В темноте подземелий

После того, как Белла вышла из темницы, в которой был заключен Торин, она пошла, чувствуя, словно вынырнула из глубокого пруда и снова задышала полной грудью. Все тревоги, опасения, дергавшие ее за душу, исчезли. Торин жив, и это главное. Эльфы его не убьют, а значит, можно только попытаться придумать, как втихаря вывести тринадцать шумных, топающих, как быки по мостовой, гномов из эльфийского плена. Белла подумала, что если их обнаружат, попытается надеть на Торина кольцо и будь что будет. Хотя... у него не хватит спокойствия, чтобы скрываться и ждать своего часа, скорее, он понесется выручать свой отряд, и будет вновь пойман. С эльфийским слухом не обязательно видеть противника. А может, ну его, этот поход? Мысль была теплая, уютная, даже понимая всю ее бестолковость, Белла позволила себе некоторое время понежиться, обдумывая ее. Что если гномы просидят здесь и Дуринов день? Не откроют дверь в гору, не надо будет лезть в пасть дракону. Никто не пострадает, кроме надежд Торина. Она представила, как он это переживет. Почему-то в голову лезли картины гнома, глушащего алкоголь и срывающегося на всех, кто под руку подвернется. Когда в следующий раз будет благоприятный момент? Через год? А если через десять? Хоббитка тяжко вздохнула и тут же зажала себе рот ладошками, завидев сидящего в конце коридора стражника. Она осторожно проскользнула мимо него и направилась к ближайшей камере, где сидел Балин. Обрадовав старого гнома тем, что Торин найден и с ним все в полном порядке, девушка обошла всех прочих, оставив Двалина напоследок. Во-первых, видеть его лишний раз ей не хотелось, во-вторых, она мстительно подумала, что он заслужил пожить еще часик в неведении и потерзаться переживаниями за друга. Гномы были счастливы. Стоило больших трудов, чтобы усмирить каждого – все они чуть ли не орать на радостях начинали, дураки такие. Камера Двалина, как и камера Торина, располагалась в дальнем конце одного из редко используемых тоннелей, уходящих глубоко вниз. Видно, его считали опасным, и не зря. Белла сунулась в двери и тут же отпрянула – из тоннеля как раз выходил разносчик еды, что-то зло бурча под длинный заостренный нос. Пришлось подождать, пока он уберется восвояси. Она пробралась настолько тихо, насколько могла - у нее возникла идея немного напугать его резким появлением, чтобы хоть чуть отомстить за пережитый раньше страх. Но это оказалось не таким простым делом. Белла едва не споткнулась о валяющуюся посреди коридора пустую миску, но ухитрилась вовремя обогнуть ее. Девушка могла красться как призрак – даже бесшумнее, чем хоббиты мужчины. Она дышала так тихо, что сама не слышала своего дыхания. Но ее выдал запах. Когда глаза хоббитки попривыкли к темени, она различила темную неподвижную фигуру, привалившуюся к решетке. Почти так же совсем несколько часов назад сидел и Дубощит, но только если Торина было жалко так, что сердце сжималось, Двалина хотелось ткнуть копьем издалека, чтобы проверить живой или нет, а после уйти, выкинуть ключ и забыть о нем навсегда. Белла была хорошей, честной хоббитянкой, но так бы и поступила, если бы не знала, что Торин верен другу не меньше, чем тот ему, и не уйдет отсюда, пока не перероет все темницы и светлицы и не найдет хоть Двалина, хоть его труп. Она уже почти подкралась к нему, когда увидела, как раздуваются его ноздри, услышала, как с легким шипением гном втягивает в себя воздух. Он не шевельнулся, так что когда он, внезапно громко, рассмеялся, сама чуть не подпрыгнула. - Ты все таки нашла его, крольчиха. Правильно я тогда поступил, ох, дружище Двалин, правильно. Судя по всему, он жив-здоров и полон сил. Белла замешкалась, не зная, что предпринять. - Да не трусись ты так, мохноногая, я же знаю, что ты тут. - И вовсе я не трушусь... лысый ты хрыч. – мисс Бэггинс стащила кольцо, не сдерживая раздражения, которое появлялось всякий раз, стоило Двалину раскрыть пасть. - Ну конечно нет, но ты, милая, все же язычок попридержи. Ты не смотри, что дядька Двалин за решеткой, это не навсегда. - А вот