Раскрась меня

В обычном районе Сеула, в гостиной на шестом этаже, с окнами, смотрящими на многоэтажку, творилось волшебство. Чонгук смеялся, будучи не в состоянии отделаться от возникшей параноидальной идеи скинуться Богу на книжку по Демографии. Пусть подкрепит свои знания на досуге. Потому что, мать вашу, семь с половиной миллиардов людей на Земле! Три тысячи языков! И шесть тысяч, если еще учитывать диалекты! Такое огромное разнообразие – выбирай, не хочу! Так какого хуя они вынуждены, спотыкаться всю жизнь об одних и тех же?!!! Под собственный смех, в голове начинал свой концерт Вивальди. Он, его скрипка и «Гроза», что непременно должна была в скором времени нагрянуть, держась под руку с «Бурей», ведь окидывая сейчас взглядом Божество, можно было физически ощутить «Затишье». Кончики пальцев покалывает… Это страх, зарождаясь в центре желудка, скручивает бедный орган и, пустив поглубже корни, разветвляет колючие ветви кошмарного предчувствия. Быть беде. Техен смеялся мягко, ненавящиво, около его глаз были едва заметные морщинки, что как-бы говорили о том, что эта эмоция реальна и не сыграна для двух присутствующих людей. Но все же… Все же… Чонгук мог разглядеть, каким недобрым блеском горят его глаза и как он дирижирует длинным пальцем «Пляске смерти», подбадривая танцующий чертей в своей голове. Только посмотрите… вот демон оголяет свои острые рога, снимая шляпу перед своей павшей партнершей и ловким движением вернув ее обратно, проходится раздвоенным язычком по угольно-черным губам, чтобы собрать осевший на них пепел, посмаковать, и выплюнуть серно-кислой слюной прямо под ноги смертникам. «Стандартный прием» и «беспокоиться не о чем», вот, как отозвалась обо всем этом наследница страны восходящего солнца, беседуя по телефону с виновником торжества. Смотрит, но не видит. Призрачный вальс вместе с оркестром растворился с завершением вызова, оставляя после себя дымку грядущего «чуда». – Волнуется. – Сладко улыбнулся кончиками губ Техен. – Не хорошо заставлять любимого человека волноваться. – Он подошел к Чонгуку укладываю руку ему на плечо, и сжимая. – На сегодня ты можешь быть свободна. - Господин Ким, я бы хотела принести изв… - Не стоит. – Весь Техен сейчас целиком напоминал сладкую конфету, об которую желаешь ты того или нет, но зубы сломаешь. – До завтра, Кейко. Я думаю, в семь вечера нас обоих устроит, и если твой молодой человек будет беспокоиться, то ты можешь взять его с собой. – Чонгук только собирался вмешаться, как Техен поднес палец к губам и заговорчески подмигнул. «Ну, что за…». Попытка сопротивления нейтрализована. Адская Детка импонировала Чонгуку. Он считал себя ей обязанной и не заступиться за девушку просто не мог. К тому же он на сто процентов был уверен, что она была не в курсе их межличностной неприязни друг к другу. Иначе просто не стала бы говорить его имя вслух. Или же это было сделано специально? - Чонгук измученно простонал, и сполз по кожаной спинке вниз, останавливаемый лишь тем, что если съедет еще ниже, то просто рухнет задницей на пол. «Нужно поговорить с Божеством!» - Такой был план. - Солныш… - Тише, тише. Послушай. – Муж игриво повернулся вокруг своей оси, а затем, протянув к нему руки, рывком поднял с дивана, увлекая в танец, что до этого демонстрировали прислужники зла и греха. – Мы практически банкроты, Кролик. – Он резко крутанул его, чуть отдаляясь и вновь приближаясь за один широкий шаг. – Я продал бизнес. – Чонгук удивленно вскинул брови. – Свою часть. Твою часть. Я выкупил нас! – Еще один круговорот и все их окружение сливается в узор калейдоскопа. – Люди всюду покупают недвижимость, украшения, наркотики, других людей, любовь, а мы с тобой потратили наши деньги на время. В кредит у Богов. – Техен надавил на поясницу, вынуждая выгнуться спиной, и зависнуть над полом, практически парить, поддерживаемый Божеством. Лицом к лицу несколько жалких секунд, а потом снова как в омут с головой в эту потрясающую пучину хореографии. – Но Кролик может быть спокоен, ведь я нашел способ, как добыть деньги, если нам потребуется сделать еще один платеж. И вот в этот самый момент Чонгука пронизывает ужас. Липкий. Холодный. Кусачий, как бешеная сука в период течки. «Еще один» - с небес на землю. Сколько у них? Месяц, полгода, год, пять лет? Этого мало! Он стал жадным, когда понял, что невозможное возможно, и он хочет видеть, трогать, дышать Техеном еще множество десятилетий. Черт возьми, он хочет видеть, как это прекрасное создание, что подарила ему судьба становиться трогательным худосочным старикашкой, вспоминающим их одну на двоих, общую, яркую жизнь. Он смог слезть с опиоидов, но чувствует себя еще более подсевшим. А сколько ему нужно денег, чтобы обеспечить себя Божественной дозой до глубоких морщин и хрупких костей? Скажите, и Чонгук добудет, хоть из-под земли достанет, но к нужному времени у него будет такая сумма! - Мы с тобой в браке, Солнышко. – Чонгук перетягивает ведущую роль на себя, меняя направление и укладывая свою руку, поверх ладони Техена. – Если нам и придется платить, то заработаем мы на «время» вместе. Возражения не принимаются. - М-м-м… - Божество стонет, откинув голову назад, а на его щеках