***
Чонгук поставил телевизор на бесшумный режим, оставив экран включенным исполнять роль ночника. Тэхен нашелся в гостиной уснувшим и до одурения соблазнительным. Он сидел, откинув голову на спинку дивана, в своей любимой безразмерной футболке и слегка раздвинутыми ногами. Брюнет закусил губу и уселся в кресло напротив. Теперь, смотреть было удобней. Он шел пригласить его завтра в ресторан. Хотел предложить встретиться в восемь, ведь, это время оптимально подходило для того, чтобы успеть на встречу и на заказанный им ужин, в честь свидания, о котором вчера просил Ким. Брюнет затянулся, скидывая пепел в пустую кружку из под кофе. Слишком! Он слишком для него. Слишком притягательный, слишком соблазнительный, слишком загадочный, слишком сексуальный. Сплошная эротика, смотреть на то, как он мирно спит перед ним на диване. Вторая сигарета — в рту неприятный осадок никотина, а хотелось бы чего-то другого. Хотелось бы, снова, прикоснуться к чужой плоти своим языком. Сделать приятное, как ему когда-то. И становится безумно жаль за отсутствие не принятой для мужчин в нашем обществе практики. Третья сигарета — полночь на часах. Тэхен ни разу не шевельнулся, только тихо дышал, позволяя белой хлопковой ткани натягиваться на груди. Очень хочется дотронуться. Чонгук подошел к дивану и опустился, устроившись между ног шатена. Он смотрел на себя, будто со стороны: сломившийся, стоящий на коленях перед Богом, имя которого — похоть. Руки аккуратно скользнули по чужим бедрам, разводя их дальше друг от друга. Брюнет наклонился, коснувшись губами оголившегося перед ним участка кожи. Дьявольские персики! Он теперь никогда не сможет их спокойно есть. Чонгук провел носом, вдыхая запах, как наркоман последнюю в жизни дорожку с кокаином. Тэхен поморщился, но продолжил спать. Теперь, руки брюнета двигались дальше, забираясь под футболку, в поисках шнурка на домашних шортах. Секунда и узел развязан, ослабив резинку на талии. Чонгук выдохнул. Сердце билось так, будто бы он собирался обезвреживать бомбу, способную разорвать полгорода и их вместе с ней. Взявшись за края, он потянул вниз, молясь всем Богам, чтобы шатен не проснулся. Понемногу, то с правой, то с левой стороны. Это было сложно! Но настойчивость и удача позволила спустить мешающую ткань до ягодиц. Теперь, без особых затруднений, он смог вытащить мягкий член наружу. Тэхен гладкий и выбритый, и от этого, кажется, на несколько грамм более внеземным. Чонгук целует выпирающие тазовые косточки и осторожно, сначала касаясь языком, берет головку в рот. Ким снова морщится, заставляя Чонгука замереть на некоторое время с членом во рту. Убедившись, что он, снова, слышит равномерное дыхание, брюнет заглатывает до основания, упираясь носом в лобок. И опять эти блядские персики, которые растаптывают скованность движений и, практически насильно, вынуждают наплевать на все и, помогая себе рукой, сосать более активно. Член Тэхена твердеет с каждым скользящим движением влажных губ от набухшей головки до его основания. Теперь, брюнету приходится открывать рот шире, чтобы случайно не задеть зубами чувствительную кожу. Чонгук больше не может терпеть и тянется свободной рукой в собственные шорты, чтобы помочь скинуть растущее под ними напряжение. Кто бы мог подумать, что минет, который делают, вовсе, не ему, может так заводить. Это безумство! Он глухо стонет, когда пальцы, наконец, касаются пульсирующую плоть. Это в разы приятней. Он подстраивается под созданным им ритм и начинает остервенело надрачивать. Тэхен дышит все чаще и чаще, а пальцы на раскинутых в стороны руках начинают хватать воздух. Еще парочка громких хлюпающих звуков в гостиной и он окончательно просыпается. — О Господи, Гуки, — шатен подается бедрами вперед и, прикусывая нижнюю губу, запрокидывает голову назад, — вытаскивай… Я сейчас кончу. Брюнет лишь глубже заглатывает головку, чувствуя, как та, неприятно уперлась в небо, и с силой