***
Взрослая жизнь… Как волнительно звучат эти слова. Хотару Тачибана и представить себе не могла, чем обернётся её взрослая жизнь… Отдельная квартира — ожидаемый результат, но соседи… Соседи стали фактором нежданным, как и игра в страйкбол. С того самого рокового дня, когда её нога ступила на территорию жилого комплекса Тсукиширо, жизнь стала преподносить сюрприз за сюрпризом. — Хотару… — обиженней обычного протянула Канаэ. — Ну где этого твоего парня носит? Мы же специально договорились встретиться в парке аттракционов за три часа до закрытия. Я хочу посмотреть на закат из кабинки колеса обозрения! Мы так всё пропустим… — Прости, Канаэ, я же говорила, что это плохая идея, — нервно посмеивалась Тачибана, шевеля свои волосы на затылке. «Пожалуйста, Мидори, застрянь в пробке или лучше пропусти мою просьбу мимо ушей!» — Хотару молилась, чтобы это «свидание» сорвалось. А получилось всё, как и всегда просто, с лёгкой руки Канаэ, так сказать. — Хватит! Ничего не хочу слышать! Ты идёшь с нами в парк и ты обязательно должна позвать кого-нибудь из своей команды! У нас будет двойное свидание! — витала в облаках Канаэ Яджима во время обеденного перерыва. — Как бы, это невозможно, Канаэ… — Хотару всеми силами данных человеку эмоций, выражала сочувствие на этот счёт. — Я не приемлю отказа! — в глазах девушки замигал невероятный огонь. — Ты живёшь одна и, несмотря на это, носишь мужскую одежду и более того, до сих пор притворяешься парнем! Я не могу допустить, чтобы в тебе погибли все милые черты… — она покачивала головой, замышляя что-то очень недоброе. — Решено! Завтра я сделаю из тебя настоящую девушку! И только попробуй высказать пренебрежения по поводу лифчика, я тебе специально с двойным пушапом прикупила… Спорить с Канаэ не было никакого смысла. Она выдала во временное пользование свои синие шорты, те не во многом отличались от юбки, то есть выглядели пышными; подобрала полосатую футболку и не позабыла о злосчастном лифчике! Правда, договорились на обычный, без двойного поролона; те внезапно появившиеся груди, которых и в помине не было, сковывали все возможные движения Хотару. И вот с чем пришлось повозиться — это с обувью! Купили милые тёмно-зелёные туфельки под лак, но опять же, Тачибана не привыкла ходить на каблуках, пусть даже от земли её отделяли жалкие пять сантиметров. Канаэ прибавила ко всему этому зелёный жакетик, уложила волосы подруги, не позабыв и о лёгком макияже, и чрезмерно довольная собой, стояла и выжидала, когда Хотару наберётся смелости и пригласит кого-нибудь из «Той Ган Ган». — Тачибана! — в ярдах пятидесяти показался не кто иной, как Нагамаса Мидори. «Явился! Да за что же мне всё это?!» — Хотару поникла и сгорбилась, не заходя ещё за ворота парка. — Извините за опоздание. На дорогах пробки. Моё имя Нагамаса Мидори. Очень рад знакомству. От улыбки этого взрослого Канаэ зацвела. «Настоящий! — сиял её взгляд, не веря в возможное счастье для своей подруги. — Красивый и вежливый, Хотару очень с ним повезло!» — первое впечатление сложилось точь-в-точь как у Тачибаны, когда он подрядился помочь ей с выбором оружия. — Ой, простите! — она сообразила, что сияет чересчур долго. — Я Канаэ Яджима, очень приятно познакомиться. Мой парень Такеши Аоки отошёл за билетами… А вы приехали на машине?.. — Вообще-то, на такси. Не очень люблю метро… — сказал он, сохранив вежливость. «Взрослые мужчины поразительны…» — Канаэ восхищалась им чуть не до упадка, не жалуя притом панического настроя подруги. — Тачибана, хорошо выглядишь, — Мидори опередил её, вынудив своей улыбкой, выпрямиться и что есть мочи улыбаться. — Это ведь первый раз, когда я вижу тебя в образе девушки, обычно ты походишь на