Пещера

Они болтались на орбите Марса вторую неделю. Джаред бы и не просыпался, но Чад угрожал повторить памятный курс витаминов, и пришлось выползти и впадать в анабиоз своими силами, без медицинской поддержки. Агенты с поверхности с ума посходили, звонили по пятьсот раз на дню, представали во всей голографической красоте, стараясь заманить клиента. Джаред перестал отвечать после того, как сблевал сквозь мерцающую фигуру шимейлы, не вынес вида трёх сисек и возбужденного многочлена на одном теле. Чад даже стал немного похож на себя прежнего, пока подъебывал за это. - Чувак, где твоя толерантность? - Прячется, когда меня в мозг насилуют. На том видимость жизни и закончилась. Джаред забился на свой диван, открыл в читалке что-то смутно знакомое из старой фантастики и сбежал от реальности, старательно не замечая, кто приносит ему свежесваренный кофе с натуральными сливками, откуда берутся на столе еда и десерты. Старательно ковырял в халате из белой альпаки дырку, но это вам не обивка грошового дивана, ткань нападения выдерживала, вызывая желание порвать к чертям весь халат. Эта тряпка - единственное, что Чад приобрёл по его просьбе. Прежние рубашки зло жали и натирали в самых неожиданных местах, трусы впивались в самое нежное, и Джаред, замаявшись в них чесаться, спросил, нет ли чего комфортного на этом корыте, халата, например. В штаны его гипсовые "ласты" до сих пор не пропихивались, и про костюмы он пока не заикался. Чад обмерил его за пять минут, ни разу не вякнув привычного: "Только без рук, Большой Джей, я всё еще прямо ориентирован". И через четыре часа принёс из шлюза посылку. Сумма за доставку и халат подействовала на Джареда гипнотически. Раньше ему бы год пришлось вкалывать. В три смены, без выходных. В элитном борделе всеми дырками. Сейчас он просто позволил Мюррею обтянуть плечи нежнейшей невесомой тканью, запахнулся и пошёл как ни в чем ни бывало прочь. Богатство давило и оглушало с непривычки. Всё, что он мог пожелать из вещей, последняя версия "Гитар хиро", коллекция порно с Лилией Смит в эксклюзивном издании, даже вирткостюм с полным оснащением, всё здесь уже было. Натуральная пища, настоящий кофе, фрукты, которые он знал только по картинкам во всеведопедии - тоже. А намечтать что-то еще как-то не получалось. Золото? Куда его деть? Меховая одежда? Всегда не переносил. Секс? С "девочками" и "не совсем" он уже понял свою ошибку, непонятно когда наметанным глазом, считывал все искусственности в облике и с ужасом представлял на их месте Тварей, таких же несуразно деформированных. За наркотики любого вида Мюррей обещал сдать его на поругание Харрис, да и Джаред ни на секунду не верил, что они как-то помогут от тянущей боли внутри. Как бы не втирал ему Чад, но деньги казались чужими. И они странным образом не вязались с часами ужаса и агонии, перенесёнными из-за них. Словно это оплата не за ночные кошмары и смертельно опасную травму, а за Дженсена, оставаться вдали от которого было по-настоящему невыносимо. Жалкий заменитель жизни. Он надеялся стряхнуть наваждение одноразовым сексом, а втрескался так, что без Эклза, без дыхания, без биения пульса рядом, даже без чертовых острых зубов в загривке, выламывало, выворачивало наизнанку. Не радовало ничего. Если отбросить хрень про гон, вспомнить их первую ночь, когда он выболтал планы - прижиться рядом, прилипнуть тут навсегда, забыв про Лилликотту и пусть даже сменив профессию. Ведь Дженсен совсем не был против. Тогда, в их первую ночь, держа его, бессильного, бормотал что-то вроде: "К чертям Западные распадки, ко мне переедешь". Стискивал, обволакивал щупальцами и ворчал, не переставая: "Мой, мой, мой..." Срывался в мурлыканье. Джаред просыпался в холодном поту, слыша это бормотание, и выл тихо, кусая подушку. Тронуть не мог колом выпирающий член, тело жаждало другого: скользящих касаний сразу везде, тяжелого мускулистого тела, вжимающего в постель, и чтобы обернуться, а там - глаза зеленые, конопушки на хитрой морде рассыпаны, как Млечный путь. И жажда, голод на дне зрачков, перерастающий во что-то еще. Во что - он никогда не узнает. Сдергивал в ярости промокшие от пота и смазки трусы и лез под холодный душ. Смыть испарину и охладить постыдный румянец. Харрис, стерва клыкастая, права была, он - жалкая трусливая шлюха. Её презрение заслужено. Скорее он сгложет себя сам, чем хоть на световой год приблизится к Дженсену. Но и жить начать был не в состоянии, тянуло, грызло внутри, волокло на Регеру. Спустя пару недель такого существования, он, задумавшись, начал планировать обратный маршрут, сначала длинный, через все отдалённые территории, потом сократил, сделал коротким, короче, и