Цикл "Полицаи" Рассказ "Дантист"

Полицаи Дантист. 1 Солнце давно скрылось за крышами домов, и теперь узкие улочки наполнял полумрак. Большие часы, известные по всему миру, показывали без четверти одиннадцать. Кое-где, на мостовых, горели фонари, едва-едва разгонявшие тьму. Сгущался туман. Казалось, ничто не сможет нарушить тишину засыпающего города. Звонко цокая каблуками, в свете редких фонарей спешила домой девушка. Погрузившаяся в свои мысли, она не замечала, что звук ее шагов повторялся, нарастая и приближаясь. И лишь тогда, когда шаги стали выбиваться из ритма, выдавая присутствие еще одного человека, девушка насторожилась. Медленно обернувшись, она на секунду застыла, после чего лицо ее исказил ужас. Позади нее стояла фигура в черном балахоне с большим тесаком в руках. Несколько секунд фигура стояла неподвижно, как бы изучая жертву. Удар, еще удар. Хриплый, захлебывающийся в крови крик разорвал, было тишину, но был поглощен ею, как и звук падающего на брусчатку тела. 2 Первые утренние лучи только освещали верхушки домов, в то время, как работа в полицейском участке уже вовсю кипела. Туда-сюда сновали полицейские с кипами бумаг, что-то нервно обсуждая. В дальнем углу участка, в кабинете констебля, напротив, было слишком тихо. Констебль был погружен в размышления. Кроме самого хозяина кабинета, рядом находилось еще несколько человек. — Хмм… — бубнил констебль — Что-то здесь не сходится. Но что? Он нервно грыз карандаш, то и дело почесывая свою лысину. Бакенбарды его, некогда внушавшие уважение, теперь представляли собой нечто, похожее на гриву льва, проигравшего в сражении с газонокосилкой. Мешки под глазами стали настолько большими, что в них при желании можно было бы носить картофель. Констебль Коххи снова не спал. Уже пятую ночь подряд он оставался в участке и все думал, думал и думал, но ничего не приходило на ум. — Почему? Что мы упускаем? — негромко произнес констебль. — Может быть, — обратился один из его подчиненных. — Все-таки есть хоть какая-то закономерность? — Нет. Мы уже все проверили. — ответил другой. — Жертвы не имеют ничего общего. Совсем. Убийство, случившееся этой ночью, не было первым. Серийный убийца, вырывающий зубы, или Дантист, как его прозвали в участке, вчера убил свою седьмую жертву. И это только за месяц. — А если… — заговорил было третий, но замолчал. — Что, если? — констебль поднял глаза. — Говори, если у тебя есть какие-то идеи, черт тебя подери! — Что, если нам выставить патрули? — тихо закончил мысль полицейский. — Патрули? Гениальная мысль! — саркастически ответил Коххи. — Об этом мы еще не думали. Эй, Дженкинс, сколько в городе перекрестков? — Много? — неуверенно ответил тот, кого констебль назвал Дженкинсом. — Вот именно! Очень много. Я бы даже сказал, дохрена! — констебль снова почесал лысину. — А сколько у нас в городе полицейских? Тридцать три человека. На весь город! Вот тебе простая математика, Льюис. Дохрена не равно тридцати трем! Так что засунь себе свою идею куда подальше, и принеси лучше мне кофе! Льюис, выдавший идею с патрулем, поспешно ретировался. — И не забудь сливки! — крикнул вслед констебль. — Всему вас надо учить! А что до вас, — он обратился к остальным. — Не стойте как истуканы, делайте уже что-нибудь, пока я вам лично зубы не вырвал! Полицейские, знавшие нрав своего начальника, поспешили покинуть кабинет, оставив констебля наедине со своими мыслями. 3 Весть о новой жертве Дантиста быстро разнеслась по всему городу. Владельцы кабаков и увеселительных заведений, обычно работавших до глубокой ночи, теперь спешили закрыться пораньше. На улицах в темное время суток теперь не было ни души, и от того казалось, что с закатом город вымирал. Тягучая тишина, будто сироп на оладьях, обволакивала город. В эту ночь полиция начала действовать. Ровно в девять часов вечера из участка вышла фигура, одетая в пальто и цилиндр. Еще через пятнадцать минут — крупная женщина в платье и шляпке. А еще через полчаса, грузный мужчина, охая и вздыхая, запнулся о собственную ногу, кубарем выкатился из полицейского участка, встал, отряхнулся, осмотрелся по сторонам и, насвистывая, неспешно направился по своим делам. Ничего лучше, чем поимка на живца, констебль не придумал, и потому, все вышедшие из участка люди были замаскированными полицейскими. Главная роль в представлении досталась новичку, Льюису. Именно он был грузным мужчиной с заплетающимися ногами. Льюис всячески отнекивался, аргументируя это тем, что он еще хочет жить, но констебль был непреклонен. В итоге, ему все-таки пришлось выйти на сцену. Шагая по мостовой, Льюис сильно нервничал. Дело было даже не в том, что его могут убить. Он нервничал по другой причине. Льюис умудрился где-то потерять свой пистолет и полицейский значок. Даже если он и не нарвется сегодня на убийцу, нагоняй от начальства он получит наверняка. С такими мыслями он прошел несколько кварталов, пока не заметил, что сзади кто-то приближается. Льюис начал судорожно вспоминать приемы самообороны, занятия по которым он успешно прогуливал, но ничего не вспомнив, решил действовать по ситуации. В тот момент, когда его и преследователя отделяло лишь несколько метров, Льюис остановился, развернулся, и плюнул в лицо идущему позади человеку. Такого преследователь явно не ожидал, и потому, от удивления, сел на брусчатку. Победно вскинув руку, Льюис направил ее на преследователя, сложив из пальцев пистолет. Шляпка, упавшая с головы преследователя обнажила поблескивающую лысину. — Ты что, охренел? — заорал констебль. — Какого хрена? Ты не только оплевал меня с ног до головы, ты еще и испортил любимое платье моей жены! Ну, я тебе! — В-виноват! — заикаясь, проговорил Льюис. — Я думал что это… А это не он. Я не хотел. Клянусь! — Я тебе, собака ты некрещеная, точно зубы вырву, — констебль брызгал слюной от злости. — Дженкинс! Эй, Дженкинс, мать твою! Помоги-ка мне. Едва сдерживая смех, от темного проулка отделилась фигура в цилиндре, все это время просто наблюдавшая за концертом. — Да уж, Льюис, — захохотал Дженкинс, помогая констеблю встать. — Плюнуть в лицо начальству. Ха-ха, ну ты дал. — Хватит ржать, Дженкинс, — огрызнулся Коххи. — Мы возвращаемся. Операция закончена. 