надавливает, пропускает ее в горло. Становится нечем дышать, а из глаз непроизвольно льются слезы. Он судорожно делает глотательные движения и чувствует, как член внутри начинает дергаться, изливая сперму прямо в пищевод. От осознания того, как он сейчас выглядит, Чонгук кончает следом и с хлюпающим звуком отстраняется назад, выпуская налившийся орган изо рта. Сперма и слюни тянутся ниточкой к открытым губам. Тэхен подрывается, задирая его подбородок наверх, гладит по щекам, стирая слезы. — Дыши, Чонгук, вдох…Молодец… Теперь, выдох. — перекрытое дыхание восстанавливается, и он обессиленно укладывает голову на бедра парня. — Что ты со мной сделал, Тэхен? — голос звучит непривычно сдавленно из-за поврежденного горла. — Я лишь хотел пригласить тебя на свидание.***
Время без пяти шесть и он на месте. Возможно, он переусердствовал, меняя такси, как перчатки по дороге сюда, но осторожность казалась не лишней подругой. Кроме него в зале практически никого не было, а это, значит, излишнее внимание обращенное к их разговору, будет легко не замечено. — Чон Чонгук? — к нему подошла высокая девушка. Облегающие джинсы и полупрозрачная блузка отлично подчеркивали стройную фигуру. — Я — Чон Нана. — брюнет кивнул и, встав, отодвинул стоящий напротив него стул, приглашая девушку сесть. — Спасибо. — она улыбнулась, убирая мешающую прядь волос за ухо. — Как Вы уже поняли, меня прислал господин Ким. Я занималась поисками нужной для Вас информации. — она достала из сумки небольшой планшет и, положив его на середину стола, развернула к Чонгуку. — Это список детей? — брюнет рассматривал фотографию пожелтевшего от времени документа с напечатанным на нем печатной машинкой текстом. — Да. — Нана придвинулась поближе и ткнула наманекюренным ноготком в экран. — Было найдено десять детей в возрасте от шести до четырнадцати лет. Всем им были отпилены головы. Причем, акт насилия, приведший в дальнейшем к смерти, был совершен еще при их жизни. — брюнет поморщился от всплывшей перед глазами картины. — Следы крови в подвале, где они были найдены, говорят о том, что тела никуда не перемещались, а, значит, убийство было совершенно там же. Причем, время смерти детей, если верить работе судмедэкспертов, разнится у некоторых из жертв на несколько часов, следовательно часть из них смотрели, как убивают остальных. — девушка мазнула по экрану, переходя к следующей фотографии. На снимке был запечатлен мальчик лет семи, одетый в штаны на подтяжках и рубашку в оранжевую клетку. — Это — Сэм Митчел, 8 лет. Пропал в шесть лет. Родители — Медиссон и Хью Митчел. В данный момент находятся в разводе, живут в Харфорде. Оба так и не вступили в брак. — новое фото с худощавой негритянкой в легком синем сарафане в белый крупный горох. — Саманта Рид, 13 лет. Пропала в возрасте 10 лет, но о пропаже сообщили не родители, а тетя, что занималась ее воспитанием. Отец девочки был застрелен местной бандой, когда та была еще совсем маленькой, а мать потихоньку спилась, видимо, не справившись с горем от потери мужа. После того, как мама — Сара Рид — узнала о том, что ее дочери отрезали голову, она подсела на героин и скончалась от передозировки спустя пару лет. Им принесли заказанный Чонгуком кофе, даря необходимый перерыв от избытка дерьмовой информации, которую необходимо тщательно переварить и полностью впитать. — Эта девочка самая юная из всех убитых. Шесть лет. Зовут Мелисса Санчес. Пропала за полгода до смерти, по данным дела: она умерла самой первой. Ее отец — Пауло Санчес — проходил лечение у осужденного за убийство — Виктора Вилсона. После того, как он узнал, что его единственного ребенка убили, он начал винить в всем себя и, вскоре, застрелился на глазах у жены — Марии Санчес. Сейчас Мария, снова, замужем и имеет двух детей. Переехала в Провиденс. — Чон, снова, сменила фотографию. — Говард Бейли, 12 лет. О пропаже заявил интернат, в котором он содержался. Родители неизвестны. А пропал