Вернуть

Юи-чан… ты вырос. Но знаешь… ты не изменился. Ты часто врал, а сейчас ты врёшь ещё больше. Юи-чан, как же я скучал. Я скучал по всей семье, вообще-то. По тому, как мы весело играли, делились впечатлениями и помогали друг другу. Я скучал по всем, но ты был мне ближе кого бы то ни было. С тобой мы могли быть на равных, не притворяться, драться, спорить, не соглашаться, препираться. Мы могли быть с тобой настоящими. Пусть не сразу, но ты открылся мне. Ты показал мне своё испуганное лицо, когда снаружи неизвестно откуда гулял ветер и создавал жуткие звуки, а мимо нашего «дома» с глухим и ужасающим топотом проходили вампиры. Все дети тогда спали крепким сном, а ты не мог уснуть и случайно прижался ко мне. Ты притворился спящим, но я всё равно увидел твои встревоженные зелёные глаза. А на утро ты сделал вид, что понятия не имеешь о том, почему мои руки прижимают тебя ко мне, и уж точно не знаешь, с какой это стати твои собственные обнимали меня в ответ. После этого по ночам ты отползал от меня подальше с самым сосредоточенным и невозмутимым лицом на которое способен и с милейшим румянцем на щеках. Врать ты тогда совершенно не умел. А сейчас ты превосходно это делаешь. Если бы я знал тебя столько же, сколько и твоя новоявленная «семья», я бы даже и предположить не мог, что ты ведёшь себя не по-настоящему. 16-летний наивный идиот, целиком и полностью отдающий себя семье и так же нелепо лгущий. Ты не такой. Совсем. Они не видят твой взгляд, не видят твоего ума, не видят твоих действий. Они смотрят на то, что им показываешь ты. Что им нужно видеть. Они смотрят на азартный блеск в твоих глазах во время сражения, когда на самом деле там полыхает пожар мести. Они веселятся над детской безответственностью и беспечностью, когда на самом деле ты обеспокоенно крутишь в голове ворох мыслей и проявляешь больше ответственности, чем они. Потому что ты переживаешь, ты волнуешься, ты беспокоишься. Тебе важно здоровье и благополучие каждого, кто находится вокруг тебя. И тебе невыносима мысль, что кто-то пострадал, а ты не смог ничего сделать. И знаешь… меня ужасно раздражает, что ты отдаёшь все свои сильнейшие чувства абсолютно всем, а не… кому-то особенному. Не буду скрывать, я считаю, что… что… в конце концов тот, кто дороже тебе их всех! Я слепо заставляю себя в это верить, хотя это так болезненно и бессмысленно… Ведь я знаю тебя лучше них. Я знаю тебя дольше. Я… люблю тебя больше кого бы то ни было. И осознание того, что ты этого не замечаешь, с каждым разом оставляет на моём не-бьющемся, но при виде тебя оживающем сердце новые раны.

***

Ты неловко чешешь затылок, смотря куда-то в сторону, а Шиноа… уже-твоя-Шиноа весело говорит всем, что вы

П А Р А

Слово разносится в моей голове как звук треснувшего и разбитого стекла, с ужасающим чувством впивающимся своими осколками в каждую клеточку моего тела. Стою, не живой, но уже давно как мёртвый. А сейчас как будто умер вновь. Выходит она — твой о-ос… ос-собенн… Под звуки всеобщей радости и восторга я исчезаю во мраке дождливого вечера. Такого же, как и моё сердце.