появляется еле заметный румянец. – Приказываешь мне? – Кончик языка остается снаружи, зажатый между белоснежными зубами, пойманный в капкан, подобно Чонгуку в его схватке с золотисто-карими глазами убийцы своего спокойствия. Губы Божества, лучший из сосудов, чтобы испить счастье до дна, до беспамятства и посрать на то, каким разрушающим сможет быть потом похмелье. Наркоманию алкоголизмом не испортить. Пока Чонгук отступает назад, направляя их к дивану, Техен успевает кратко выложить свои мысли, пользуясь передышками между поцелуями, пока они стаскивают с себя одежду. – Я думаю разбить два стекла одним камнем. - МЫ думаем…- Поправляет Чонгук, проходясь языком от яремной впадинки между ключицами до любимой мочки, хранящей следы вспышки неконтролируемого гнева. Техен хихикает, должно быть от щекотки, но стоит только одарить должным вниманием наливающийся и крепнущий член, как смех душится бархатным стоном. – Что у тебя с Кэйко? – О… Божеству не удастся так просто уйти от ответа. - У «нас»… - Дразнится, коверкая его пусанский акцент, как будто и не воспринимает его предложение действовать сообща всерьез. Это остужает. Чонгук озлобленно рычит на попытку обвести вокруг пальца и уйти от ответов. – Ну, уж нет, Солнышко, я уже не тот «Думающий членом Чонгук», я вырос из этого и теперь отдаю предпочтение верхнему мозгу, даже несмотря на то, что его немного покромсали. – Болезнь научила его быть монахом скованным ремнями целибата. Он жадно желал Божество, но тогда тело не позволяло погрязнуть в желаемом, теперь же он не позволит своему телу. Затянет ошейник на шее потуже и, намотав поводок на кулак, будет бесконечно отдергивать себя назад. Полюбив изощренного манипулятора, просто необходимо научиться периодически, перерезать нити, что делают из тебя марионетку. Техен стонет обреченно, свесившись головой с дивана. Его грудная клетка ходит ходуном, тонкие пальцы ерошат светлые волосы, соски возбужденно торчат, маня надавить на них подушечкой – Чонгук глубоко вдыхает и выдыхает, - Божество пытается свести колени вместе, но все равно остается слишком открытым и ранимым. Видно, что он сопротивляется самому себе, пытаясь расслабиться и скинуть возбуждение. Он трет виски, избегает прямого взгляда и в конце жалобно выдыхает, перевернувшись на живот и уткнувшись лбом в скрещенные перед собой руки. – Дай мне минутку, Кролик. - И Чонгук бы поддался соблазну ягодичных ямочек, если бы не одно «Но». По всей спине Божества были царапины. Поперечные. Будто кто-то намеренно стирал его кожу об острую терку. С множеством лелеющих синяков и россыпью мелких кровоподтеков. – Что это? – Чонгук не узнал свой голос. Настолько низкий и хриплый он был. Техен чуть приподнялся на локтях, отчего его лопатки стали выпирать еще сильнее и удивленно посмотрел на него через плечо. – Про что ты говоришь? Пройдя вдоль красной линии, Чонгук слегка надавил на фиолетово-желтое пятно, но Техен лишь проследил за ним все с таким же вопросительно-блядским выражением лица. Ни одна мышца не дрогнула, показывая, что ему больно или же неприятно. Скорее наоборот. – Почему вся твоя спина… - Чонгук сглотнул, когда увидел, как Техен поддается тазом вперед потираясь своим пахом об обивку дивана. – … В царапинах. - Не бери в голову, Кролик. Должно быть, я получил их, когда меня успокаивали. – Внутри Чонгук тонул в темноте и Техен видно прочитал это по его глазам и сжатой челюсти. Он вновь вернулся на спину, пряча «находку». – Это в прошлом, Чонгук. – Он осторожно коснулся его щеки. – В далеком-далеком прошлом. – Божество склонило голову и лукаво улыбнулось. – Или Кролик жалеет, что это не он оставил метки? – Чонгук даже отвечать ничего не стал, просто поймал скользнувшую к его боксерам шаловливую руку и ей же стукнул Техена по лбу. – Я понял, понял… - Он устало потянулся, ехидно щурясь на него через падающую на глаза челку. – Прости, член Кролика, но твой хозяин не разрешает нам с тобой играться. – Грустно-милая мордашка и Техен получает десять из десяти за умение разрядить обстановку и навык разговаривать с его гениталиями. «Полиглот, блядь» - Чонгук сражен наповал. Как выяснилось позднее, когда они перебрались на кухню, и сделали какой-никакой завтрак, стараясь не наступать на осколки вазы, у Техена были причины недолюбливать Кейко. Еще перед самой операцией, Чонгук подписывал документы, в которых соглашался на то, что Техен выступит его доверенным лицом, в случае если его, Чонгука, признают недееспособным, что в скором времени и произошло. Примерно в это же время, Божество поместили в отделение психиатрии, где не без вмешательства Такихиро, было решено собрать врачебную комиссию и отправить полученное заключение в суд, чтобы признать уже недееспособным его мужа, пускай и не навсегда, а лишь временно. – Двуличная японская сука! – Чонгук не часто слышал, как Техен использовал ненормативную лексику, а в совокупности с яркой палитрой эмоций, это было словно раздавшийся выстрел в тишине. - Так у них получилось сделать это? – Чонгук спросил сразу, как смог прожевать протянутый Техеном кусок мяса. Это было забавно, так как Чонгук скармливал содержимое своей тарелки Божеству, а тот в свою очередь наоборот