4 Утром следующего дня Дженкинс и Льюис отбывали свое наказание. Льюис был наказан за дело, а что до Дженкинса, констебль решил отучить его смеяться над начальством. Таким образом, они вдвоем занимались уборкой всего участка — Эх, — мечтательно вздохнул Дженкинс. — Сейчас бы пива. Ну, ничего-ничего. Сейчас домою пол и свалю. Давненько я не наведывался в кабак старины Пита. Льюис промолчал. Он и сам был не прочь бросить швабру и заняться более интересными делами, но что-то его останавливало. — Послушай, Дженкинс, — обратился он к коллеге по несчастью. — А вот если подумать, для чего убийце могут понадобиться зубы? — А кто его знает? — отозвался Дженкинс. — Может быть он извращенец? — Не думаю. Мне кажется, — Льюис перешел на шепот. — Что здесь может быть замешано какое-нибудь колдовство. — Колдовство? — Дженкинс поперхнулся. — Ты сейчас серьезно говоришь? — Я читал в одной книге, — не унимался Льюис. — Что ведьмы в древние времена варили из зубов разные зелья. — Я даже знаю, что это за книга. Это сказки. — Да ну тебя, — Льюис отвернулся, сделав вид, будто обиделся. Дженкинс не ответил. Идея с колдовством хоть и казалась ему смехотворной, но другой причины, зачем убийца вырывает у жертв зубы, он не мог придумать. Закончив с уборкой в тишине, Дженкинс ретировался, оставив Льюиса одного. Он спешил посетить свой любимый кабак, выпить пива и выбросить из головы проклятого убийцу. В этот час на улице было людно. Большая толпа собралась у одного из ювелирных магазинчиков. — Нет, вы только посмотрите! — возмущалась женщина средних лет. — Неделю назад я купила здесь ожерелье из белоснежного жемчуга, а что теперь? Он пожелтел! Верните мне деньги! Это подделка! — Точно, верните деньги! Шарлатан! Проходимец! Куда смотрит полиция?! Последнее заявление зацепило Дженкинса за живое, но он, впрочем, решил не вмешиваться, а подождать, что скажет в ответ владелец магазина. — Заверяю вас, что такого больше не повторится! — заявил вышедший из магазина человек. — Скорее всего, произошла какая-то ошибка, и Вы получили не жемчуг, а наш новый тестовый образец, который мой помощник продал Вам по незнанию. Я верну Вам стоимость ожерелья, или могу поменять его. Недовольство сменилось интересом, и теперь из толпы сыпались вопросы. — Что за новый образец? Из чего он? Он дорогой? Не в силах справиться с разбушевавшимся интересом владелец магазина был вынужден, расталкивая зевак и посетителей, пробиваться к дверям. — Жемчуг, который желтеет? Что-то новенькое. — Дженкинс откинул только что посетившую его мысль и отправился в путешествие по пивным морям. 5 Дверь в архив была распахнута, и в куче папок и листов сидел Льюис. — Улики, улики, хоть где-нибудь должны были остаться улики. Наказание его не ограничилось одной лишь уборкой, и все еще злой констебль заставил Льюиса перерыть весь архив, и найти хоть что-нибудь, что может оказаться зацепкой. — Так, первый случай, седьмое апреля, — бубнил он себе под нос. — Второй — ровно через неделю. Третий — еще через четыре дня. Мозаика все никак не хотела складываться. Не было ничего общего ни в жертвах, ни в местах, где их находили, как не было и закономерности в датах убийств. Единственное сходство — у всех были вырваны зубы. — Если рассуждать логически, то зачем убийца вырывал зубы? Чтобы что? Не понимаю. Так продолжалось, по меньшей мере, несколько часов, пока ему в голову не пришла одна жуткая идея. — Он просто маньяк, который сбежал из лечебницы. Другого объяснения у меня нет! Решив проверить свою догадку, он засобирался, было посетить лечебницу для душевнобольных, но в архив вошел констебль. Лицо его было красным, как помидор. — Ты читал сегодняшнюю газету? — Газету? Нет, — Льюис поежился. Внутренний голос подсказывал ему, что начальник зашел в архив не просто так. — Читай — констебль бросил газету Льюису в лицо. — Праздник в Вильстоуне на грани срыва. Яблоки для пирогов оказались червивыми, из-за чего… — Да не это! — Коххи яростно топнул. — Любимая лошадь губернатора при смерти. По слухам… — Ты издеваешься? Самый первый заголовок! Читай его, мать твою! — Констебль — извращенец. Пока в городе орудует маньяк, констебль Коххи наряжается в вечерние платья и разгуливает в таком виде по городу. По словам очевидцев, он неоднократно был замечен за странными делами. Кто назначил такого некомпетентного человека на должность констебля? Сколько еще убийств должно произойти, прежде чем полиция начнет действовать?.. Повисла гробовая тишина. Было слышно, как пульсирует кровь в венах констебля. — Шеф? — прервал молчание Льюис. — Шеф, с вами все в порядке? Констебль не отвечал. — Шеф, если мы поймаем этого убийцу, — Льюис решил подбодрить констебля. — Если мы его поймаем, то может они дадут опровержение? 6 Лечебница для душевнобольных, в которую отправился Льюис, стояла на самой окраине города. Это было большое здание, окруженное двухметровым забором, верхушка которого была увенчана колючей проволокой. Ворота закрыты на замок. Каждое окно здания было закрыто решетками, а у входа стояли двое охранников. Таким образом, лечебница больше походила на тюрьму. — Я звонил недавно, я из полиции — крикнул Льюис охранникам. — Доктор, Фран. Штран… — он достал бумажку из кармана и начал медленно читать. — Доктор Штраффцерберг сказал, что меня пропустят. Один из охранников развернулся, и вошел в здание лечебницы. Через пять минут он вышел в сопровождении высокого худощавого человека в больших очках. — Вы есть гражданин Льюис? — В голосе худощавого прослеживался немецкий акцент. — Да, это я. — Впустите его, — худощавый отдал приказ охранникам. Пока один из охранников что-то обсуждал с немцем, другой, тяжело вздохнув, направился к Льюису, достал связку и начал подбирать нужный ключ. — Как-то у