Louis Armstrong – La Vie en Rose
Приятный джаз, исполняемый современными инструментами, наполняет ресторан. Несколько пар из-за стола встают и выходят в центр, начиная медленно и размеренно покачиваться в такт музыке. Хью с довольной физиономией разворачивается к Джастину и Макензи. По его лицу сразу можно все понять, но все же оба медлят, переглядываясь и не зная, что делать. Клэнси вздыхает и сам поднимает Джастина, придерживая его за локоть, то же проделывая и с Макензи. Он ведет их к центру, где танцует уже около семи пар. По пути Кензи старается не споткнуться на своих каблуках, и у неё это получается. Когда мужчина останавливается и отпускает руки ребят, режиссер говорит: — Боже, Хью, ну что ты.. — Не хочу ничего слышать, вы танцуете — мы готовим вам десерт. Макензи вспоминает суфле за пятнадцать долларов. — Мы вполне могли бы и посидеть, — вмешивается, наконец, она, и Хью переводит на неё взгляд. Наверняка он удивлен тому, что она умеет говорить. — Думаю, что нет, — отвечает он вежливо, — я позову вас сразу же, как только будет готово. Танцуют все! И, обхватив себя руками, он вальсирует в сторону кухни, вызвав смех у нескольких женщин и мужчин. В том числе и Макензи, которая смотрит ему вслед и понимает, как такой веселый человек не вписывается в подобное общество. Она поворачивается к Джастину, когда тот наигранно и тихо откашливается. Он протягивает ей свою руку, и девушка, немного испугавшись, медлит с действиями. Бибер, поняв, что она в очередной раз растерялась, делает всё сам: берет её за одну руку, вторую помещает на свое плечо, а свою свободную кладет на женскую талию, резко притянув к себе так, что они сталкиваются животами. Она краснеет, закусив губу и смотря на парня снизу вверх. Ей казалось, что этот вечер не может быть более неловким, но он может, еще как может. Двое плавно покачиваются в танце, гармонично сливаясь с такой же покачивающейся толпой. Джастин ведет, поэтому девушке почти ничего не приходится делать. Он отходит на шаг и поднимает их руки, и Кензи кружится вокруг своей оси, а после снова оказывается притянутой к Джастину. Режиссер не отводит от неё взгляда всё это время, снова не давая понять ей, что он этим взглядом хочет сказать. Поэтому Кензи, склонив голову, говорит: — Хорошо танцуешь. Он пожимает плечами. — Хью меня научил, — он облизывает губы, — ты не ответишь на мой вопрос? Грудь Макензи приподнимается от того, насколько глубоко она вдыхает. Выдох получается рваным, и она снова старается удержаться на этих мучительных каблуках. Смотрит на Бибера, который, видимо, готов ждать вечность. — Почему ты это спрашиваешь? — бормочет она. Джастин, улыбнувшись, снова поднимает их руки, девушка оборачивается. Он возвращает свою руку на её талию, чуть-чуть поглаживая. — Вопросом на вопрос не отвечают. Она снова глубоко вздыхает, будто это поможет ей успокоиться. Будто Джастин не замечает, как она дрожит в его руках. И как бы это ни выглядело, ему нравится это. Ему нравится видеть, как он влияет на бедную девушку. Он не находит себе оправданий. Он склонен делать то, что ему захочется. И ему хочется так влиять на эту девушку, которая не может ответить на один простой его вопрос. — Я не знаю, — она опускает глаза, — я никогда в жизни не влюблялась, поэтому не знаю, как это ощущается. — Что ты чувствовала тогда — уже неважно. Мне нужно знать, что ты чувствуешь сейчас. У неё чуть подкашиваются коленки, когда Джастин снова смотрит на неё глубоким взглядом. Его глаза стали темнее прежнего, этот цвет манит её и вытаскивает на поверхность все её потайные желания и мысли, о существовании которых она даже не знала. Кензи отходит на шаг, отстраняясь от Бибера. Смотрит на него понурым взглядом и пытается понять мотивы этого вопроса. Ей неловко, и он это видит. Так зачем это надо? Он сует руки в карманы своих брюк, все так же смотря на