ещё. До двух прыжков за полтора суток. Понёсся на мостик - дать старт. Был уже мысленно рядом с Эклзом. И резко вспомнил, почему нельзя, метнулся оттуда. И словно на качелях - ухнул обратно. Нельзя больше. Нет, там смерть. Хуже смерти - медленная агония, на часы, на сутки. С живыми, шевелящимися в открытых ранах тварями. И Дженсен больше не человек, натянет на кол и не посмотрит, что сдохнешь. И снова - если быть осторожным, если не покидать Пегас-Эли... Однажды Эклз переборол природу ради его спасения... Боль, вскрытый живот, вываленные кишки, шевелящиеся от движений "потомства". Кровавые пузыри, прущие горлом, невозможность дышать из-за порванной диафрагмы и лопнувших в лёгких альвеол. Прямой взгляд, лучистые зелёные глаза с хитринкой. Руки, способные порвать его пополам, но дающие только опору и поддержку. Шёпот в загривок, от которого дыбом встаёт всё: "Джей..." Джареда закоротило. Пыточные качели раскачивались всё сильней, его кидало от "да" до "нет" пять раз в минуту. От напряжения вены на руках вздулись как змеи, его качало и выламывало на ровном месте. Чад что-то орал, но сил разобрать что именно, не было. Истощённый метаниями и не способный всё-таки выбрать, он чувствовал, что сейчас ляжет и сдохнет назло всем - от сердечного приступа. Темнота обрушилась резко. Вместе с оглушающей болью в затылке. Кабина пару раз своевольно продляла его сон. Ни спросить подтверждения, ни выпнуть долеченного пациента. Когда ему наконец-то позволили придти в себя, он был уже зол и страшно обижен - на гадскую железку, на Чада с его программированием. - Какого хре... Бедро прострелило острой болью. Он успел холодным потом покрыться, но оказалось - чистая рана, плоть вырезана с передней части ноги, мясо уже нарощено заново и прикрыто прозрачным защитным клеем. - Чад, сука... Мюррей сидел в кресле напротив и словно ждал новой истерики. - Зачем? - Долг перед Родиной, не забыл? Пинта крови раз в месяц, три фунта мышечной ткани раз в квартал. Раз в полугодие - костный мозг, - он вздохнул, почему-то грустно. - Ты очень удачно лишился сознания. Обезболивающие портят химический состав. - Больной ублюдок, - Джаред замер в растерянности. Ковылять до подонка, чтобы настучать ему в морду, было б смешно. - Перестань истерить, Джара. Просто перестань, - Чад смотрел сквозь него, уставший, осунувшийся, как привидение. - Иди к Дженсену. Если сдохнешь, то мужиком, а не тряпкой. У Падалеки сработали какие-то хитровыдолбаные ассоциации, он тихо спросил: - А где София? По напрягшимся плечам понял - попал. По болевой попал, ногой с размаху. Обычно Чад забывал подружек на утро, но не Софи. Запал на неё похлеще, чем сам он на Эклза. И сейчас - сжался, отвернулся, пряча лицо. - Они решили, что я единственный, кто хорошо тебя знает и не позволит свалить за Дальние рубежи. А София - дома. С Регеры ей теперь никуда. Пока консорт не в себе, я - твой ошейник. Цепь и защита, два в одном. Он набрал на лифте код вызова, настроил отправку куда-то в трюмы и подтолкнул Джареда туда. - Давай, общайся. Джаред развернулся в лифте, вопросительно глядя на Чада. Общаться? - Дани приказала погрузить его саркофаг, когда увидела план полёта. У Падалеки кружилась голова. Источник страхов был не в парсеках, а в считанных метрах от него. Всегда был. Сердце истерично билось о рёбра. Джаред прислонился к стенке лифта, хотел бы выйти, да ноги не несли. Чуть не сломав кость фаланги, ткнул пальцем в "Старт". Он больше не в силах был терпеть. Пегас-Эли чертовски огромен. Джаред плёлся по бесконечному залу к мигающему в полусвете ящику. Рядом попискивал робот-сегвей, предлагая довезти быстрее, подсовывая под руку пульт управления светом и указателями. Но Джареду не было необходимости указывать путь или подсвечивать цель, он нашёл бы саркофаг на ощупь, в полной тьме. И быстрее добраться туда не имел ни малейшего желания. Каждый шаг - как гирю передвинуть. Страх выворачивал. А страх сойти с ума без Дженсена заставлял дюйм за дюймом, но всё-таки ползти навстречу погибели. Пластик почти прозрачный, тело угадывалось внутри. Тени складывались в поникшую фигуру, плывущую в невесомости. Падалеки содрогнулся, разглядев. Если прижаться к поверхности, видно, что Дженсена нет, в нейтральном геле завис чудовищный монстр, что терзал его в пещерах. Перепутать можно только из-за размеров - он истощен. "Крылья" обкусаны, части щупалец просто нет, мясо объедено по живому, гель потихоньку заживлял раны, но сильного прогресса нет. Джаред в трансе прилип к прозрачной стене, сил стоять самому не осталось. Вход лифта манил в дали призраком спасения, но он уже попался, другого выхода для него нет. Он прилип ладонью