ему. - Отобрать тебя у меня не смогла даже смерть, с чего бы тогда этому получиться у кучки алчных до «Евро» стариков? – Техен сделал глоток бананового молока и протянул трубочку Чонгуку, при этом так мило хмуря брови от излишней сосредоточенности, что захотелось сгрести недопсихопата-интеллектуала и сдохнуть от розового взрыва бабочек в животе. – К тому же, - Техен отставил картонную коробочку детского напитка. – Моя родная мать, была душевно больной, отец Виктор – психотерапевтом, а Моника…, - Он постучал пальцем по столешнице, - «Моникой», я полагаю. Все это дало мне достаточно большой опыт в том, что следует говорить, на что следует надавить и как лучше человека мотивировать. - Ты назвал Виктора отцом? – Это не могло не удивить. Чонгук, конечно, знал, что Виктор был одним из основных персонажей божественной сказки, но чтобы «отцом». Это было открытием. - А чем хуже отец Виктор от отца Ким Техена. – Его муж пожал плечами. – Он по крайне мере знал, что я существую. – Божество вдруг неожиданно засветилось и положило обе руки ему на бедра, сжимая и поглаживая. – Я же ответил на твой вопрос, Кролик? – Казалось, что сама «невинность» сейчас нервно закурит и отойдет в сторонку, горюя о своих сдающих позициях. – Теперь ты разрешись мне пообщаться с твоим членом? – Чонгук аж потерялся от нестыковки визуальной картинки и звукового сопровождения, только проследил за тем, как Техен скосил взгляд вниз, где уже ненавящиво подбирался к цели. – Ну, пожалуйста… - На выдохе и через уши в самое сердце, а там горячими искрами по венам к упомянутому «собеседнику». «Провокатор». - Смотри язык себе на аудиенции не сотри. – Сарказм остался без внимания. Техен соскользнул коленями на пол и устроился между его ног, прижимаясь щекой к повзрослевшему на глазах «малому». Приятное давление от веса блондинистой головки сменилось требовательными поцелуями в быстро намокающую ткань штанов. От такой нехитрой стимуляции Чонгук постыдно кончил, не успев стянуть с себя белье, и залился бы краской, если бы Техен не поднял свои помутневшие глаза и с гордостью не произнес «Он сказал мне, что любит меня». – Кто бы в этом сомневался. - Ну и я его. – Развязав спортивки, муж продемонстрировал доказательство. Да уж… «Семья скорострелов».

***

Им все-таки пришлось прибраться в квартире, сразу после того, как они понежились в ванной, предварительно оградив перевязанную руку Чонгука от попадания воды. – Пойдем со мной, я хочу в туалет. – Кожа Техена пылала, а весь он сейчас казался чересчур чувствительным. Они уже час как лежали на кровати. Чонгук уткнувшись в тетрадь, силился восстановить умение писать, а Божество, нацепив очки, терроризировало интернет. Он бы пошутил, но то, с какой болезненной обреченностью Техен уткнулся лицом в подушку, отбило всякое желание. Муж говорил, что не может находиться в комнате, где его нет, и если вспомнить то, где он сегодня проснулся, да и вообще, весь этот день целиком – Божество следовало за ним по пятам, даже если на то не было никакой необходимости, даже если Чонгук резко менял направление или возвращался за забытой вещью в другую комнату. Техен просто повторял за ним эти шаги. Болезнь… невидимая человеческому глазу, но не выдуманная. - Солнышко, тебе нечего стесняться. – Чонгук поцеловал маленькую родинку на шее сзади и уверенно встал на ноги. Стоило им очутиться в уборной, как Техен побледнел и резко развернувшись, потянул его к выходу. – Я передумал. Я не хочу. Ложная тревога! Чонгук дернул Техена, заталкивая его обратно и перекрывая пути для побега. – На толчок, живо!!! – Явно решив смухлевать, муж бегло справил мелкую нужду и снова двинулся к дверям. – Нет, Солнце. – Чонгук замотал головой и указал за спину Божества. – Не заставляй мою любимую попу страдать. - Техен оловянным солдатом приблизился к унитазу и замер, как осужденный перед плахой. – Брось, Тэ, прекрати вести себя как маленькая девочка и дай уже папочке Чонгуку, посмотреть, как ты ходишь на горшок. Хитрая лисица ощетинилась и, выглянув из-за плеча язвительно заметила. – А папочка Чонгук в курсе, что когда придет его время «сходить на горшок», маленькая девочка Тэ, тоже будет следить за ним. – Об этом он как-то не подумал. «Блядь!» – Ладно. – Техен громко выдохнул, кивая чему-то своему. – Я думаю, я справлюсь сам. Я достаточно образован, чтобы понимать, что все, чего я боюсь, всего лишь игра воображения на моей расшатанной психике и ничего больше. Ты не исчезнешь, а я не проснусь снова один. Всего пару сантиметров бетона. Всего… – Монолог, адресованный стене внезапно прервался, и Чонгука вытолкнули за дверь, дав наставление «Только не уходи никуда. Обещай мне». Проморгавшись, Чонгук принялся «ожидать», невольно прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. И если первые пять минут там было пугающе тихо, то на шестую раздался такой душераздирающий вопль, что он ломанулся туда не успев даже толком осознать, что делает. Он чуть не наступил на Божество, который уткнувшись лбом в напольную плитку, выцарапывал себе шейный позвонок и шипел на смеси языков. Накрыв его тело со спины своим, Чонгук приложил немало усилий, чтобы оторвать скоблящие пальцы и передавить их в своих руках. Даже