۞۞۞
С того памятного разговора Виктор едва ли не каждый день намекал Юри, что, наверное, стоило бы подумать насчет своих глаз. Непрозрачно так намекал, но Юри пока держался. — Наверное, нелегко постоянно таскать их, — сетовал он, крутя в руках очки и ловя стеклами блики, а когда Юри отбирал их, замечал, как было бы хорошо просыпаться утром и не тянуться к тумбочке, чтобы что-то нормально увидеть. — Процесс выглядит не слишком приятно, — бормотал он на ухо Юри, когда тот надевал линзы и рисковал от подобного ткнуть себя пальцем в глаз, заслушавшись. — Линзы так подорожали в последнее время… — Да, в воду очки не возьмешь… — вздыхал он, дрейфуя в водах бассейна — или горячих источников, если они приезжали в Японию к родителям Юри, — и поглядывал на своего собеседника, проверяя, дошла ли фраза до адресата. Адресат поджимал губы, но молчал. Дождь, грязные стекла, возможность разбить, выпавшая во время тренировки линза… Он не упускал ничего, и на все у него были какие-нибудь комментарии, иногда не слишком тактичные и приятные. Юри честно терпел две недели, но потом это достало даже его. — Понял я, понял! — взвился он, доведенный до ручки, на одной из тренировок. — Что ты предлагаешь, Виктор? Сделать эту операцию? — Было бы неплохо! — обрадовался тот. Юри так и не мог понять, какое ему вообще есть дело до его, Юри, зрения. Жил бы себе спокойно со своими ста процентами и не лез к тем, у кого этой сотни нет. — Если это так тебе надо — то и оплачивай тогда сам! — отрезал японский фигурист недовольно, надеясь, что уж это энтузиазм тренера точно притушит, и отъехал подальше, возвращаясь к программе. Но, кажется, Виктора он недооценил. Он уж точно не был готов к тому, что спустя три дня Виктор влетит в квартиру с подозрительно довольным видом и уже на пороге выдаст: — Я записал тебя на предварительную проверку зрения. Надеюсь, завтра ты не занят. Что? — Что? — повторил Юри свою мысль вслух, поднимая взгляд от экрана мобильника. Он полулежал на диване в гостиной — по словам Виктора, том самом, где он впервые узрел то судьбоносное видео, — и наслаждался потрясающим ничегонеделаньем. — Перед коррекцией нужно проверить зрение, — пояснили ему. — Я недавно проверял, где-то даже бумага с результатами лежит, — Юри махнул рукой в сторону спальни и подвинулся ближе к спинке дивана, чтобы Виктор мог присесть на край. Тот склонился и поцеловал его, щекоча лицо волосами. — Нужно именно в центре, и не только зрение, но и еще целую кучу всего. А сейчас… сейчас нам нужно кое-куда съездить. — Куда? — полюбопытствовал Юри, за что получил еще один поцелуй. Вставать с мягонького не хотелось — ну, разве что для того, чтобы переместиться на кровать вместе с Виктором. Но Виктор перемещаться явно не планировал, отцепил от себя чужие руки, уже успевшие обвить его шею, словно лианы, и встал с дивана, пытаясь стащить с него и своего сожителя. — Ну же, давай, Юри, не будь ленивцем, иначе опять превратишься в свинку! — протянул он. — Я не скажу, куда, пускай будет сюрприз. — Свидание? — поднял брови его собеседник, тут же бодро вскакивая на ноги. Виктор усмехнулся. — Не совсем. И не забудь паспорт!۞۞۞
— Да, это точно не то место, на которое я бы мог променять диван, — согласился Юри, разглядывая вывеску лаборатории. — Ты притащил меня в здание, где сдают анализы, и до сих пор не сказал, зачем. Я чем-то болен и не знаю об этом? Или это внезапная проверка на ЗППП? — И на них тоже. Это часть предварительного этапа, — снизошел до ответа Виктор, открывая перед ним дверь и пропуская вперед. — Перед операцией нужно сдать анализы на гепатит и сифилис. — И зачем такая таинственность? — пробормотал Юри, но ответа так и не получил, ведь они как раз подошли к стойке. Там их встретила симпатичная женщина с большой родинкой под глазом — это было единственным, что врезалось Юри в память из ее внешности. Пока Виктор, забрав его паспорт, договаривался об оплате и документах, он разглядывал помещение. В принципе, тут было даже уютно: белые стены, шкаф и коробка с бахилами у входа, диван возле стойки, где сидели, ожидая своей очереди, мать с ребенком и дед в молодежной кепке, на стене напротив дивана телевизор, а рядом коридор с кабинетами, в