вас здесь… — Льюис осекся. — Как? — исподлобья глянул на Льюиса охранник. — Как в тюрьме. Темный коридор, по которому худощавый вел Льюиса, выглядел жутко. Казалось, что из-под кроватей, расставленных вдоль стен, вот-вот кто-нибудь вылезет. Полумрак, царивший в больнице, сильно волновал полицейского. — Почему здесь так темно? — О, это для того — подал голос немец. — Что некоторые постояльцы, как бы это сказать… Буйные, когда видят электрический свет. А мы не хотим, чтобы наши спокойные друзья нервничали из-за своих соседей. Немец завел Льюиса в кабинет и закрыл дверь. — Так о чем Вы хотели поговорить? Вы сказали, что это не телефонный разговор, в чем же собственно дело? — Мне нужны сведения обо всех больных… — Я предпочитаю называть их постояльцами. — Допустим. Мне нужны сведения обо всех… постояльцах, которые за последние три месяца… покинули ваше заведение. — Вы хотите сказать, сбежали? Спешу Вас расстроить, или наоборот обрадовать? Дело в том, что все наши постояльцы, если и сбегали от нас, то вскоре возвращались. Поэтому мне нечего Вам предоставить. Простите. — Ничего, это радует. Тогда такой вопрос. Вы ведь в курсе, что по городу орудует маньяк? — О да. — Так вот. У всех жертв этого маньяка отсутствуют зубы. Есть ли у вас какие-либо догадки на этот счет? Может ли это быть делом рук какого-нибудь сумасшедшего? — Я не возьмусь ответить на такой вопрос. Есть много разных заболеваний, но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из больных вырывал зубы, ни себе, ни тем более другим. — Хорошо, я понял. Тогда у меня больше нет вопросов. Всего доброго. 7  — Хо, да это же сам Дженкинс! — старый бармен сразу заприметил знакомое лицо. — Давненько ты меня не навещал. — Пит, старина, — Дженкинс протянул руку. — Как жизнь? Что нового? — Ты по делу или как? — Пит пожал протянутую руку. — По делу. По одному очень важному делу. Налей-ка мне выпить! На столе тут же появилась большая кружка пенного напитка. — Твое здоровье! — Ну, так что тебя ко мне привело? Если ты по поводу того случая с разбавленным ликером, то я тут ни при чем. Это все Фред. Это он меня подговорил, честно! — Я здесь не за этим. — Дженкинс отхлебнул. — Тогда зачем? — Сначала я просто шел выпить, но по пути к тебе я услышал кое-что интересное. У тебя ведь много всяких знакомых? — К чему ты клонишь? — Мне нужен проверенный зубной. Кто-нибудь, кто знает это дело, как свои пять пальцев. — Зубной? И всего то? — Тут, видишь ли, дело чрезвычайной важности, — сделав большой глоток, Дженкинс поставил пустую кружку на стол. — Если тебе так нужен зубной, — Пит наполнил пустую кружку. — То почему бы тебе не зайти в клинику, что дальше по улице? Я слышал, им привезли хорошее обезболивающее. — Нет, ты не понял, зубы у меня в порядке, — для убеждения Дженкинс широко улыбнулся. — Тут дело в другом. — Так в чем же? Если ты так и будешь говорить загадками, то я тебе не помогу. — Ладно, слушай, — Дженкинс зашептал. Шептал он долго, постоянно озираясь по сторонам. Закончив, разом опустошил свою кружку. — Ну, есть идеи? — Если подумать, — Пит почесал затылок. — Есть у меня один знакомый, правда он давно отошел от дел. Вот его адрес. 8 Дом зубного, которого Дженкинсу посоветовал Пит, находился всего в двух кварталах от пивнушки, а потому он довольно быстро нашел его. Дом этот соседствовал с клиникой, которой вот уже несколько поколений заведовала одна семья. — Наверное, надо было сперва позвонить, вдруг его нет дома? — ругал себя полицейский за несообразительность. Взойдя на порог, он постучал. Тишина. Никто не вышел к нему. — Черт! Так и знал! — Дженкинс плюнул себе под ноги. — Молодой человек! Будьте добры, не плюйте на чужой порог! — Дженкинс не слышал, как сзади к нему подошел старик лет семидесяти. — Я ищу мистера Коттона. Джеймса Коттона. Я из полиции. — Дженкинс показал свой жетон. — И что, позвольте поинтересоваться, нужно полицейскому от такого старика как я? — Так это вы, мистер Коттон? Мне Вас порекомендовал один общий знакомый. Он сказал, что вы сможете мне помочь. — Я уже давно не занимаюсь зубами, так что извините. — Старик попытался пройти в дом. — Пит сказал, что простит Вам ту бутылку импортного вина, если вы согласитесь мне помочь. — Говоришь, тебя прислал Пит? Ладно, заходи. Жилище семейства Коттон, которое и владело соседней клиникой, было вполне обычным, если не считать повсеместно расставленных зубных протезов. Большая гостиная с камином и двумя креслами, совершенно обыкновенная кухня, двери в спальни, кабинет с большим деревянным столом по центру — все это выглядело вполне обычно. — Так какое у тебя ко мне дело? — старик уселся за стол. — Видите ли, мистер Коттон, у меня есть одна мысль, которая не дает мне покоя. — Дженкинс, зачем-то, перешел на шепот. — Ну что же, мысль — это похвально. — Дело в том, — Дженкинс пропустил колкое замечание старика мимо ушей, — что, как Вы наверняка знаете, в городе уже довольно давно орудует убийца. И этот убийца вырывает у своих жертв зубы. — И вы хотите сказать что это я? — старик усмехнулся. — Ни в коем случае. Так вот, не далее чем вчера, когда я проходил мимо одного из ювелирных магазинов, я услышал один довольно интересный разговор. Дженкинс коротко пересказал старику о недовольных клиентах ювелирного магазина. — И вот о чем я подумал. Может ли быть, что новый образец, похожий на жемчуг, на самом деле ничто иное как зубы? Старик задумался. — Сложно сказать. — Наконец заговорил он. — Никогда не слышал о подобном. Зубы конечно со временем желтеют но… Если бы у меня был образец, возможно я бы смог определить наверняка. 