***
В течение нескольких дней Эдди проводил все свое свободное время на заднем дворе, фотографируя цветы своей матери на новый полароид. Они казались такими необычайно прелестными, яркими, что, несомненно, должны были удостоиться чести и висеть у мальчика прямо над кроватью. Каспбрак очень сердился на то, что мама купила камеру исключительно для того, чтобы удержать его подальше от друзей, и он признает, что сначала считал – мамин план был до жути простым и ну никак не мог на него повлиять, но теперь, похоже, он и правда не мог расстаться с аппаратом. Сегодня Эдди с нетерпением ждал похода в школу. «Там есть, что фотографировать» подумал он. А еще знал, что его друзья тоже решат – камера нереально классная. Поэтому, когда Каспбрак собирал свой портфель, то положил свой новый «Полароид» рядом с книгами и пеналом, футлярами, и, конечно же, рядом со своей аптечкой (как обычно). Эдди планировал пофотографировать граффити в туалете для мальчиков, книги в библиотеке, или просто весь самопровозглашенный «клуб лузеров» на перемене, но художник-фантаст, который совсем недавно проснулся где-то глубоко внутри Каспбрака младшего (он уверен, что тот всегда там жил, просто не давал о себе знать), мог заметить только то, как выглядел сегодня Ричи. Даже за обедом он не мог перестать думать о том, каким красивым сегодня был Ричи-дерьмовый-шутник, пока улыбался Биллу, смешно щуря глаза, будто внутри Денбро сияло солнце (хотя Эдди был уверен, что в нем тоже), поэтому Эдди быстро просунул руки в портфель и достал смешной чехол, нажал на затвор, и принялся терпеливо ждать, пока камера закончит обработку. Это продолжалось некоторое время. Эдди старался запечатлеть Ричи только в самые лучшие моменты: когда он улыбался, демонстрируя свои восхитительные ямочки, подмигивал, или катался на велосипеде, и Каспбрак, чуть ли не выдергивая получившиеся снимки из камеры, бережно складывал их в просторный кармашек барсетки. Когда парень вернулся домой, быстро засовывая портреты Ричи в полку, то впервые действительно был благодарен за то, что мать для него сделала, глянул на стену, расплываясь в улыбке, когда снова засмотрелся на фотографии сахарной кукурузы.***
* В среду, днем, когда Ричи и Эдди возвращались домой после школы, то решили проехать немного дальше, мимо дома Каспбрака, и спускались к дому Тозиера, болтали, одновременно крутя педали, а потом Ричи свернул свой велосипед в сторону, решив слегка напугать своего друга-астматика, но тот, от неожиданности, дернул руль влево и свалился на асфальт. А виновник всего – Ричи – лишь громко рассмеялся. «Что за херня, Ричи!?» Эдди взвизгнул, запыхавшись, и старался как можно скорее нащупать молнию на своей сумке, чтобы выудить ингалятор. «Не будь принцессой, Эдс! На тебе ни царапины, ваше высочество» фыркнул Ричи, наблюдая, как руки Эдди рыщут и переворачивают сумку туда-сюда, попутно сопровождая все это тяжелым и частым дыханием изо рта. Эдди успешно вытащил свой ингалятор, но одновременно с этим, «как в блядских сериалах» подумалось Каспбраку, случайно вытащил все четырнадцать полароидов, которые он так тщательно собирал и фотографировал, надеясь бережно сложить их в верхней полке. Пытаясь собрать все фотографии, хаотично разбросанные по дороге, прежде чем Ричи увидел их, парень понял, что надежды рухнули, когда глаза Тозиера расширились от удивления, словно он был долгопятом. «Эй, у меня что, есть фанаты? Ты – маленький Эдди-Бой?» спросил, хохоча и сдерживая себя, чтобы не ухватиться от смеха за живот, Ричи, спрятав свой велосипед и приблизившись к смущенному мальчику, сидящему на земле. «Нет! Просто завали ебало» возразил Эдди, парируя, защищая себя и фотографии, прежде чем встать, отряхнуться и залезть на свой велосипед. * «Ну так сделай пару крутых фотографий вот этой штуки» подумал Ричи, изучая новообретенное сокровище Эдди, а затем с ухмылкой взглянул на его красное лицо. «Эм, да, конечно» Эдди встал «Мне нужно в ванную, скоро вернусь» «Ты знаешь, что он раньше был моим? Хочешь скажу, для чего я его использовал?» На лице Ричи покоилась та самая многозначительная улыбка, которую Каспбрак ненавидел (любил безумно, до боли в голове). «Я клянусь Богом, блядь, если ты еще раз пустишь одну из своих полоумных шуточек про мою маму, я разобью эту камеру об твое лицо» подметил Эдди, прежде чем медленно покинуть комнату. Ричи рассмеялся, и улыбка осталась на его губах, когда он поднялся из своего лежачего положения, сев на кровать, и заинтересовался аккуратной кучей вещей Эдди на полу (даже кучи, которые в комнате Тозиера валялись в абсолютном беспорядке, в комнате Каспбрака были аккуратными и эстетичными). Он пошарил немного, выудил из кармана тозиеровской жилетки блокнотик с глупыми, слишком примитивными рисунками на