Я люблю тебя

- Я люблю тебя. - Не верю. - Но я люблю тебя! - Докажи. Артур строит недовольную мину и ухмыляется своему отражению в зеркале. Шум падающей воды успокаивает, и даже находясь по другую сторону стекла, он ощущает жар капель, падающих на кожу Мерлина, и от этого его улыбка становится шире. - Эй, я говорю – докажи мне свою любовь! Артур рассеянно проводит пальцем по шву кафеля, а потом смотрит на кабинку, где сквозь запотевшее стекло едва угадывается силуэт Мерлина. На несколько секунд он закрывает глаза, представляя его рядом, и открыв их, издает странный всхлипывающий звук, глядя, как палец Мерлина заканчивает выводить на запотевшем стекле сердечко, внутри которого крупно выведено слово «докажи». Наплыв чувств такой резкий и сильный, что он перестает себя контролировать, настежь распахивает дверь и шагает внутрь, пригвождая Мерлина к стене. Мокрая челка острым клином нацелилась на переносицу, густые ресницы слиплись и затрепетали. - Ого, - выдыхает он, не зная, куда деть собственные руки. - Все еще мне не веришь? – спрашивает Артур, уж он-то прекрасно знает, что делать с руками. Переплетя свои пальцы с пальцами Мерлина, он поднимает его ладонь и так сильно прижимает ее к стене, что тот выдыхает от боли в его шею. - У тебя же есть жена, - говорит Мерлин, чувствуя, как наливается приятной тяжестью низ живота, как бешено бьется сердце от его прикосновений. – Как же я могу тебе верить? - Я люблю ее не так, как тебя, - шипит Артур и внутренне ликует от того, что Мерлин возбужден до предела, от того, как тот, закрыв глаза, ищет губами его губы. Долгий и яростный поцелуй, в котором каждый стремится быть главным, переплетаясь, скользя друг по другу, сталкиваясь зубами. Когда воздух вокруг словно вибрирует и тела вторят ему, двигаясь навстречу и соприкасаясь. - Не верю, - выдыхает Мерлин, толкаясь сильнее, прижимаясь к стене только лопатками и всем телом к Артуру. – Я хочу, чтобы ты был моим, только моим. Артур отпускает его ладонь, медленно скользит по телу, обводит пальцем ключицы, тут же запечатывая прикосновение поцелуем, скользит по ребрам, осторожно опускаясь на колени. Воздух наполнен влагой и шумом падающих капель, дышать особенно тяжело и Мерлин тянется, чтобы отключить воду, но дергается, ударяясь затылком о стену, когда Артур берет у него. Руки блондина лежат на его бедрах, большие пальцы чуть давят, от этого становится щекотно, это возбуждает еще сильнее и невозможно удержаться от громкого стона. Артур движется, закрыв глаза, не выпуская члена изо рта, проводит языком по венке – за долгие месяцы отношений он успел изучить это тело и знает всё, что заставляет его откликаться. Мерлин дважды резко толкается в него, в порыве больно потянув за волосы, и кончает со стоном, в котором едва можно различить два слова: «я верю», прежде, чем Артур подхватывает его, разнежившегося от удовольствия, и начинает целовать. - Теперь ты, - говорит Артур, закидывая ногу Мерлина себе на бедро. – Теперь скажи ты. - Я люблю тебя, - говорит Мерлин, глядя на Артура ясными, блестящими глазами. - Не верю, - шепчет Артур, широко улыбаясь, и тут же прячет улыбку у него на груди. Тот в ответ отталкивает его, но только затем, что повернуться спиной. Артур все понимает, и легонько обнимает, касаясь пальцами губ, опуская другую руку ниже, а потом медленно входит в него. Мерлин кусает его пальцы, не сильно, постепенно привыкая к боли, любя ее всем сердцем, поддаваясь назад, навстречу, чтобы слышать, как Артур стонет, сжимая его плечи… - Я люблю тебя. - Я люблю нас… - Я люблю тебя, - беззвучно шепчет он, терзая кнопку звонка, до тех пор, пока не раздается щелчок замка вслед за торопливыми шагами. - Привет. - Эээ… Мерлин? Привет. Артур смущенно отводит глаза и впускает его в квартиру. Мерлин салютует букетом роз, зажатым в руке, и на Артура с ярко-алых лепестков падает дождь от растаявших снежинок. - Как дела? – бодро спрашивает Мерлин, всучив ему цветы и бутылку шампанского, скидывает с себя рюкзак и старое пальто. Коробка конфет вываливается неизвестно откуда, и Артур едва успевает ее спасти от ноги неуклюжего гостя. - Я не ждал тебя, - говорит он, глядя на Мерлина, как тщетно тот пытается пригладить непослушный вихор на затылке, а потом принимается за рукава рубашки. Больше