Школьные годы Наруто

Такое часто случается со многими семьями. Родители чувствуют, что уже затрепыхались с детьми и работой, и неплохо бы на отдых. А лучший отдых – общение со своими ровесниками, такими же супружескими парами. У моих родителей уже некоторое время не было друзей, с которыми бы так часто общались, что можно было бы вместе зависнуть. А среди родителей моих друзей – бывает ведь и такое, что взрослые сдруживаются когда дети дружат – не было супружеских пар. Не уверена, когда это произошло, наверное, было мне лет семь. Тот возраст, когда ты вроде как уже приобретаешь первые подростковые заскоки. На одном из складов фирмы отца случился пожар. Уточню, вследствие поджога. Пострадало некоторое имущество, так что пришлось обращаться в полицию. И тут мой отец заимел дело с одним полицейским. Началось всё с этого самого расследования, продолжалось тем, что они вдвоём выпивали, как это по закономерности и случается, а дальше – ненавязчивым знакомством с семьями, этакими случайными столкновениями. То жена полицейского принесёт забытые документы, то полицейский столкнётся с моей матерью, когда, бывало, нужно было ей сидеть в офисе – бизнес у родителей совместный. А уж как речь зашла о детях, так вообще, понятное дело, для родителей в плане темы для разговора тут раздолье. У новых друзей родителей было двое сыновей. Разумеется, узнав про то, что у моих родителей есть я, жена полицейского умилилась и поведала, что всегда хотела дочь. А моя мать в свою очередь рассыпалась в комплиментах сыновьям. И всё это, конечно, не учитывая мнения самих детей, как всегда и бывает. И всё бы ничего, если бы были в будущем короткие редкие встречи, я бы снесла. Но так случилось, что, как мы давно и хотели, купили новую квартиру и переехали в неё через год после этого знакомства. Судьба иногда преподносит нам просто поражающие совпадения. Во всех смыслах. Для меня это сначала был негативный смысл. Оказалось, что стали жить мы в двух шагах от семьи полицейского. И, конечно же, с покупкой квартиры и ремонтом, как и предполагалось, некоторое время у нас должны были быть проблемы с финансами. Ещё и я в школу пошла. У родителей просто не оставалось времени на меня, очень часто они оба задерживались на работе допоздна. Вот тогда-то друг-полицейский и пришёл им на помощь. Он предложил, чтобы после школы я приходила к ним, делала у них уроки, и к вечеру, когда родители приезжали домой, могла идти со спокойной душой. Для мамы это было прямо-таки спасательным кругом, и, конечно же, она за него тут же ухватилась – помимо того, что не было возможности уделять мне время, она волновалась, потому что я была на её взгляд слишком мелкая, чтобы оставлять меня одну дома. Так я и столкнулась и с друзьями родителей, и с детьми этих друзей. С самого начала, когда родители начали мне напоминать словами вроде «помнишь того дядю?», я заподозрила неладное. К чужим взрослым, как у любого ребёнка-интроверта, отношение у меня было «взгляд в пол, надуться, молчать». А уж зная, что чужой дядя работает полицейским, я вообще думала, что при нём не разрешено улыбаться. И первый день, когда мама сказала, что домой мне нужно будет идти с неким Учихой Итачи и его младшим братом Саске, то есть, аж ДВУМЯ незнакомыми мальчишками, я вообще чуть не впала в истерику. Мальчишки противные, любят дразнить других и ломать чужие вещи, а мама почему-то решила оставить меня с ними одну?! Вот уж детская отчаянная беспомощность, в первозданном виде. Такое случалось до этого лишь единожды, когда я самовольно ушла из садика и потерялась. Сейчас я думала, что лучше бы мне снова потеряться, чем точно знать, что придётся общаться с мальчишками. Тем более, одному из них уже шестнадцать, и то, что он настолько взрослее, только сильнее угнетало. Вот с таким пасмурным настроением я вяло ждала конца первых уроков. Конечно, знакомство с соседкой по парте, некоторыми другими детьми и первой учительницей меня отвлекли, да и рассказывали интересные вещи. В конце концов, детей легко отвлечь. Но даже если и удавалось забыться, я всё равно в итоге вспоминала, что после уроков за мной зайдёт какой-то Итачи, и наверняка у него будет короткая стрижка, нахальное лицо и противный голос, а его младший брат будет непременно с идиотской улыбкой и во всём поддакивать старшему. Когда прозвенел звонок с последнего урока, я с трудом поборола желание спрятаться под своим столом. Но всё же чуть ли не с головой ушла в рюкзак, складывая туда вещи. И, к моему сожалению, мой провожатый не заставил себя ждать. Это я сперва так думала. - Ты ведь Ясуко-тян?