который переходил холл — видимо, там все и происходило. — Поставьте подпись, пожалуйста, тут, тут и тут, — отвлекла его от разглядывания женщина, подсовывая бумаги. Пробежавшись взглядом по ровным рядам строк, Юри быстро расписался там, где было отмечено галочками — очень мило. — Кабинет номер два, тот, крайний справа, — объяснила женщина, улыбаясь. Кажется, даже искренне. — Можете присесть и подождать. Не беспокойтесь, ждать недолго. Компания на диване синхронно подвинулась, освобождая место новичкам. Юри сел на мягкую поверхность, чувствуя себя немного неуютно, но теплый бок Виктора рядом и бедра, соприкасающиеся с его, странно успокаивали. — Все хорошо? — шепнул Виктор, незаметно от остальных поглаживая его ладонь. Юри нервно поправил очки свободной рукой и неуверенно кивнул. — Я не маленький, чтобы бояться сдавать кровь. — Я даже в детстве не боялся, — поделился с ним Никифоров, улыбаясь воспоминаниям. — Помню, пришли однажды с родителями в больницу, какая-то девочка ревела, а я дразнил ее плаксой и говорил, что это совсем не страшно. Папа смеялся, а ее мама меня похвалила — я был так горд этим, что потом весь день хвастался друзьям. Юри тихо рассмеялся, представляя себе маленького Виктора, сверкающего голубыми глазищами и строящего плачущих детей. Мать с ребенком зашли в кабинет, когда оттуда вышла худенькая девушка, одной рукой прижимающая к груди другую, согнутую в локте, и свободного места на диване стало больше. Дедок иногда поглядывал на них с любопытством, но молчал, а через несколько минут зашел и он. На диване их опять сдавила, прижала друг к другу набежавшая толпа народу — но они, в принципе, даже не были против. Юри чувствовал себя спокойней рядом с Виктором. Чем ближе, тем лучше. — Я пошел, — Юри встал, когда дед покинул кабинет, мельком глянул на светловолосую макушку напоследок и, подойдя к двери, постучался и зашел внутрь, не забыв поздороваться на входе. — Здравствуй-здравствуй, — полная женщина оторвалась от своих записей, глянула на него и вновь вернулась к своим письменам. — Садись на стул, закатывай рукав. Она говорила немного невнятно, и Юри, знающий русский далеко не в совершенстве, не разобрал едва ли не половину речи, но опыт нахождения в подобных местах дал о себе знать — он сделал, как было велено, даже не понимая точно, что именно ему сказали. Женщина закончила писать, тяжело встала со стула и подошла к нему, принимаясь за свою ежедневную работу. Действовала она быстро и ловко, руки мелькали, голос журчал — заслушавшись и засмотревшись, парень даже не заметил, когда игла проткнула тонкую кожу и стенку вены, и едва не пропустил всю процедуру, очнувшись лишь на моменте извлечения иглы. Женщина похвалила его, словно малыша, приклеила ватку лейкопластырем и отправила восвояси, пообещав, что результаты придут на электронную почту через пару дней. — Все? — поинтересовался Виктор, вскакивая с дивана при виде вышедшего Юри. Тот кивнул. — Ну, а теперь, раз уж я так подло разбил твои мечты о свидании… Куда бы ты хотел пойти?۞۞۞
На следующий день, как Виктор и обещал, они отправились в сам центр микрохирургии глаза, где Юри должны были провести полную диагностику глаз и назначить дату операции. Виктор послушно ждал его в коридоре, но вот к специалисту напросился зайти тоже — и Юри просто не смог отказать. Его безумно тронуло то, как Виктор заботится о нем и его здоровье, пытается сделать как лучше даже несмотря на то, как старательно он этому противится — и если сначала это немного раздражало, то теперь, вдохновленный мыслями о прекрасном зрении, Юри был готов не только под лазер лечь, но и даже и очки свои пафосно вышвырнуть, как в том ролике над дорогой. Над датой коррекции пришлось немного подумать — найти такое время, когда можно будет пару недель не прилагать физических усилий, то есть забыть о тренировках, и временно забыть о ноутбуке. В итоге совместных размышлизмов сошлись на том, что день икс настанет через две недели, и за эти две недели приказали полностью отказаться от линз и алкоголя — как будто с этим есть какая-то проблема, ну. Виктор радовался, пожалуй, даже больше, чем сам Юри. И это было мило.۞۞۞