и посмотрим, - дерзко и зло ответила Белла. - Посмотрим, проверим, - расплылся в ухмылке Двалин. – Ты мне голову не морочь, ты мне скажи, что там Торин. - Жив-здоров, про тебя не спрашивал. - Ну так то и не удивительно. Учитывая, как ты его развлекала. Этот запах теперь отсюда неделю не выветрится. Она залилась румянцем. Каждое его слово было словно плевок на статую. Белла постаралась не слушать, не впускать в душу все эти словечки. Она все еще была полна счастья, и будет в таком же безоблачном настроении, как только выйдет отсюда, оставит позади эту черную, плещущую ядом, тучу. Собственно, а что ей мешает сделать это прямо сейчас? - Раз ты сам все так хорошо знаешь, то и мои услуги тебе больше ни к чему. – Белла повернулась, собираясь улепетывать отсюда как можно быстрее. Пребывание с Двалином в одном помещении, пусть даже гном был отгорожен клеткой, было для нее не приятнее, чем для ягненка соседство с голодным волком. – Если тебе есть, что сказать ему, говори, я передам. - Ну что ж, передай, что скоро мы выберемся отсюда, и дойдем до горы вовремя, пусть даже для этого придется им всем тут уши пообрывать. - Да-да, отлично. Счастливо оставаться. Его тихий злорадный шепот догнал ее уже на полдороги к двери. - А еще можешь передать ему вот это. Обернувшись, она увидела, что Двалин держит перед собой нечто размером с пол ладони. - Что это? - Мне, может, на весь лес это крикнуть? Нехотя Белла подошла поближе. Двалин держал в руке ключ, вертя его в пальцах. Белла узнала его ромбовидную форму. - Не ожидала такого, а, Взломщица? Передашь его Торину лично в руки сегодня же, и попробуй только выронить его из какого-то кармашка в своей юбчонке – сама лично здесь каждый угол облазишь, но найдешь. Ясно говорю? Белла осторожно приблизилась и быстро схватила ключ, который Двалин держал в протянутой руке. Но тот ключа не выпустил. Вместо это он резко дернул хоббитку на себя, крепко хватая обеими руками, притягивая к решетке. - Ну что, крольчишка, может попытаешься еще подерзить мне, совсем немного? - Пусти, Двалин, пусти, ключ же упал! - Никуда не денется. Как и ты. Одна его рука вцепилась в женскую шею, другая же принялась резко обматывать ее поясницу веревкой из простыни, действуя сноровисто, словно это была и не рука, а паучья лапа, и обматывала не полосами ткани, а паутиной. Хоббитка и пискнуть не успела, как ее талия оказалась примотана к решетке. Двалин ухмыльнулся и запустил руку ей в волосы, другой полез под блузку, а когда она открыла рот, воспользовался этим, чтобы устроить не поцелуй, а форменное насилие. Девушка пыталась отбиваться, царапаться, но все бестолку. - Пусти, пусти меня, мерзавец, гад, урод лысый, не смей! Я Торину расскажу! Все расскажу! - Да? И про то, что я тебя к нему послал, скажешь? Торин у нас честный, забыла? От такого ему будет... неприятно. - И расскажу! Или ты думаешь, что я позволю тебе меня изнасиловать, и вообще делать все, что тебе заблагорассудится? - Ну, вообще-то да. – Двалин сжал ее челюсть так, что сомкнуть ее не было никакой возможности, и задумчиво затолкал в рот палец, совершая недвусмысленные движения. – Видишь ли, кроме того, что Торин у нас жутко честный, он еще и, в некотором роде, брезгливый. Не раз у нас случалась одна баба на двоих. Так вот, даже после меня, он к ней уже не касался. То, что принадлежит ему, должно быть только его, если нет, он с пола объедка не поднимет. Поняла? Так что валяй, рассказывай. На меня он, конечно, рассердится. Я даже дам ему себя избить, мне не привыкать, да и лоб у меня потверже его кулаков. Ну не будет со мной говорить какое-то время. Долгое, я полагаю. А потом, - Двалин шумно и горячо дохнул прямо в ее ухо, расстегивая рубашку, и хватая за мягкие груди, - потом я как-нибудь подойду к нему, подгадаю момент, заметила – я это умею, и повинно склонив голову, расскажу, что не знал о том, как у вас все серьезно, и что ты на меня еще с Шира заглядывалась, ну я и понял по-своему. Тем более, темница, долгое заточение, не удержался, а прав своих на тебя во всеуслышание он не