Незабудка ll Forget-Me-Not

Острая боль выдернула его из сна, и Торд резко согнулся пополам, судорожно втягивая воздух. Пальцы левой руки впивались в плечо, и прошли невероятно долгие минуты, прежде чем приступ наконец отступил, оставив после себя лишь слабое жжение. Он отпустил плечо, уткнулся лбом в колени и медленно опустил веки, пытаясь прогнать прочь накатывающее волнами головокружение и сморгнуть с ресниц навернувшиеся слезы. Всё только ухудшалось. Когда он очнулся в поле, рука едва ныла, сейчас же эта боль и мертвого могла из могилы поднять. Эдд говорил, что сменить бинты необходимо, хоть и не возвращался больше к этой теме после срыва Торда. А тот не понимал, почему впал в такую панику. Там же были просто ножницы, всё приближающиеся, подцепившие, постепенно разрезая, бинты… И они касались кожи, холодные, острые и так БЛИЗКО УБЕРИТЕ ИХ. Втянув воздух и затаив дыхание, он легонько, сквозь рукав, сжал раненую руку, и тут же в неё впились, пусть и сразу отпустили, острые зубы боли. Эдд ещё спал, и будить его сейчас не стоило, он и так слишком много для Торда уже сделал. Сегодня пусть хотя бы один из них как следует отдохнет. Спустив ноги на пол, здоровой рукой Торд откинул с себя одеяла. Их, если честно, был перебор, однако Эдд настаивал, выуживая всё больше и больше пледов и покрывал, пока под ними не образовалась уже настоящая баня, да ещё и четыре подушки сверху притащил (у него тут что, склад?) После ухода Эдда две из них Торд скинул на пол, и устроился с оставшимися: одну- под голову, другую — приобнимая, как мягкую игрушку. Так спалось намного лучше. Две подушки — идеально. Осторожно нашаривая свой путь в темноте, Торд неслышно миновал спальню, постепенно продвигаясь к ванной комнате. Прикрыв за собой дверь, он, помедлив, защелкнул заодно и замок, после чего повернулся к зеркалу над раковиной. М-да, видок отвратительный. Наверное, он будет первым, признавшим этот факт, ведь Эдд слишком добр, чтобы подобное говорить, а больше и некому, но — отсутствие сна и болезнь очень сильно на нем сказались. Под глазами пролегли темные мешки, и вообще выглядело всё так, будто с лица разом исчезли все цвета, оставив мертвенную бледность. Ладонь медленно скользнула вниз по правой руке, и он замер в нерешительности. На прежней его толстовке рукава не было, так что нельзя было не замечать, как там раненая конечность. Насколько же сейчас всё было плохо? Кровь сильно пропитала бинты? Проверять не было практически ни малейшего желания. Сжав челюсть, он взялся дрожащими пальцами за край рукава и резко дернул вверх, одним быстрым движением задрав её до локтя. Повязки покрывали руку от запястья до плеча, и виден был открытый кусочек, над которым поработал Эдд. И пусть срезано было немного, всё равно можно было различить изменившийся, потемневший оттенок кожи и отблеск металла. Он понятия не имел, как далеко пролегали скобы и сколько их вообще, но и без того было ясно, в каком состоянии рука. Видеть больше совсем не хотелось. Просто так всё и оставить. Игнорировать. ЕСЛИ не обращать внимания на проблему, то её, как бы, и вовсе не существует, да? Здравый смысл, увы, осознавал, что такой трюк не пройдет, однако его слабый голос заглушался всем прочим сознанием. И всё же (руки дрожали всё сильнее) он поддел край бинта на запястье и слабо потянул. Ткань поддалась, обнажая истерзанную кожу, ряды скоб и кровь: и запекшуюся, и свежую, и… и… Он отдернул ладонь и качнулся вперед, утыкаясь лбом в прохладное стекло зеркала. Дыши. Дыши. Дыши, черт тебя дери. Отстранившись, он сгорбился, оперевшись рукой о раковину и открывая кран. Хлынула вода, и, смочив ладонь, он похлопал себя по щекам, пытаясь прийти в чувство. Холод, слава богу, помог; возможность свободно дышать к нему вернулась, пусть сердце ещё