в той, что как он считал сломана. – Я тут… Я тут, Божество… Тише… Человек, рассыпавшийся на осколки, сломанный и растерянный, опустившийся на колени, преклонивший голову, раздавший гордость на милостыню, отдавший себя без своего ведома – вот его Божество. Изодранный и изголодавшийся тигр, что позволил запереть себя в клетку и выбросить ключи в Марианскую впадину, чтобы просто иметь возможность смотреть и любоваться. Муж задыхался, глотая кислород и кричал так, будто его прижигали раскаленными гвоздями, вгоняя каждый медленно и со вкусом. Он сыпался проклятиями и умолял. Рыдал, истерил, слой, за слоем снимая с себя всю броню и кроша латы. Самый слабый на планете. Самый честный в своих страданиях, в которых он упорно оставался одинок. Царапался, невидящим взглядом цепляясь за потолок и выхаркивая кровь из прокусанного языка и губ на бездушный кафель, уносясь все дальше от реальности. Он горбился, сетуя на судьбу ненужного и брошенного человека, бросал слова давно умершим людям и вымаливал так задушевно «верните его», «пожалуйста», «буду хорошим», что все, что оставалось, это повторять одно и тоже «Я тут… Я с тобой», в надежде докричаться с края обрыва, на котором его душа находится за вечность от Божественной. Посылать сигналы, укрощая взбунтовавшего зверя и верить… Что где-то там они рассекают воздух и достигают цели даря покой. Чонгук прижимался, сцеловывая пот скопившийся осадком на шее, шепча признания и обещая покой… Вечный… «Я с тобой», - он думал, что если остановится повторять это, то безвозвратно потеряет самое дорогое. Безумие так опасно… Он вспомнил дословно тысячу вкладок, которые он штудировал под знаменем «Шизофрения». У нее есть сотни форм, тысяча обличий и ни одного действительного работающего лекарства. Чонгук осознал, что является полнолунием для Божества, постоянной весной и осенью, вновь и вновь пробуждающим серьезные обострения. – Прости. Я люблю тебя. Я здесь… Техен напрягся, выгибая спину дугой. – …Правда? – Он, наконец, услышал его и ослабил сопротивление. - Повернись и сможешь сам убедиться. – Чонгук осторожно свел давление на нет, позволяя мужу развернуться к нему лицом. И тот приходил в норму на глазах. Наливался живыми красками, набирался какой-то безумной радостью, когда оглаживал его грудную клетку, под которой бухало сердце. Будто и не было ничего. Только штрихи в виде соли на щеках и раздраженные красные полосы на смуглой коже. Удивительные перемены. – Солнышко, в туалет хотел ты, а чуть не обосрался почему-то я. – Чонгук истерично хохотнул и, приземлившись на пятую точку, потянул на себя неземного парня. Они смогли перешагнуть эту проблему, хоть Техен и отбрыкивался поначалу, но Чонгук был непреклонен. Ничего страшного не произошло, просто смущенный и красный, словно сваренный на пару рак, муж и целый баллончик освежителя воздуха. Совсем ненужного, между прочим, но кто его спрашивает? Потом еще процедуры, которые Чонгук описал бы, как крайне занимательную попытку пить через неприспособленное для этого действа место. А еще у них оказывается в шкафчике на нижней полке столько всяких необычных штук. – Это уже как привычка. – Пояснял Техен, снимая тонкую пластиковую насадку с душевого шланга. – Я продолжал готовиться принимать тебя, даже когда был в больнице. Это успокаивало. – Чонгук изогнул бровь. – Делать что-то для тебя, когда фактически ты ничего делать не в состоянии. Такой вот самообман. – Серебристый тюбик с прозрачным кремом. – Лечебный и с приятной отдушкой. – Целый ритуал куда тут не почувствовать себя несмышленой деревенщиной. – А это поддерживает тонус вен и восстанавливает микрофлору в кишечнике. – Запитые женьшеневой настойкой две капсулы, и Техен подходит, утыкаясь к нему в плечо. – Я все еще кажусь тебе невероятным и божественным? - Ты самое милое какающее Божество на планете. – Муж ворчит недовольно в футболку, позволяя себя гладить. – Я теперь понимаю, что чувствуют матери, видя первый стул своего малыша… - Айщ! «Семья извращенцев». Техен шел к этому годами. Легкой непосредственности, с которой он взимал долги с этого мира. Он прыгал по кровати с пушистыми ушками на голове и мятой мятной футболке, каждый раз приземляясь в щемящей близости от своего рабочего лэптопа. Угомонить… Проще поддаться волне. Чонгук смеется, продолжая вышвыривать из гардероба нелепые вещи, выискивая то, что может нацепить на себя для похода в банк. Охуеть! У них с Божеством целая куча шмотья от Гуччи и Н&М. Пора выстраивать в очередь модников-голодранцев и дарить «добро». Чонгук оглядывает себя в зеркале, давая себе зарок на будущее «Никогда не быть подопытным для Техена». Это слишком. Слишком даже для него. Он похож на гангстера из 60-х, не хватает только револьвера и тлеющей сигары в зубах. Отлично! Божество вообще надел поверх черной винтажной рубашки портупею. Откуда блядь?! Откуда у него все это дерьмо?! И нет… Он не накручивал себя, когда ловил на них удивленные взгляды сначала водителя-телохранителя, а потом простых горожан, неподготовленных к техенову видению прекрасного, людей и сотрудников банка. Обслуживающая их женщина вообще не знала, куда ей смотреть и что следует говорить. Она несколько раз задавала одни