Записка из прошлого

После смерти 99 Императора Священной Британской Империи Лелуша Британского прошло полгода. Токийское поселение практически восстановилось от удара Фрейи, и город постепенно вернулся к повседневной жизни. На престол Империи взошла принцесса Корнелия. Где-то на острове Кюсю - Лелуш, может, ты поможешь мне хоть немного? - Прости, Сицу, но дела по дому не для меня. Если бы ты попросила разработать тактику или взорвать добрую половину британцев, я бы сделал это без промедления. - Ладно, хорошо. - После этих слов зеленоволосая девушка вышла из дома. С того дня, кошмарного дня, прошло полгода. Лелушу он снится в кошмарах почти каждый день. Его беспокоит то, что он так и не сказал, доигрывая свою роль. Носить маску Зеро оказалось проще, чем жить в намеренной изоляции, от которой нельзя сбежать. Каждый день он прокручивает тот момент, когда Сузаку прокалывает его сердце. Он слышит тихий всхлип под черной непроницаемой маской, в то время как до ладони успевают добежать слезы. После «смерти» он и Сицу сбежали подальше от Токио. Юноша был рад, что престол достался именно его старшей сестре, которая почитала Марианну, хотя не знала о ее глупости. Взойди на него брат Одиссей или Нанналли – проблем не оберешься. Первый слабохарактерный и нехаризматичный, как мешок с мукой, а вторая – слишком мягкая и доверчивая. Не подходят эти качества для правления. То ли дело Корнелия, да еще и сэр Гилфорд всегда рядом. Очень полезный инструмент. Вроде жизнь изменилась, а правление осталось тем же. В каком-то смысле Лелуш победил, а в каком-то – проиграл. Пока Лулу размышлял о своем прошлом и о настоящем, солнце за окном село, уступив свое место россыпи звезд. Британец вышел на террасу их маленького дома. Он был крошечным, одноэтажным из грубого дубового сруба. Однако открывавшийся пейзаж был великолепным. Позади дома – лес, спереди была река, а где-то вдали виднелись луга, нетронутые войной. Лестницу в дом окаймляли цветочные клумбы. В одной из них стояла красивая урна из белого фарфора. Перед тем как бежать, Лелуш выкопал тело Роллона и предал его огню. Прах забрал с собой. И теперь он покоится здесь, где есть и сам Лелуш. «Если бы я мог сосчитать звезды, - подумал он, - сколько бы лет у меня это заняло? И хватит ли звезд на небе, чтобы пересчитать все мои грехи?» - Скажи, Лелуш… Ты скучаешь по своим друзьям? – Сицу появилась так же неожиданно, как и ушла тогда днем . - Ты думаешь, я тот, кто способен скучать? - Я думаю, что ты способен не только на это, Лелуш. Я знаю тебя лучше других, потому что видела твои взлеты и падения. Видела твою мечту и цель. А также видела то, что ты потерял навсегда. – Она немного поежилась от ночной прохлады и притянула колени ближе к себе. - Бесконечные войны с самого моего рождения убили во мне сострадание и жалость, любовь и надежду. Да, особенно надежду. Если бы все эти чувства были звездами на ночном небосклоне, то мой уже давно угас. - А как же твой Р… - девушка замолчала. По небу пронеслась ослепительная звезда, оставляя за собой широкий белый хвост. Юноша долго следил за тем, как комета стремится за пределы горизонта и сгорает, не достигая и половины пути. - Это была его звезда… - негромко ответил принц. Ведьма смотрела на его профиль и думала: «Он подчинил себе весь мир, обрел силу, неподвластную многим. Нашел ответы на все свои вопросы и заставил меня довериться ему. Он смог заставить меня поменять мою мечту. Я знаю, почему в этих глазах так много боли, и уже нет решимости. Ты сломался, Лелуш? Ммм, нет. Ты не сломался. Ты угас, как и твоя падающая звезда». *** В Академии Эфшорд жизнь кипит всегда и в любую минуту. Ни войны, ни мирное время, кажется, не трогают эту священную