всего Артура поражает галстук на шее – явление столь же редкое, как дождь в пустыне. - Ну, еще бы ты меня ждал! – с улыбкой отвечает Мерлин, но в бодро-приветственном голосе все фальшивое и злое. – Где Гвен? Едва Артур открывает рот - Гвен сама выходит в парадную. Мерлин выхватывает букет и спешит к ней, с широкой улыбкой и бесконечной болтовней. - Привет, Мерлин! – приветствует его хозяйка, немного удивленная бурными объятиями и цветами. – Как здорово, что ты пришел! - О да! А как ты? – спрашивает он, сочно целуя ее в обе щеки, и вручает шампанское с конфетами, не обращая внимания на Артура, который тут же устремляется к ней, чтобы вызволить из Мерлиновых объятий и помочь с подарками. - Что за повод? – спрашивает Гвен, смеясь и вдыхая аромат цветов. - А то ты не знаешь? – ехидно спрашивает Мерлин, прищурив глаза, а потом вдруг оборачивается и внимательно смотрит на Артура. Пылает синяя бездна с бесконечной пустотой расширенных зрачков, чуть поддергивается уголок губ, пальцы судорожно сжимают нелепый галстук. – Ведь мой лучший друг скоро станет папой! Секунды хватает, чтобы оценить степень испуга и замешательства на лице Артура, после чего он налетает на него и заключает в крепкие объятия. - Спасибо, - Гвен не перестает благодарить Мерлина, сияя глазами, пока Артур знаками не дает ей понять, что нужно накрыть на стол. Только когда она уходит, он поднимает на Мерлина хмурый взгляд и кивком зовет за собой в гостиную. Они с минуту молчат, сидя на диване, едва касаясь друг друга коленями. - Слушай, извини, - начинает Артур, но Мерлин прерывает его, поднимая ладонь. - Ты мог просто мне рассказать, - тихо говорит он. – Я ведь все равно узнал бы, ребенка не спрячешь, в отличие от кольца. Артур закрывает глаза и прячет лицо в ладонях. - Я собирался, просто не знал как, - глухо бормочет он. - Такими темпами, ты, может быть, признался бы мне на выпускном вечере своего сына, - говорит Мерлин, не спуская глаз с экрана телевизора, транслирующего рекламу с участием счастливого семейства. Красавец-папаша хватает бегущего малыша в джинсовом костюмчике на руки и подкидывает к небу, пока его жена с улыбкой наливает молоко в хлопья. Внутри что-то болезненно обрывается. - Мерлин, - снова начинает Артур, но только беспомощно разводит руки в сторону, ощущая досаду из-за бесконечного блока рекламы товаров для всей семьи. - Думал, что это ранит меня? – продолжает Мерлин, не упуская ни одной детали описания быта идеальной семьи. – Клянусь, я не спрыгну с крыши. Он смотрит, как на экране счастливый муж обнимает свою беременную жену, и не замечает руку Артура, легонько опустившуюся на его колено. Волна мурашек заставляет Мерлина вздрогнуть и поднять на него испуганно-изумленные глаза, словно это прикосновение не было привычным и самым дорогим. Словно он никогда раньше не видел этого взгляда – любящего и понимающего, с таким знакомыми искорками и пятнышками на небесной радужке, со светлыми ресницами и улыбчивыми морщинками. - Не надо, - говорит он, отводя руку Артура в сторону. – Кажется, Гвен нужна помощь. - Мерлин, ничего не изменится. Клянусь, я всегда буду твоим, - говорит Артур и Мерлин содрогается, улавливая мольбу в его голосе. – Я люблю тебя. - Уже изменилось, Артур. Изменилось тогда, когда ты решил, что сможешь все скрыть. Чаще говори о том, что любишь своей жене и будущему ребенку, я-то и так все знаю, - тихо отвечает он, и вдруг лицо его расцветает улыбкой. – Я уже бегу, Гвен! Артур провожает взглядом сутулую спину – улыбка никак не вязалась в его сознании с поникшими плечами и взглядом, пустым и холодным. - Я люблю тебя. - Я люблю тебя. Мерлин курит и, подобрав ноги, удобнее устраивается на ветке. Это единственное место, которое может быть и укрытием и пунктом наблюдения одновременно. И не важно, что он не лазал по деревьям целую вечность. Он наблюдает за ними уже полчаса. Артур ведет Гвен за руку, они разговаривают и улыбаются друг другу. Временами она инстинктивно гладит свой живот и как-то по-особенному смотрит на мужа. Они останавливаются прямо под деревом и целуются, и Мерлин пытается не дышать, боясь выдать себя. И все-таки Артур поднимает глаза. Что за чувство подвигло его на это – неясно. Быть может он решил поблагодарить Бога за внезапно обретенное счастье или