и те же вопросы, путалась в цифрах и слегка неправильно произносила слова. – Сейчас на вашем счете около сорока восьми миллионов вон. Вы хотите снять все деньги? Тяжело выдохнув, Чонгук развернулся к притихшему Божеству. Он досчитал до пяти туда и обратно, но его голос все равно вышел слишком громким и натянутым. – Банкроты, Блядь?!!! Ты ведь так сказал или я ошибаюсь? – В холле на миг прекратилась вся деятельность, создавая иллюзию съемок американской низкопробной черной комедии. - Я сказал практически банкроты, Кролик. – Какое пиздецки важное уточнение!!! - Оу! Ну, это меняет дело! – Хотелось закурить внутривенно. – А о полиции ты подумал, Солнышко? – Он постарался прошипеть это тихо так, чтобы расслышал только Техен. Вряд ли государство оставит факт снятия такой суммы без внимания. Скепсис. Мимический фак прямо в лицо. Конечно, блядь! Это Чонгук мог сглупить или проштрафиться, а у его Божества все схвачено до мелочей! – Снимай деньги, Кролик, и считай, что таким способом мы подписываем договор найма государственных нянек. Им пришлось подождать, пока нужную сумму подвезут и забросят к ним в багажник, как безликий экологический мусор. Это муж настоял. Если Техен хотел привлечь к ним внимание, то у него охуеть как отлично все получилось. Наверняка, даже Дьявол вышел на балкон заценить шоу-представление. - Вези все в реабилитационный центр «Надежда». – Божество довольно похлопало круп темного железного коня и радостно жмурясь, схватило ищущего потаенный смысл мужа, под локоть, уводя дальше по оживленной улице. Нет! Серьезно! Хотелось прочертить жирную линию в районе техеновой груди и посмотреть есть ли за ней сердце или же там прячется бездушный маленький пришелец. Снова обвели вокруг пальца. Они прогуливались по Каннаму пешком, заглядывая в маленькие бутики и прикупая различную бредятину, что обязательно должен был использовать, поносить, попробовать тот, для кого собственно эта покупка совершалась. Так, например, в магазине товаров для детей, в корзинку один за другим отправлялись конструктор для развития мелкой моторики от Техена для Чонгука, суспензия против колик в животе, от Чонгука для Божества, набор «ладошка вашего малыша» переквалифицированный глумящимся мужем в набор «слепок члена вашего Кролика», Чонгук кинул еще один такой, разумно рассудив, что на стене в спальне гипсовому протеже его гениталий, будет одиноко без собрата «морковки». Парные соски, парные бутылочки, тридцать метров железной дороги с двумя радиоуправляемыми поездами, коллекция книжек со сказками, гипоаллергенные краски для рисования с эффектом смены цвета при изменении температурного режима, пакетики для льда в виде сердечек и звездочек, две волшебные палочки и «Боже, Кролик, настоящая книга заклинаний», которая реагировала на голосовые команды и начинала вибрировать, светиться и злобно смеяться. Дома магический талмуд перекочевал сначала в спальню, где Техен закинув ноги на стену, прочитывал наиболее интересные и полезные, по его мнению, заклинания, а потом в гостиную, где расположился между вазой заполненной мелочью и биноклем с функцией ночного видения. – Quae erit finis, Кролик! Чонгук отложил прописи и, потерев успевшие устать глаза посмотрел на сидевшего за ноутбуком Техена. – Ты все колдуешь, Солнышко? – Начинающий ведьмак активно закивал головой и, прикрыв крышку лэптопа, подкатился к нему под бок. – Не боишься, что на тебя обрушится гнев инквизиции? – Чонгук прикусил нижнюю губу Божества и слегка потянул на себя. - Хочешь побыть моим Римским папочкой? – Как же тяжело вести диалог с самым сексуальным творением Господа. - Ты чертов искуситель, Солнце. – Техен довольно простонал, открывая шею под поцелуи и одновременно вслепую расстегивая пуговицы на своей рубашке. Все, включая дорогостоящую технику, было «бережно» скинуто на пол и впервые за долгое время они занимались любовью как нормальные, адекватные люди на кровати. Медленно и трепетно, растягивая время, и заново изучая, чувствительные точки друг друга. Никакой жестокости ведь на сложенном кострище они стоят вдвоем. Глаза в глаза, вдох и выдох - они неуязвимы для языков пламени, пусть идут на них хоть с сотней факелов и поливают смесью из бензина и масла. Техен открытый, согнувший ноги в коленях и приглашающе раздвинувший их в стороны. Его сердце стучит так быстро, что можно разглядеть рябь, прошибающую грудную клетку и бьющуюся ей в унисон жилку на повернутой набок шее. Чонгук ловит ее зубами, чуть сжимая и вылизывая выступившую вену языком, и от того, как Божество сначала напрягается, а потом покорно расслабляется, начинает крыть чем-то сродни энергетика, взболтанного с шампанским. Пузырьками возбуждения прямо в голову, а там волной горячей похоти по телу. Страсть… Собственные конечности тонущие в желе с того самого дня, что он очнулся и смог увидеть белый свет по новому, вдруг регенерируют и включаются на полную мощность. Чонгук ведет пальцами вниз, обхватывая возбужденный член Божества в кольцо, и делает несколько проверочных движений вверх-вниз. Отклик потрясающий! – Возьми его в рот, Кролик… Пожалуйста. – Прошение рассмотрено и одобрено без лишних «Но», так как и сами собирались вообще-то. Тонкой