Петля

— Добрый вечер, — сказал Нине женский голос из-за спины справа, и немолодая женская рука поставила на стойку бокал с коктейлем слева, так что Нина оказалась почти в объятии незнакомки. — Могу я предложить Вам выпить? Нина упёрлась взглядом в руку, лёгшую на стойку рядом с бокалом. Морщины говорили о возрасте не менее пятидесяти пяти. Неброский бежевый лак на коротких ногтях и светлый рукав дорогого на вид пиджака говорили о том, что её желала угостить, определённо, леди — и возможно даже, бизнес-леди. «К её возрасту я, может быть, стану такой же… — внезапно мысль приобрела фантастический оттенок, — Что если эта женщина и есть я из будущего?.. — к ней добавился добавился оттенок развратной иронии, — Давно мечтала переспать с собой — правда, не при такой разнице в возрасте… — пока вакханалию не прервал второй внутренний голос. — Тьфу ты, бред какой!». — Благодарю. Пожалуйста, присаживайтесь, — Нина указала на стул слева. Она решилась поднять глаза и прямо посмотреть леди в лицо, лишь когда та протянула руку и представилась: — Анжелика. «Какое молодое имя…» — подумала Нина, в ответ называя своё имя и пожимая руку. Утратившая тонус кожа была нежна и податлива под пальцами… Женщина выглядела стильно и именно так, как это нужно в её возрасте. Короткая, в меру объёмная стрижка на светло-русых волосах, песочного цвета пиджак поверх чёрного топа, чёрные брюки, туфли на низкой подошве, среднего размера сумочка — Нина не без зависти подметила фирму и примерную стоимость. Не в силах побороть навязчивую мысль о том, что смотрит прямо на своё будущее, Нина пыталась найти явные внешние несходства с Анжеликой. Цвет волос ничего не значит. У Нины шевелюра была тёмно-каштановая, но она сама себе пообещала, что как минимум однажды, в зрелости, выкрасится в блонд. Черты лица у обеих были довольно обычными и без ярких особенностей типа родинок или шрамов. Кроме того, у Анжелики уже были морщины и, хотя она явно регулярно посещала косметолога, она не стремилась вернуть себе молодость, а старела достойно. «Но если у меня в этом возрасте будет вот такого качества гардероб, могу только за себя порадоваться». Нина размышляла, а Анжелика ласково гладила её руку кончиками пальцев. «Вообще-то, если она — это всё-таки я, то она должна знать, как мне нравится… Однако знаю ли я сама?» — но пока Нине действительно нравилось. Мысли у неё начали запутываться и перебивать друг друга. Во-первых, действовал алкоголь. Пусть она и не любила чувство опьянения, но оно помогало лучше воспринимать удовольствия и свободнее на них реагировать. Во-вторых, Анжелика начала очень приятно водить ногтями между её пальцев. «Если бы ещё и языком…» — картина, как Анжелика вылизывает чувствительные участки её кистей, оказалась такой реалистичной, что вызвала резкий укол наслаждения. В грудной клетке словно стало жарче, и Нина глубже вздохнула, чтобы не вырвался стон. Хотелось приникнуть к этой женщине, сейчас же. И пускай она не отвечает физическим параметрам Нининой мечты. Всё это глупости, когда так тянет положить голову на её плечо и подать