-обратился ко мне низкий, спокойный голос, по интонации довольно тёплый и вовсе даже не противный. Я задрала голову и удивлённо уставилась на парня напротив. Чёрные глаза и длинные чёрные волосы, лёгкая улыбка и вполне доброе и даже симпатичное лицо. - Мне учительница сказала,-пояснил он.-Меня зовут Учиха Итачи. Зови меня просто по имени, хорошо? Тебе же сказали, что ты будешь ходить к нам? Я заторможенно кивнула, не в силах выдавить из себя и слова. Он был совершенно не похож на образ из моего воображения. И как-то сразу располагал к себе. И в первые минуты осознание того, что он незнакомец и того, что он мне понравился, как бы боролись друг с другом. - Ты готова? Пойдём. Не бойся. Я снова ничего не сказала и направилась за ним на выход. На выходе же меня ждал ещё один сюрприз. Неподалёку в коридоре хлопнула дверь мужского туалета, и оттуда на полном ходу выбежал черноволосый мальчишка моего возраста. Он мчался прямо на нас, так, что я успела перепугаться. Вот за такие внезапные активные действия в том числе, я и не любила мальчишек. Итачи его, разумеется, поймал. И тут же попросил вести себя прилично. Я сперва подумала, что мы пойдём дальше, но как оказалось, этот бегун и был его младшим братом. - Познакомьтесь. Это Сасаки Ясуко-тян,-Итачи указал на меня, и его брат тут же уставился так, что захотелось куда-нибудь деться. Пару секунд старший подождал чего-то, и затем всё же пихнул младшего в бок. И тот, задав подбородок, выдал: - Меня зовут Саске. Пойдём уже, хватит стоять,-и, больше ничего не сказав, он развернулся и быстрым шагом пошёл по коридору. Итачи чуть качнул головой. - Ты его извини, он вредный,-он снова улыбнулся, чуть тронув меня за плечо.-Пойдём, и правда, а то оденется и ускачет без нас. Когда мы втроём дошли до нужной квартиры, я успела более менее расслабиться, так как Итачи всё продолжал испускать свою порядочно-располагающую атмосферу. Мне подумалось, он был абсолютно не таким, как другие, добрее и теплее, и хотелось даже верить, что я в общем-то тоже ему понравлюсь. Так что даже если он будет заниматься своими делами, а не тратить время на меня, мне будет комфортно с ним в одном помещении. Но вот его брат… Он был похож на слишком своенравного кота, который не постеснялся сразу выразить ко мне враждебное отношение. И я даже не задалась вопросом, с чего бы это, а сразу ответила тем же. В своём стиле, а именно, просто не смотрела на него и не общалась. Первые недели домашнего задания было не так много, так что Итачи всё-таки приходилось уделять внимание нам обоим, чтобы не заскучали и – это относится к Саске – ничего не натворили. И тут он мне стал нравиться ещё сильнее. Это было в принципе логично – всем детям хочется вырасти поскорее, и потому более взрослые «дети» представляют для них источник неиссякаемого интереса и восхищения. Конечно, было бы хорошо, если бы со мной так возилась взрослая сестра, восторгу не было бы предела. Но я пришла к выводу, что и Итачи очень неплох. Он умел рассказывать истории, мог занимать интересными играми, если ему самому надо было что-то делать, и даже с интересом слушал, если я сама рассказывала что-нибудь. К тому же, спустя месяца два, я как-то ещё разглядела в нём что-то, что чётко сформировало в моей голове определение «красивый». И я в перерывах между домашними заданиями и играми успевала втихомолку смущаться его. А на переменах ещё и чуть ли не задирала нос, когда одноклассницы восхищались им и спрашивали, какой он. Просто мечта, а не сиделка. Но, как говорится, не без ложки дёгтя. Как заранее невзлюбивший меня кот, Саске оказался как будто бы ещё и мстительным. Я, будучи мелкой, не понимала, что всё это, вероятно, оттого что он ревновал старшего брата ко мне. Поначалу это просто были гримасы, ну, в особо недружелюбных случаях это детское «не возьмём её с собой». Всё это Итачи с большим успехом умудрялся перекрывать, хотя так как он был мне симпатичен, ему и стараться особо не надо было. Но с течением времени усилилась нагрузка в плане учёбы, и у старшего брата почти не оставалось времени – он был в девятом классе, и в этом году должен был претерпевать особые гонения от преподавателей и специальный тест в конце года. И вот уже зимой мы с Саске оставались практически предоставленными самим себе. Тут-то и началось всё то, что я так не любила в мальчишках. Конечно, явной агрессии вроде нападений, слава Богу, не было, но вот разные толчки, дёргание