Lick your cigarette

      У Ричи Тозиера чуть красноватые подушечки пальцев. Солнце тихо опускается за холм, а Ричи подносит эти свои чертовски длинные пальцы с подожжённой спичкой к сигарете, зажатой между губами, солнце опаляет его кудри, и все это смотрится так сюрреалистично, будто Ричи сходит с каких-то фотографий в их столь глупый земной мир простых смертных. У Ричи мелкие красные пятнышки на щеках, россыпь веснушек, тоненький шрам над правой бровью, едва заметный, и он сидит на этой пожелтевшей траве, в этих синих-синих джинсах, и изоленту, соединяющую дужку очков, легко колышет ветерок, так что она щекочет его скулу, где еще совсем недавно красовался синяк после стычки с Бауэрсом. Ричи сжимает сигарету между указательным и средним пальцами, делает затяжку и выдыхает облачко дыма. - Нет ничего лучше вкуса «Винстон» - Ричи чуть поворачивает голову и подмигивает Эдди, - Верно, Эдс? Эдди вздрагивает и смотрит слишком уж затравленно, будто его поймали за чем-то совсем-совсем неприличным, будто это он сейчас выкуривает чертову сигарету, давится чертовым дымом и ощущает горечь на языке. - Сомневаюсь, что у будущего рака легких столь приятный вкус, - Эдди забавно морщит носик, отчего мелкая россыпь веснушек чуть движется, и он напоминает кролика, жутко недовольного, покрасневшего кролика. Ричи усмехается, снова поворачивая свой профиль к садящемуся солнцу, тянет сжатую меж пальцами сигарету, указывая на мелкую птичку на дереве сидящему напротив Стэну. - А это красношейка? Стэнли медленно кивает, затягивается в последний раз, и тушит сигарету о мелкий камушек рядом. Билл слегка щурится, и молчит. Билл вообще часто молчит. И Эдди ловит взгляд Бена, направленного на Ричи, и черт, эти глаза полны столь искреннего восхищения, свежего и яркого, будто Бен смотрит не на Балабола с параллельного класса, а на всполохи пламени гигантского костра. И Эдди давится воздухом. Ричи проводит языком по своим губам, и Эдди готов представить, что трещинка на нижней губе солоновата на вкус, а губы сухие и слишком чувствительные. Откуда Эдду Каспбраку знать какой вкус у красного “Винстона”. Откуда ему знать, какой вкус у губ Ричарда Тозиера. Когда ты в возрасте ободранных коленок и мелких глупостей, желания просыпаются и выталкиваются из недр подсознания, и это кажется столь естественным, что Эдди глупо полагает, что если Ричи когда-нибудь его поцелует, то возможно, он разгадает ответ на вопрос какой же на вкус рот, что часто сравнивают с помойной ямой. Если Ричи не станет совать язык ему в рот, то вероятно, они даже не обменяются столь катастрофически огромным количеством микробов. Возможно, Ричи даже не станет трепаться об этом, и его мама никогда не узнает, не станет заливать в рот Эдди антисептики, не запрет его под замком и не станет запрещать ему видеть Ричи. А потом сердце неприятно ухает, будто пропускает пару ударов и становится так душно-душно, в горле застревают комки непонятной обиды и рука автоматически тянется к ингалятору, и будто кто-то невидимый полоснул ему по животу и все внутри обрывается и летит куда-то в пустоту. Потому что Ричи Тозиер никогда его не поцелует. Потому что Ричи не станет спускаться до чертовой жалости, не станет пачкать их светлую дружбу подобной мерзостью, потому что Ричи католик, он ходит в церковь, где все безостановочно твердят, что это плохо, плохо, плохо. Потому что если мать Эдди узнает, что все, о чем мечтает ее сыночек – это почувствовать на своих губах губы этого дрянного мальчишки, сына этой странной женщины и набожного дантиста, она вытрясет из него душу, увезет его в другой штат, страну, континент, поведет его в тысячную больницу и заявит: «Мой сын – чертов гомик, ему срочно нужно сделать термограмму и вырезать эту дрянь из его головы», и его будут резать, выскабливать составные его души: вот они вырывают из него память о мягких покалываниях на запястье, когда Ричи тянул его за руку к фургончику с яблоками в карамели, потому что «папа запрещает есть это, от них портятся зубы, но ты же никому не скажешь, Эдс, да и яблоки полезны, так?», вот из его груди с криком вырывают воспоминание о губах Ричи, измазанных карамелью и «Оно все равно не такое сладкое, как твоя мамка, малыш-спагетти», вот воспоминание с чертовым шарфом, который Ричи бережно наматывает на шею Эдди, когда тот теряет свой в школе «Я переживу, а вот ты сляжешь на две недели»… - Эдди? Хэй, что с тобой? – Бен трясет его за руку, и только тогда он понимает, что дыхательные пути сжались до игольного ушка, и вот сейчас, может, он хочет что бы их наконец разорвало от напряжения и он не чувствовал той, совсем другой боли. Боли от осознания того, что его никогда не поцелует Ричи Тозиер. И астма у него психосоматическая. Следующая мысль бьет по голове так, будто Эдди где-то под водой, в замедленной съемке и все звуки такие отстраненные. Потому что у Ричи внезапно похолодевшие и слегка вспотевшие ладони, когда он держит в них лицо чертового трусишки, трусишки, который сам испугал и загнал себя в глупые, глупые мысли. Оближи эту чертову сигарету и поцелуй меня. Ричи слегка хлопает его по щекам, и Эдди отдаленно понимает, что надо вытащить чертов ингалятор. Ричи делает это первым. - С тебя довольно. Сеньорита не выносит обилия кислорода, вам бы расслабить шнуровочку корсета, ваша маман перестаралась, когда его затягивала, - Ричи смеется, кажется, называет его еще и принцессой, но улыбка выходит уж слишком неестественная, будто замирает на его губах совсем прилепленная, - я возьмусь сопроводить вас до вашего дома. Поцелуй меня и никогда больше не спрашивай о вкусе красного “Винстона”. И когда они бредут по тротуару, солнце опаляет им спину, Эдди рассматривает травинки, слегка желтеющие у самых кончиков от палящего солнца, Ричи вытягивает еще одну сигарету из пачки и зажимает ее зубами, шаря по карманам в поисках спичек. - И что такого ты увидел на моем лице, что довело тебя до приступа астмы? – Эдди вскидывает голову, потому что его светило выше, куда выше, и слишком уж активно качает головой из стороны в сторону. Мол не смотри так, Ричи. Нет, я не пялился на твои губы, представляя как моя мамашка вырезает из меня все теплое, связанное с тобой. Нет, я совсем не боюсь, что когда-нибудь я забуду, как эта темная кудряшка заворачивается из-под мочки твоего уха. Я совсем не боюсь, что забуду тебя. Эдди, черт возьми, слишком выразительно молчит, потому что что-то должно было случиться именно сегодня, раз осознание всего этого накатило на него сейчас, в этот чертов день. Ричи вынимает изо рта так и не зажжённую сигарету, его ладонь ложится на плечо Эдди, этого маленького, хрупкого Эдди, и даже в этом самом возрасте ободранных коленок Ричи не может не замечать этих полных дикого отчаяния глаз. Этот взгляд, который Ричи ловит на себе слишком часто. - Если я ошибся, просто вмажь мне, ладно? И Ричи опускается чуть ниже, неловко прижимаясь своими припухшими губами к губам Эдди, и мальчишка понимает, что губы у Ричи чертовски горячие, и совсем не сухие, как он думал, скорее мягкие-мягкие, они горчат от этого никотинового привкуса, и у Эдди в голове все плывет и все осознанные мысли утекают прочь, оставляя лишь с одной. Ричи Тозиер поцеловал его. Ричи Тозиер испачкался. Губы Ричи Тозиера на вкус больше похожи на кофе с молочной пенкой, чем на красный “Винстон”.