ей вторую руку, для ласк… Когда их бокалы были наполовину пусты, Анжелика нагнулась к уху Нины и проговорила: — Я хотела бы доставить тебе настоящее удовольствие сегодня ночью. В обмен на… немного нежности. У Нины по телу пробежала дрожь от возбуждения и — лёгкого, но всё же — отвращения: «Неужели я когда-нибудь буду так же уговаривать женщин помоложе подарить мне «немного нежности»?..» — голову болезненно сдавило от этой мысли. Она потёрла лоб, избавляясь от неприятной мысли и доброжелательно усмехнулась: — Почему я? Анжелика развеселилась от вопроса и задумалась на пару секунд: — Ну, сначала, ты просто мне понравилась. А потом я присмотрелась внимательнее и поняла, что ты выглядишь, как… — она озорно глянула на Нину, — как… вампир на диете. Понимаешь? Нина от души расхохоталась и кивнула: — Это что, бросается в глаза? — спросила она сквозь смех. — Не особенно. Просто мне это знакомо, — был ласковый ответ. С напитками было покончено. — Идём? — спросила Нина. — Идём. Я рассчитаюсь. Тёмная улица. Розово-оранжевые фонари. Жёлтые листья группками по краям тротуара. Анжелика направилась к чёрной Тойоте. «Мне тоже нравится эта модель, » — машинально подумала Нина. Разговаривать не хотелось, да было и ни к чему. Нина ещё в баре, допивая свой коктейль, помолилась, чтобы её знакомая не оказалась маньяком и о том, чтобы благополучно дожить до завтра. Хотела попросить до послезавтра, но постеснялась. Тем не менее, своей молитвой она была вполне успокоена и больше к тревожным мыслям не возвращалась. Хотелось женщину. Хотелось ласки. Нужно было кого-то обнять и забыть о том, что существует время. Нина полностью расслабилась на сиденье и отпустила неподвижный взгляд в небо. — Приехали, — осторожно прервала тишину Анжелика. — Как ты себя чувствуешь? — Нине на бедро легла горячая рука. — Хорошо. Всё в порядке. — Тогда выходим. Дом был из престижных, с консьержем. Квартира располагалась на восьмом этаже и была декорирована в светлых тонах, обставлена уютно, но с минимумом мебели. «Совсем не страшно, — подумала Нина. — Мне здесь нравится.» — Вина? — Нет, чаю, пожалуйста. — С мятой? — Да. Благодарю! Пока готовился чай, Нина успела принять душ. Теперь она сидела на диване в гостиной в банном халате, пила чай и ждала, когда из ванной комнаты вернётся хозяйка. Разум время от времени предпринимал попытки докричаться до неё вопросами вроде: «Ну и зачем мы здесь?» — или: «И что дальше?» — но ей было слишком тепло и приятно, и голос разума тонул в неге, как в толстом слое ваты. Анжелика вошла в гостиную в золотистом шёлковом кимоно и расположилась в другом конце дивана, чтобы ей было удобно рассматривать молодую гостью. Беседа шла легко и состояла из разрозненных фактов, шуток и смеха. Между прочим выяснили, что Анжелике исполнилось 62 года, а Нине — 28 лет. Нина уже чувствовала себя совершенно свободно и с увлечением рассказывала какую-то забавную историю из своей жизни, в то время как взгляд Анжелики становился всё более жарким и концентрированным. Когда история достигла финала, Анжелика попросила: — Иди ко мне.