парня, впрочем, меня ты и мужской школьной формой не обдурила, разве что на миг… — он вспоминал день их знакомства, делая своего рода комплимент. — Спасибо… — густо покраснеть и выжать слова благодарности — это оказалось непросто, но Хотару Тачибана не может идти против зова справедливости, а значит, не имеет права вести себя по-хамски в отношении того, кто в свой заслуженный выходной пришёл её в который раз спасать. — Мидори, а вы ведь тоже участвуете в играх на выживание, вы с Хотару в одной команде, ведь так? — Канаэ наивно задавала вопросы. — Да, я участвую в играх и уже очень давно. С Хотару же всё в точности наоборот. Мы соперники! — Как так?! Стало быть, вы стреляли в Хотару? Вы ранили её… Убили? — глаза единственной подруги Тачибаны приобретали округлую форму. — Скорее она хотела меня убить! — Мидори от души рассмеялся, вспоминая, с какой жаждой крови, она охотилась за ним, и наверняка ещё не раз встанет у него на пути. Канаэ не стала спорить с этим жизнерадостным человеком, она-то знала, какой может быть её подруга в такие моменты… — Мидори, а кем вы работаете в реальной жизни? — Я детский врач, — ответил он, когда отдышался от смеха. — Как интересно… Ой, посмотрите сколько уже времени! Надо проверить, как там идут дела у Такеши! — Канаэ вдруг пришло в голову, что она здесь лишняя. — Увидимся внутри! — она убежала скорее, чем Хотару успела вымолить спасательный круг в виде её компании, ведь как-никак, а Нагамаса Мидори — это её соперник, недруг Мацуоки и Юкимуры, а стало быть, враг «Той Ган Гана», её враг… — Милая у тебя подруга… — ему ничего не стоило улыбнуться, глядя вслед улепётывающий со всех ног Канаэ. — Прости, что пришлось втянуть во всё это тебя! Ты жертвуешь своим выходным, и я готова выплатить тебе долг, чем только смогу! — такого стыда Тачибана в жизни не испытывала, ну разве что, когда Юкимура застукал её в женской раздевалке, посчитав при этом парнем и мистером извращенцем. — Чем только сможешь… — Мидори подозрительно зачесал подбородок, вскидывая глаза к ясному небу. — Хм, как насчёт миллиона йен? — Не борзей! — у Хотару голос от такой наглости прорезался. — Я же ещё даже подработку не нашла… — ей ничего не осталось, как смутиться на свой крик. — Я шучу, — заулыбался он, не раскрывая губ. — Я давно не был в парке аттракционов, поэтому не против прогулки, но по правде, я был очень удивлён приглашению… — Канаэ попросила пригласить кого-нибудь близкого мне по духу, — она продолжила всё так же смущённо. — Но я не могла позвать никого из «Той Ган Гана» так как они до сих пор не знают о том, что я девушка, — от мыслей о тех, других взрослых, её передёрнуло. «Да и были кое-какие другие причины…» — подумала она про себя, обливаясь потом от одной мысли, что Канаэ увидит озабоченного Юкимуру со своей мангой или Маццуна, хоста, который её отшил. — Странно, что они до сих пор не догадались, впрочем, это же Масамунэ, а он не шибко сообразителен, — хмыкнул он. Прошли всего-то за ворота, а из-за слов Мидори, Тачибану едва не накрыло. — Это-то верно, но не слишком ли высокомерно поступать так с ним из-за этого? Ты знаешь его слабости и пользуешься этим! — она склонила голову, чтобы не показывать ярости, растущей в глазах. — Не понимаю, почему столько негативного по отношению ко мне… — он обернулся опечаленным. — А то ты не знаешь?! Мацуока страдает каждый раз, когда сталкивается с тобой! — желание защитить друзей переполняло её. Вокруг ходили люди, они посматривали на двух ссорящихся молодых людей, не смея осуждать вслух. Мидори, видя косые взгляды, подошёл. Это щекотало его нервы. Он уже видел, на что была способна Тачибана, когда её переполняли эти чувства по защите слабых и