9 Дженкинс радостно улыбался, открывая дверь кабинета констебля. — Шеф, у меня для Вас новость. Констебль же, напротив, сидел с хмурым выражением лица. Рядом сидел Льюис. Он также был подавлен. — Что там у тебя? — констебль даже не взглянул на вновь вошедшего. — У меня есть кое-что, что поможет нам раскрыть это дело. — Дженкинс достал из внутреннего кармана какую-то бумажку. — И что это? — Коххи даже не взглянул на нее. — Это, господин начальник, доказательство. — Доказательство чего? Твоего идиотизма? — констебль начинал закипать от злости. — Отнюдь. Это доказательство моего превосходства. Я и никто другой нашел улику, которая прямо указывает на нашего убийцу. Услышав последние слова Дженкинса начальник полиции заметно повеселел. Казалось, даже его вечные мешки под глазами разгладились. — Выкладывай, что ты нашел. И смотри, ничего не упускай. — Как прикажете. Так вот. Эта бумажка является доказательством того, что некий ювелир продает обработанные зубы под видом ювелирных украшений. — Откуда такая уверенность? — Льюис, сидевший до этого совершенно отстраненно, вдруг подал голос. — А оттуда, дорогой коллега, что мой знакомый зубной лично это подтвердил, и специально написал для меня эту справку. — Дженкинс выпятил грудь. — И? Как тебе в голову вообще пришла идея, что из зубов делают поддельные украшения? Сам бы ты вряд ли пришел к такому выводу. — Констебль с интересом разглядывал справку, полученную Дженкинсом от старика Коттона. — Дело было так. — начал свой рассказ Дженкинс. Он начал подробно рассказывать события последних дней, начиная с того, как слинял с исправительных работ. — Сложнее всего было получить подделку, ведь по официальным данным их еще не было в продаже. — И как же ты смог его получить? — Льюис задумался. А как бы он сам провернул подобную махинацию? — О, это самое интересное. 10 Женщина, что ругалась с владельцем ювелирного магазина из-за желтеющего жемчуга, была довольно известна в своем квартале. Если бы какой-нибудь прохожий спросил, кто из жителей квартала самый неприятный человек — все как один сказали бы что это вдова Хеннеси. Удивительно было то, что нашелся человек, который позвал ее замуж. Ныне покойный мистер Хеннеси владел небольшой конторой, и за свою, пусть и не очень длинную жизнь, успел заработать некоторое состояние, которое ныне тратила его супруга. А тратила она его, надо сказать, довольно бодро. То украшение, то шляпку, то еще какую-нибудь побрякушку купит. Но никакие украшения или шляпки с платьями не могли скрыть ее стервозного характера. Мало того, что она была любительницей сплетен, так еще и поругаться с кем-то было для нее сплошным удовольствием. В довесок к ее не очень приятным чертам характера, она была без ума от внимания мужчин. Ругаясь с владельцем ювелирного магазина, в котором она не так давно приобрела ожерелье, Маргарет надеялась добиться не только возврата денег, но и получить пару побрякушек бесплатно, однако все, что ей удалось достичь — возмещение стоимости ожерелья. Само же ожерелье она решила не возвращать, ввиду того, что этот новый образец, не поступивший в продажу, может стоить дороже, чем простой жемчуг. Идея, пришедшая в голову Дженкинсу, была настолько же мерзкая, насколько и гениальная. Втереться в доверие к вдове, наплести ей, что он хочет взять ее в жены, что дескать он влюбился и прочую подобную ерунду. И все лишь для того, чтобы при первом удобном случае стащить ожерелье. Все лишь из благих побуждений. Найти Маргарет оказалось довольно просто. Многим она уже успела испортить настроение, и поэтому многие знали, где она живет. Дом ее, оставшийся он супруга, находился на соседней с ювелирным магазином улице. Дженкинс, заранее подготовившийся к встрече, ждал ее у калитки с букетом цветов. Пятнадцать минут казались ему вечностью. Ему не терпелось побыстрее украсть ожерелье. Наконец его ожиданиям пришел конец. Из-за поворота сначала выглянули поля широкой шляпы, а затем и ее хозяйка. — Я Вас заждался, моя дорогая, — наигранно громко встретил ее Дженкинс. — Ты еще кто? Чего тебе? — осмотрев лжепоклонника, лицо Маргарет скривилось. Он был совсем не в ее вкусе. — Я влюблен. Без Вас я погибну. — Дженкинса чуть не вырвало от подобных слов, но он продолжал играть роль. — Влюблен? Ты? — Лицо Маргарет немного смягчилось. — По уши! Не дайте мне погибнуть, не отталкивайте меня! — Внутри у Дженкинса творилась полная ахинея. Одна его половина захлебывалась от смеха, в то время как другая хотела выплеснуть наружу обед. Диалог шел в таком ключе еще некоторое время. Наконец Маргарет сдалась. — Ну ладно тебе, дурашка, хватит меня смущать. Давай зайдем в дом. Внутри дом вдовы выглядел хуже, чем можно было себе представить. Горы одежды, украшений и прочего барахла валялись на каждом шагу. Однако заветного ожерелья не было нигде. Маргарет, краснея от смущения пробиралась через горы одежды с неестественной легкостью. Вот что делают с женщиной комплименты. — Я пойду, припудрю, так сказать, носик, а ты пока найди где-нибудь место, и присядь. Это было то, ради чего Дженкинс терпел. Чуть только дверь в ванную комнату закрылась, он тут же начал искать. Первую кучу он перебирал долго, тщательно всматриваясь в каждый предмет, но уже после пятой кучи он просто разбрасывал все в разные стороны. — Милый, я уже почти все. — донесся до Дженкинса противный голос вдовы. Увеличив скорость поиска втрое, он надеялся, что ему не придется видеть Маргарет в белье. Как же он ошибался. Дверь ванной распахнулась, и на пороге стояла она. Закрыв руками глаза, он сделал вид, что смутился. На самом же деле, ему просто стало плохо от увиденного. — Ну что же ты отворачиваешься? Не стоит. — Маргарет подошла поближе. — Я надела лучшее белье, что у меня было, и одно из лучших украшений. Оно настолько редкое, что его еще нет в продаже. И тут Дженкинс увидел то, зачем он сюда пришел. Ожерелье. Оно висело у нее на шее. — О, вижу, оно тебя заинтересовало? Ты сможешь рассмотреть его поближе, если поцелуешь меня. Такого противного ощущения Дженкинс еще не испытывал никогда в своей жизни. Ее губы были на вкус, словно гнилой помидор, и в какой-то момент его желудок не выдержал. Обед вырвался наружу, забрызгав и Маргарет, и ожерелье, и валявшиеся повсюду кучи одежды. По счастливой случайности сам Дженкинс остался чист. Такого подарка Маргарет не ожидала, от чего