота. Через несколько часов опять съемки, на которые грустному и сломленному парню из Самары нельзя: туда можно лишь единственно-искреннему в их компании Фадееву, уверенному и похуистичному Пимпу и эгоистичному и великому Боссу. Так что, стоит порадоваться и вкусить вдоволь те минуты, когда он может быть самим собой.И Стас действительно ценит это.
Он возвращается на ту кухню, которая в данный момент выглядит так, будто пережила войну, открывает окно и просто стоит. Собственные мысли, убивающие душу Стаса, возвращаются стремительно, как цунами, унося и погружая на дно, выбивая из тела желание жить. Однако полностью насладиться этим мешает рука, приземлившаяся на плечо: — Скучаешь, ебаный Пемп? Сердце остановилось, а затем забилось так быстро, словно стремилось покинуть тело Стаса (я не против этого). Но, если честно, он устал. Устал хранить все в себе так сильно, что просто поворачивается к Игорю лицом, обнимая за спину и утыкаясь ему в шею. Уже похуй на все, что находится дальше Игоря: сейчас есть лишь израненный и больной Стас, что дышит рвано, иногда всхлипывая, и Игорь, беспокоящийся за друга, неуверенно прижимает к себе худощавое и дрожащее тело. И может, Стас просто накручивает себя, а Игорь что-то чувствует к нему? Это зарождает в нем маленькую надежду, которая разрастается внутри словно роза, царапая иголками внутренности. Он же не спрашивал никогда у него, игнорируя любые варианты, в которых все заканчивается хэппи-эндом. А может, он был не прав, поступая так? Может, все те истории о влюбленных, что живут долго и счастливо, правдивы, такие пары действительно существуют в реальности, а Игорь и Стас — одни из них. Возможно, что он пожалеет о том, что собирается сделать, но остатки живого Стаса внутри подарили ему смелости и решимости, и теперь надо просто рассказать Игорю о демонах, что съедают его изнутри. Он отодвигается, не размыкая объятий, и заглядывает ему в глаза: ого, тот, оказывается, все это время что-то говорил. Напрягая свой организм, он прислушивается и не сразу, но все же улавливает какие-то слова, постепенно разбирая смысл, что они в себе несут: -…блять, Стас, мы волнуемся за тебя. Что с тобой? Диана говорит, что уже давно заметила, что ты просто живой труп. Сегодня я пригляделся и теперь, черт возьми, полностью согласен с ней. Стас, пожалуйста, дай нам помочь. Ди рассказывала, что у нее подруга тоже кололась, потом легла в клинику и щас вон ходит счастливая. Ты, конечно, не баба, чтобы тебя в дурку класть, но просто откройся н а м, мы поможем тебе. И он бы рад открыться, показать настоящего, живого Стаса. Да только Игорь только что добил его. Он умер окончательно, оставив после себя лишь тело, что тупо будет существовать, на съедение демонам, а сам ушел куда-то, где нет Игоря, демонов и героина. — Все хорошо, это обычная пятница.А через неделю, обычной пятницей, безжизненные руки вгонят иглу в вену, увеличивая дозу, стремясь перейти черту и умереть уже полностью.