обездоленных. — Ты винишь меня, хотя понимаешь, что я правил игры не нарушал, — он стоял близко, очень близко. Хотару могла поклясться, что чувствовала теплоту его дыхания. — И ты не задумывалась вот о чём, если не будет меня, его главного соперника, то, что станется с Масамунэ после победы? Ты же знаешь, его интересуют не деньги, им движет желание отмщения, поэтому он из кожи вон лезет, когда дело заходит об играх на выживание. А теперь представь на минуту, что он победил на TGC, мы повержены, он расстался со своим страхом и что дальше, что он будет делать дальше? Всё что ему останется — это волочить жалкое существование медленно выходящего из моды хоста. Я нужен ему, как не посмотри… — его руки опустились на плечи девушки, и она вздрогнула. Да, она поддалась, в который раз она обманулась, услышав его убаюкивающий, бдительность голос. Мидори про себя довольно улыбнулся. — Да и он делает TGC забавнее, — он тихо усмехнулся и отпустил взволнованную девушку. — Хорошо, что есть такие места, где можно спустить пар и расслабиться. Тачибана, а мы с тобой неплохо работали в команде, подумай над этим, ведь если я плохой, то получается, что и ты не лучше, ведь присоединилась ко мне добровольно. — Что-то я не помню, чтобы на турнирах прикрывала твою спину! — смущение, волнение и стыд перемешались в ней как какой-нибудь коктейль, порождая крик. — А ты вспомни, неуклюжая панда, — оглянувшись, он улыбнулся милее прежнего. «Что? Так тем конём был Мидори?! Я захватила флаг лишь благодаря ему? Лучше было пасть смертью храбрых…» — её стан вновь клонился к земле, а имея рост в сто семьдесят сантиметров, что выше женской нормы, да ещё на каблуках, сказать откровенно, она даже в толпе выделялась. — Тачибана, ты идёшь? Успеешь ещё порадовать меня своими душевными страданиями. Не надо падать духом так скоро. Я ещё не успел насладиться, всё же Масамунэ может о таком только мечтать, чтобы ты, да и девушка… — поддевал он нарочно. — Не говори глупостей! — пыл взял своё, и она догнала мужчину в синем костюме. — Да ладно тебе, Тачибана! Уверен, он уже начал что-то подозревать, правда, из-за своей твердолобости и трусости он никогда в это не поверит, быть может, если только лично в этом убедится… — его хитрый взгляд говорил больше слов. — Извращенец! — она пробубнила нечто обидное себе под нос, понимая его недвусмысленный намёк. — Действительно, — хмыкнул он от удовольствия, находя свою жертву забавной. — Тачибана! — А? — она успела хлопнуть чуть накрашенными ресницами, как Мидори подтолкнул её к стенке какой-то синей будочки и, зажав там, прошептал. — Все мужчины извращенцы, — скользнуло возле её уха. — Даже если об этом не говорят… — его пальцы коснулись её приоткрытых губ, и та норма панического страха, которую он принимал, словно витамины, не заставила себя ждать. «Зачем же он подошёл так близко?!» — она обхватила лицо ладонями, слезливо щурясь на отдаляющегося от неё мужчину. — Тачибана, ты идёшь? — он замер и протянул руку, как-никак, а пригласила она его на свидание. «А ведь там, на турнире косплейщиков, он мне помог… Мы стреляли вместе и это было весело…» — она заметила, как быстро забилось её сердце, как силуэт Мидори расплывается у неё в глазах и во всём виновата какая-то там панда! Да, на играх TCC он не показался ей двуличным или неискренним, напротив, он протянул руку помощи, подумав лишь о том, что так будет правильно — слабым нужна поддержка сильных, быть может, не так уж он и плох? Эти мысли не давали ей покоя ещё ни один час, в то время как его тёплая рука скрывала её, не позволяя дрожать от чувств, внушаемых кем-либо, кроме него.***