***

Нина подвинулась ближе и села, подогнув под себя ноги. Робость внезапно вернулась, а внутренний голос подлил масла в огонь, напомнив, что это её первый раз с женщиной, и язвительно поинтересовался, готова ли она превратиться из теоретика лесбийской любви в практика. «Это невыносимо! — подытожила она свои мысленные прения. — Короче. Она меня пригласила — она и босс. И будь что будет!» Анжелика приблизилась к Нине сама, взяла её за плечи и очень лёгким касанием поцеловала её в губы. «Ну вот, совсем, совсем не страшно, — продолжила успокаивать себя Нина. — Всё… будет…хорошо, » — Анжелика теперь касалась её сериями таких же лёгких поцелуев, заставляя отвлечься от мыслей. Нину удивила её вовсе не требовательная нежность — прикосновения были заботливыми, а во взгляде женщины преобладала искренняя симпатия, а не похоть. Анжелика развязала пояс Нининого халата и плавно увлекла их в горизонтальное положение так, что Нина оказалась сверху. Анжелика принялась целовать её грудь и почти невесомо гладить живот и бока. Нина прикрыла глаза. Так сцена казалась менее странной. Можно было представить… ну, хотя бы ту же Анжелику, только лет двадцать назад. Двадцать пять. «Ещё скажи тридцать, и можешь отправляться в ад, » — прошипел ей внутренний голос. Ей было приятно, и если бы не чувство вины перед партнёршей за постыдные мысли о её возрасте, было бы просто прекрасно. Очень романтично и мило, и… Анжелика перевернула их снова, и теперь женщины лежали на боку, и Нина была прижата к спинке дивана. Анжелика страстно пробовала на вкус её губы и язык, разведя её ноги своим коленом. Она гладила бёдро своей гостьи, с внешней стороны, а потом с внутренней, приближаясь к промежности. Нине снова стало неловко до боли. Она перенесла руку партнёрши себе на талию и спросила: — Можно мне вина? Анжелика чему-то улыбнулась и нежно провела по Нининым волосам: — Конечно, милая. Идём на кухню? Там, смакуя вино, Анжелика спросила: — Что-то тревожит? Или… не хочешь? — Просто ситуация за рамками обычного, — улыбнулась Нина. И добавила серьёзно: — Хочу. — Не переживай, милая. Не стесняйся меня и постарайся не думать. Хотя бы пару часов. Анжелика взяла бутылку и повела гостью, вместе с вином, в спальню.

***

На мягкой постели уютные простыни. Бокал вина и поцелуи в виноградно-терпкие губы. И ещё полбокала. Поцелуи в шею. Ненасытные и непрестанные. И голова у Нины кружилась не от вина, а от них, от такого невинного, но безумно желанного наслаждения. Анжелика с поразительной чуткостью освобождала её от одежды не раньше, чем самой Нине становилось невыносимо оставаться закрытой от прямых прикосновений к её коже. Когда она была обнажена, она уже с трудом осознавала происходящее, погибая от жара возбуждения, желая всего, что только сможет дать ей её любовница. «Вот что такое быть зацелованной, » — с пьяной улыбкой подумала Нина, вздрагивая от поцелуев, переместившихся с её живота на бёдра. Она отчаянно сжимала руку Анжелики, не занятую ласками, пока та длинными сильными пальцами вела её к мучительно-сладкой разрядке…

***

Выходные показались Нине отрывком из пьесы о счастливой любви. Утром Анжелика была рада ей не меньше, чем накануне ночью. Она поприветствовала гостью крепкими объятиями и тёплыми поцелуями в шею, в плечи… — Кофе? — промурлыкала она. — Да, благодарю, — Нина широко улыбалась и прижимала к себе свою женщину. Она никогда ещё так не радовалась началу нового дня. Душ, и сразу после — долгие поцелуи в коридоре. Кофе, бутерброды на завтрак — шутки и нежные взгляды. И Нина уже не думала о разнице в возрасте — ей просто нравилась эта женщина, такая уютная, такая необъяснимо ласковая с ней, как будто внезапно влюбилась в неё и поверила, что это навсегда. После завтрака, нежась на диване в гостиной, Нина уже сама смело приникла к Анжелике, и, положила голову ей на колени, перебирала её пальцы, смотрела в глаза, изучала черты лица… Анжелика предложила отправиться на прогулку в парк. Было сыро, но солнечно, и ароматный воздух напоминал о многих счастливых днях одиноких прогулок и хороших свиданий, и радостных мыслей о будущем. Ничего из прежних мечтаний не сбылось, но теперь было нисколько не жаль. В мечтах тоже была жизнь — воображаемая; и она заставляла улыбаться в жизни реальной девушку, одиноко бродившую по аллеям парков и улицам, смоченным дождём. Гулять за руку, под руку, в обнимку — что может быть лучше, когда рядом тот, кто нравится, а вы никуда не спешите и наслаждаетесь видом, и посматриваете друг на друга, потому что вам приятно возвращаться взглядами к этому профилю, к этой улыбке и к смеющимся глазам… Нина щебетала без умолку и чуть не прыгала рядом со своей новой знакомой. Жизнь опьяняла её теперь, и она не могла успокоиться. Анжелика шла спокойно, с достоинством, но искренне смеялась над ниниными историями и умилялась её полудетскому оживлению. У пруда Нина залюбовалась отражениями деревьев в воде и солнечными бликами и замерла в молчании. Когда солнце зашло за облако и сильный ветер нарушил тишину, Анжелика коснулась плеча своей спутницы, разворачивая её к себе. В руках у неё был пышный букет розовых роз. — Это в знак моей нежности к тебе, — сказала она, протягивая цветы. — Хочу, чтобы ты знала: ты прекрасна…