ниточкой слюны попадает ровно в десятку и, улыбнувшись, опускается губами, вбирая и лоснящуюся головку и ствол. Сразу до половины. Сглатывает – во рту слишком сладко, удержаться просто невозможно. Выдыхает, прикрыв глаза и с незначительным приступом тошноты, проталкивает в свою глотку до упора. До того самого момента пока его нос не коснулся теплой и мягкой кожи Божества. Мышцы гортани еще сопротивляются. Клокочут, пульсируют – но это такая кайфовая асфиксия, что задохнуться вот так, с любимым членом во рту, будет считаться оргазмом. Потерял счет времени в своей безмятежности глотательных спазмов, пока не очнулся от того, что его испуганно тянут поддев за линию челюсти. Вырывают конфетку-морковку. – Дыши… Дыши, Кролик. – Заботливо вытирают слезы и стирают смазку с уголков губ. – Ты такой безрассудный ребенок! – Техен шипит, отворачиваясь в сторону и нервно кусая подушечку большого пальца. – Это тебе не трубка от акваланга и из него не поступит вдруг чистый кислород! – Назвали дитем, а сейчас отсчитывают за отсос. Чонгук боялся, что лицо треснет от улыбки. - А я умею дышать через очко. – Он со смехом валит смакующее ответ Божество и, придерживая свой член у основания, надавливает на сжатое, еще пока, колечко мышц, начиная проскальзывать ужом внутрь. – А вот тебе придется воспользоваться своим миленьким носиком. - Ммм… - Техен обхватывает его талию ногами, сцепив лодыжки за спиной, и ударом пятками в поясницу сам загоняет в себя до конца. – Я все еще сержусь… - Божество внутри ребристое и тугое. «Охуенный чехольчик». – … но… уже меньше… - На сколько? – Верхний разум передал бразды правления нижнему командиру, и Чонгук отрабатывал поршнем из нержавеющей стали, вбиваясь и вдалбливаясь. - З… значительно. – Стонет так красиво и чисто, что пора выдавать за такое награды. – О, Боже – Боже… - Оседлаешь меня? – Перекатывается, а Божество сразу же занимает позу наездника, шлепая его по бедру. Скачет на члене с запасом энергии в миллиард киловатт, а ведь знает, что он, Чонгук, уже на исходе. Вот-вот постучится во врата Рая и поздоровается с Апостолом Петром. – Солнце, я скоро. – Тук-тук. – Техен похабно привстает, напрягая мышцы там внизу и Чонгука размазывает. «Доброй ночи, Архангел!» Божество, запыхавшись, материализуется рядом с ними на облаках. - Так ты мне и не ответил, Кролик. – Техен приводил дыхание в норму. Влажный и горячий. Идеальный, чтобы освоить для такого навык рисования. - Разве? – Чонгук изогнул бровь и заскользил по мокрой спине Божества вниз к ягодицам. – Ты произнес заклинание призывающее счастье и удачу, и я думаю, оно отлично сработало. - Рука перешла на бедро, вычерчивая на нем узоры. – Или мой чернокнижник не согласен? - Твой… м-м-м-р… твой… - Техен радостно зафырчал, виляя «хвостиком» и согнул удерживающие его руки, полностью укладываясь на грудь. – Я собираюсь спать так. - Даже если мне тяжело? – На самом деле ему нравилось так лежать. - Тебе мерещится, ведь я легонький котенок. – Чонгук прыснул от смеха, на что Техен недовольно зашипел. – И у меня весна, меня нельзя оставлять одного. - Это еще почему? – У него, конечно, не было домашних животных, но что-то про такие особенности он слышит впервые. -Ты забыл? – Чонгук сквозь дремоту почувствовал, как Техен улыбается. – Иначе я буду метить территорию, Кролик. «Зверинец, а не семья».

***

Они проспали как убитые до самого вечера, лишь изредка наведывая в туалет или глотая воду со льдом. Организм обоих нуждался в восстановлении и если бы не заведенный Техеном будильник, то спячка бы продолжилась минимум до следующей ночи. Чонгук еще долго валялся укрытый одеялом с головой, пока Божество разгребало устроенный ранее беспорядок, а потом так же обессиленно повалился поверх него. – Кролик, нам надо вставать. – Судя по приглушенному голосу, Техен утопал лицом в подушке. - В пизду Намджуна. - Дело даже не в Джуне, ты еще ничего не ел, а еда это важно для твоего выздоровления. - Ты голодный? – Чонгук напряг слух, так как вновь проваливался в сон. - Нет. - Тогда жрачку тоже в пизду. - Должно быть Намджуну будет очень хорошо. - Это еще почему? – Чонгук заинтересовано высунулся из своего укрытия и чуть не стукнулся нос к носу с Божеством. Он и не догадывался, что Техен лежит так близко. - Ну, как же. – Божество лениво потерло веки. – У него там в ссылке будет детское питание, что мы купили вчера, а по отзывам я читал, что клубнично-банановый микс самое вкусное, что изобрело человечество. – Такие глупости и так серьезно. Чонгук улыбнулся и, пошевелившись, накрыл себя и Техена одеялом. - У меня на это свое мнение. Вставать все-таки пришлось. Если вчера он думал, что его тело страдало от пережитой нагрузки, то он чертовски ошибался, так как сейчас он готов был отказаться от всех мышц, костей и связок своего тела. Русалочка с членом между ног, шествовала по пути из призрачного битого стекла и радовалась тому, что Техен идет впереди и не видит его искаженного муками лица. Вдвоем под душем, вдвоем у раковины, вдвоем у зеркала – время пролетело незаметно. Чонгук уселся за письменный стол и принялся учиться читать и писать. Техеновы прописи не были такой уж плохой идеей. – Тут неправильно. – Божество