5:0

Пять чашек кофе винила я в тот долгий вечер, закончившийся неприятной/уродливой царапиной на бампере твоей, еще толком не познавшей дорожной пыли, шикарной машины. И ты разрушила тогда все мои представления о смазливых блондинках, когда с искренним беспокойством в глазах интересовалась, в порядке ли я. Пять свиданий подряд мне понадобилось, чтобы унять бесконечно заметную дрожь в голосе и пальцах, делающую из меня невразумительную дурочку, когда ты своим чувственным голосом произносила мое безликое в своей простоте имя, бесстыдно смотря четко в глаза, коварно гипнотизируя, будто жертву. А я погружалась/поддавалась/дарила себя, растекаясь от невообразимо порочной нежности и откровенном желании слышать больше, чем было в твоих словах, видеть глубже, чем стучит кислород слева от вдоха. Пять букв в самом важном слове я, задыхаясь от всепоглощающих/безоговорочных/безусловных эмоций, выдыхала/шептала/выжигала на твоей коже, пока ты плавила меня бесконечным натиском опасных в своей нежности обжигающих губ, не оставляя мне ни шанса контролировать свое тело, мучительно сладко распадающееся на фейерверки исступленной похоти. Пять самолетов за год, и теперь в наших паспортах абсолютно одинаковые штампы границ/фотокарточки в инстаграм/истории для наших друзей, которых мы, перебивая друг друга, захлебываясь от эмоций, погружаем в наш микрокосм, тщательно оберегаемый от непрошеных прикосновений. Пять этажей вверх определяют теперь место, которое мы называем нашим домом. Мы так далеко зашли в нашем желании создавать шрамы на двоих от наслаждения финальными аккордами восхищения друг другом. Одним дыханием надменно счастливы без нот условностей. Четыре кубика льда тают в бокалах с ХО, когда мы решаем отключить все телефоны, отгораживаясь от мира за пределами нас, чтобы впитать/запечатлеть/поглотить как можно глубже/фундаментальнее/масштабнее запах/вкус/оттенок точки невозврата друг друга. До последнего глотка, пропитанного наивным желанием продлить вечность еще на мгновение дольше бессрочности. Четыре сигареты назад поделилась с тобой своим самым навязчивым/непреодолимым/разрушающим мои мысли, страхом. Потерять тебя. И ты, головокружительно легко нашедшая способ деформировать его, разобрала на ничтожные атомы, касаясь меня решительным взглядом, обещающим никогда не допустить разделения «мы» на «я» и «ты» в отдельные пустые вселенные. Четыре оттенка твоих воистину шикарных изумрудных глаз я научилась распознавать, связывая их воедино с тяжелым днем/злостью на тупость людей/нежностью к моим рукам/грустью от разлуки в минимум 13 длиной. Четыре километра в мертвых пробках я нахожу необходимыми, чтобы привезти тебе доппио в душный офис, зная, что из-за меня нескончаемой ночью ты не забылась крепким сном, выцарапывая на моей спине откровенные признания в своей восхитительной неравнодушности. Ни на секунду не вечной. Три месяца подряд нервно избегаешь любых проявлений нас, пока я молча и неконтролируемо наблюдаю за тем, как мой мир меняет свои грани с абсолютной четкости на неумение распознавать рассвет в новом силуэте дня. И каждая ночь становится дьявольски беспредельна и нечеловечески неистощима. И все смс остаются без ответа, когда я сочиняю молитвы из еще не созданных никем эмоций. Пытаюсь уложить в своем сердце время, которое всегда выигрывает у меня. И я заживо хороню себя в этой осознанности из ада, выстреливающего в мои вены, закисляя последние надежды на ответ. Три друга навзрыд резко обрушили мой мир, сообщая о моей беспечной слепоте. И я так мучительно напрасно сражалась за твое основательно продуманное алиби для того маскарада, что ты устроила мне. Находя многозначительные трещины и глотая слезы, сопоставляла очередную ложь с наивностью своих знаний о тебе. Три поцелуя спустя я ощущаю унизительно выпрошенную у тебя страсть. Невольно очнувшись, перестаю верить твоей вечно греховной снисходительной лжи. И мое восхищение равняется совершенному в своей ясности откровенному презрению. Я больше не часть тебя. Пленница, обессиленная в оковах незащищенности от твоих демонов. Две марионетки исцелованы тобой в нашей, теперь уже отправленной в архив моей памяти, постели. Не нахожу в себе достаточной смелости, чтобы отвернуться от предающих тебя достаточно хриплых стонов, доказывающих отсутствие сожаления за мое рассыпавшееся сердце в твоих потемневших глазах. Даю себе один парализованный миг в твоих разрушающих объятиях. Моя хрупкость отравлена твоей безудержной жаждой не меня. Переполняясь болью, спускаюсь с раздробленных небес своей, согнутой в узел, любви. Два ключа, больше мне не принадлежащих, оставляю возле связки твоих с массивным брелоком. И второй вовсе не от моего отсутствующего, экстремально освобожденного от желания лететь за падающей тобой, сердца внутри. Равнодушные сочетания букв неизбежно перечеркнули навсегда все, что я хотела/могла и должна была одержимо реализовать до момента твоего «не люблю». Исключительно преданная тобой, несостоявшаяся. Одна она неумолимо поглощает ледяным холодом своего космоса, затягивая петлю из равнодушия на побелевших костяшках. И собственное имя для меня звучит лишь призраком никогда не существовавших душераздирающих звуков. Лишает меня себя.

Ноль.