объявлял. А потом буду говорить, что таких как ты – еще пучок за грош в Хоббитоне, что можно пойти и выбрать любую, и любая будет вздыхать нежно на ухо, звать по имени, ласкать и любить, и от всего сердца – все вы там такие... любвеобильные. Теперь его дыхание переместилось на ее шею. - Жаль, как жаль, что нужно сдерживаться, что не стоит оставлять на тебе своих следов, чтобы Торин не догадался... Или, все же, можно не переживать? Как думаешь, стоит нам рассказать ему? Может, он даже уступит тебя мне, по старой дружбе. - Нет! - Нет что? Нет, не расскажем или нет, давай, Двалин, не сдерживай себя, отдери меня пожестче? – с этими словами он схватил ее за волосы, оттягивая назад голову. - Я сейчас позову стражников! Клянусь, я сделаю это! - Да ну. И что? Оставишь Торина, мечтающего вернуться в свою гору уже без малого двести лет, в эльфийской темнице? Пусть бьется головой о стену, гадая, почему ты не пришла, почему пропала? Пусть состарится здесь, да? И все ради такой малости? Как же ты себялюбива, овечка. Он сильнее прижался пахом к ней, обхватывая девушку за мягкую задницу, и вжимая в себя. Белла забрыкалась с еще большей силой. И с тем же результатом. Но стражников не позвала. - А знаешь, наверное, это слишком сложно для тебя. – Двалин злорадно усмехнулся. – В конце концов, ты – лишь маленькое полуживотное из теплой норки. За что взваливать на тебя такую ношу, как выбор? Оставь это мне. – с этими словами он затолкал один из обрывков простыни ей в рот, второй лег вокруг лица. Двалин крепко завязал кляп и отстранился, удовлетворенно рассматривая своих рук дело. - Ну что же, следующий раз меня придут кормить через двенадцать часов, как думаешь, успеем? Он придвинулся к ней, по-хозяйски лапая и щупая. Рубашка распахнулась, обнажая груди, давая насильнику возможность сжимать их и зарываться лицом, обхватывать ртом и колоть щетиной. Одной рукой он мял ее задницу, другой по-хозяйски полез под юбки. Белла приглушенно взвизгнула, пытаясь отпрянуть, сжать бедра. - Куда ж ты собралась, сладкая моя, мы только начали. Грубые пальцы обхватили ее холмик, как тогда, возле сарая, только на этот раз лишь чудо могло помочь мисс Бэггинс выкрутиться из этого крайне неприятного для нее положения. Что до Двалина, то его положение упомянутой мисс Бэггинс устраивало целиком и полностью. - Тебе понравится, крольчишка. Он грубо надавил, засовывая в нее палец, и задвигался внутри, не обращая внимания на ногти, которыми она царапала его, пытаясь отпихнуть руку. Гном стянул с нее короткие нижние штанишки, откинул к себе на кровать и продолжил занятие. - А он неплохо тебя подготовил, да? – Двалин запихнул второй палец, - даже масла не понадобится. Да не кричи ты так. А, впрочем, кричи, если хочешь. Все равно, кроме меня, тебя некому слушать. – прошипел он ей на ухо. Двалин грубо имел ее рукой, второй закинув ее ногу на себя и так удерживая. - Надо же, а я помню эти места совсем нехожеными. – издевательски проговорил он. – Ну ничего, где один, там и двое. Не переломишься. Он принялся развязывать шнуровку штанов, перехватив ее руки, когда хоббитка принялась рвать узел на веревке, удерживающей ее у клетки. - Так вот, на чем мы там остановились в прошлый раз? Да не ори ты мне в ухо, можно подумать, горе великое. Я и так был непривычно добр, дав вам сойтись, да я даже свел вас, а то до сих пор только бы смотрели друг на друга украдкой. Он был твоим первым, вот и радуйся. Радуйся, не узнает – так и будете вместе... пока ты не сдохнешь через... сколько там хоббиты живут? А, да не важно. Гном провел членом по ее бедрам, перекинул одну белую ножку через прутья решетки, так, чтобы она обхватила его за задницу, прижал к себе, притянул за волосы к самому лицу. - Жаль, что мы не в более укромном месте. Мне до ужаса мешает этот кляп. А тебе? Он присел, направляя член внутрь нее, провел широкой головкой по складкам плоти, а потом стал входить в нее, неторопливо сминая ее сопротивление. Так же медленно вышел, а потом вломился резко, одним махом едва ли не на всю длину. Белла вскрикнула и