«А он довольно милый… — думала она по пути домой. Тачибана смотрела на прикорнувшего у окна такси Мидори, возвращаясь к мыслям о его личности чаще, чем это того стоило. — Да о чём это я?! — Хотару чуть не закричала в полную силу. — Он просто ужасен! Заплатил за все аттракционы, хотя это я его пригласила; затащил в тир, где я снова дала маху; назло выиграл у них эту жуткую панду, — она скосила взгляд на плюшевую игрушку, разделяющую их, — а потом без всякого труда уговорил Канаэ на такси. А я-то хотела пойти к ней, сменить одежду, а уже потом возвращаться домой… — Тачибана совсем сникла. — Хорошо что Мацуока на работе, лишь бы на Юкимуру не натолкнуться…» — конечно, она надеялась, что мангака не узнает её, но толика сомнений грызла и без того тревожную душу. Тору был не так глуп! Он мог сложить два плюс два: женская раздевалка, сегодняшняя одежда… Впрочем, мог разыграться и худший сценарий — прозвище извращенец вновь бы вернулось. Наконец такси мягко затормозило. — Что, мы уже приехали? — Мидори продрал глаза и сладко позевал. — Да, здесь я и живу, — сказала она сонному собрату по оружию и сегодняшнему несчастью, хотя, несчастьем называть это уже язык не поворачивался; всё-таки было весело… — Мидори, спасибо, что выручил меня сегодня, — она поклонилась ему, когда вышла на улицу. — Я обязательно за это отплачу. — Тачибана, ты медведя забыла! — он приоткрыл дверь и крикнул неторопливо удаляющейся Хотару. — Себе его оставь! — дерзко выкрикнула она и покраснела так густо, что ощутила жар даже в ушах. — Да… Зря, славная, откормленная панда! — поджал он губы от удивления, посмотрев заодно на чёрно-белого медведя. У такси загорелись фары, но оставшийся пассажир велел повременить. — Подождём пять минут. Нельзя же девушку оставлять одну в такой час. Время едва ли достигло десяти часов вечера. Его же интересовало нечто иное. Ещё в парке он заметил, что Хотару прихрамывает и при любом возможном случае старается посидеть, и взгляд со стороны полностью оправдал его ожидания. — Знаете, — Мидори внезапно засиял пуще прежнего, — я передумал ехать дальше. Высадите меня здесь! «Ноги болят… — Хотару прихрамывала, думая и думая о прогулке, где она в кой-то веки не притворялась кем-то мужеподобным, а была просто собой. — А всё эти новые туфли! Почему мне кажется, что я из них даже не вылезу…» — настроение тёрлось, как нож о точильный камень: делалось то грустно из-за членов команды «Той Ган Ган», то до желания убивать горячо — почему же они не замечали обмана, Мидори же почти сразу заметил… — Тачибана… — голос кричащего мужчины пырнул прямо в спину. Она, скрепя всем телом, обернулась. — Мидори… — слов у неё не находилось, глядя на этого психологического вредителя в обнимку с пандой. — Я тут подумал, что ты могла бы меня завтраком накормить. Я небольшой любитель готовить по утрам… — сказал он, когда закончил приветственно махать рукой. — А как ты их раньше готовил?! — терпение Хотару лопнуло и она сорвалась на крик. — Вообще-то, мне их Фуджимото готовит, но завтра воскресенье, так что… — ответил задумчиво он. Тачибана испуганно закрутила головой. Что-то внутри подсказывало, что сейчас их увидят вместе и её песенка спета. Не помня особо как, она схватила Мидори за шиворот и в бешеном темпе залетела вместе с ним в свою квартиру, где едва миновав гэнкан, упала на колени и задышала как загнанная до мыльной пены скаковая лошадь. — Вот это пробежка! — рассмеялся он, сияя от улыбки. Он, конечно, ожидал многого, но такого кросса со стёртыми ногами от девушки и не полагал. — Я-то планировал предложить свою руку помощи, а ты оказывается ещё способна на бег с препятствиями. Тачибана, ты не перестаёшь меня удивлять! «Чего? — она ошарашенно обернулась. — Он заметил?» — ухмылка Мидори нисколько не разубедила её. Да, он заметил, как и заметил её истинные половые признаки, и дело было даже не из-за того, что он врач. Быть может, чуть-чуть это помогало ему, но больше всего его выделяла внимательность, память и сообразительность.***