он, когда ему было 7 лет. — она сделала глоток кофе и убрала руку от планшета. — Про остальных детей нет никакой информации. Ни один из них не был заявлен в списки пропавших без вести, так что, родителей найти не удалось. Вся более подробная информация тут, — она протянула маленькую серебристую флешку, — включая фотографии с места преступления. — Когда это произошло? — Чонгук убрал носитель в карман. — Детей убили 18 марта 2009 года. — Нана мяла в пальцах салфетку. — Нашли их спустя 6 часов. Вилсон сам позвонил и сознался в содеянном. Хотя больше на вопросы он не отвечал и действия свои не комментировал. — она оторвала взгляд от измученной рельефной бумаги. — Страшно представить, что подобные ублюдки живут среди нас! — А дом, где их нашли? — Чонгук сам покрылся липким потом, когда подумал, что Тэхену на тот момент было около 14 лет, и он, вполне, мог быть одним из убитых Вилсоном детей. Почему-то то, что он непременно с ними связан, не вызывало у брюнета сомнений. — Да… Дом не тронули. Он достался по наследству родной сестре Виктора, так как у него не было прямых наследников. Она там не живет, даже на территорию, после случившегося, не заходила, но ренту платит исправно. В данный момент находится в Лондоне. Детей и мужа нет. Работает, как и брат, — психотерапевтом. Они проговорили еще полчаса и обменялись номерами, на случай, если Чонгуку, вновь, потребуется что-то узнать. На часах семь, в голове взрываются снаряды, а настроение двигать куда-либо, совершенно нет. Перед глазами так и рисуется картина, где дети, стоя в подвале, испуганные, наблюдают, как одному за другим, им исполняют смертный приговор.***
Они встретились у входа в ресторан. Ким выглядел божественно. На нем были свободного кроя черные брюки, делавшие его стройнее, а обожаемую Чонгуком пятую точку еще аппетитнее и, подобие рубашки без ворота оголяющие украшенную цепочкой смуглую грудь. Ким подмигнул, как только увидел, что брюнет направляется к нему и зашагал вперед, пряча руки в карманах. — Почему-то я нервничаю. — Тэхен улыбался, расправляя и без того идеально лежащую белую скатерть на столе. — С чего бы это? — Чонгук поставил бокал, смакуя во рту приятное послевкусие. — Наверное, хочу тебе очень понравиться. — он, наконец, оставил в покоя скатерть и уложил руки поверх круглого стола. — Тэхен, ты прилично так опоздал, потому что ты мне уже чертовски нравишься. — брюнет улыбнулся произведенной им реакцией и сделал еще несколько глотков дурманящего напитка. — Серьезно, это так странно, быть на свидании! — шатен придвинулся поближе и своровал кусочек мяса с противоположной тарелки. — Последний раз я ходил на свидание три года назад, — он активно пережевывал пищу, — и то, ей нужны были только мои деньги! Мне не жалко, — он запил мясо вином, — но это заставляет почувствовать себя бездушной вещью. — Как долго длились твои самые продолжительные отношения? — Чонгук провел ладонью по бедру, стараясь успокоиться. Его выводила из равновесия сама мысль о том, что Тэхену кто-то мог нравится. — Не скажу, ты будешь надо мной смеяться! — он улыбнулся и облизал зажатую в руках палочку. — Три недели… Надеюсь, я тебе не наскучу так быстро. — он вмиг погрустнел и отложил прибор в сторону. «Как ты можешь надоесть?! Тупая сука, явно, прогадала, когда, блять, решила тебя кинуть!» — Так... Кто мы, теперь, друг другу? — Чонгук напрягся в ожидании ответа. — Как кто?! — Тэхен расплылся в улыбке и, взяв серебристый столовый прибор, указал на себя. — Я — твой девушка! — Мой девушка?! — Чон подавился вином и громко рассмеялся, привлекая к себе излишнее внимание со всех сторон. — И когда я смогу своему девушке засунуть руку в Calvin Klein? Смех Тэхена был таким обворожительным, таким лечебным, что вся смута, накрывшая его сегодня, мгновенно рассеялась. Ким привстал и низко прошептал, опаляя мочку уха горячим дыханием. — Не раньше, чем у нас еще будет, как минимум, пять свиданий, Чонгук~а!