Арман

Тяжелая металлическая дверь, ведущая в подвал, с громким скрежетом распахивается и в темное помещение без окон входит вампир-альбинос с прямыми волосами цвета чистого горного снега до лопаток. Он не может больше ждать. Арман итак ждал слишком долго, цепляясь за остатки своего былого величия и поднебесную гордость, свойственную всем хладным, перешагнувшим полутысячелетний рубеж. Арману восемьсот тридцать один год. Он старше Лувра и Собора Парижской Богоматери. Поэтому столь ошеломительные перемены дались ему так сложно. Сложно вонзить болящие от голода клыки в волчью плоть тому, кто последние шесть сотен лет неизменно признан лучшим охотником на оборотней. Арман ненавидит лунных шавок. Поэтому он тот, кто он есть. Был тем до фантастического, до сих пор кажущегося чем-то ирреальным вируса. Арман держался два с половиной месяца, пил мерзкую, не дающую ощущения полноты сил кровь животных и забил кол на ежедневные пытки пленного оборотня, стараясь лишний раз не приближаться к волку. Мир вампиров сошел с ума, глобально помешался, невероятно спятил - теперь вампиры купают в роскоши волков и едва на них не молятся. Арман не такой. Арман до последнего старался не стать таким. Оборотень в подвале Армана должен был подыхать медленно, гнить, мучаясь годами, удовлетворяя бездонный колодец жажды мести Армана - стая оборотней загрызла его родителей, когда те отправились в лес за дровами в зимнюю ночь. Армана усыновил и обратил аристократ. Арман потом нашел тех волков-убийц до полнолуния - их смерти не позавидовали бы клиенты профессиональных палачей. Этого оказалось недостаточно. Первые полвека Арман предполагал, что насытится, осядет, успокоится. С годами он осознал, что для него не предусмотрено судьбой покоя. Покой - сладкий нектар для тех, кто стал чудовищем не ради мести. В кубке Армана не было не капли этого нектара. Он мстил, удовлетворял темную жажду своей души, столь сильную, как только жажда крови. Его именем псины пугали свой молодняк, его имя веками боялись произнести слишком громко, чтобы не накликать беду. Имей оборотни общий религиозный культ, Арман наверняка стал бы Богом Смерти. Богом Смерти, который пал на самое дно бездонной пропасти. - Лапочка... - хрипло от выступивших клыков шепчет Арман в темноте подвала, оглаживая обнаженную спину дрожащего молодого волка. Как же вкусно он пахнет. Арман успел с ним поиграться лишь пару дней до глобального коллапса. Видимо, оборотню и того хватило. Уж слишком заполошно быстро бьется волчье сердце. Арману не нужен сердечный приступ, не для того он переступил через себя и голодал почти три месяца, чтобы убить своего кормильца одним присутствием. Хорошо бы доставить оборотня в светлую спальню, напоить и накормить, но это позже. Выдержка древних имеет свои пределы. Арман достиг их еще несколько дней назад. Арман больше не может ждать. - Не бойся, лапочка. Можешь скулить, я разрешаю. Сейчас я укушу тебя в загривок и возьму немного крови, а потом будет стейк, курица или что вы там едите... Волк все так же напряжен под Арманом, в его грудной клетке бешено колотится от волнения, но хотя бы останавливается на определенной отметке, не переходя в опасную категорию "вот-вот сломается". Арман обнажает клыки и, вновь совершив победу над собой, со стоном впивается в волчий загривок почти нежно, делает с десяток небольших глотков, поглаживая теплые бока мужчины и отстраняется от успокоившегося волка, поцеловав в затылок напоследок. Арман старается не думать о том, как низко он пал, а лучше вообще не думать, подхватывая на руки сонного молодого волка и унося уснувшего блондина на второй этаж особняка. Уложив мускулистую небритую "лапочку" в свою постель, Арман достает из кармана черных брюк мобильник и скидывает смс-кой человеку-дворецкому приказ приготовить что-нибудь мясное, много мясного. О "вкусно" уточнять не требуется. Человеческие гости вампира всегда наперебой нахваливали готовку дворецкого и жадно требовали добавки, а временами и одолжить блистательного повара на какое-то мероприятие. Иногда вампир даже соглашался. Если все вампирское общество не по своей воле пустилось в новую религию, что ж, теперь и Армана есть своя икона.