землю. Зелень деревьев все также рвется в окна, студенты отмечают странные праздники и президентом студсовета является Милли Эшфорд. После выпуска Милли проходила стажировку на телевидении, но бросила и вернулась обратно в школу. Теперь она просто бессменный президент, работающий на добровольных началах. Жизнь студсовета тоже сильно не изменилась. Каждый занимался своим делом: Ривал добывал новости для вестника Эшфорда, Нина преподавала химию и была председателем клуба Химиков, Нанналли разрешили вернуться в академию, и она во всем помогала остальным; Карен вела учет бюджетов разных клубов. В этом году так же присоединились Джино и Аня. Сузаку стал новым вице-президентом. Он просто присутствовал на собраниях, но толком ничего не делал. Все свободное время проводил в библиотеке, своей комнате или же в садах Академии. Сидел под деревом и просто смотрел в небо. О Ширли, Роллоне и Лелуше ребята вспоминали редко. Каждый из них хранил свою часть воспоминаний о былых временах. «Щелк!» Фотоаппарат Ани известил ее о готовом снимке. - Куруруги, такими темпами ты не только всех своих фанаток разгонишь, но и престиж студсовета разрушишь. Твое осунувшееся лицо и безучастный взгляд навевают тоску всем окружающим. Ты обязан это исправить. – Холодно отчеканила девушка. - Я не заставляю тебя смотреть на меня или, того больше, фотографировать. Я никому не мешаю, в споры не встреваю, во всём помогаю, если требуется. Поэтому в остальное время прошу не беспокоить меня ни разговорами, ни поручениями. У меня и домашка так-то есть. - Ты мог уменьшить ее, сославшись на занятость, как Седьмой Рыцарь Круга. Ты мог бы послать всех к черту и сгинуть вместе со своим хозяином, как Нулевой Рыцарь, и… - Замолчи! – Сузаку поднялся, его кулаки непроизвольно сжались с такой силой, что позже он заметил отметины на ладонях. - Ее Величество Императрица Корнелия не позволила мне уйти вслед за моим Господином. И ты это прекрасно знаешь, Аня. А здесь я студент Академии Куруруги Сузаку, урожденный японец и пожалованный британец. Не Рыцарь. – И он удалился. Оставшись в одиночестве, Аня долго рассматривала две фотографии со своего «Кодака». На первой из них она видела счастливого и спокойного Куруруги. Фото было сделано до того, как юноша вступил в Круг. Обычная карточка: Сузаку готовил торт в честь праздника наступления весны, позади него Ривал ловил Артура, а рядом с ним стоял Лелуш, держа в руках миску с клубникой. Принц явно чем-то недоволен, хотя лицо Лелуша редко выражало что-то большее, чем презрение, недоумение или серьезность. Но здесь все не так. Карточка сама по себе излучала спокойствие и какую-то правильность момента. Она будто говорила «Так и должно быть». И тут Аня взяла фото, которое сделала сейчас. Перед ней был совсем другой человек. Сузаку стал своей тенью. Сидит под деревом, один. Голова немного запрокинута назад, руки лежат по бокам на траве. Такое чувство, что он присел после длинного забега или тяжелой работы, но это было не так. Чем больше Аня смотрела на это фото, тем более ей казалось, что она видит импровизированного Атланта, который вот-вот уронит вверенное ему небо. «Неужели твоя ноша так тяжела?» - подумала девушка. - Аня! Аня! – в саду раздались звонкие голоса Карен и Джино. - Я здесь. Не кричите, уже иду. «Нет, это не ноша. Это его Солнце угасло еще до восхода… » На следующий день Сузаку и вовсе не пришел на занятия. В тренировочном центре графа Ллойда Сесиль занималась не только техническими разработками,но и терпела его выходки, иногда была на побегушках, а также помогала в освоении Ночных Кошмаров. Орден Черных Рыцарей уже реже беспокоил Британское правительство, так как конфликт с Японией был улажен. Поэтому надобность в