Родинки пересчитать на теле

Была поздняя осень. Листья давно опали, и только голые ветви деревьев мрачными силуэтами отражались на грозовом небе при каждой вспышке молнии. И хотя небо было сплошь заволочено непроглядными серыми тучами, дождь начался резко и неожиданно именно тогда, когда его ожидали меньше всего. Холодные капли дождя неприятно били по тонкой чувствительной коже японца. Ледяной ветер резким порывом врезался в лицо, сбивая дыхание и заставляя, отвернувшись, на некоторое время останавливаться, чтобы привести дыхание в норму. А потом вновь возвращаться в эту битву с природой. — Хэй, Юри! — громко прокричал Виктор. — Тебе холодно? — совершенно искренне поинтересовался он. — Ни капли. — У тебя нос покраснел от холода, — русский окинул взглядом с ног до головы Юри: весь съежившийся и промокший до нитки. Он крепко сжимал белые костяшки пальцев на вороте пальто, держа его на уровне лица, чтобы хоть как-то укрыться от леденящего ветра. — Могу поделиться своим зонтиком… — Никифоров ускорил шаг, догоняя его и накрывая радужным, почти детским, зонтом. — Мы вдвоем не поместимся. — В таком случае, ты мне будешь должен… Медленно проходя в небольшую, но весьма уютную гостиную, Виктор вертел головой, с упоением рассматривая каждую деталь интерьера, какую только можно было рассмотреть при тусклом свете лампы. Заваленный стопками тетрадей стол, небольшой слой пыли на книжных полках придавали комнате особый шарм и создавали теплую уютную атмосферу. Множество грязных кружек, в большинстве которых еще осталось небольшое количество напитка — черного крепкого кофе. — Вот, как и обещал — чай с монака! — широко улыбаясь, в дверном проеме появился Юри, держа в руках железный поднос, на котором была изображена какая-то русская роспись. Виктор не особо в этом разбирался, но вот такое вот довольно милое сочетание русской и японской культуры его позабавило. Чарующий аромат зеленого чая быстро разнесся по комнате, и Виктор время от времени делал глубокие вдохи, наслаждаясь сладковатым привкусом чая. Он чувствовал, как приятное тепло с каждым глотком все быстрее распространяется по телу, согревая изнутри. Окончательно расслабившись, он, медленно скатившись по спинке старенького дивана, прижался головой к плечу Юри и закрыл глаза. Кофе… от него веяло нотами горького кофе, плавно сливаясь со сладким запахом зеленого чая. — Юри, ты… — он нехотя открыл глаза и тут же замер, останавливая взгляд на крохотном коричневом пятнышке внутренней стороны запястья. Крепкой хваткой вцепившись в предплечье Юри, Виктор притянул его ладонь к себе, легко касаясь губами подушечки пальца, а затем слегка прикусывая. — Ви-виктор, Nanishiteruno*? — неразборчиво проговорив его имя, Юри сорвался на японский, будто забывая все слова, которым его научил Никифоров*. Подняв взгляд на лицо Кацуки, тот довольно улыбнулся и, обжигая дыханием его кожу, плавно спустился до запястья, останавливаясь там, где находилась родинка. Мимолетная задержка, и он впивается в нее сладким прикусом. — Юри, — томно шепчет он, наваливаясь на него всем телом и вжимая в диван. — А у тебя есть еще родинки? И, не дожидаясь ответа, он нежно поцеловал его за ухом, попутно расстегивая пуговицы на рубашке. Легко касаясь его виска языком, он провёл влажную дорожку по щеке до подбородка и остановился, вглядываясь в покрасневшее от смущения лицо Юри. В уголках его глаз выступили небольшие капельки слез, его сердце учащенно билось, а дыхание сбивалось при каждом движении со стороны Виктора. — Два, — прошептал он, проводя языком вдоль ключицы и, останавливаясь на очередном коричневом пятнышке, впился в него грубым поцелуем, укусил, с наслаждением ловя тихие стоны. Юри выгнулся, когда в него вошли два влажных пальца, осторожно растягивая. Закрыл глаза, когда горячие губы Виктора сжали сосок, невесомо касаясь языком. Протяжно простонал, когда губы Виктора нежно коснулись родинки в области пупка. — Три, — выдохнул он в губы Юри, накрывая их требовательным поцелуем. — Виктор, — одновременно со стоном с уст Юри сорвалось его имя, когда он невесомо провёл пальцем вдоль позвоночника, едва касаясь слишком чувствительной от возбуждения кожи. — Ви… — запрокинул голову назад и крепко сжал в руке спинку дивана, изогнулся, когда волна приятной пульсирующей дрожи пронеслась по телу. Прикосновения сухих горячих губ, нежные поцелуи в шею, приятно резали кожу. Плавные дразнящие движения заставляли костяшки пальцев судорожно сжиматься, сильнее впиваясь в плечи Виктора. Хрипло прорычал, крепко прижался к нему, вдавливая Юри в диван и ускоряя темп. — Виктор, — хриплым сорвавшимся голосом выдохнул Кацуки, чувствуя, как приятное тепло распространяется по телу, как волна дрожи электрическим разрядом бьет по телу, оставляя после себя давящее чувство усталости. Плотная дымка тумана окутывает его зрачки, и он погружается в сон. — Юри, — утыкаясь носом в его волосы, одними губами прошептал Виктор… — Юри! Юри, — сначала бодро, а затем с ноткой обиды, сказал Никифоров, склонившись над самым ухом сонного Кацуки. Тот сильнее укутался в одеяло, стараясь как можно дольше насладиться теплом и уютом. — Сваришь мне кофе?..