— Слушай, Тачибана, у тебя не ноги, а сплошные мышцы! — Мидори издевался в прямом и переносном смысле. Как только Хотару приняла душ, он заставил её набрать в таз горячей воды и как следует попарить стёртые ноги. Пытка! Не иначе… — Нечего трогать, раз не нравятся! — она злобно выкрикнула первое попавшееся предложение, глядя на сидящего в её ногах мужчину. Он придерживал её за икры, не дозволяя вынимать ног без его прямого разрешения. «И с чего он решил, что у меня можно остаться на ночь?! Я никогда не оставалась с парнями наедине в пустой квартире…» — сама того не ведая, Тачибана подавала ему тревожные сигналы. Он осушал её стопы маленьким белым полотенцем, а она при каждом его прикосновении вздрагивала, сама не понимая отчего. Несмотря на грубость во время турнира, здесь он был деликатен и нежен. — Напротив, они мне очень нравятся… — он склонился над ещё влажными ногами Тачибаны и коснулся их губами. Его рука скользнула вверх по напряжённой икре Хотару и поцелуи стали смелее раз от раза. Она почти сдалась, да не тут-то было. — Не смей лапать меня, извращенец! — она разозлилась и замахнулась своим кулаком правосудия на доктора, проявившего излишнюю заботу к её измученным ногам. Мидори удара не пропустил, а, как и в случае с Юкимурой, блокировал, разве что прижал Хотару не к полу. «Да кто он такой?!» — у Тачибаны глаза на лоб полезли, когда её сокрушающий стены удар пресекли, да ещё стащив с кровати, усадили на колени. — Странно слышать такие слова от тебя. Ты притворяешься парнем, наверняка то, что ты видишь в мужских раздевалках, так или иначе, заводит тебя, — он глумился и не скрывал этого. — А вот и нет! — закричала она во всё горло. — Я переодеваюсь в женской раздевалке. Однажды Юкимура застукал меня за этим и назвал извращенцем! — выплакалась она, вспомнив тяжёлое прошлое. — Даже так… — сдерживая ладонью смешки, он отвернулся. — Да что ты вообще в этом понимаешь?! — она дёрнулась, но так и осталась прикованной к Мидори. — Я не хочу притворяться… — Хотару безнадёжно уронила голову. — Я устала врать им, но ведь выбора у меня нет! Я должна сохранить свой образ, чтобы вывести «Той Ган Ган» на TGS и победить тебя! — Не сдаёшься… — он посмотрел на неё исподлобья. — Нет… — тучно ответила она. — Вот это в тебе и заводит! — его игра быстро переросла в поцелуй. Тачибана распахнула глаза. Она никогда не целовала мужчину, да чего уж там, она уже и не надеялась и не старалась ничего с этим сделать. Образ милого паренька, стоящего на защите справедливости, прижился и в ней и к ней. — Когда тебя кто-то целует, надо закрывать глаза и не сжимать губы сильно, — Мидори провёл по её лицу пальцами, любуясь теми нотами страха и паники, которые сами упали к нему в руки. — Вот так… — он похвалил её за приоткрытый маленький рот, приближаясь чуть ближе. — А теперь закрой глаза… Второй поцелуй опасно участил её пульс, теперь у неё отпало желание бить или оскорблять этого мужчину; ей стали интересны его движения. Влажные и немного скользкие касания его языка; мягкие и волнительные движения его губ. А потом, его перемещения… Хотару не воспротивилась, когда он одарил горячими поцелуями её тонкую шею, не дёрнулась, почувствовав холодок, гуляющий вдоль обнажившейся спины. Её жёлтая пижама упала на его ноги, и небольшая, но вполне различимая грудь, раскалила в нём не малый интерес. — Не смотри! — Тачибана потерялась в собственных убеждениях, сокрыв своё бледное тело руками. Лицо Мидори стало