масштабном улучшении всех Найтмэров ненадолго отпала. Остались только такие мелочи, как установить щит покрупнее и крылья получше. Да и залежи Сакурайдат были уничтожены. Все основные исследовательские силы брошены на поиск новых источников. Если в течение нескольких лет источник не обнаружится, то начнется новая война. Только теперь с Евросоюзом – захват Черногории. Сесиль подняла голову и посмотрела на экран характеристик. Увидев почти сто процентные выходы по всем системам, она бросилась к микрофону и закричала: « Сэр Куруруги, если вы сейчас же не остановитесь, то ваш Ланселот взорвется, и мы потеряем движущую силу и для вашего Ночного Кошмара! Придется довольствоваться старым поколением, как сэр Джино!» После этих слов машина остановилась. Ланселот опустил меч, из кабины показался Сузаку. У него слегка подрагивали руки, хотя внешне он выглядел невозмутимым. - Сесиль, те характеристики, о которых ты говорила… - Да. Вы использовали всю энергию практически на максимуме, да еще и ограничитель сняли. Такое рвение на тренировках, конечно, похвально, но не для вас. Ваш Найтмэр очень важен для Ее Величества госпожи Корнелии. После правления Императора Лелуша из Круга остались только вы, мисс Альстрейм и мистер Вайнберг. Тристану требуется серьезный ремонт, а Сакурайдата у нас нет. – Объясняла женщина. Сузаку старался слушать ее, не подавая вида, как ему противно. – Поэтому очень важно сохранить то… - Сесиль, я все понял. А теперь изволь, я уйду. Извини за доставленное беспокойство. Ланселот будет в порядке, я не буду больше так мучить его вне боевых действий. – С этими словами юноша вышел в коридор, настроение было мрачнее тучи. - Куруруги Сузаку, можно тебя на минуту. – Из аудитории справа вышел Гилфорд и пригласил его за собой. Сузаку последовал за ним. Они вошли в большой тренировочный зал, в котором обычно тренируются Рыцари членов Королевской семьи, однако, сейчас он был несколько перестроен. На стенах висели портреты императора и императрицы, всех принцев и принцесс. Под каждой картиной висела картина поменьше – на них были изображения Рыцарей. Если Рыцарь погибал, то раму меняли с серебряной на черную. Последующих Рыцарей никогда не вешали в этом зале. Это было что-то похожее на мемориал, построенный при жизни для каждой королевской особы. На самой дальней стене висел огромный портрет Чарльза Британского, а под ним одиннадцать портретов. На Сузаку смотрели десять молодых лиц и одно хмурое и серьезное. Это был портрет в черной раме сэра Бисмарка Вальдштайна. И только Аня и Джино могли похвастаться серебряными рамами своих изображений. Они были живы. Не ускользнуло от его взгляда и то, что посередине было пустое место. За портретом Ани не следовало ничего, даже таблички с надписью «Седьмой Рыцарь Круга», просто пустое место и далее протрет Восьмого Рыцаря. Рядом с портретом Чарльза висела Марианна. Красивые черты лица, кажется, даже не тронуты временем. Она все также ласково улыбается. Если бы Сузаку не знал всей правды, ему было бы жаль эту женщину. Теперь же он не испытывал к ней абсолютно ничего: ни жалости, ни сострадания, ни благоговения. Потом его взгляд упал на ехидную физиономию сэра Джеремии. Там он был еще прежним: без стальной пластины на лице, без антигиасса. Это был человек-Рыцарь, а не машина. Затем Сузаку обратил внимание на небольшое скопление картин слева от себя. На красном бархате висел очень большой, практически огромный, портрет Лелуша в императорских одеждах. Рама его портрета была черной с внутренней золотой линией. Справа висел портрет Нанналли, а слева – Юфемии. У Юфи, так же как и у Лелуша, рама была черной, а у Наннали из чистого золота. Под этим триптихом в серебряной раме висело