вышли

на двенадцатый день мы вышли из берегов; ты — в открытое море, я в тёплый бокал вина. море в самом начале наложит последний шов, не достигнув дна, море в самом начале научит меня дышать; ты нырнёшь осторожно в чёрные дыры снов, а потом обнаружишь, что от солей и ран не совсем здоров. у чужих берегов я буду тебя лечить: разбирать по кускам и вымывать песок. ты всегда был таким, морем тебя не смыть и не снять порок. твой язык превратился в пищу для синих рыб, твои руки срослись с разрытым и теплым дном. ты же сам говорил, что шорохи глубины — твой последний дом, почему же тогда в схватке морских колёс ты теряешь дыханье, учишься быть живым? я не вижу тебя. значит, совсем промёрз и почти остыл. значит, волны растут, стихает твой странный нрав: всегда уходить, когда убывает боль. значит, снова лечить твой вскрывшийся пояс ран, вымывая соль.