***

Нина с удовольствием исследовала библиотеку Анжелики. Их литературные вкусы не противоречили друг другу, и Нина обнаруживала великолепные издания своих любимых авторов и открывала произведения, которых ранее не касалась. В этой комнате она задерживалась часами, пока Анжелика работала в своём кабинете. В один из визитов Нина заметила на полке красивый фолиант и достала его взглянуть поближе. Книга приоткрылась посередине, и на пол вылетел засушенный цветок розовой розы. «Вот важное различие между мной и Анжеликой: она, видимо, любит розовые розы, а я всегда предпочитала жёлтые или персиковые, » — наконец-то был найден повод оставить без причины засевшую в голове идею о пересечении времён.

***

Был конец июня, пятница. Нина ни минуты лишней не задержалась на рабочем месте. Она шла к Анжелике — шла домой — а Анжелика несколько минут назад позвонила ей уточнить, что купить к ужину. Всё это было приятно, приятно до слёз. Нина повернула на диагональную аллейку, которая вела к самому дому, прошла почти до середины, глядя на солнечные пейзажи вокруг, когда взгляд её зацепился за что-то, что он просто не смог миновать. Слева аллею обрамляли кусты сирени, и под ними лежала без чувств Анжелика. Рядом беспомощно ютилась её дорогая сумочка, телефон выпал из разжавшейся руки… Нина вспомнила, сколько раз проходила мимо разных валявшихся на земле людей. Все они выглядели, как пьяницы или бомжи, но разве оправдывает это полное игнорирование их? Она делала вид, что не видит, просто не видит! И другие люди, которые, может быть, уже успели пройти здесь, точно так же «не увидели» Анжелику… Эти мысли пронеслись в мгновение ока, за секунду, когда она подскочила к Анжелике, одной рукой пытаясь нащупать пульс, а другой набирая номер «Скорой».

***

Инсульт. Не первый. Но последний. А любовь, пожалуй, первая. И, похоже, последняя.

***

Свежий букет розовых роз, который Анжелика подарила вчера, нелепо стоял на подоконнике в гостиной. Как будто оставалась какая-то надежда и ещё можно было чего-то ждать. То есть, кого-то — кого-то ждать… Нина выдернула букет из вазы и сломала стебли пополам — «И зачем они без шипов? Было бы легче, будь это больно…» Она бросила цветы на пол и принялась топтать их. Цветы были не виноваты, их было жалко, и их принесла Анжелика, и они были памятью о ней. Но какой памятью! Тончайшим осколком стекла, врезавшимся в мысли так, что уже не достать — остаётся лишь терпеть боль… Когда Нина в ужасе опустилась на пол и разрыдалась над убитыми ею цветами, она увидела, что одна роза уцелела. Она оторвалась от стебля, отлетела в сторону и лежала испуганная и одинокая. Нина бережно взяла её в руки. С этой розой она вернулась к себе в квартиру, оставив заранее нанятых Анжеликой поверенных исполнять предписанные им обязанности, не задумываясь, положила цветок в середину какой-то книги и, плавно расплющивая розу, закрыла массивный том.