When you're gone

Костяшки ныли, вены горели огнём, а метка зудела и раздражалась от касания одежды. Чондэ бы соврал, что только это останавливает его от ещё одного удара. Он смотрел в чужие большие и блестящие глаза и видел своё отражение - всклокоченный, растрёпанный, отчаянно печальный. В нём не было ни злости, ни ярости, ни даже обиды. Всё, чего он хотел - объяснений (и, может быть, крупицы надежды). - Надо полагать, я заслужил, - Ифань потёр скулу, не отводя взгляда от Чондэ. Казалось, он пытается вспомнить и запомнить снова. Чондэ тряхнул головой - он уже давно не выглядел так, как его помнил Ифань. Сколько лет прошло? Сколько всего произошло? Они уже совсем другие, почти чужие друг другу, а всё равно. Всё равно Чондэ не может поднять тревогу и позвать Чунмёна разбираться. Чунмён ожесточился за последний год, он не станет слушать. А Чондэ скоро сменяться, он может (и хочет) поговорить. Только не здесь, не рядом с их лагерем, где у каждого есть уши и глаза, готовые доносить Чунмёну о любых проступках. - Ты заслужил большего, - Чондэ оглядывается, не вышел ли кто за пределы лагеря, не подошёл ли Сехун, чтобы сменить его. - Но не мне тебя судить. - Мне жаль, - начинает Ифань, он выглядит побитой бродячей собакой, вернувшейся к хозяину. - Я должен был... - Ты много чего должен был и не выполнил, - Чондэ перебивает, потому что время идёт, Сехун скоро будет здесь, а Ифань всё так и стоит столбом и не знает, что делать. Чондэ не знает такого Ифаня. - Видишь тот холм? - показывает куда-то за спину Ифаня, туда, где ветви скрывают в своей темноте горизонт. Обычному человеку не разглядеть сквозь них, но Ифань кивает и уходит, он понимает без слов. Чондэ за это благодарен. Лишь убедившись, что он далеко, Чондэ приседает и хватается за бок - старая метка ещё болит, он пытается потереть её сквозь одежду, но делает лишь хуже. Вены ещё горят, словно по ним лава течёт, и от этого хочется упасть на землю и кататься от боли. Так всегда бывает, когда поднимаешь руку на одного из первородных, на своего брата. Мама сделала всё, чтобы они не могли причинить друг другу вред. Да только как не ударишь, когда этот твой брат бросает тебя на незнакомой планете и исчезает без слов? Это он ещё легко отделался, Чондэ добрый, а встретил бы он первым Кёнсу, мигом узнал бы, что значит адская боль. Кёнсу бы пришлось несладко, но у Кёнсу болевой порог отсутствует, он не пострадает. - Хён, ты в порядке? - раздаётся над головой обеспокоенный голос Сехуна. Чондэ поднимается на ноги и кивает. Совсем не удивляется, увидев рядом с Сехуном Тэмина, передаёт обоим снаряжение и уходит в лагерь. Он не говорит с ними, боится, что голос задрожит, ему так сложно держать в себе, так хочется с кем-то поделиться, спросить совета, но. Но Чондэ первородный, как и его братья, занятые делами куда более важными, чем выслушивание переживаний. Чунмён с Минсоком совсем перестали выходить из своей палатки, погружённые в мысли о предстоящей битве с приспешниками Красного Дракона. Чанёль с Кёнсу тренируют молодых бойцов - одарённых юношей и девушек, пострадавших из-за своих способностей. Бэкхён занимается со вторым поколением - их мало, но они должны занять места пропавших первородных, и только Бэкхён может помочь им принять эту тяжкую ношу. Когда-то Бэкхён занял место одного из первородных, он знает, как это сложно - принять силу, что предназначалась не тебе. Чондэ тоже знает, но он предпочитает охранять лагерь вместе с Сехуном, он ещё не до конца осознал, что вся их великая миссия свелась к обычной войне. Он готовился быть хранителем, а не солдатом. Внезапно рядом появляется Чонин - как всегда, с тихим хлопком. Он больше не оставляет следов в виде тёмного дыма, его больше нельзя отследить, как раньше. Он мог бы появляться беззвучно, но тогда бы напугал всех в лагере. - Как ты? - Чондэ спрашивает больше для проформы, чтобы Чонин не успел задать вопрос раньше. - Неплохо. А ты выглядишь плохо, - от взгляда Чонина не скрыть выступивший на лбу пот, дрожащие руки и растерянность в глазах. - Что-то случилось? Чондэ мог бы рассказать Чонину, но чем он может помочь? У Чонина кровь горячая, сорвётся и помчится бить предателя, а тот и не подумает защищаться или отбиваться. Чондэ знает, что у Чонина сердце доброе, но