***

Я не могу оставить тебя одного с этими людьми, что не вызвали у меня ни капли доверия за всё время. Поэтому вскоре возвращаюсь. Возвращаюсь ночью, но вряд ли уже того дня. Не в состоянии сказать, сколько именно времени я провёл вдали от тебя, но оно мне показалось пустотой. Всепоглощающей пустотой, что затянула меня и оставляла мне возможность всего лишь существовать. Ты не спишь. Оживлённо и обеспокоенно бежишь мне навстречу, крича о том, куда я пропал и какой я идиот. Кто бы говорил. Чтобы никого не будить выводишь меня на улицу, в объятия тьмы, что не покидала меня всё то время без тебя. Но выйдя мне остаётся только лицезреть, как светит луна, колышется редкая растительность, и тьма оказывается всего лишь полумраком. Потому что рядом стоишь ты. И не важно, что именно ты мне говоришь. Нет, ты не говоришь. Ты «громко шепчешь», почти крича на меня. Между ожидаемыми расспросами о том, где я пропадал все эти четыре дня — о, так вот сколько? — ты ругаешь меня за эгоизм, абсолютное не-беспокойство о своей семье и малом количестве серого вещества. «Если ты, конечно, знаешь что это такое». Ты видишь, что где-то далеко в свои мыслях и почти не слушаю тебя. Прихожу в себя тогда, когда чувствую, как промокает моя рубашка, а сам ты отчаянно стискиваешь ткань моего плаща, прижимаясь ко мне и умоляя о том, чтобы я не оставлял тебя вот так больше никогда, «дурак». Обнимаю тебя крепко, извиняясь, и судорожно выдыхаю. До последнего сдерживаюсь от того, чтобы не забрать и не спрятать тебя от всех, кто может причинить тебе боль.

***

Война окончена. Люди и вампиры заключили перемирие. В знак этого мы отстроили новые города, а человеческая раса обязалась принять нас. Многие участники военных действий Японской Демонической Армии решили уйти в отставку и начать жить тихой и мирной жизнью. А ты, Юи-чан?.. Как будешь жить ты?

***

Было лучше, если бы я не знал ответа на этот вопрос. «Наша мечта — полноценная семья. Когда всё наладится, мы обязательно её воссоздадим». Полноценная семья… Ребёнок. Дети. Связь, что никогда не даст тебе возможность уйти от этих людишек. Оковы, что на всю жизнь тебя свяжут с Шиноа Хиираги. Больше не будет пути назад. С каждым днём я задыхаюсь. Всё сильнее и сильнее. Осознавая, что близок тот день, когда ты будешь полностью связан по рукам и ногам. Невыносимо… Можешь ли ты увидеть мою боль, Юи-чан?.. Можешь ли ты увидеть моё отчаяние?.. Я знаю, с этой девчонкой ты не найдёшь счастья. Она член семьи Хиираги. Той, что использовала бесчеловечные методы достижения своих целей, за её спиной стоят эксперименты над людьми, над нашей семьёй, над тобой, Юи-чан!.. А ты… веришь ей. Доверяешь ей. Люб… Столько раз предупреждал тебя об опасности, Юи-чан. Столько раз предупреждал, столько раз… ты не слушал, доверял. Доверял тем, кто тебя не знает. Доверял тем, кому ты не важен, кому важны лишь свои собственные цели и возможности добиться их, используя тебя. Юи-чан… Юи-чан… Юи-чан…

***

Просыпаюсь от чьего-то голоса. Кажется, это мой собственный крик, что вырвался из лап кошмара в реальность. Распахиваю глаза и вижу тебя. Ты не понимаешь, в чём дело, а руки дрожат. Ты зовёшь меня и зовёшь, спрашиваешь, хорошо ли всё со мной, цепляешься за мою одежду, как я за последнюю надежду раскрыть тебе глаза. А лицо моё всё мокрое. Влажное, от собственных слёз. Неожиданно ты меня крепко обнимаешь и начинаешь успокаивать. Обхватываю тебя руками и прижимаю в ответ. Сквозь твою быструю речь я смог понять, что мне приснился кошмар. Где я кричал и звал тебя, и плакал. Ты так волнуешься… я уже и позабыл о своём кошмаре, что был не первым, а ты всё ещё меня успокаиваешь. В дверном проёме стояла Шиноа Хиираги. Всей своей сущностью ощущал её подозрение, сомнение и непринятие.