просто-напросто упала в обморок. Стянув с ее толстой шеи злополучное ожерелье, он окинул взглядом комнату, и понадеялся, что вдова не запомнила его лицо. 11 Теперь у них есть подозреваемый. Дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Кажется. — Ну, так чего же мы тут сидим? — Льюис оживился. — А ты как думаешь? Мы не можем просто взять, и повязать кого попало. — Дженкинс вздохнул. — Пусть он и продает фальшивые украшения, но у нас нет доказательств, что именно он убийца. И потом, у нас нет оснований для его ареста, как нет и ордера. Хотя, я думаю для шефа это не проблема? Коххи хмуро посмотрел на Дженкинса. Чтобы получить ордер на обыск или на арест, ему пришлось бы связаться с вышестоящим руководством, что он конечно же не очень то любил. — Ты прекрасно знаешь мое отношение к этому выскочке, Дженкинс. Этот сосунок еще пешком под стол ходил, в то время как я рисковал жизнью, вылавливая бандитов. Льюис не понимал, о чем речь. Конечно, все-таки он пришел в этот участок намного позже, чем Дженкинс, который знал, кого имеет в виду начальник. — Это он про Стиви. Работал под началом шефа. — Дженкинс заметил вопросительное выражение лица Льюиса. — А теперь вот, большая шишка в главном управлении. Повисшую на некоторое время тишину разорвал голос констебля. — Ай, ладно. Подайте мне телефон и закройте дверь с обратной стороны. Стиви, или Стив Ингланд, как его знали в Управлении по борьбе с преступностью, сидел в своем кресле, просматривая документы. Почувствовав, как по его спине пробежал холодок, он поежился, после чего, сам того не ожидая, чихнул, обрызгав при этом все бумаги, что были у него на столе. — Да и черт с ними, сделают новые. — пробубнил он себе под нос, выбрасывая документы в корзину для мусора. Надо сказать, что Стиви не очень хлопотно относился ко всяким бумажкам, и предпочитал сваливать всю бумажную работу на своего помощника, которого он всегда называл разными именами. — Эй, как там тебя? Эдвард? Возьми из моего ведра бумаги, и переделай их. Они нужны мне завтра утром. — Но, господин инспектор, я не успею. Они же все в ваших. — молодой парень, откликнувшийся на имя Эдвард, замолчал. — Мне плевать! Ты успеешь, если не хочешь, чтобы тебя посадили за порчу документов! Вопли Стива прервал телефонный звонок. — Инспектор Ингланд слушает. — его тон изменился до неузнаваемости. Помощник, названный в этот раз Эдвардом, поспешил покинуть кабинет инспектора. — Говорит констебль Эмори Коххи, начальник восемнадцатого подразделения, — трубка отозвалась знакомым голосом, хоть и искаженным телефонной связью. — О, да это же мой старый начальник! Все еще бегаете за преступниками? Сколько Вам уже? Лет семьдесят? — Я прошу разрешения на обыск помещения и арест подозреваемого в серии убийств. — констебль оставил вопросы инспектора без ответа. — Ну что же вы так сразу? Как жена? Как дочка? — Стиви доставляло большое наслаждение издевательство над старым руководством. — Это тебя не касается. Мне нужны ордеры. — Коххи начинал закипать. — Ордеры — дело серьезное. А вдруг вы кого-нибудь раните? Или что еще хуже — убьете? Примерно таким был каждый диалог констебля с бывшим подчиненным. И почти всегда его терпение заканчивалось после первой минуты разговора. Но только не в этот раз. — Послушай, Стив. — неожиданно мягко сказал трубке констебль. — Я тебя ненавижу, и смею предположить, что ты обо мне того же мнения. Но мы оба полицейские, и наша задача — охранять мир и покой граждан. Поэтому я прошу тебя, нет, Вас, господин инспектор, выдайте мне разрешение на обыск помещения и на арест. Констебль вышел из своего кабинета, вытирая вспотевшую лысину. Разговор со Стиви отнял у него последние силы. — Терпеть его не могу. — Что, все так плохо? — Льюис вопросительно посмотрел на Дженкинса. Тот в свою очередь лишь пожал плечами. — Через два дня. Если он не передумает, то ордеры прибудут через два дня. 12 Нет ничего хуже ожидания. Поэтому следующие два дня Дженкинс на пару с Льюисом решили посвятить расследованию других преступлений, коих накопилось не мало. С того времени, как полиция бросила все свои силы на поимку серийного убийцы, и до текущего момента, прошло немногим больше месяца. За этот срок произошло тридцать семь грабежей, одиннадцать из которых в особо крупном размере, два изнасилования, и один поджег сарая. Одно из заявлений, рассматриваемых Дженкинсом, заинтересовало его больше других. Оно было о краже особо дорогого вина из поместья некоего барона. Такое кощунство не на шутку пробудило в полицейском чувство справедливости. Еще бы, ведь он был ценителем алкогольных напитков, хотя ничего, дороже пива в кабаке не употреблял. — Нет, ну ты посмотри. — Дженкинс тряс заявлением перед лицом Льюиса. — Это же каким негодяем надо быть, чтобы утащить из дома барона такое вино? Собирайся, мы отправляемся на место преступления. — Может быть, займемся чем-то, действительно серьезным? Вот, например, ограбление магазина. — Магазин никуда не денется. Поехали. Дом барона внешне больше походил на дворец, окруженный яблонями и грушами, из плодов которых и делали вино. Большие овальные окна, черепичная крыша, фонтан у входа — все это говорило о безбедной жизни хозяина. Подходя к крыльцу, Льюис жутко нервничал. Он не очень жаловал богачей. Дженкинс же, наоборот, был весел. — Есть кто дома? — громко спросил он, стуча в дверь. — Это полиция! Довольно долго за дверью не было слышно ровным счетом ничего. Льюис то и дело посматривал наверх, как бы пытаясь заглянуть в окна верхних этажей, но это было бесполезно. Резкий шорох открывающейся двери заставил его вздрогнуть. На пороге стоял высокий худощавый мужчина с белыми как снег волосами и густыми усами. Он был одет в костюм-тройку, белые перчатки и носил очки в тонкой оправе. Весь его вид говорил, что он работал дворецким. Лицо его было напряжено, и не выражало никаких эмоций. — Чем я могу Вам помочь? — монотонным голосом произнес дворецкий. — Мы из полиции, — повторил Дженкинс. — Нам