за волосы, дразнилки – сколько угодно, когда у него было настроение. Когда не было, просто хмурый ходил. В данной ситуации я в общем-то вполне могла ответить – я уже не считала Саске незнакомцем и не опасалась его, а также считала, что справедливо было бы дать сдачи. Но какое-то интуитивное чутьё было, и оно мне подсказывало, что если отвечу, станет ещё хуже. Примерно в это же время я также заметила, что Саске, оказывается, без брата очень скучает. Мне тоже было скучно, и как-то пару раз так получалось даже, что нам вдвоём было вполне интересно. Например, когда мы обсуждали задания или – реже – обнаруживали схожие интересы. Я вообще более склонна к компромиссам, так что когда мне понравилась одна его компьютерная игра, удостоилась впервые в жизни его улыбки. В отсутствие объекта его ревности он не видел во мне врага и мог спокойно разговаривать. Дошло даже до того, что предупредил, что брат «его», и было бы хорошо, если бы я с ним не общалась. На это я свалила всю вину на родителей, и уверила, что на Итачи не претендую. В общем-то и до этого мне хорошо удавались примирения поссорившихся, и в садике, и уже сейчас, в школе, потому я могла звучать убедительно. Мне бы, конечно, вглубине бы хотелось тоже иметь такого брата, но подсознательно было понятно, что «забрать» подобного у Саске не получится. А значит, не стоит ради этого продолжать терпеть плохое отношение к себе. На этом Саске как-то успокоился, и дальше мы продолжали сосуществовать относительно мирно. Так ситуация продолжала улучшаться до самого лета. Мы делали вместе задания, иногда помогали друг другу, и так как я всё продолжала проводить почти всё внешкольное время у Учих, мне привили немало мальчишеских интересов, стараниями Саске. Проблемы, пожалуй, возникли только когда он начал ходить на тхэквондо, которое вёл после уроков наш школьный учитель по физкультуре. Некоторые из приёмов Саске уговорил меня показать на мне, о чём я впоследствии жалела, но отказать не могла ввиду своей врождённой нелюбви к конфликтам. Разумеется, он меня не бил, но руки выворачивал дай Бог, и захваты всякие. Конечно, бывало, что что-нибудь после этого болело – энергии-то у Саске было хоть отбавляй – но, не желая показаться слабой, я молчала. Так бы и страдала всю жи… Весь оставшийся год, если бы Итачи мимо не прошёл. Сперва он, конечно, обеспокоился: выглядела ситуация недвусмысленно. Но так как Саске меня тут же отпустил, да и я вроде не ревела, вместо того чтобы сразу делать выводы, он попросил объяснений. После чего посоветовал Саске научить меня чему-нибудь, и применять это на нём тоже. И мне, и ему будет полезно, мол. Я не горела желанием учиться чему-то подобному, но из-за того, что это посоветовал именно Итачи, из желания его впечатлить что ли, да плюс временно избавиться от роли жертвы, я согласилась. Конечно, учитель из Саске был так себе, но под руководством старшего брата меня получилось научить паре приёмов. И они даже действовали, если Саске не сопротивлялся или не ожидал. Впрочем, я опасалась нападать внезапно, по Саске всегда чувствовалось, что ответит, так что ощущения приобретения какого-то опыта не было. До лета оставалось всего ничего, и как примерный ученик, освобождённый от части работы, Итачи выводил нас выгуливать. Вот тут-то вообще мой внутренний затворник и тихоня готов был пойти сигануть с обрыва. Взбудораженный Саске являлся проблемой для всех в радиусе двадцати метров, и даже для такого примерного старшего брата, какой у него был. Несошедший снег был его частым оружием, ручьи и лужи – излюбленным местом обитания. И не привыкни я к нему в достаточной степени, уходила бы куда-нибудь на лавочку и тихо ужасалась бы. Так нет, он становился таким весёлым, что утягивал беситься и Итачи, и, в том числе, меня. Хотя всё равно чаще мне отводилась не активная нападающая роль, а скорее где-то на поддержке. И впервые в жизни – не считая пары раз в садике – после прогулки я могла в таких случаях смести целую тарелку еды, что бывало со мной крайне редко. Ещё с Саске передраться за столом, не всерьёз. Мне краем сознания в этот период чудилось, что продолжись в таком темпе всё летом, я бы, конечно, стала совсем пацанкой, и смелее, и активнее. Но так уж сложилось, что летом – у мамы бзик – меня, как правило, отправляли в деревню к родственникам. И с концом первого учебного года наше общение как-то резко прекратилось. На, собственно, лето. Это и давало мне время восстановить своё вроде как уравновешенное и спокойное поведение.