не великодушное, чтобы простить. Он же не Чондэ. Поэтому Чондэ качает головой, мол, всё хорошо, и скрывается в своей палатке. Надо снять эту тяжёлую одежду, найти что-то неприметное и выскользнуть из лагеря. Мимо всевидящего ока Сехуна, мимо чуткого слуха Тэмина, не привлекая внимания никого из братьев. Чондэ сможет, Чондэ тайно сбегает не в первый раз. Но впервые сердце стучит так быстро, что, кажется, все вокруг это слышат. Ифань был одним из самых старших братьев. Мама наказала слушать его и следовать его указам. Говорила, что он поможет в любом случае. Так и было - когда их готовили, когда пичкали знаниями о Земле, когда отправляли в долгий полёт среди пустоты и звёзд. Но когда они прибыли на планету, их корабль разбился. Оставшись без своих сил, они лишились памяти и стали жить как обычные люди. Младшие пошли в старшую школу, Чондэ с Кёнсу и Бэкхёном учились в университете, Минсок с Ханем и Ифанем работали. Старались жить все вместе, не помня, почему они должны быть всегда рядом. Чанёль с Исином пропадали в клубах, зарабатывая выступлениями, Чунмён же пытался вспомнить. Безвылазно сидел в библиотеках, рылся в интернете и пытался понять, что за метки у каждого на боку. Не татуировки даже, а словно выжженное тавро на скотине. Ифань смеялся над ним и часто говорил, что "что было в Вегасе, остаётся в Вегасе". Но Чунмён не разделял его легкомысленного отношения. Вот только никто не хотел задумываться, всем было хорошо друг с другом, они чувствовали свою особую связь и считали, что просто так бывает - собираются звёзды и планеты в один ряд и появляются такие хорошие друзья. Чондэ больше всех шутил о звёздах и планетах, не зная, сколько правды в этих словах. А потом Ифань исчез. Однажды утром просто не вышел вместе со всеми к завтраку и пропал. Хань бледнел и молчал, пока Чунмён бегал по полицейским участкам, а Минсок пытался дозвониться. Тогда каждый из них понял, что шутки про связь - далеко не шутки. Все почувствовали, как стали слабее, беззащитнее и грустнее. Словно частичку жизни кто-то безжалостно стёр ластиком. Младшие перестали ходить в школу, присоединились к изысканиям Чунмёна, Чанёль, Исин, Кёнсу и Бэкхён продолжали искать Ифаня, а Чондэ смотрел на Ханя и подозревал, что тот знает больше, чем говорит, но не мог подойти и спросить. С этого всё и началось. Холм светится в темноте из-за падающих на него лунных лучей, пробивающихся сквозь негустую крону. Ифань сидит на самой вершине, крутит в руках травинку, тихо напевает под нос и, кажется, тоже светится. Чондэ любил слушать его простые песни, любил на него смотреть. Но это всё в прошлом. Того наивного Чондэ уже нет, как нет и благоговения перед старшим. - Ты мне всегда нравился больше Ёнхо, - начинает Ифань. - Он был слишком вспыльчивым, чтобы контролировать молнии. Плохо ладил с Исином. А ты сразу сдружился со всеми, влился в нашу связь, легко принял силу, хотя она была слишком опасной для тебя. Я тогда подумал, что лучшего хранителя не найти. - Давай не будем уходить в дремучее прошлое, - Чондэ садится рядом. - Я тоже это всё помню. Не хочу тратить на это время. - Если подумать, то дни, проведённые на Маме, были самыми счастливыми в нашей жизни, - Ифань поворачивается, чтобы смотреть Чондэ в глаза, но Чондэ не готов. Он не может пока так близко сидеть, так искренне смотреть, не может просто взять и простить. - Как ты жил без нас? - спрашивает Чондэ, не говоря, как им было тяжело. Но их было одиннадцать, а он один. - Ты бросил нас. Тебя не было рядом, когда ты должен был помогать и направлять советом, как говорила Мама. Но мы без тебя справились. А ты? - Я не мог не уйти, - Ифань наклоняет голову. Он выглядит слабым и беззащитным. - Я обрёл силу - случайно, так и не поняв, как. Я не мог вас подставить, зная, что Красный Дракон придёт на запах силы. Я должен был вас защитить. - Ты должен был рассказать! - Вы не были готовы. Я не был готов. Я думал, что так вам будет легче. - Легче? Легче?! - Чондэ вскакивает на ноги. - Ты хоть знаешь, что мы пережили из-за тебя? Сколько братьев потеряли? - Хань, - кивает Ифань. - Он ушёл за мной. Я ему рассказал. - Ты всегда доверял ему больше, чем нам, - Чондэ надеется, что в его голосе не звучит обида. - И где он теперь? - Я не знаю. Мы так и не