поступило заявление о пропаже дорогого вина. Можем мы поговорить с бароном? — Одну минуту. — все так же монотонно сказал дворецкий, и закрыл дверь. — Бррр, — поежился Льюис. — Не доверяю я дворецким. Видел его лицо? Никаких эмоций. Совсем. — Серьезно? Почему? — спросил коллегу Дженкинс. — Ну знаешь, из-за разных историй, в которых в итоге убийцей оказывается дворецкий. — Дворецкие убивают не чаще других, уж поверь моему опыту. — Дженкинс похлопал Льюиса по плечу. — Прошу меня простить, — дверь снова открылась, и все тот же высокий человек стоял на пороге. — Барон ожидает вас в гостиной. В свете камина можно было разобрать лишь очертания предметов, наполнявших комнату. Но даже по этим очертаниям было понятно, что их владелец — человек богатый. Здесь были различные подсвечники, отблескивавшие золотом, несколько кресел, большой дубовый стол в углу, а вдоль левой стены располагался большой застекленный шкаф, в котором лежали бутылки с вином. В центре гостиной стояло кресло, повернутое к камину, в котором и расположился барон. — Вы из полиции? Наконец-то. Я не могу спать, не могу есть, даже в туалет отойти не могу. Вдруг кто-нибудь украдет моих крошек. — барон разговаривал очень быстро. — Господин барон Грегори Фон Шнапс очень сильно дорожит своим вином. — пояснил дворецкий, заметив на лице Льюиса вопросительное выражение. — Можете рассказать нам, что произошло? — Дженкинс без разрешения уселся на кресло, стоявшее неподалеку. — О, это было ужасно. В тот вечер я как обычно повесил на дверцу шкафа замок, закрыл все двери, и пошел наверх, в спальню. Я долго не мог уснуть, и потому решил спуститься в гостиную и выпить вина. Оно всегда мне помогало. Но когда я спустился, я увидел, что вон то окно — барон указал на противоположное шкафу окно, — открыто. Потом я увидел, что замок, который должен был охранять моих крошек, сломан. Найдите того, кто это сделал, умоляю. Закончив свой рассказ, барон расплакался, как младенец. — Пройдемте в другую комнату, не будем мешать барону. — и дворецкий указал в сторону двери. — Да, ну и дела. Никогда не видел, чтобы взрослый человек плакал из-за вина. — Льюис снова поежился. — А что ты хочешь? Вот представь, что у тебя украли что-то, чем ты занимался всю жизнь. Чем дорожишь даже больше жизни. Тут не только заплачешь, можно и в петлю полезть. — с глубокомысленным выражением лица изрек Дженкинс. Помещение, в которое полицейских привел дворецкий, внешне походило на столовую. Большой овальный стол, всего два стула, и шкафы с посудой по периметру. Дворецкий занял один стул. Дженкинс опустился на другой. Льюису стула не досталось. — Как Вы наверное уже поняли, — начал дворецкий, — господин барон заплатит хорошие деньги, чтобы виновный был наказан, и, если это возможно, вернуть то, что у него украли. — Ну, это конечно будет нелегко, но, думаю, мы справимся, верно? — Дженкинс подмигнул Льюису. — Д-да, думаю, мы найдем преступника. — Кстати, господин дворецкий, а где Вы были в тот вечер? — Вы меня подозреваете? — дворецкий поправил очки. — Это моя работа, подозревать подозрительных личностей. — Дженкинс встал со стула, и направился к дворецкому. — В каком смысле? — дворецкий тоже поднялся. — Видите ли, Вы может и смогли провести барона, но не нас. Вас выдало Ваше выражение лица и голос. Вы слишком стараетесь не показывать никаких эмоций. — Точно, а еще все дворецкие — потенциальные убийцы. — Вставил свое слово Льюис. Последняя фраза поставила дворецкого в тупик. Он на секунду остолбенел. Этой секунды хватило Дженкинсу, чтобы обогнуть стол и повалить дворецкого на пол. — Отпусти меня, чтоб тебя, — взвыл дворецкий. — Это не моя вина. Это все он. Это все сам барон. Он помешался на своем вине. Он не платит мне уже третий месяц. Что мне еще оставалось? Все эмоции, некогда скрываемые дворецким, одна за другой искажали его некогда спокойное лицо. Он то хохотал, то плакал. Дженкинс, прижавший его к полу, повернул голову в сторону Льюиса. — Звони в участок. И еще в психушку. По-моему он тронулся. — А мне ведь он сразу не понравился. — бросил в ответ Льюис. 13 План-перехват констебля заключался в следующем. Одна группа полицейских должна была окружить здание ювелирного магазина, а другая — дом владельца. Две группы захвата, одна во главе с констеблем, а другая — с Дженкинсом, должны захватить владельца, продавцов и прочих лиц, имеющих причастность к магазину. Временем исполнения плана было выбрано время открытия магазина. В назначенный час отряд из восьми полицейских во главе с констеблем Коххи, уже были на месте. Чтобы не вызвать подозрений, все были одеты в гражданское, и занимались своими делами. Один читал газету, еще двое — просто разговаривали между собой. Двое других — пытались познакомиться с проходившей мимо девушкой. Никто не вызывал подозрений. Констебль стоял чуть дальше остальных и нервно курил. Хотя он и был уверен в своем плане, что-то не давало ему покоя. Тем временем Дженкинс со своими подопечными уже заняли позиции у дома ювелира. Неизвестно, находился ли он внутри, или вовсе не появлялся ночью. От этой неизвестности Дженкинс не находил себе места. То и дело подавая знаки полицейским, он раздумывал над словами констебля. — Дженкинс, — обратился к нему констебль прошлым вечером, — мне кажется, кто наш ювелир — не тот, кого мы ищем. Уж больно легко мы на него вышли. Тем более, учитывая, что больше месяца за ним гоняемся. Что-то здесь не чисто. Обдумывая мысль констебля, Дженкинс прозевал момент, когда дверь дома открылась, и владелец ювелирного магазина, насвистывая под нос какую-то мелодию, неспешно направился в на работу. Несколько человек, вышедших из-за угла преградили ему путь. Двое — подошли сзади. Остальные оставались на своих местах. — Что вам от меня нужно? — не понимал, или делал вид, что не понимает, ювелир. — Пройдемте в участок. Вы подозреваетесь в серии убийств, а так же в подделке драгоценностей. — объяснил только что подошедший Дженкинс. — Что? Какие убийства? Я