***
Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать безразличный механический голос, объявляющий рейсы, чтобы не слышать даже упоминание о тысячами раз проклятой жаркой стране с холодным названием. Осторожно, но довольно быстро, пока оставалось время, я снял цепочку с твоей шеи, одев колечко на палец, как и положено жениху, в глазах застыла торопливая надежда, которая была слишком яркой, слишком явной, чтобы не иметь возможности её прочесть. Нет, я не требовал от тебя ответа, просто хотелось посмотреть, как это выглядит, чтобы построить новую высоченную цель держаться молодцом и не броситься с горя под первую попавшуюся машину. Твои пальцы сжимали мою руку сильнее и сильнее, по мере приближения противных стуков каблука о плитку пола, а мои губы, до сих пор обожженные до углей твоими, топили пожары на внешней стороне любимой ладони. Ужас, паника, страх, все это упало на плечи неподъемным грузом, как плед соскользнул с плеч от резкости действий. Меня окутала с ног до головы орущая десятками оркестров в голове мысль: "Хватай его и беги, куда глаза глядят, куда тянет сердце! Беги же!", но ноги обессиленно опустились отбитыми коленями на холодное напольное покрытие. Поза, выражающая искреннюю печаль, твою власть надо мной, твою необходимость..почему ты захотел её гибели, пусть недолгой, ведь я...? Сердце лопнуло, разбилось, рассыпалось миллиардами мелких несчастных осколков, разрезающих изнутри, вылетающих, поднимающихся в воздух невидимой пылью, стоило твоей тетке грубо вырвать твои руки из моих, увести тебя, беспомощного, хрупкого тебя, который постоянно оборачивался в мою сторону.. Я вернусь за тобой, милый..обязательно..скоро..совсем скоро..ты слышишь меня?.. Ты же слышишь.. - Я вернусь за тобой, слышишь, Ричард?! Слышишь?!..-крик больше походил на рык раненного животного.. Забитого, загнанного в угол, уничтоженного, изуродованного, оставленного умирать в одиночестве.. Казалось, затихо все: люди, смешанные голоса которых отражались эхом, механические напоминания, скрип колёс дорожных сумок, смех детей, игры..все это испарилось, замерло, я слышал только затухающий стук своего сердца, которое чертовски болело, сжималось до невероятно маленьких размеров, тоска и вдруг проснувшаяся усталость накрыли ласковым, лишающим возможности дышать покрывалом, сжигающим, душащим, отражающим любые попытки скинуть до тошноты противные ощущения. Я не помнил, как встал на трясущиеся ноги, как отчаянно завернулся в плед, который пах убийственной смесью: твой легчайший, словно ворох перьев, запах ночного воздуха, дым, засевший глубоко в вязанную ткань за время нашего спасения из горящей больницы, холод начавшейся непогоды и теплота твоего тела. Не знаю, что из этой бури первое различалось на фоне остального, мне было не до этого, как и не до заново сковавшего все конечности поистине зимнего мороза, только самолёт с твоим красивым лицом у окна, которое я видел, определённо видел..только это давало силы стоять, всего один миг, я измученно улыбнулся тебе, совершенно нежелая отпускать в насыщенную синеву вечернего неба, словно говоря: "Пошутили и хватит. Верните мне моего мальчика..".. Новая волна осознания собственного бессилия придавила к земле, не давая сдвинуться и на шаг, сзади проходили люди, указывая на меня и совершенно немногие, останавливаясь, клали руки мне на плечо и выражали поддержку..я смутно слышал и понимал, что именно мне говорили, только кивал и не своим голосом тихо благодарил. Стены автобуса давили, с огромным усилием я сдерживался, чтобы не закричать, не начать звать тебя..небо затянулось тонкой паутинкой облаков, скрывая полоски луны, которая, будто насмехаясь над глупыми людишками, внимательно осматривала землю свысока. Только в стенах своей квартиры, свернувшись в клубок на кровати, где мы проводили тёплые моменты, я смог дать волю всем своим эмоциям. Диким криками, яростным ударам в ни в чем не повинную стену, застилающим глаза и делающим изображение выученного наизусть помещения расплывчатым слезам. Я не знал сколько длилось моё метание по дому, сколько раз я, подобно волку выл на идеальный круг луны, сколько раз я хватился за нож, но бессильно его опускал, однако истощённый морально организм забрал своё быстро и решительно, оставив меня спящим в коридоре в обнимку с подаренным тобой шарфом. Как хорошо, что я по непонятным причинам не захотел надевать его в больницу утром.***