серьёзным. — Шума из-за большой груди много, но маленькая ничуть не хуже. Мужчин возбуждает чувственность партнёрши, а не её размеры, — после короткого поучения он изогнул её тело, оторвав неприступно скрестившиеся руки Хотару от груди. Она оказалась в ловушке… Бёдра на коленях Мидори, стан распластан на узкой кровати. Не вырваться, не убежать. Хотару чувствовала, как возбуждается её партнёр, а он будто специально заставил обвить его бёдра ногами, не оставив ей места между их телами. Его губы благовоспитанно усыпали её тело кроткими поцелуями, и когда она перестала ощущать своё присутствие под ним, то пришло время напомнить ей об этом. Он прижался языком к одному из розовых сосков Тачибаны, слегка надавил и, закрыв глаза, полностью утопил его в своём жаре. Хотару вскрикнула достаточно громко. Этот звук назывался стоном. Боялась ли она своей другой сути или на самом деле страшилась Мидори, пожалуй, она не отдавала себе в чём-либо отчёта, думала лишь о том, что надо бы оттолкнуть, но в порывах неловких стараний, получала одну насмешливую улыбку. Закрытый рот, наполняющиеся слезами глаза — всё ради того, чтобы соседи ничего не услышали, не прознали о её тайной встрече и личной, недоступной для посторонних глаз жизни. Мидори сладко выдохнув, разжал пальцы на её запястьях и, спускаясь с поцелуями к её тугому животу, затёр мягкими подушечками пальцев грудь только что благодарно выдохнувшей Хотару. Ей пришлось вновь стиснуть зубы. Движения пальцев Мидори оказались настойчивыми, терпкими и пощипывающими. Он даже не смотрел, что делает с её грудью, он уже настолько привык к её телу, к этой его части, что мог двигаться на ощупь, проникая в ту область, куда Тачибана не подпустила бы никого даже на расстояние пушечного выстрела. «Нет!» — в преддверии чужого проникновения она закусила губу. Палец, оказавшийся в ней, лишил её голоса сил. Она отчаянно расслабилась… Мидори не мог не порадоваться её возбудившемуся состоянию, он подвигался так ещё чуть-чуть и, поняв, что этого достаточно, закинул Тачибану на кровать. Она перекатилась набок, поджав под себя ноги. Сердце и дыхание никак не успокаивались. Хотару слышала, как отключился свет, как Мидори не спеша снял с себя одежду, зашуршав чем-то за её спиной, и воочию увидела его, полыхающий любопытством взгляд. Он склонялся над ней, медленно стаскивал её пижамные штаны вместе с нижним бельём, поглощая её страх как самый эффективный возбудитель. Она не услышала от него слов с просьбами о расслаблении, она текла как забытое на солнце сливочное масло. Горячее прикосновение чужой плоти, колкое трение её чресел и сорванный с её губ звук боли, осыпал Мидори незримыми лепестками алых роз. Он представлял себя на арене победителем, довольным, сильным и живым. Первые движения давались с трудом. Стянутые и короткие… Этого показалось мало, это скучно. Едва придя в себя, она вновь оказалась с ним на полу, насаженной или усаженной, всё зависит от того, как на это посмотреть. — Давай! Это как на лошадке: вниз и вверх! — подыграл он, двигая бёдрами. — Сдурел?! — у Тачибаны были готовы искры из глаз посыпаться. Непривычно, больно и даже тесно! Всё казалось каким-то не таким. Она провела рукой по его торсу, хорошо ухоженному торсу и заметила лёгкую пульсацию в его теле. Ему сделалось щекотно. — Но разве что чуть-чуть… — засмеялся он, перехватив её руку. — Давай… — зашептал он лукаво, наклонив её к себе. — Сперва медленно, лёгким аллюром, а затем как в неутолимой рыси… — шаткие сравнения ошеломили, как и его движения. Хотару не успела привыкнуть, как он задал игривый темп. Она только и делала, что подпрыгивала на его теле, сохраняющем небывалую твёрдость, закрывая время от времени