уже успело одеть белоснежную обновку из довольно плотной немнущийся ткани и черные свободные брюки. С не заправленной рубашкой и босыми ступнями это смотрелось неряшливо, но на удивление стильно. - Это уже другой слог, ты должен написать его рядом. – Муж подлез под его руку и уселся на стул между расставленных ног. – Вот смотри. – Наверняка ему хотели помочь, но сделалось только хуже. Эти мягкие пропитавшиеся персиком волосы, этот выпирающий шейный позвонок, когда он склоняется над тетрадью, и светлый пушок отражающий свет заходящего солнца. IQ ползло вниз. Звонок в дверь прервал падающее, как плитки от домино самообладание и он ощутил, как чертова реальность снова вытаскивает его против воли на поверхность. Заставляет быть взрослым, заставляет отвечать за свои поступки. Черт возьми, в прошлую встречу с Намджуном он отстрелим ему как минимум один палец, а значит, вечер обещает быть напряженным. Техен казалось, не нервничал совсем, только перед самой дверью остановился и, повернувшись, сказал. – Тигр относится к семейству кошачьих, а у кошек, как известно девять жизней. Я не все их потратил, запомни это. – Щелчок замка и ни одной секунды на осмысление новой загадки. В подъездном холле стоят четыре человека. Два приглашенных и два «+1». Охрана. Видимо, да. Кейко стоит позади Намджуна, и блядь, это тот самый Ким Намджун, чего и следовало ожидать. Случайности не случайны. Он в костюме одетый с иголочки, но с перемотанной рукой все равно похож на смертного. – Чонгук смотрит на свою руку, находя крайне забавным то, что у него та же хуйня. Карма та еще сука. - Господин К… - Адская Детка попыталась начать разговор, но была прервана Намджуном. - Я смотрю, ты абсолютно не удивлен встречи со мной, поэтому сразу хочу спросить… - Он устало помассировал лоб… - для чего это «совпадение»? Я пробивал ее через свои каналы, она никак не связана с тобой, по крайне мере не была на тот момент, когда мы с ней познакомились. – Было заметно, как неприятно было слышать это Такихиро, но она промолчала. – Поэтому, то, как она последнее время нервничает, я воспринимаю, как серьезную угрозу мне через любимого человека. – Намджун будучи спокойным, вдруг нервно усмехнулся и дернул головой. – Я ведь не тронул твою бешеную подстилку, Техен! - Эй, ты не приохуел! – Терпеть то, что о нем говорили не более, как о предмете мебели было крайне унизительно. Чонгук хотел продолжить, но краем глаза увидел, как дернулся уголок рта у Божества – Тигр оскалился. - Пусть он, - Техен указал на шестерку Намджуна, что стоял левее и ближе, - Сломает палец ему. – Правый охранник удивленно затих и опасливо покосился на сжавшего в тонкую полоску губы Боса. – Поверь мне, это самое безобидное, что пришло мне в голову в обмен на прозвучавшее оскорбление. – Захотелось вновь преклонить колени перед Божеством, так как власть, сквозившая в его голосе, заставляла их дрожать. А также хотелось засмеяться, потому что «Да»! Карма сука и с явным кинком на пальцы. - Ломай! – Намджун даже не повернулся к своим людям. - Но, Босс… - Ломай этот ебучий палец, я сказал! – Похоже, Намджун понял, что этот маленький раунд не за ним. И Кейко, и Чонгук старались не смотреть, но не услышать все равно было невозможно. – Теперь можете войти. – Техен отошел в сторону, прикасаясь спиной к груди Чонгука. – Такихиро, сначала займись Господином Чоном, а потом можешь помочь этой скулящей собаке. - Его зовут Сондыль, Господин Ким. – Адская Детка показала ту сторону, что так приглянулась Чонгуку. Характер. - У собак тоже может быть имя. Снова эта обычная гостиная с абсолютно обычными людьми. Чонгук не знал, как себя вести, но девушке, какими бы она не пользовалась мотивами, когда пыталась признать его мужа недееспособным, он навредить не хотел. - У меня появилась догадка. – Техен улыбаясь, подошел к Намджуну. – Как вы с ней познакомились? - Тебе не кажется, что это наша личная история? – Намджун извлек из внутреннего кармана пачку сигарет. – Тут курить можно? - Я вот смотрю у тебя гипс, а когда ты поднял руку, я увидел аккуратный свежий шрам поперек запястья. Можешь курить кстати. – Техен подошел к окну, открывая на проветривание и повернувшись к нему, присел на подоконник. – Такие шрамы оставляют за собой хирурги, и я даже смею предположить, что микрохирурги, какой например и является твоя нынешняя девушка. Микрохирурги, перелом, в этом я не смыслю, но видно дело было серьезное, раз пришлось обратиться к высококвалифицированной помощи. – Намджун не прерывал рассуждения супруга, а Чонгук, кажется, начал понимать, что к чему. – Я уже говорил, что все выглядит свежим, значит травма получена недавно, а значит, если считать, что тебя оперировала Такихиро, можно предположить что это произошло незадолго до того, как я полностью выкупил отделение, в котором она работает. Шумных разборок два месяца назад не было, кроме той, где участвовал мой Кролик, - Он поймал взгляд Чонгука и подмигнул ему. – Мы не обсуждали с ним то, что он сделал тогда, главное, что с ним все было в порядке. Ты мог заметить, что Кролик болен и физически просто не мог сломать или нанести тебе тяжкие увечья, но я слышал выстрелы, когда разговаривал с ним по телефону, а