ничего не знаю. Я спешу. Пропустите. Ювелир начал расталкивать полицейских. Внезапно, как гром среди ясного неба, прогремел выстрел. Один из полицейских, что стоял в окружении, упал на землю. Остальные отшатнулись. Те, кто недавно просто наблюдал — подбежали к остальным. — Всем стоять! — другой полицейский из окружения направил пистолет на Дженкинса. — Или я его прикончу. Невысокий коренастый полицейский схватил ювелира за рукав. — Ты идиот. Я же сказал тебе, не сопротивляться, когда тебя будут задерживать. Весь план коту под хвост. — Хорн, что ты творишь, черт тебя подери? Ты убил Кетбери. — Дженкинс стоял на месте, ничего не понимая. Шевельнуться, или тем более сделать шаг он не решался, так как был под дулом пистолета. — Расступитесь. И не пытайтесь меня задержать. Или я поубиваю вас всех. — Хорн размахивал пистолетом, то целясь в толпу, то направляя пистолет на Дженкинса. Никто не пытался ему противостоять, и он начал медленно отступать. — Ох, — неожиданно застонал только что застреленный Кетбери. — Живой! Он живой! — засуетились полицейские. — Не двигаться! — заорал Хорн, — Иначе следующая пуля будет у него в мозгах! Не дожидаясь положительного ответа Хорн с ювелиром начали стремительно отходит назад. Скрывшись за углом они бросились бежать, оставив группу полицейских позади. 14 Когда убегавшие скрылись за углом, полицейские наконец выдохнули. Такого напряжения они не чувствовали давно. Дженкинс, служивший в полиции дольше многих, и тот был выбит из колеи. Кто бы мог подумать что Хорн, тот самый Хорн, с которым они совместно раскрыли несколько дел, оказался такой крысой. — Вы, — наконец заговорил он, глядя на суетившихся полицейских, — окажите Кетбери необходимую помощь. А я пойду за Хорном. Я вытрясу из него все дерьмо. И доложите кто-нибудь констеблю обо всем, что случилось. И не дожидаясь ответа, Дженкинс рванул с места, преследуемый только одной мыслью — догнать Хорна. Так кто же такой, этот Хорн? В полицию он пришел на год позже Дженкинса. В то время с ним никто не считался, потому что он был еще новичком, и это его очень раздражало. Хорн всегда старался показать себя, стать лучшим, добиться признания, но чаще всего ему доставались простые задания, вроде опроса свидетелей. Такое отношение к нему сохранялось долгое время. Единственным, кто воспринимал его всерьез, был Дженкинс. Какое-то время они даже были напарниками, и раскрыли пару преступлений. Но затем, после одного случая, который по какой-то причине не был отражен в бумагах, Хорна на время отстранили от обязанностей. Послали в вынужденную командировку. По возвращению его направили на работу в архив, где он и находился до недавнего времени. Дженкинс все бежал и бежал, не зная даже, в какую сторону направлялся Хорн. Все, что ему оставалось — надеяться на свою удачу. Но, похоже, удача его покинула. Выбившись из сил, он опустился на колени, у начал яростно колотить по брусчатке. Брусчатка отвечала жестко, и скоро руки его покрылись кровью. Он не знал, что делать. Не знал, где искать Хорна. Не знал, жив ли Кетбери. — Долго ты еще собираешься колотить землю? — позади Дженкинса стоял констебль. Он курил сигару, хотя и говорил, что давно завязал. — Кто бы мог подумать, да? Хорн, которого все мы знали, оказался предателем. — Он был моим первым напарником. Какого черта? — Не знаю. Но могу сказать наверняка, без тебя мы его не найдем. Ты знаешь его, как никто другой. Поэтому соберись, и подумай. Это приказ. Поднявшись с колен, Дженкинс посмотрел вверх, на небо. Он должен найти Хорна. Сейчас все зависит от него. Глубоко погрузившись в свои мысли, Дженкинс начал разбирать события последнего месяца. Когда Хорн связался с ювелиром? И кто же все-таки стоял за убийствами? Эти вопросы пока оставались без ответов, но на один вопрос, ответ все-таки был. — Железная дорога. — Что? — Коххи нахмурился. — Железная дорога, — повторил Дженкинс. — Он говорил, что раньше мечтал работать машинистом. У него с детства страсть к поездам. Поэтому он попытается покинуть город по железной дороге. Я уверен. — Ну, это уже похоже на план, — голос, донесшийся из-за спины Дженкинса, принадлежал Льюису. 15 Железнодорожный вокзал, расположенный на центральной площади был полон. Вагоны ломились от пассажиров, как прибывающих, так и отъезжающих. Длинные очереди в кассу и ни одной свободной скамейки. Затеряться в толпе было проще простого. А если еще и замаскироваться, то шанс на то, что преступников обнаружат, стремился к нулю. — Ты не понимаешь, там же все мое состояние, — человек с явно накладными усами, нервно жестикулируя, пытался что-то доказать собеседнику. — А я тебе говорил, что сегодня будет облава. Я тебя предупреждал. Что ты мне на это ответил, а? Теперь уже поздно, — не унимался другой, невысокого роста, с язвами на лице. — Ну, я думал, что у нас будет еще несколько дней. — Ха! Думал он. Как же. — сплюнув под ноги, невысокий остановился. — Черт, они уже здесь! Старайся не вызывать подозрений. И поправь уже свои дурацкие усы. Человек с усами начал озираться по сторонам, но невысокий быстро одернул его. — Не вертись. Я же сказал, не вызывай подозрений. Тебя в таком виде даже мать родная не узнала бы. Так что будь спокоен, и просто иди за мной. Твое счастье, что я заранее купил билеты. Несмотря на наставление своего коллеги, усатый по-прежнему вертел головой из стороны в сторону, пытаясь увидеть полицейских. Вот один стоит у перрона, другой допрашивает людей в очереди, еще двое идут навстречу. С каждой минутой он замечал все больше и больше людей в форме, от чего ему становилось не по себе. — Слушай, — неуверенно одернул он своего спутника, — может быть, ты и придумал гениальный план побега, но, по-моему, они знают, что мы здесь. — Даже если и знают, это им ничего не даст. Я же не раз тебе говорил, что моя маскировка безупречна. Благодаря ней я смог раскрыть немало преступлений. Усатый замолчал. Его голову уже давно посещал один и тот же вопрос, но он все никак не