сжалась. - Ну же, не робей, малышка, я видел, на что ты способна. Двалин принялся долбиться в нее так, что хоббитку подбрасывало на нем. Яйца шлепались о промежность, приглушая сдавленные всхлипы и тяжелое дыхание гнома. Он скинул с себя рубаху и прижался к мягким грудкам коренастым телом, покрытым шрамами и жесткой, как кабанья щетина, волосней. - Наконец-то, я себе чуть весь хер не стер, пока за вашим подростковым лепетом наблюдал. – Белла дернулась и Двалин ехидно добавил, - я же должен был проследить... чтобы ты все сделала как надо... Раз уж девку другу отправил, нельзя, чтобы она совсем дурой оказалась. А она и не оказалась, - гном замедлился, злорадно смотря на нее, - вон как окрутила. Эх, жаль, у меня нет ключа от камеры, уж я бы тебя оприходовал по-всякому. Он нащупал ее клитор и стал тереть, принося куда больше неприятных ощущений, чем удовольствия. Увидев, что желаемого эффекта слету получить не удалось, бросил забаву и задвигался жестче, погружаясь на всю глубину, растягивая ее влагалище толстым даже по меркам гномов, членом, а после и вовсе стал трахать хоббитку, не сдерживаясь. Когда из-за сжатых зубов стало вырываться рычание, а из члена – сперма, он быстро вышел, спустив ей на живот и груди, завозил руками, растирая. Пытаясь отдышаться, хохотнул: - Ну уж если его наследничек вдруг будет лысым и на меня похожим, Торин мне точно не простит. Хотя... может тогда он просто прогонит тебя, как думаешь? Гном отошел от нее, налил себе воды из кувшина, выпил, ополоснул лицо из тазика и сел на кровать, зарывшись лицом в ее нательные штанишки. - Какой же знакомый запах. Эй, ты что удумала! Двалин бросился к Белле, которая пыталась освободиться, но никак не могла справиться с замысловатым узлом. - Разве я отпускал тебя? Думал дать тебе передохнуть, но ты, видно, крепче, чем кажешься. Он снова подошел к ней, лениво сжал груди, полез под юбки. Хоббитянка замотала головой. - Ну что ты, что ты, раньше думать надо было. Я б мог еще полчасика поваляться, а так уже поднялся, зря что ли? Двалин прижался к ее холмику твердеющим концом, просунулся между сжатых бедер, качнулся туда-сюда и чуть отстранился. Он взял ее за плечи и провернул внутри кольца ткани, обхватывающего ее талию, так, что она оказалась спиной к нему. - Так мы еще пока не пробовали, да, моя мягкая пушистая овечка? Гном надавил ей на плечи, вынуждая наклониться, и приложил по хребту, когда она попыталась вывернуться. Он откинул юбки на спину и опустился на колени, прижимаясь носом, губами к промежности. Хоббитка дернулась и заскулила. - Тихо, тихо, не надо такой бурной благодарности. Он запустил язык внутрь нее, жадно толкаясь и вылизывая, снова пустил в ход пальцы. Потом быстро поднялся, так же быстро пристроился к ней, и задвигался, входя короткими толчками. Девушка попыталась отпихнуть его бедра, но добилась лишь, что он схватил ее за локти и стал тянуть на себя с новой силой. Коленями гном широко расставил ее ноги, трахая теперь не в пример более медленно и со вкусом, чем в первый раз. - У нас еще просто уйма времени, радость моя. Надо бы почаще захаживать в ваши края. Может, даже угоню штуки три-четыре хоббитянок посимпатичнее да покрепче. Он откинул тонкие руки, и свел ее ноги вместе, так, что внутри стало еще теснее. Прошло еще несколько часов, с небольшими передышками, прежде чем Двалин насытился. Он развязал веревку и хоббитянка рухнула на пол. - Иди. Приведи себя в порядок, а к Торину пока не суйся, еще догадается. Ну или поплачься ему, глядишь, может и пожалеет. А может и нет. На твое усмотрение, - ощерился в улыбке гном, заваливаясь на кровать. Белла принялась шарить возле себя, наконец, нашла ключ. - Да оставь ты его! - Но он нужен Торину… - Только если свою ложку он запустил в стену. Она перевела глаза на ключ, ощупала его, и из груди вырвался истерический полусмех-полувсхип – ключом оказалась ложка, чья ручка была изогнула ромбом, совсем как тот ключ, что получит Торин от Гендальфа. - Иди. Придешь через три дня – не позже. - Что? - Что слышала, крольчишка, что слышала.