пышущее жаром лицо. Мидори врезался в её тело, сдавливая пальцами тазобедренные косточки, да и она, казалось, подыгрывала ему: стонами, стеснительными движениями, первыми не очень-то опытными поцелуями. Но этим-то и была занимательна эта игра: она боялась, подчинялась, а иногда, когда он давал ей передышку, то была готова взорваться, чем переполняла его страстным желанием в этом турнире. Хлопок! Глухой, крепкий, не такой как от выстрела, но попадание стопроцентное. Хотару выгнулась полудугой, зависнув на шее щурящегося в страстной улыбке Мидори. Стон! И очередное холодное расторжение тел лишило Тачибану всяких мыслей. И здесь, словно в правилах разрешён не единый задевающий выстрел, целая череда таких звучных хлопков, обрушилась на её разработавшееся тело. — Тачибана, а ты хороша! — страстно нашёптывал он, делая эти порывистые движения, помогая ей выработать положенный такт. — Я сейчас кончу. Ты же не обидишься на меня за это? — словно получая от этого удовольствие, он жарко выбросил эти слова в накалившийся воздух. Хотару ничего не сказала на этот счёт, да и чего она могла ему бы сказать, кроме того, что никогда бы и не подумала, что заниматься любовью на самом деле так хорошо…***
«Проваливай уже!» — Тачибана не выспавшаяся, разбитая и помятая, выпроваживала сияющего Мидори в воскресное утро. Он принял душ, позавтракал, выспался и вообще, воспользовался всеми благами, которые мог предложить этот дом. — Ну что, свидание оказалось очень даже дельным. Жаль, что я только один презерватив прихватил, — щурился он от довольства, специально ввергая Хотару в прощальные омуты стыда. — Звони, если захочешь снова встретиться! — на выходе он смело махнул рукой. — Ты… — по любимейшему закону подлости на улице ему повстречались Мацуока и Юкимура. — Что ты здесь делаешь?! Хотару… — у Масамунэ дар речи пропал. «Но за что мне всё это?!» — Тачибана ударила себя по лицу, стоя на пороге в своей жёлтой пижаме. — Доброе утро, Масамунэ, Юкимура. Я тоже рад вас видеть, — строил он из себя самого вежливого человека на свете, хотя чего таить, настроение у него было отменное. — Я могу вам задать тот же вопрос, — Мидори заулыбался яснее прежнего. — Ещё и десяти нет. Неужели у вас тренировка в воскресный день? — Мы соседи Хотару, а ты что здесь забыл? — Масамунэ и желал бы заикаться, но здесь было не поле для боя. — Ой, ой, как уже времечка много! — заторопился Мидори, специально не дав того, чего от него ждали. — Тачибана, звони, если тебе и в следующий раз понадобится моя помощь. На этих же нельзя положиться! «Я убью тебя!» — у Хотару глаза от ярости загорелись. — Хотару, как это понимать? — Мацуока в ярости был готов вытрясти из товарища правду. — Тачибана, — Юкимура утомлённо заговорил, — откуда у тебя не шее эта чудовищная штука? — он ткнул пальцем на небольшой засос, додумывая весь ход истории. — Неужели вы с Мидори позвали девочек и развлекались? Тачибана, почему ты не позвал нас, своих друзей? — Ты чего? — у Маццуна уже нервный тик наклёвывался. — Каких ещё девочек?! — раскричалась Тачибана, не выдержав их глупых претензий. — Я сама девушка, идиоты! — она захлопнула дверь и, упав на колени, прижалась грудь к своим бёдрам. «Боже мой, я сказал! Я им сказала!» — ей и самой в это не верилось. — Чего? — Масамунэ посмотрел на товарища взглядом не верящим и, придя к одному, он начал злобно стучать в дверь. — Хотару! Не мели чепухи! Открывай дверь! Мы тебя за это на тренировке замучаем! А ну открывай и тащи свою задницу на поле! Мы не прощаем предателей так просто. Хотару! «Боже, но какие они всё-таки идиоты…» — выть и ещё раз выть, больше ничего не оставалось, если во взрослой жизни окружают вот такие вот взрослые.