Не хочу говорить о любви

«Я не хочу говорить о любви, поскольку ее нет. Просто не существует, она — мираж, выдуманный для того, чтобы чем-то занять свою голову. Вокруг нее настроено много культов, о ней спорят и пытаются понять, что она такое. Химическая реакция, выброс гормонов, способ реализовать инстинкт продолжения рода, высшая степень проявления души? Она греховна или свята? Она управляема или захватывает беспомощного человека, как лавина? Она есть или нет? Любовь к родным, к животным, к миру вокруг, к занятиям — сравнимо ли это с любовью мужчины к женщине? Можно ли назвать это однородными чувствами? Маленькие девочки тайком таскают косметику матери и, томно закатив глаза, говорят о любви. Подростки глумливо смеются, многозначительно переглядываются между собой, думая и говоря о ней же. Написанной о ней музыки, снятых фильмов, созданных книг и постов в интернете не прослушаешь, не просмотришь не прочитаешь за всю жизнь. Ее воспевают, о ней слагают стихи, о ней мечтают, ее призывают и чувствуют себя глубоко несчастными, если она не приходит. Запретный плод, вожделенное открытие, вечность, наполняющая душу, эмоция, дарующая счастье и удовлетворенность собой и миром — как одна из ценностей, как достаточное количество банкнот в кошельке или нулей на счете, как нечто, определяющее твою полезность и состоятельность. И я думаю, что ее попросту нет». Невысокая девушка с растрепанными каштановыми волосами с мрачным удовлетворением в глазах захлопнула крышку своего ноутбука и откинулась на спинку кресла. Сегодня на работе у нее состоялся неприятный разговор с коллегой, которая отчаянно пыталась отыскать себе любовь, поскольку у всех вокруг что-то подобное имеется, поскольку положено, чтобы она была. Заведенная, Тсунаеши вернулась домой и выплеснула свои эмоции на страничках интернетовского дневника, после чего почувствовала, что готова вернуться к повседневной жизни. Кроме того, почувствовать себя великим и мудрым философом было весьма и весьма приятно. — Рефлексируешь, мусор? — хриплый голос из соседней комнаты заставил ее подскочить и схватиться за голову. — А кормить дорогого мужа кашей кто будет? Черт! Голодный Занзас — стихийное бедствие похуже смерчей или наводнений, не получив свою порцию вечерней рисовой каши с яблоками, корицей и сахаром, он мог превратиться в яростного зверя и надолго испортить настроение всему дому. — А мужу сколько лет, что он до сих пор себя покормить не может? — отозвалась Тсунаеши, стараясь сделать хорошую мину при плохой игре. — Такая, как у тебя, у меня все равно не получается, — почти мирно сообщил Занзас и направился на кухню, у самого входа столкнувшись с Тсуной. — Не переживай, я сварю тебе какао. Звенели кастрюльки, медленно закипала вода, резались фрукты, скрупулезно перебирались специи. Огненное зарево заката освещало маленькую кухню, по которой уже пробирался аромат свежеприготовленного какао. Пока Тсунаеши перемешивала почти готовую кашу, Занзас обхватил жену огромными ручищами за талию и притянул к себе, целуя плавный изгиб шеи. Чуть позже, когда семейство готовилось отойти ко сну, Тсунаеши раскрыла свой ноутбук и просмотрела странички личного дневника. Как всегда, ей прислали много комментариев, гневных, обличительных, порой даже очень обидных. Просмотрев их все, Тсуна усмехнулась. «Вы считаете меня лицемеркой? Но я действительно считаю, что любви нет — есть нечто иное, не требующее ни описания, ни восхваления, ни жертв. Что-то, о чем нельзя говорить посторонним, что нельзя выставлять напоказ, чем нельзя хвастаться. Что-то настоящее».