девушку. Они оба стоят посреди танцпола, вокруг них кружатся пары в изысканных костюмах и звучит мини-оркестр правее от них. А они стоят, будто не замечая ничего, кроме друг друга. Будто мир в эти секунды застыл. — Почему ты делаешь это? — спрашивает Кензи, снова слыша стук крови в ушах. — Делаю что? — Ты добиваешься этого, — говорит она чуть увереннее, сделав к нему шаг, — по какой-то неизвестной причине ты хочешь, чтобы я была влюблена в тебя, но почему? Джастин не ожидал такого ответа. Он делает глубокий вздох, проводя рукой по волосам и чуть оттягивая их за кончики. Оборачивается, будто кого-то высматривает, а потом, повернувшись снова к Кензи, берет её за запястье и тянет куда-то. — Куда ты ведешь меня? — спрашивает она, едва поспевая за ним на своих каблуках. — Трезвый я этот разговор не вынесу. Ого, у кого-то, все-таки, есть чувство стыда. Джастин приводит её в другую часть ресторана: темную, тесноватую по сравнению с главным залом и с небольшим количеством человек. В основном в этом баре засиживаются только бизнесмены или одиночки, или и то, и другое. Как раз именно эти категории занимают круглые столы, на которых они расположили свои стаканы с крепким алкоголем и карты. Усевшись за стойку, Бибер хлопает по барной стойке, и невысокий рыжеволосый бармен оборачивается к нему. Приветливо улыбается и говорит: — Какие люди, — они пожимают друг другу руки, — что налить? — Пина Коладу и виски, будь добр. Парень за барной стойкой кивает и приступает к смешиванию напитков. В это время Макензи подходит к Джастину и смотрит на него недоумевающим взглядом. — Серьезно? Ты хочешь напиться, просто чтобы поговорить? — Разве не это ты сделала несколько дней назад, мое благоразумное дитя? — он поворачивает голову, и девушка замечает его посуровевший взгляд. Хорошо, Джастин, ты выигрываешь, но оставь меня в покое с этим. Уитфорд закатывает глаза и садится рядом, поправив подол платья. Она осматривает помещение, заметив, что барная часть ресторана выглядит не менее солидно, чем главная. Здесь, разве что, поменьше света и людей, а так – все точно такое же дорогое. То же самое панорамное окно, диваны и столики возле них, растения под два метра и неоновые красные лампы. Это напоминает клуб, и от накативших воспоминаний Кензи слегка вздрагивает. Она надеется, что такого больше не повторится, хотя ей до сих пор непонятно, что это было. Спустя пару минут бармен ставит на стойку два стакана, один с виски, а другой с Пина Коладой. Бибер двигает к себе виски и отпивает, немного нахмурившись. Девушку удивляет, что он так легко пьет алкоголь. Он почти не меняется в лице от горького вкуса и делает уверенные и большие глотки. Как воду пьет, ей богу. Когда он ставит полупустой стакан на стойку, то смотрит на девушку, которая даже не притронулась к своему напитку. Бибер, облизав губы, кивает на него головой, а Кензи вздыхает. Она поджимает губы. — Ты же помнишь мой опыт с алкоголем, — она притихает. — На этот раз ты пьешь со мной, поэтому тебе нечего бояться. — Но как ты будешь вести машину? — Это уже моя забота. Пей, — говорит он и снова делает глотки. Макензи неуверенно берет стакан и подносит к лицу. В нос ударяет приятный запах кокоса и ананаса, но, конечно, не без едких нот спирта. В любом случае это выглядит менее отталкивающе, чем вино, поэтому Уитфорд делает осторожный глоток, смакуя содержимое языком. Она ставит стакан на стол и удивляется. Вкус очень даже приятный и легкий, даже не учитывая то, что в этом напитке, скорее всего, градусов тридцать. Коснувшись безымянным пальцем уголков губ, она стирает с них жидкость. Потом облизывает губы и убеждается в том, что Пина Колада очень даже неплоха. Поэтому уже увереннее пьет, конечно, не без пауз, но уже без отвращения и страха. Тем временем Бибер приканчивает свой стакан, и бармен, прочитав его мысли, доливает еще, после чего