Это было просто невыносимо. Уже издалека слышать твой крик. Он больно пронзал сердце бесчисленное множество раз, хоть и длился всего пару секунд. Хотелось сорваться и вернуться к тебе. Успокоить и больше не оставлять тебя в одиночестве...никогда-никогда. Но от осознавания невозможности осуществления этих мыслей становилось только больнее. От истерики спасало лишь недовольное бурчание тёти и её перешептывание с врачом, когда девушка за стойкой ставила печати в наших паспартах и перекладывала чемоданы на ленту. После мы прождали ещё какое-то время. Кажется, у них были какие-то проблемы с металлодетектором. За это время у меня очень разболелась голова, даже какое-то лекарство, что мне сразу же дал врач не помогло. Я волновался за тебя, в отчаяньи ведь можно сотворить что угодно. А по другому назвать то твое состояние я не мог. От этого сердце сжималось до миниатюрных размеров, от одной мысли, что может случиться было неописуемо страшно. Я невесомо коснулся губами кольца, что теперь красовалось на пальце и прошептал какие-то слова поддержки. С виду это могло показаться признаком шизофрении, но мне было как-то всё равно. Хотя я сам не до конца понимал зачем это сделал. Может...просто хотел этим жестом ощутить хотя бы малейшую связь с тобой. Вновь ощутить твоё тепло и передать тебе своего... Тебе ведь сейчас тоже очень плохо и больно, да? Но с другой стороны... это невероятно глупо. Как может маленький кусочек, хоть и драгоценного, металла сделать что-то подобное? Только вот...мне хочется верить в то, что пока это кольцо со мной, я могу быть уверен, что ты будешь в безопасности. Хоть я и пытался себя успокоить, но это выходило просто ужасно и не имело никаких результатов. Стоило только закрыть глаза, так перед глазами вставали темные и ужасающие картинки, от которых я несколько раз даже вскакивал, чуть ли не задыхаясь. В конце-концов мне вкололи сильное успокоительное. Врач говорил, что мне нужно поспать, ведь лететь ещё очень долго, а я всё же ещё не готов к таким нагрузкам. Злясь и проклиная этого врача и тётю, я разложил кресло почти в горизонтальное положение, благо почти полностью пустой салон самолета это позволял. Стараясь перетерпеть первые жуткие видения, я наконец-то смог заснуть, погрузившись в неприятную душную и липкую темноту. Видимо я настолько сильно измотался и устал за этот слишком короткий день, что у моего мозга не хватило сил на создание чего-то хоть немного приятного. Я внезапно проснулся где-то ближе к посадке. Видимо, вместе с успокоительным этот чертов врач подсунул мне ещё и такое же сильное снотворное. Я чувствовал себя намного поганее, чем вначале. В горле пересохло, было жутко жарко, словно самолёт превратился в огромную сковородку, а голова опять разболелась. Всё будто бы готовило меня к тому, что дальше будет ещё хуже. И словно в подтверждение моих мыслей, солнце палило с невероятной силой, а воздуха будто бы и не было вовсе. Ожидая когда подъедут местные врачи, чтобы забрать меня, я выслушивал монотонную речь тёти, содержание которой я так и не понял. Все мои мысли обратились на тебя. Прошло всего где-то полдня, а я уже так сильно скучаю, что просто кричать хочется. По крайней мере это последние дни, когда я вижу эту женщину. Остаётся только продержаться в эти полгода одиночества.