встретились. Мне приходилось скрывать свои мысли, чтобы Красный Дракон не нашёл вас, поэтому Хань не смог меня найти. Я не знаю, куда он отправился. - Зато мы знаем, - Чондэ садится снова, вытягивает ноги и смотрит на луну. - Мы нашли его, почти сошедшего с ума из-за Красного Дракона. Он всё повторял, что драконов два, что лишь дракон победит дракона, он твердил, что мы проиграли войну, не начав её. Он сидел в самом дальнем углу комнаты, уже лишённый способностей, почти лишённый рассудка. Мы не могли ему помочь. - Что вы сделали со своим братом? - кулаки Ифаня сжимаются. - Кёнсу был вынужден оказать ему последнюю милость, - Чондэ дрожит, вновь вызывая в сознании те жуткие мгновения, когда Кёнсу с остекленевшими глазами подходил к Ханю, неся в руках шприц. Другого они не могли сделать - лишённые сил, они могли лишь даровать ему вечный сон. Но Чондэ не рассказывает всего этого. Ифань не заслуживает знать всей правды. Ифань долго молчит, не в силах подобрать слов. Чондэ борется с собой, чтобы не подсесть ближе, не подставить плечо. Они уже смирились, они уже приняли уход Ханя. Они знают, что он вернулся на родную планету, вновь ребёнком, юным и невинным. Однажды он снова станет хранителем, снова обретёт братьев и вернётся на Землю. Но Ифань этого не знает, он не был рядом, когда они заново узнавали себя и свои силы. И это худшее наказание, которое мог придумать Чондэ. - А Цзытао? - Ифань наконец поднимает взгляд на Чондэ. - Остальные? - Цзытао отказался от своих способностей. Сказал, что не готов к войне. Он сейчас занимается музыкой где-то в Америке. Удивлён, что ты не знаешь. - Я перестал следить за миром людей. - Странно, ведь именно его ты должен защищать, - Чондэ не сдерживается и фырчит. Ифань сдаётся и тоже издаёт хриплый смешок. - Исин сейчас мотается по миру, находит одарённых детей, готовых сражаться против Красного Дракона. Ведь он уничтожает их и отнимает способности. Ты это и без меня знаешь, - Чондэ машет рукой. Ифань поворачивается к нему, чтобы лучше видеть. - А мы вот, в лагере. Готовимся. - Ты не рассказал, через что вы прошли, - тихо напоминает Ифань. Чондэ смотрит на него и думает, что это наглость - Чондэ не собирался рассказывать, как они попали в лапы к Дракону, как их лишили едва обретённых способностей, как они с боем прорывались на свободу. Но Ифань смотрит как в самый первый день знакомства - мягко и просяще (тогда он просил рассказать о себе). Чондэ не может остановиться - и говорит, как их преследовали по всему миру, как выкачивали силу, привязав к каталкам, как Сехун открыл в себе способности Ханя, проявившиеся для помощи, как они сбежали и организовали лагерь. Как нашли второе поколение - Тэмина и Тэёна - на замену Тао и Ханю, как готовят ещё несколько детей на замену себе. Чондэ без утайки рассказывает всё. Потому что не может иначе - и никогда не мог. - Ты вернёшься к нам? - спрашивает Чондэ уже под утро, его рука под большой и тёплой ладонью Ифаня, его голова на чужом широком плече. - Я не могу, ЧенЧен, - старое прозвище отдаётся болью где-то в груди, но Чондэ не подаёт виду. - Ещё не время. - А когда оно настанет? Когда будет время? Ифань не отвечает. Только медленно поднимается на ноги, делает глубокий вдох и раскрывает большие кожистые крылья. - Ифань, ты?... - Чондэ не может договорить. В голове возникает ужасная мысль, что Ифань и есть... Но Чондэ не даёт себе додумать. Крылья Ифаня чёрные, и маленькие рожки на лбу тоже, он точно не может быть их врагом. - Когда я стану драконом, я вернусь, и мы победим. А пока - будьте осторожны, не рискуйте понапрасну. - Сколько нам тебя ждать? - Чондэ поднимается следом, кончики пальцев жжёт от желания прикоснуться к крыльям. - Я не знаю, - словно прочитав его мысли, Ифань протягивает крыло ближе к Чондэ. Оно на ощупь шершавое, холодное, неприятное, но Чондэ не отдёргивает руки. - ЧенЧен, мне жаль, что я ушёл. Ты мне веришь? - Конечно, - Чондэ отвечает не подумав. И получает в благодарность лёгкий поцелуй в лоб. Ифань взмывает в небо двумя сильными движениями и машет оттуда Чондэ. Чондэ машет ему в ответ и как-то глупо улыбается. Наверное, он не перестал быть наивным маленьким мальчиком, но сейчас, возвращаясь в серьёзную атмосферу лагеря, он не жалеет об этом. Ни на секунду.