отчаянно билось в груди. Всё в порядке. Он в порядке. Просто надо поспать, и к утру всё придет в норму. _ _ Он никогда ещё так не ошибался. Заснуть ему, впрочем, удалось, но вот проснулся он абсолютно изнеможённым от непрекращающегося кашля и боли в груди. Не поднимаясь с дивана, он медленно моргнул. Может, стоит снова уснуть. А что, вполне себе вариант. Пусть ожидаемого эффекта он не приносит, но всё же сон — единственное возможное (и необходимое) сейчас занятие. Он опустил веки, откинувшись подушку и натянув на себя одеяло. Утро наступило туманной дымкой, и на этот раз его разбудило прикосновение руки к плечу. Вздрогнув, он распахнул глаза, но, разглядев знакомое лицо, расслабился и вновь их закрыл. — Доброе утро, Эдд. — Выглядишь ужасно, — тут же последовал ответ. Торд слышал беспокойство в голосе друга: даже видеть не требовалось, чтобы представить выражение его лица. — Я тебе сейчас немного супа сделаю. И даже не пытайся вставать, ладно? Рука с его плеча пропала, оставив чувство разочарования. Сквозь силу, ещё раз, подняв веки, он уставился взглядом в потолок, стараясь дышать ровно, чтобы не вызвать приступ кашля. Может, если принять положение «сидя», боль в груди хоть немного утихнет? Заведя руки назад и уперевшись об диван, об подтянулся, облокотившись спиной на подушку. Но так он оказывался лицом к прихожей, а не к кухне, что делало сложным наблюдение за Эддом. Впрочем, Торда это не остановило: он развернулся, насколько получилось, и максимально вытянул шею, пытаясь разглядеть неизменную зеленую толстовку. В общем, ни капля его внимания не была обращена на входную дверь, когда щелкнул в замке ключ, и та внезапно отворилась. — Эдд, ты тут живой? — спросил чей-то голос, и Торд едва не подскочил, резко оборачиваясь. Незнакомец стоял, всецело погруженный в телефон в его руках. Повисла пауза, лишь негромко стучали по экрану пальцы парня; он закончил набирать сообщение, а затем продолжил: — Ты пропустил вчерашнюю киноночь, — произнес незнакомец и наконец оторвал взгляд от телефона. На комнату обрушилась тишина, а глаза Торда встретились с его… глазами? Абсолютно черными. Черт побери, да он даже уверен не были, были ли это действительно глаза, а не какие-нибудь впадины. И это было пугающе-странным, но ещё более пугающе-странным был холод мурашек, пробежавших по спине. Волосы его встали дыбом, и он судорожно сжал одеяло. Кто этот так свободно вломившийся к Эдду человек? Эти двое явно знакомы. Значило ли это, что с Эддом они друзья? Вот толстовки у них — практически одинаковые, разве что у незнакомца она противно-синего, а не зеленого цвета. Торд приоткрыл было рот. Всё же неуютное молчание стоило нарушить, и начать вполне можно было с простого приветствия… И в этот момент человек резко подался вперед. Его руки сжали красную ткань, и, прежде, чем Торд успел хоть что-то сообразить, в ушах просвистел ветер, а сам он оказался на полу. От удара перед глазами заплясали искры, закружилась каруселью голова. Всё произошло слишком быстро, он и среагировать не успел, даже сейчас ещё не понимая, что делать. Было больно, настолько, что не оставалось даже сил на крики. В голове словно пульсировал раскаленный прут. Грудь сжимала боль. Рука горела огнем. Громко сжимая, Торд уперся левой рукой в грудь незнакомцу Уйди,, но в это время сам он был прижат к полу; пальцы мужчины сжимали воротник его толстовки, а колено давило на ребра. Не могу дышать. Кашель не прекращался, а в таком положении не получалось сделать ни вдоха. Кажется, кто-то кричал, но неразборчивый звук доносился словно сквозь толщу воды. А затем незнакомец склонился к нему, говоря пронзительным шепотом ему на ухо; слова кристально-ясно отразились в его сознании, наполненные яростью и ненавистью. Почему? — Что ты здесь делаешь, Торд?