Когда доцвели розы...

На самом краю города, на большом пустыре, стоял яркий пестрый шатер, украшенный старательно, но неумело сделанной вывеской «Лисные брадяги». Позади шатра притулился небольшой фургон, запряженный парой лошадей. В фургоне жили белки и зайцы, лисы и голуби, а также их хозяйка, высокая смуглая девушка. По вечерам в шатре шло представление — девушка скакала верхом, палила из пистолета, метала ножи, а белки и зайцы скакали и кувыркались, заскакивали на спины лошадям и прыгали через обруч… Билет на представление стоил недорого. Да и то сказать — там не было ни львов и тигров, ни йога-глотателя огня или бородатой женщины… за что же тут платить большие деньги? Приходили к ней в основном дети, школьники, сэкономившие мелочь от школьных завтраков. Иной раз заходили и взрослые, смеялись трюкам, удивлялись ловкости и меткости наездницы, недоумевали, как она умудряется сводить концы с концами… Впрочем, были и такие взрослые, которые точно знали, ЧЕМ она зарабатывает на хлеб себе и овес лошадям. После выступления они не торопились уходить. Стояли у шатра, курили, ждали. Потом к ним выходила наездница — не то чтобы к ним, а просто проходила мимо, выгуливая лошадей. Пара негромких слов, конверт, скользнувший из рук в руки… По утрам Герда с корзиной цветов торопилась на рынок. Ее нежный товар — полураспустившиеся розы, нежные тюльпаны, душистые ландыши — распродавался быстро. Закупить все необходимое по хозяйству — вилок капусты для супа, пакетик ванили для пирогов, отрез ленты к празднику — тоже не требовало времени. Но Герда не спешила домой, она бродила по рынку, а то и просто по улицам, смотрела по сторонам, то и дело с кем-то вступала в разговоры… Улыбчивая и приветливая, она мало говорила сама, зато замечательно умела слушать. В середине дня, когда рынок уже пустел, а до вечернего представления было еще далеко, черноволосая наездница постучала в дверь Герды. Девушки обнялись на пороге. Внешне они были очень разными — одна высокая, крепкая, загорелая, вторая белокурая, нежная, вкусно пахнущая ванилью. И все же чем-то неуловимым они были похожи, как сестры. Быть может, тем, что обе привыкли надеяться только на себя… Герда хлопотала вокруг стола, наливала себе и гостье кофе, доставала свежее печенье. Разбойница сделала пару неумелых попыток помочь ей, а потом села за стол и стала наслаждаться атмосферой покоя и уюта. Они пили кофе, смеялись, повторяли бесконечное «А помнишь?» Потом перешли к делу. Герда достала несколько листков бумаги с аккуратными чертежами и схемами. — Это дом. Это сад. Это дерево, видишь, совсем близко к окну, можно залезть. А собака в саду есть, но уже старая и глухая. — А что за окно? Не спальня? — Нет, кабинет. Спальня на другую сторону выходит. — Ага, ну кабинет — тоже хорошо. Ладно, вот твоя доля за прошлый раз! На стол рядом с бумагами лег увесистый кошелек. Герда взвесила его в руке, не пересчитывая убрала в сундучок. — Слушай, — неуверенно спросила вдруг разбойница, — это не мое дело, конечно, и не хочешь — не отвечай… но все-таки — как это вышло, что ты стала таким делом заниматься? Про меня-то разговоров нет, я родилась среди убийц и кинжалом в колыбели играла… А ты-то? Хорошая девочка, из хорошей семьи, воспитанная… книжки читаешь… цветочки вот… — Хорошая, — задумчиво кивнула головой Герда. — Хорошая, ага. Только не прокормиться мне цветочками. И так, видишь, постоянно кручусь — одни выкапываю, другие высаживаю, то на выгонку к празднику, то на хранение, и чтобы не подмерзли, и чтобы дождем не залило… ну, сама видишь. Разбойница кивнула. Она действительно видела — ящиками с цветами были заставлены все подоконники, и на перемычке-"мостике» между домами Герды и Кая было тесно от горшков. — Причем ведь одной бы мне и цветочков хватило… много ли мне одной надо? Только ведь у меня еще бабушка и Кай… Помнишь, я тебе про Кая рассказывала… как его Снежная Королева заморозила? — Ну да, но ты же его вроде расколдовала… или нет? — Расколдовала, ага. Лучше бы не расколдовывала… Стал такой добрый, душевный… ах, солнышко, ах, цветочки, ах, ласточка! А что на обед будет — его не касается, «будет день, и будет пища», или как там еще про птиц небесных? Птичка тоже мне! Недавно возмутился, что я розы на продажу срезала. «Как ты могла, это же наш розовый куст, мы его так любили в детстве, я про него помнил даже у Снежной королевы!» Знаешь, я иногда мечтаю бросить все и уйти странствовать с тобой. — А что, пойдем, — вдруг развеселилась разбойница. — Я тебя стрелять научу и ножи метать! — Ага, я так метну, мало не покажется. Нет, я бы ужин варила, порядок наводила, а с пистолетами ты уж без меня как-нибудь… А ведь я, может, и правда решусь. Если бы не бабушка… — Кстати, чья это бабушка-то? Твоя или Кая? — Да какая теперь разница… столько лет вместе, считай что родные. — Значит, его. Ну что ж… Старушку ты не бросишь, конечно. Ладно, на наш век работы хватит, прокормимся. — Ну да, бабушка… А потом… Потом — видно будет!