с чего бы просто так стрелять в моего милого исхудавшего крольчонка? – Он прищурился и закусил губу. – Он отстрелил тебе пальцы или палец, я прав? Кейко вводившая ему какой-то препарат остановилась. – Чонгук это ты сделал? – Чувствует ли он себя виноватым? Да с хуя ли? Он бы сделал так еще раз, если бы представилась возможность! Намджун заслужил! - Я прав! – Техен хлопнул себя по бедрам. – И, Такихиро, если ты не прекратишь фамильярничать, то собаке придется вновь отбывать наказание за своих хозяев. Не обманывай его, выдавая обязанность за проявление доброты. – Техен подошел и, наклонившись, прошептал. – Двадцать тысяч долларов за каждый проведенный день, это не та дружба, за которую стоит держаться, Кролик. – Чонгук завис, перемалывая все услышанное. Было неприятно, хотя он и не рассчитывал на альтруизм, но все же… Была ли бы она рядом если бы денег не оказалось? Старались бы они бороться до последнего, если бы на кону не стояла крупная сумма? И то, как долго его продержали взаперти, не давая видеться с мужем и вешая на него ярлык «слабоумия» - способ срубить больше? - Техен отойди от нее. – Намджун держал руку на пульсе, следя за каждым лишним движением Техена и явно не испытывал радости от того, что Божество так близко к его девушке. - Я не около нее Джун, я около него. – Муж выпрямил спину, а Кейко не поднимая глаз, продолжила свою процедуру. Она наверняка услышала, о чем говорил Техен, и перестала разыгрывать невинную овцу, далекую от насилия и криминала. – А теперь к делу. – Божество пододвинуло к Киму стул и, дождавшись пока на него сядут сел напротив. – Мне нужно пятнадцать процентов от твоего бизнеса. – Нам надменно хмыкнул – А именно одна торговая ветка с Гватемалой. Я знаю, что на днях, как раз должна состояться небольшая поставка крэк-кокаина и я хочу совершить эту сделку взамен тебя. - Кто крыса? – Намджун закурил еще одну сигарету. – Откуда знаешь про сделку? - Мечтаешь присунуть Юнги? – Ким охуел, а Техен только пожал плечами. – Это из серии бестолковых вопросов Джун, так что ты можешь не отвечать, как и я. - Я не делаю подарков, ты должен это прекрасно понимать. - Ну… - Божество улыбнулось, так открыто и свободно, будто не он только что получил отказ. – Я так и думал. Кейко, если ты закончила, то я не смею больше задерживать ни тебя, ни твоего любовника, ни ваших шавок. Проводим гостей, Кролик? – Системная ошибка. Мозг Чонгука вытрахан и вывернут наизнанку совместно с гостевыми извилинами Японки, Сандыля, Намджуна и Хера без имени. У всех витают невысказанные вслух вопросы: «Какого хуя и на хуя?», но все упрямо молчат и послушно направляются на выход. - Quae erit finis. – Раздается громко сбоку и магическая книга радостно смеется… Пиздец, а заклинание благополучия к чему вообще?! – Помнишь, что это значит? Что бы ни произошло, все будет хорошо, Кролик. – Техен трет его ладонь в своих, и она практически начинает гореть, когда он резко бросает его руку и выхватывает оружие с кобуры Сандыля. Все происходит в одну секунду. Свист, привлекший внимание. Божество целится в девушку. Выстрел, прогремевший эхом в подъезде. Техена отбрасывает на дверной косяк, и он скатывается по нему, оставляя красный цвет на древесине и на когда-то ослепительно белоснежной рубашке. «Я хочу лежать рядом с тобой». «Я хочу подохнуть рядом с тобой». «Я умер вместе с тобой!» А кожа до сих пор горит от его прикосновений, она не верит, рвется, утягивая за собой бесполезный скелет и работающие на автомате внутренности к единственному воспринимаемому источнику любви, а отсюда и тепла. Вокруг неожиданно столько людей – соседи. Свидетели того, как свинцовая пуля отобрала души сразу у обоих. Вы довольны? Вам нравится? Интересно? Будет о чем рассказать вечером? Воют сирены… Так быстро… Но достаточно ли? – Чонгук «держит» рану, а другой рукой пытается собрать расплескавшиеся алые капли, чтобы вернуть все на место… исправить… починить… Это же поможет? Линию разума холодит металлом и это тревожит нервные окончания, посылая импульсы и будоража изолинию сознания «Убери лишнее! Избавься от той, что причинила смерть!» Он сходит с ума – его упрашивают руки. Диктуют отнять ладонь и когтями вырвать сатанисткий калибр! – Чонгук, как жертва аварии, что недавно получила электронный протез, медленно шевелит пальцами, проверяя их послушность, и миллиметр за миллиметром поднимает над своим потухшим солнцем. Дрожат, липкие и… синеют… Немного, но синеют. Он моргает. Быстро, быстро. Прижимает к себе, мажет одной по другой, вытирая об бинт, но синее на глазах, вновь становится красным. - Напомни мне, Божество, что мы делаем в магазине товаров для детей? Я чего-то не знаю? – След губ на щеке и объятие со спины. - Художнику нужны краски, Кролик. – Царапают ногтем целлофан картонной коробки. – Вот такие. «Прикоснись и поразись». Через силу выуживает из памяти картинку с инструкцией. При нагреве: Желтый в зеленый, белый в черный, и самое главное… красный в синий. «Прикоснись и поразись». - Я… блядь… - Сушит. – Отхуячу тебя, когда ты оживешь. – Чонгук задевает алеющее ухо губами, и верным жрецом склоняет голову рядом. «Счастье». Заклинание работает. «Семья, чьи горбы не исправит и могила».