на очертания пятерни: - Открыть саркофаг, - голоса не было, но станция прочитала приказ по губам. Сканер искрами пробежал по отпечаткам, сетчатке. Техника Регеры не переспрашивала. Зачем? Расконсервация моди такого уровня - дело пяти минут, химия крови, доставшаяся от тварей, позволяет спокойно переносить перепады давления и смену среды. Джаред еле дождался. Чуть пластик весом не продавил, так надо было вовнутрь. Вытащить Дженсена из того монстра. Поскользнулся на непросохшем геле и оторопел. В жидкости Эклз парил, на поверхности лежал раздавленным осьминогом - не разберёшь, с какой стороны подступиться. Худой, щупальца как сухие верёвки. Даже грудь от дыхания не шевелилась. Только напротив сердца в такт вздрагивала кожа. В голове билось: "Не трогай! Не сможешь уйти!" Джаред гладил дрожащими пальцами по впалой щеке. От касания прошибло почти до сердца - страхом и радостью на грани припадка. Дженсен открыл глаза. Тусклые и потерянные. Не Властелин Ада, просто Дженсен, измененный до неузнаваемости, но такой же... желанный. Джаред гладил его лицо, обводил пальцами впадины, гладил ладонями острые кости, как отравленный не мог от кайфа отказаться. Знал, что ему страшно должно быть от скорости, с которой он прилип к чужаку, но быть вблизи Дженсена почти оргазмически приятно. И понимая, что пропал, он принял мысль: больше от Дженсена не откажется. Не пока жив. - Ты должен бежать... - хрип прорезал реальность затупленным лезвием. - Должен. Джаред смотрел в глаза, но уловил боковым зрением шевеление среди щупалец. Думал, Твари будут похожи на детей. Четыре сотни крошечных злобных младенцев снились ночами. Не видел ни разу, но мгновенно узнал. Ничего общего с ними: желудок и зубы, ещё зубы, много зубов. И ног тоже много, и мягких, и костяных. Тело включилось быстрее, он ещё не перевел взгляда с Дженсена, а ноги уже отнесли к дальней стене саркофага. Мелкая тварь проворно швырнулась следом, легко уворачиваясь от неточных ударов Эклза. Взвыла сирена, Джаред споткнулся, хлопнулся задницей об пол и заорал. Обезноженный паникой, мог только биться о стену и блажить, пока его жрут на живую, сдирая когтями с рук мясо, пробиваясь к горлу и раздирая живот. Сбылись все кошмары. Подставляя рефлекторно руки под новые атаки, он смирился со смертью, готов был поддаться напору, позволить вцепиться в горло, выпить дымящую кровь. Опустить руки не позволяло ослиное упрямство, он не готов остаться без Дженсена вот так, после моря мучений, по недогляду какого-то техника, упустившего тварюшку. Не когда он так рядом, пусть и еле живой. Он не готов отпустить. Сирена глушила все звуки, и разряд парабласта был полной неожиданностью. Джаред сидел в луже крови с парализованным выродком на коленях и понимал, что перестал бояться. Тварь лежала кверху пузом, мягкая кожа пульсировала, по острым зубам текла слюна, когти конвульсивно подрагивали, и весь этот ночной кошмар мечтал только об одном: продолжать его жрать, пока даже костей не останется. Но страх ушел. Как бы ни сложилось, бояться просто не было смысла. Разряды вспыхнули еще пять раз, остальных "пассажиров" Дженсен успел перехватить, его кровью, опалесцирующей мягким голубоватым отсветом, залило весь пол. Чад быстро упаковал будущее Семьи в бронированные контейнеры и что-то кричал по линии связи. Разобрать можно было только "сука". Руки и грудь жгло огнём, дыра в животе проливалась лавой. Ползти было невозможно, но он кое-как добрался. Давил безоглядно огрызки щупалец, лез нагло и собственнически под бок. Уложил голову Эклзу на грудь, чтоб услышать и знать, когда можно будет. Чтобы не раньше. Дженсен угасал. Слишком много сил и крови было потеряно. Сердце стучало с перебоями. Джаред был готов, много не надо, только закрыть глаза и перестать цепляться за этот мир. Не готов оказался Дженсен. Навалился, захватил внимание - подмял, прижал к себе. Хриплое в ухо: - Мой? Джаред отпустил контроль, откинулся на обжавшие щупальца, доверился Дженсену всецело. - Полностью, - закрыл глаза, вверяясь. Вместо зубов на горле или чего поинтереснее его вздернуло вверх. Нос уткнулся Дженсену в шею, ноги-руки уютно пристроились вокруг его торса. Над головой сомкнулась сфера из шевелящихся конечностей. Полная темнота, они замкнуты в ней. Боль отступила, оставляя сонливость. Джаред и не думал пугаться. Прижался ближе, умостил задницу поудобнее, пробормотал: - Разбуди, когда надоест. Накатила слабость, пространство заполнилось чем-то жидким, от чего он поплыл словно в невесомости. Он не чувствовал тела, боль окончательно смыло. Прикусил Дженсена за плечо, метил, напоминал и скатывался в сон. И это было почти так же сладко, как умереть.