***

Я ухожу. Мне долго пришлось думать об этом, бороться с собой и убеждать. Принимать то, что я не часть твоей жизни и никогда ей не буду. Я — вампир, а ты боролся против них и мечтал истребить всех до одного. Я — одинок, а ты мечтаешь о большой семье и детях. Я люблю тебя больше своей жизни, и ты — мой мир. Но твой мир — другие люди. Я помню, как ты говорил, что я важен тебе, что я твоя семья. Я никогда этого не забуду, только… только не я твоя жизнь, Юи-чан. Со мной твоё будущее неизвестно и расплывчато, ведь кто знает, как изменится политика вампиров в мире, будут ли ещё войны и столкновения, не придётся ли нам убить друг друга однажды… А с твоей новой семьёй, с людьми и с Шиноа Хиираги, с которой ты свяжешь своё распланированное и ясное будущее, ты достигнешь всего того, о чём мечтал, будешь жить и не беспокоится о вампирах, обо мне,

— жалком кровососе.

Мне ненавистна мысль, что этот человек, Хиираги, говорит мне, как тебе будет лучше. Ненавистна!.. что же ты знаешь, девчонка, о нём?.. …всё. Ты — его семья, и никак иначе. Юи-чан сам так решил. Мы говорим некоторое время, спорим, не соглашаемся и смотрим ненавидящими глазами друг на друга. Я не удивлён её знанию о моих чувствах к тебе, Юи-чан, ведь всё-таки ты такой глупый… Только глупыми в один момент становимся мы. Смотрим поражённо, почти испуганно на тебя, вернувшегося раньше времени, — как я недоглядел? Почему так вышло? Что произошло? В твоих глазах весь мир рушится, и мне больно от этого. Ты узнал обо всём. Обо всём и даже больше, потому что убеждаешься в предательской натуре Хиираги, — твоя ярость обрушилась на твою семью, ведь девчонка говорила о том, что лучше бы мне уйти. «Так было бы лучше для всех, Микаэла-сан. Тебе тяжело принять меня и то, что мы с Юи — семья, когда всё так же в тебе живёт его прошлая. Он не хочет отпускать тебя, но и ты не сможешь постоянно мириться с этим. Я не хочу, чтобы Юи был несчастлив, и ты тоже этого не хочешь». А ещё ты слышал о том, насколько сильно ты мне дорог, и как я тебя люблю. То, что происходит сейчас, — неправильно. Ты не должен сейчас ругаться со своей семьёй, со своей новой семьёй, обвинять её и… и ломать. Это неправильно, Юи-чан!.. Ты мне не веришь. Не веришь, что я сам хочу уйти. Не веришь в мой эгоизм, выраженный несколько секунд назад словами и вскоре подтверждённый действиями. Ведь я ухожу. Я пытался, правда. Я хотел уйти, хотел оставить тебя в покое и своё измождённое сердце, которое не билось годы. Я оставил тебя позади, ушёл…

…но ты догнал.

Догнал и не позволил уйти. Сказал, что не сможешь жить без меня, своей семьи. Уверял, что я — единственная твоя семья и единственный человек (но ведь вампир…), который может тебя понять и ради кого ты жил. Я не верил. Не хотел верить. Я испугался. Я так боялся, что разрушил твои мечты и твоё будущее. Что разрушил тебя, и ты на самом деле не хочешь мне этого говорить, потому что не хочешь отпускать. Я не мог поверить, не мог принять… А потом ты поразил меня. Это было подобно грому среди ясного неба, подобно твоему демоническому клинку в моём сердце…

Подобно слезам, которые скатывались вниз с наших лиц, так близко друг от друга. Соприкасающихся…

Как же… Юи-чан… неужели?.. всё это время?.. всё время я был… мы были так глупы, так слепы?.. правда ли, что ты отчаялся настолько, что зашёл в своей лжи так далеко, чуть не доведя до момента, когда уже нельзя было сказать ничего, признаться?.. Юи-чан, прости… мы так глупы. Наконец делаю то, о чём всегда грезил, к чему стремился всегда в одиночестве и утешении,

— забираю тебя.

Забираю тебя от этих людей, от этого мира, от всего того, что могло причинить тебе вред.

Вернул.

Я не смотрю на то, что будет дальше. Не думаю о препятствиях, о последствиях и будущем. Ведь мы сможем преодолеть это. Вместе, Юи-чан.