Волку

Просто держи меня за руку, мой хороший. Даже когда оскалит клыки беда, я одного тебя ни за что не брошу, я буду рядом, буду с тобою всегда. Тише, мой милый; капли дождя лесного падают музыкой прямо сквозь щели штор, и половицы — клавиши ксилофона — тихими скрипами ноты вплетают в хор — хор-колыбельную, пенье ночного леса, шёпот тропинок, что увлекают во тьму, шелест деревьев с длинными лапами-ветками, крики ворон и ивовый плач на ветру. Слушаешь? Тянется песня моя бесконечно; слово из песни — нитка в общий узор. Я вышиваю буквами-звуками. Вечно вышивка будет беречь твой спокойный сон, в сети запутывать каждый кошмар цветочный; перья на ободе — пара широких крыл, точно завеса от красного мака, что ночью тянется к небу сквозь рёбра. Твой жаркий пыл, жажду и дальше выкрашивать стены под двери, впрочем, цветам — даже маку — не отобрать. Ты говоришь: «Я беспомощен»; знаешь, не верю. Только вчера открывала украдкой тетрадь — ту, где всё время рисуешь хотя бы набросок, даже когда от болезни трясётся рука, — и ни одной неуверенной линии. Что же, будешь и дальше выдумывать эти слова — я не могу, мол, трясутся предатели-пальцы, кисточки с красками валятся прямо на пол, кляксы акрилом на досках, ковре расцветают; вместо дверей — погляди, всё заляпал... «Мой Волк, — тихо шепну, поцелую дрожащие пальцы, — хватит выдумывать: в десять, нет, в сто раз сильней ты, чем болезнь; и надо и дальше сражаться, сколько бы стерва-судьба ни назначила дней». Ну а пока, мой хороший, заройся в подушку. Что принесёт нам движение стрелок часов?.. Спи-засыпай; я дыханье твоё буду слушать, чтоб в нужный момент подхватить твой слабеющий вдох.