уходит в другую сторону бара, чтобы разнести напитки другим. Заметив увлеченность девушки Пина Коладой, режиссер слегка усмехается, поймав на себе вопросительный серо-зеленый взгляд. Алкоголь медленно, но ощутимо начинает давать о себе знать. — Теперь ты, — говорит Уитфорд, чувствуя себя немного более раскрепощенной. — Что? — Бибер поворачивает голову. — Не отвечаешь на мой вопрос. Джастин кивает, поняв, о чем идет речь. Он осушает стакан с небольшим количеством виски на дне и, звонко поставив его на стол, начинает говорить: — Не считай меня монстром, — и выглядит немного смятенным, — я им не являюсь. Девушка пожимает плечами, аккуратно отпивая свой напиток. Она покачивает ногами, как маленькая, потому что почти не достает до пола. Даже на каблуках. Как глупо. — Я не считаю, — отвечает она, — просто иногда ты ведешь себя, как он. И это раздражает, потому что я не знаю, что мне делать в таких случаях. — Поэтому вытворяешь всякие глупости, например, сбежать с работы, напиться, расплакаться… Бармен возвращается за стойку, и, достав из мини-бара бутылку Джек Дэниэлс, ставит её перед Джастином. Он оповещает его о том, что уходит обслуживать главный зал и помогать на кухне, и режиссер может пить, сколько хочет. Бибер кивает, и бармен быстро проскальзывает из бара. — Ты собираешься помнить это всю жизнь? — возмущается Кензи и немного злится. Она ведь тоже человек, — конечно, она собирается делать всякие глупости, когда не знает, что ей остается. К тому же без этих глупостей она бы не поняла своих ошибок. Он смеётся, а она, в свою очередь, тут же забывает, почему разозлилась на него. Его улыбка такая завораживающая и красивая. Может, Пина Колада дает о себе знать, может и нет, но Кензи не может это отрицать. — У тебя красивая улыбка, — не сдерживается она и говорит это вслух, после чего тут же хочет ударить себя по губам. Потому что Джастин прекращает смеяться, но по-прежнему улыбается. Он смотрит на неё, снова усмехнувшись и покачав головой. — Алкоголь в голову дает, да? — он вскидывает бровь, а потом, налив себе виски, добавляет: — У тебя тоже. Очень. И делает большой глоток, будто для храбрости. Кензи, спрятав раскрасневшееся лицо за волосами, делает глоток Пина Колады, отворачиваясь к окну и делая вид, что рассматривает ночную Прагу. Вообще, так и есть, она действительно смотрит на огни ночного города, но совсем не концентрируется на них. Она думает о его словах и готова поспорить, что он не понимает и четверти того, как они влияют на неё. Хотя от этого парня можно ожидать что угодно. Допив свой напиток, она ставит свой стакан на стойку. Слегка помутнело сознание, но это легкое опьянение приносит спокойствие и уверенность. Девушка становится уже решительнее. Поворачивается к Джастину, улыбнувшись. Он переводит на неё свой взгляд, и Кензи понимает, что он тоже не совсем трезв. — Хочу еще, — твердит она. — Не дождешься, — усмехается режиссер и отпивает своего виски. — Мне нужно просто сидеть и смотреть, как ты напиваешься? — Сообразительная девочка, молодец. Макензи закатывает глаза и наклоняется к парню, держась за стойку. Он поворачивает голову и чувствует её кокосовое дыхание на своих губах, при этом опустив на них свой взгляд. — Пожалуйста, — молит она шепотом, — еще один стаканчик. Джастин берет её подбородок своей рукой и слегка сжимает, приподняв ей голову. Заглядывает в её глаза и говорит: — Не веди себя, как ребенок. — Не буду, если ты закажешь мне еще. Режиссер понимает, что эта девушка просто так не сдастся, и отпускает её подбородок. Он думает о том, что лучше бы она свое упрямство направляла в работу, а не в целях напиться не за свой счет. Рыжий бармен возвращается как раз вовремя. Как только он заходит, Бибер заказывает у него еще одну Пина Коладу, и тот, кивнув и быстро протерев столешницу, принимается за смешивание. Начинает греметь стаканами и