День Икс настал неожиданно — даже несмотря на то, что Юри с Виктором чуть ли не дни в календарях зачеркивали, подбираясь к нужному числу. Все утро Виктор подбадривал Юри как мог, мешая полноправно нервничать и психовать, и уже в центре все то время, что они сидели перед операционной, ожидая своей очереди, держал его за руку и что-то ворковал на ухо. И ведь даже помогало — Юри чувствовал, что, будь он тут один, точно встал бы и слинял, не дождавшись своего вызова. Да что там говорить, даже Юра накануне пожелал удачи — в своей особой манере, конечно, но пожелал же! — Юри Кацуки, — произнесла выглянувшая медсестра, темноволосая женщина с малозаметными усиками над верхней губой, и ободряюще улыбнулась поднявшемуся на ноги Юри, у которого лицо мгновенно стало одного цвета с ее халатом. — Проходи, не бойся. Сзади за футболку дернул Виктор, требуя обернуться. — Готов увидеть мир? — произнес он с загадочной полуулыбкой. Юри нерешительно кивнул, удерживаясь от того, чтобы умолять Виктора уйти из этого места. Тот кивнул и прижал Юри к себе, целуя куда-то в висок. — Все будет отлично. Я точно знаю. Сначала Юри провели в первую комнату — еще не операционную, и тут тусовались две женщины, бодро болтающие друг с другом о чем-то личном, даже не смущаясь при этом присутствия постороннего человека. Его усадили на кушетку. Одна из женщин попросила его запрокинуть голову и, когда он совершил требуемое, совершенно неожиданно потрепала его за щечку, словно ребенка, выдав что-то вроде «какой милашка». Юри выпал в осадок — хотя, живя с Виктором в одной квартире, уже должен был иметь иммунитет на странные поступки окружающих людей. — Сейчас я протру тебе глазки салфетками со спиртом, может щипать, но это ничего, а потом закапаю обезболивающее, — пропела она почему-то уже во время данного действия. Спирт действительно щипал. — Хорошо, молодец. Посиди немного с закрытыми глазами. Ну, что остается делать — Юри послушно поерзал на стуле, жалея, что Виктора не пустили внутрь. Почему партнер может быть рядом с женщиной во время родов, а мне отказали в присутствии родного человека в тот момент, когда решается судьба моих глаз, недовольно думал он, смущаясь подобному сравнению. Нечестно. Когда сидеть уже откровенно надоело, он услышал шаги. — Можешь открыть глаза, — разрешили ему и протянули одноразовую шапочку, а затем помогли надеть хирургический халат. С каждым движением беспокойство нарастало все больше — это был рубеж перед самим испытанием, и Юри как мог оттягивал эти спокойные мгновения перед тем, как лечь под лазер. Затем его провели в операционную и помогли забраться на операционный стол — к удивлению Юри, мягкий и удобный. Мысленно он посмеялся над тем, что человек, способный на коньках прыгнуть четверной, уж точно сможет забраться на такую высоту. — Сначала мы поработаем с одним твоим глазом, затем то же самое сделаем с другим. Вся операция будет длиться минут пять, так что ты и устать не успеешь, — подбодрила его женщина. Расширитель век, держащий глаз открытым, был отвратительной штукой — давил, растягивал, вызывал дискомфорт, не давал нормально моргнуть, а когда Юри рискнул пожаловаться на неудобства, ему объяснили, что так и должно быть. Он лежал и не видел ничего, кроме потолка — позади переговаривались и щелкали по экрану врачи, но Юри не мог разобрать ни слова. Когда над ним нависла та самая хрень, которая должна была помочь ему обрести хорошее зрение, он чувствовал, как от страха тело почти парализует. К расширителю век добавилось еще что-то — Юри ничего уже не понимал, просто ждал и принимал за данность, а в голове лишь крутилось «толькобынеослепнуть». Никогда больше не увидеть мир и Виктора — это, пожалуй, уж слишком суровое наказание. — Не бойся, расслабься, это не больно и быстро. Смотри на красную точку. Зашумел аппарат на его глазу — он не чувствовал боли, но зрение стало размытым, мутным. Как помнилось из статей, прочитанных в интернете, это срезали лоскут роговицы — странное ощущение, когда что-то, по сути, отрезали от глаза. Не было и никаких «звезд и других вселенных», о которых писали на форумах и которые Юри, в принципе, предпочел бы увидеть больше, чем то, что он видел сейчас. Зрение стало еще более мутным — что-то закапали в глаз. — Молодец. Теперь поработаем лазером. Смотри на светящуюся точку и не отводи взгляд. Дальше для Юри все слилось в непереводимую реку слов. Он лежал, напряженный, словно струна, смотрел на точку и чувствовал, как разливается вокруг него отвратительный запах горящих волос. Больше всего он сейчас хотел почувствовать ладонь Виктора в своей руке.۞۞۞