обложке, пока на первой странице не нашел фотографии, подписанные черным маркером с обратной стороны. Свои фотографии. Он перепорхнул через гору одежды и уселся поудобнее, а в животе прекрасный рой бабочек заплясал хоровод. «Его шоколадные глаза растапливают мое сердце» было написано на одной, на другой танцующими в разные стороны буквами: «он чертовски милый». Дверь в комнату открылась, и Эдди вернулся на свое место, зазря не одарив Ричи даже взглядом. «Знаешь, я начинаю думать, что т...» «Знаешь, когда я говорил сфотографировать что-нибудь красивое, кроме сахарной кукурузы, я не думал, что ты воспримешь все так буквально» Ричи самодовольно ухмыльнулся, сам не понимая, почему ему так нравится смущать Каспбрака. Эдди ошарашенно метнул взгляд на Тозиера, пока не увидел, что тот машет стопкой маленьких, квадратных фотографий прямо перед собой. «Ч… Что это?» «Ой, ну давай, Эдди Спагетти, не тупи» дерьмовая еда, приготовленная Ричи, комом встала посреди горла, а в совокупности с лучезарной, широкой улыбкой, вызывала у астматика приступ рвоты (на самом деле, хотелось блевать радугой, несомненно, от счастья). «Слушай, я могу объяснить…» Эдди не мог понять, что чувствовал сейчас Ричи, не знал, что делать дальше, хотелось расплакаться и упасть на колени. «Это самая охуенная и милая вещь, которую я когда-либо видел, Эдс!» воскликнул Ричи, уже в который раз перебирая фотографии в руках. «Подожди… Что?» На лбу выступил пот, а рот, не спрашивая разрешения у "хозяина", сам раскрылся в немом удивлении. «Я и не подозревал, что ты такой ванильный, Эдс, святое дерьмо» «Не называй меня так» требование Эдди совсем перестало звучать как требование, когда он неуверенно встал и потянулся к своей коллекции, едва касаясь руки Тозиера: по телу прошелся ток, даже не смотря на то, что они уже бесконечное множество вселенных касались друг друга – в этот раз было что-то особенное, что-то новое. «Ты настолько восхитителен, что меня тошнит» Ричи дернул рукой, вынуждая Каспбрака придвинуться ближе, а в следующую секунду обхватил его тонкую до жути талию, прижимаясь еще ближе, стараясь сократить расстояние до измерения в сантиметрах. «Что за хуйня» Тозиер переложил полароиды в другую руку, чтобы астматик не смог до них добраться, и ухватил камеру Каспбрака, которую тот как раз оставил неподалеку. «Какого черта ты делаешь, Тозиер?» Быстро вытащив её из чехла и благодаря Бога, что все это время Эдди не пытался вырваться, Ричи перехватил полароид и теперь держал его только двумя пальцами, увереннее просовывая руку под талию астматика, придвигая ближе. «Эдди, заткнись» Эдди открыл рот, чтобы возразить, хотелось вырваться, казалось, что друг просто играет с его чувствами и сейчас, как и всегда, пустит очередную шутку, а Эдди продолжит страдать, сидя дома и находя утешение лишь в фотографиях сахарной кукурузы. Но Ричи такой исход совсем не нравился, он прижался к губам младшего, будто бы находя альтернативу и таким образом затыкая его, заставляя не думать ни о чем и перестать думать обо всем, когда сладко целовал взволнованного Эдди, нажав на кнопку затвора камеры. Ричи, наконец, разобрался, как работает это странного вида чудо техники, ждал, пока фотография обработается и не торопясь вытащил её, крутя в руках, рассматривая с разных углов, а затем поместил снимок и камеру рядом с другими вещами Эдди. Каспбрак сидел в шоке, пальцы едва задевали покалывающие губы. Ричи снова засмеялся, положил обе руки на бедра парня и осторожно коснулся губ Эдди снова, который, наконец, начал отвечать после того, как шок отошел на второй план. Губы Тозиера двигались в такт с каспбраковскими, и его зубы слегка покусывали нижнюю губу Эдди, прежде чем мальчик разорвал поцелуй, ухмыляясь, как сумасшедший. «Я чертовски люблю тебя. А еще я думаю, что это фото будет лучше, чем любая фотография, которую ты когда-либо делал» И это правда, ведь сахарная кукуруза не сравнится с тем, каковы на вкус мягкие, но шершавые, сладкие губы Ричи Тозиера.***
* Эдди нежно провел пальцами по контуру щеки Ричи, пока тот терзал его губами. Он восхищался этой фотографией перед сном каждую ночь уже более трех недель, и бабочки все равно приходили каждый раз, танцевали свой вальс, потом ламбаду (когда Ричи хотел попробовать что-то новенькое), потом танго (когда Ричи терзал губы до такой степени, что приходилось врать маме, будто упал, выслушивая упреки). Мальчик аккуратно положил свое самое ценное владение под подушку и дотянул свое одеяло до подбородка, закрыв глаза и подумав, что Ричи теперь его мальчик. Эдди никогда не думал, что он когда-нибудь будет рад заболеть (ведь говорил Тозиеру, что не стоит целоваться под дождем), но сейчас он был более любимым, чем когда-либо, и ему казалось, что он может просто умереть от счастья.