изображение Сузаку. Сэр Гилфорд подошел к нему, а затем вернулся на свое место. У противоположной стены висел портрет Императрицы Корнелии и его собственный портрет. - Вы очень необычный человек, сэр Куруруги. Ваш портрет в этой комнате перевешивали, по меньшей мере, трижды. Вы даже успели послужить двум Императорам, хотя… надо сказать трём. – Голос Гилфорда стал тише. – Я понимаю, что вы чувствуете. Не каждому рыцарю дано служить нескольким королевским особам. Мы как-то интуитивно выбираем себе одного человека и храним ему верность даже после его смерти, и следующие правители для нас всего лишь начальники. – Сузаку слушал эту исповедь с замиранием сердца. – Когда я думал, что Госпожа погибла от руки принца Лелуша, мне казалось, что и моя жизнь завершилась. Затем выяснилось, что она пропала без вести. Я ждал хоть какого-то знака, пока не появился Лелуш и не начал использовать меня. Кто знал, что моя слабость к Императрице помешает мне отстоять ее честь и спасти ее. – Он сел в кресло, дальше разговор продолжился сидя. - Но, сэр Гилфорд, Ее Величество Императрица Корнелия… - голос его дрогнул. - Сузаку, при мне ты можешь называть ее просто принцесса Корнелия. Без звания. Каждый раз, когда ты произносишь, я буквально вижу, как у тебя ком в горле встает. Может я и не сильно жаловал тебя и принца Лелуша, но наживаться на твоем горе, как другие, я не стану. - Принцесса Корнелия, - продолжил юноша, - жива и здорова. Вы можете следовать за ней и исполнять ее мечты. Вы можете делиться с ней своими мечтами. Я же могу горевать о том, что мне не позволено упокоиться в земле рядом со своим Господином. Мой единственный Господин – 99 Император Священной Британской Империи Лелуш Британский. – На эмоциях Сузаку встал с кресла и двинулся к дверям. – Простите меня, сэр. Если вы позволите, я буду приходить сюда время от времени. - Я хранитель этого мемориала, но я разрешаю. Только прошу, никому не говори об этом. Данный мемориал лишь для королевских особ. - Хорошо. - Тогда я задам еще один вопрос. Ты служил и принцессе Юфемии. Она сама выбрала тебя, и вы вроде как ладили. Она всегда говорила Корнелии о том, какой ты образованный и добрый, о том, какое у тебя большое сердце. Так ответь же мне, Куруруги Сузаку, неужели Юфемия не стала для тебя тем светом и тем символом, ради которого все Рыцари хранят верность и доблесть? - Юфи и правда была светом, мягким и теплым. Она могла озарить собой даже самый пасмурный день, но… Но не тот свет я искал. Мне нужен был не просто свет, а огонь. Яркий и обжигающий, чтобы я мог сгореть в нем. Такой огонь, который озарил бы мой путь не в пасмурный день, а в морскую бурю, который смог бы выжечь океан. – В глазах Сузаку зародилась решимость, будто бы этот самый огонь снова разжег в нем желание жить. - Надеюсь, мой ответ вас устроил, сэр. Меня ждут в Академии. Мое почтение Ее Величеству Императрице Корнелии. – Он склонил голову и удалился за дверьми. «Праведный все сжигающий огонь. – Подумал Гилфорд. – Да. Корнелия тоже говорила, что в Лелуше есть что-то особенное. Видимо она имела в виду это. Даже мысли о нем заставляют Куруруги вернуться в наш мир из своих воспоминаний. Не обладай принц Гиассом, все равно вел бы за собой людей. Он и есть огонь. Тепло Юфемии по сравнению с таким огнем все равно, что жалкая спичка рядом с лесным пожаром. Значит, ты хочешь сгореть, сэр Куруруги. Боюсь, ты уже сгорел. Ты сгорел с той самой минуты, как познакомился с ним. Так же как и я был полностью закован в лед, когда меня избрали Рыцарем Принцессы Корнелии». Гилфорд вышел из комнаты, выключив за собой свет. Зажженной осталась лишь маленькая лампочка, которая подсвечивала портрет Императрицы Корнелии холодным голубым светом.