решался его задать. — Хочешь знать, почему я этим занимаюсь? — невысокий будто прочитал мысли усатого. — Это все из-за моего шефа. Он считал, что я не справлюсь с работой, и потому засадил в архив. Думал, что мне не раскрыть преступление. Ну, ошибся я однажды, ну с кем не бывает. Ну, пристрелил невиновного, что здесь такого? Я хотел реабилитироваться, но он не позволял. И вот, пока я работал в архиве, мне удалось насобирать так много разной информации, что я составил план. Я придумал такое преступление, какое даже ему было бы не под силу раскрыть. Дело оставалось за малым. Найти исполнителя. Как раз тут ты мне и подвернулся. Твои навыки в подделке драгоценностей пришлись как нельзя кстати. Хотя, поначалу ты не мог зарезать даже свинью. Уж что и говорить про человека. За разговором невысокий не заметил, что вокзал наполовину опустел. Очереди, что тянулись длинными крысиными хвостами, заканчиваясь где-то там, у вагонов, теперь совсем рассосались, а кассы закрылись. Поезда, привозившие новых пассажиров, по какой-то причине не заезжали в здание вокзала, а останавливались прямо на улице, выпуская недоумевающих людей. — Думаешь, замаскировался, и все? — голос Дженкинса, искажаемый громкой связью, прогремел по вокзалу. — Не будь так наивен, Хорн. Я знаю тебя уже довольно давно. Тебе от меня не скрыться. — Черт возьми! — вполголоса выругался Хорн. — Быстрее, в поезд! — Но это же не наш… Стой! … Эй, не толкайся! Хорн быстро начал пробираться к ближайшему поезду, толкая перед собой усатого ювелира. Те немногие из пассажиров, кто еще не покинул здание вокзала, служили им хоть и не очень надежным, но все-таки прикрытием. Почти добравшись до вагона, перед ними будто из воздуха возник контроллер. — Ваши билеты, господа, — протянул он. — Иди к черту! — рявкнул в ответ Хорн, и ударом кулака отправил контроллера в нокаут. Удар у Хорна был поставлен хорошо, и контроллер пролетел, по меньшей мере, метр, прежде чем рухнул на пол. Данный жест не остался без внимания, и с разных сторон уже бежали полицейские. Знакомые лица коллег, увы, не пробудили у Хорна чувства вины, скорее наоборот, разозлили его. Он достал пистолет и сделал предупредительный выстрел в землю, у ног ближайшего к нему полицейского. Звук выстрел впрочем, был заглушен гудком отправляющегося поезда. Хорн и ювелир покидали город. Так им казалось. Вагон, в который залезли бандиты, был пуст, что вызвало у Хорна некие сомнения. Лишь спустя несколько секунд до него дошло, что вагон был отцеплен от состава. А сам состав тем временем уже покидал вокзал. — Черт, черт, черт! Нет! — ювелир упал на колени. — Конец. Это все твоя вина. Если бы ты не начал стрелять, меня бы просто посадили, а теперь меня убьют. Я не хочу! — Заткнись или я лично тебя пристрелю! — Хорн со злости пнул ювелира, но не рассчитал, попал ему в лицо, после чего тот отключился. Надо было как-то выбираться из сложившейся ситуации. Вагон окружен полицейскими и пройти незамеченным попросту невозможно. Так же невозможно, как и покинуть здание вокзала. Вести перестрелку против десятка человек было не лучшей идеей. Но и сдаваться Хорн не собирался. Пустить пулю себе в лоб, тем самым не отдавшись в руки правосудия? Нет-нет. Это не для него. Должен же быть какой-то выход. — Я знаю, что тебе некуда идти, Хорн. Сдавайся! — Дженкинс говорил спокойно, будто пытаясь уговорить котенка слезть с дерева. Чуть только Дженкинс подошел к двери вагона, как на него бросился ювелир. Точнее его бросили. Не ожидавший такого способа сопротивления, Дженкинс упал, придавленный туловищем. Полицейские направили на бесчувственного ювелира оружие, и в этот миг из вагона выпрыгнул Хорн, в полете стреляя из пистолета. Несколько полицейских схватились за конечности, но никто не упал. Ни один выстрел не оборвал жизнь. — Полагаю, у тебя кончились идеи? Брось оружие! — констебль, неожиданно возникший позади Хорна, направил на него свой пистолет. — Идите к черту! Все вы! — Хорн медленно обернулся. Пистолет все еще был у него в руке. Выстрел! Тело рухнуло на пол вокзала, окропив его кровью. Эпилог Очередное утро в полиции начиналось с совещания. — И откуда это они все знают? — Дженкинс читал газету, занимая кресло констебля. — Все разнюхали. Буквально каждую мелочь. На, посмотри. Льюис поймал брошенную Дженкинсом газету. — «Убийца, терроризировавший город, наконец пойман. Больше месяца понадобилось полиции, чтобы выяснить его личность. Им оказался владелец местного ювелирного магазина, Берн Эммерих. В ходе операции вместе с ним были пойманы его подельники. Среди их числа так же оказался один полицейский, Ричард Хорн. Предприняв попытку побега, Эммерих и Хорн пытались покинуть город на поезде, но были взяты в окружение сотрудниками полиции. Эммерих, будучи в бессознательном состоянии попал в руки блюстителей порядка. Ему грозит пожизненный срок. Что же касается Хорна, не желая сдаваться в руки правосудия, он покончил с собой. Сотрудники полиции отказываются комментировать какие-либо действия с его стороны…» Да, похоже, что у них везде есть глаза и уши. — Вот поэтому я и ненавижу журналистов. — в дверях возник констебль. — Прочь из моего кресла. Что там у нас с этим ювелиром? Он все рассказал? — Так точно. Странно, что он знал о мотивах Хорна, — ответил Льюис. — По его словам, он сам рассказал все, буквально за час до того, как.… Ну, вы поняли. — Да уж, кто бы мог подумать, что все так обернется? — Дженкинс вздохнул. — Странная это все-таки штука — жизнь. Вот вроде несколько лет работаешь с человеком бок о бок, думаешь, что знаешь его, а на самом деле ты даже не догадываешься о том, что у него в голове. — Ну, ты и философ. — Коххи усмехнулся. — А если серьезно, то это довольно сильный удар, как по полиции в целом, так и по нашему подразделению в частности. Хоть эта цепь и лишилась одного звена, она не распалась, а стала лишь прочнее. Что бы ни готовил новый день, они не отступятся, потому что они — стражи справедливости. Полицейские.