Он вышел в коридор почти наощупь, не решаясь открыть глаза, и смог расслабиться только тогда, когда его подхватили за руки и прижали к телу, от которого по-родному пахло дорогим парфюмом и гелем для душа. — Ты как? Страшно было? Больно? Ты открывал глаза? — закидал Виктор вопросами. Голос его подрагивал от волнения, и Юри было приятно осознавать это. Он уткнулся в шею напротив, легко касаясь ее губами и медленно выдыхая, чувствуя, как успокаивается нервная дрожь. — Не больно, но очень страшно, — ответил он. Его увели к сидениям и осторожно усадили, надевая на глаза солнцезащитные очки, пристраиваясь рядом и вновь беря за руки. — Я очень жалел, что тебя не было рядом. — Я с ума тут чуть не сошел, — признался Виктор. — Накрутил себе всякого… Ты пробовал открыть глаза? — Ненадолго. Капли закапали после коррекции. Больше не открывал. Давай подождем немного, ладно? — Но не болит? — Ни капли, — с удивлением отозвался Юри.۞۞۞
Как после оказалось, он рано радовался. Обезболивающие капли действовали недолго, и под конец их действия Юри почти взвыл от неприятных, колющих ощущений — словно в глаза стекла насыпали, мелкого-мелкого. Виктор почти баюкал его в объятиях, не обращая внимания на окружающих людей, глядящих на них, и что-то тихо рассказывал, а Юри пытался вслушиваться в его приятный голос и абстрагироваться от боли. Их идиллию прервал подошедший врач, позвавший Юри на послеоперационную проверку. По лестницам Виктор вел его за руку, медленно и осторожно — Юри все еще не рисковал открыть глаза. Однако в кабинете ему все же пришлось это сделать. — Готов увидеть мир? — Юри по голосу чувствовал, что Виктор улыбается, повторяя ту же фразу, что и перед операцией. Он кивнул. — Давай, раз. Два. Три… Держать глаза открытыми было сложно и больно, перед глазами словно пелена повисла — но Юри едва сумел сдержать восторженный вскрик, понимая, что видит, и видит определенно лучше, чем раньше. А ведь это еще не предел. Офтальмолог усадил его у аппарата, поглядел результаты, покивал самому себе и вместе с Юри вернулся к столу, где подробно расписал, что следует и чего не следует делать в ближайшие дни, дал памятку и написал даты последующих осмотров. — Когда вернетесь домой, лучше выпейте обезболивающего из тех, что я вам выписал на этом листе, и ложитесь спать. А вы, — повернулся он к Виктору. — Следите за тем, чтобы он не тер глаза, спал, желательно, на спине, чтобы не сместить лоскут, и выполнял все предписания. Виктор торжественно поклялся следить, и их, наконец, отпустили домой. Юри отрубился уже в такси, удобно устроившись у Виктора на плече.۞۞۞
— 127 РЕ. — А у той? — Ммм… Р 210 МР, — Юри чуть нахмурился, вглядываясь. — Да, МР, точно. — Потрясающе! — Виктор радовался как ребенок. — А вон у той, красной? — Она далеко! — возмутился Юри, но послушно перевел взгляд на автомобиль. — И что? Для тебя это теперь не проблема. Давай, Юри, какой у нее номер? Они стояли на балконе. Вечер потихоньку скрадывал цвета и тени, но Юри было все равно — он уснул сразу после возвращения из центра и, проснувшись через несколько часов, внезапно понял, что боль ушла, а с балкона он теперь может разглядеть даже мобильник в руках у женщины, вышедшей из подъезда. Виктор, разумеется, решил устроить ему тест и заставил называть номера машин, стоящих перед домом. И Юри называл. — А 359 УЕ! — торжественно выдал он таким тоном, словно королем кого-то назначил, торжествующе улыбнулся Виктору и ахнул от неожиданности — тот подхватил его под ягодицы, прижал к балконной двери и поцеловал, глубоко и крепко. Перед тем, как закрыть глаза, Юри видел каждую его ресничку, каждую волосинку, каждую маленькую веточку за окном — и обожал весь мир. В особенности Виктора, который до сих пор умудрялся менять его жизнь к лучшему. И эта жизнь была прекрасна. А очки он все-таки выкинул.