тарелками с фруктами. Макензи хлопает в ладоши, довольно улыбнувшись и приподняв плечи. Она поворачивается к Джастину, поблагодарив его, а он лишь приподнимает свой стакан и хмыкает, после чего отпивает еще виски. Когда стакан с белым пенистым содержимым и фруктами оказывается перед Макензи, она вытаскивает оттуда трубочку и пьет без неё, чем удивляет бармена. Он не решается что-то сказать и возвращается к обслуживанию других клиентов. Не в первый раз он видит здесь девушек, уверенно пьющих крепкие спиртные напитки, а потом громко блюющих в туалете. Режиссер и актриса молча пригубливают свои напитки, слушая негромкую музыку, доносящуюся из колонок. Только минут через пять девушка вспоминает одну вещь. — Так зачем тебе я? — она поправляет себя: — точнее, моя влюбленность. Она говорит так уверенно и беззастенчиво, что Джастин тут же понимает, что они примерно на одном уровне опьянения. Потому что он тоже уже не чувствует нужды проявлять лишнюю галантность и манеры. — Я просто хотел узнать, — он пожимает плечами, — а ты ведь даже не ответила мне. — Я уже сказала, что не знаю этого чувства. Он неоднозначно улыбается. — Еще чуть-чуть и узнаешь. У неё приподнимается грудь от глубокого вдоха. Приоткрыв губы, она смотрит, как Джастин допивает свое виски, и что-то внутри нее тянется и сжимается. Даже не внутри, а там, где Бибер заставил её намокнуть. Теперь и она заканчивает свой напиток, понимая, что она совершенно точно пьяна. И ей нравится это ощущение. Она не чувствует тошноты, как в тот раз от вина, она чувствует, что в этот раз все правильно и безопасно. И ей резко захотелось всяких непристойностей. Она почувствовала свою собственную сексуальность, почувствовала свою значимость, как порно-актрисы. Поняла, что из-за неё поднимаются рейтинги студии, и что более важно — Джастин ей доволен. Но ей хочется, чтобы он понял, чем он гордился. Чтобы испытал это лично и убедился, что эта девушка определенно стоит того. Вот только мешает сразу несколько вещей: совесть, память, и.. — Как твоя жена поживает? — спрашивает Кензи, подперев кулаком подбородок и поставив локоть на стойку. — Не знаю, я не часто общаюсь с ней, — просто отвечает Джастин, проводя рукой по волосам. — Почему же? Вам не о чем поговорить? Бибер переводит на неё взгляд, улыбаясь странной улыбкой. Он, кажется, понимает, почему Макензи спрашивает про Лилиану, но решает промолчать насчет этого. — В последнее время мы не совсем близки, — признается режиссер, — не помню, когда у нас было интересное времяпровождение. Правильно это или нет, но Уитфорд этому рада. Она чувствует небольшой укол стыда, но черт, она ничего не может поделать, она ведь пьяна. — Вы часто спите? — вдруг спрашивает Кензи, и Джастин давится напитком. — Прошу прощения? — он пару раз моргает. — Ведь в большинстве случаев на постели и держится множество отношений, — рассуждает она в ответ. Бибер вздыхает. Хоть это был и не самый тактичный вопрос, заданный девушкой, но он имеет место быть. — Нет, не часто. И если я напомню тебе завтра об этом вопросе, ты сгоришь со стыда. Они оба смеются, после чего девушка отвечает, пожав плечами: — Мне не привыкать. Джастин думает, что она очаровательна. Будь она пьяна или трезва, накрашена или без макияжа, в одежде или без — она притягательная. Она не идеальна, и не старается быть идеальной, она совершает глупые необдуманные поступки и иногда подолгу молчит и смущается, но она чистое проявление своеобразной красоты. И Бибер понимает это в любом состоянии. — Чего ты хочешь прямо сейчас? — спрашивает он, заглянув в её глаза. Она снова улыбается. Её щеки порозовели, а глаза блестят искренним огоньком. — Понять свои чувства, — она отвечает, убрав прядь волос за ухо. Джастин кивает, ответив: — Я тоже хочу понять свои.***
солнце уже поднимается, ночь почти ушла,
но я вижу по твоим глазам, что ты хочешь еще.