просто попытался угадать погоду, а может он почувствовал его… Красная рубашка сразу привлекает к себе взгляд и несколько мгновений Артур ошеломленно смотрит в глаза Мерлина, такие же испуганные и синие. Гвен отнимает голову от его груди, вопросительно глядя на Артура, и тот едва успевает остановить ее легким прикосновением к подбородку. - Что там? – спрашивает она, но Артур улыбается и ведет ее прочь, расстилает плед на траве и усаживает. - Мне нужно кое-кому позвонить, одну минуту, хорошо? – спрашивает он и, взяв мобильник, набирает номер. Быстро шагает к дереву, стараясь избавиться от напряженности, сковавшей все тело, и притворяется, будто дозвонился. - Что ты здесь делаешь? – он задает свой вопрос в телефон, но весь его слух обращен к шорохам над головой. - То же, что и все люди в парке по субботам, - отвечает Мерлин. Голос едва слышно, но Артур привык различать его из тысяч звуков. - Ты следишь за мной, - хмурится Артур, едва-едва перебарывая желание поднять голову и посмотреть вверх. - Ты слишком много о себе думаешь, все люди не станут следить за тобой в субботу, - сухо отвечает Мерлин, радуясь, что тот не видит выражения его лица. – Я вас даже не заметил. - Ты никогда не бывал в этом парке, - парирует Артур, одновременно улыбаясь и кивая Гвен, и на секунду поднимает глаза. Мерлин лежит на ветке, во взгляде напряжения не меньше, чем досады. – Знаешь, что? Я просижу здесь до самого вечера, посмотрим, насколько тебя хватит. - Ты думаешь, меня это остановит? – спрашивает Мерлин и спустя секунду легко соскальзывает по стволу на землю. Артур стреляет глазами в сторону Гвен, которая стоит на коленях – волосы развевает легкий ветерок, в глазах застыло изумление и еще, нечто холодное и неприятное. - Ты что творишь, идиот? – шипит Артур, и тут же фальшиво кричит в телефон: - О, погоди, я перезвоню. Он переводит взгляд на Гвен, проверяя, повелась ли она на ложь, а после демонстрирует собственное удивление. - Я же говорил тебе, что просто гуляю, - огрызается Мерлин и толкает Артура в грудь, надеясь, что со стороны это кажется дружеским жестом. - Привет! – говорит он, бодро подбегая к Гвен и помогая ей встать. – А я думал, вы это или не вы. Он пожимает ей руку, быстрым взглядом скользит по наметившемуся животику и продолжает расспрашивать. - Ты не против, если я посижу с вами? – спрашивает он, игнорируя беспомощный мимолетный взгляд Гвен, обращенный к Артуру. Они сидят недолго, Артур стремится уйти, подальше от едких, прожигающих насквозь взглядов, бледных скул, рук, губ… - Нам пора, - говорит он, пока Гвен сворачивает плед. – Мы с утра на солнце, это не очень полезно. - Как? Уже? А я думал, вы пробудете здесь до вечера, - в разочарованном голосе скрыта издевка, и только Артур ее замечает. - Да, уже, - обрывает он и отворачивается от Мерлина, чувствуя только одно – что хочет повалить его на землю и целовать, до одури, срывать поцелуй за поцелуем… - Ты можешь прийти к нам в следующие выходные, - предлагает Гвен, хватая ладонь Артура. - Конечно, я приду, - говорит Мерлин, улыбаясь Гвен. Он смотрит им вслед, считая секунды, когда Артур обернется. Но он не оборачивается. - Я люблю тебя. - Я люблю тебя. Проходит три года с того дня, как Гвен родила, но Мерлин исправно повторяет эти слова каждое утро, каждую ночь. Каждый удар его сердца как эти три слова – бесполезен, исполнен любви и неслышен. - Я люблю тебя, - говорит он прелестному золотоволосому мальчику, подкидывая его вверх, чувствуя, что хотя бы эту частичку Артура он может любить безнаказанно и всецело. Он дарит ему так много подарков, что Гвен смущается и беспомощно смотрит на Артура, с отсутствующей улыбкой наблюдавшего, как Мерлин возится с его ребенком. Мальчишка трет глаза крохотными кулачками и зевает, не сводя с дяди взгляда темно-карих глаз. - Мерлин, давай сюда, - говорит Гвен, протягивая руки за ребенком. – Он так устал. В ее глазах столько любви, что Артур и Мерлин невольно улыбаются и спешат покинуть детскую, чтобы оставить ее наедине со своим чудом. Они идут на балкон. - Я рад, что ты пришел, - говорит Артур, окидывая взглядом ночной город. – Джейми часто спрашивает о дяде Мёлине. - Да ладно тебе, - отмахивается Мерлин, ударяя по дну пачки сигарет, ловко выхватывает одну губами. Артур захлопывает балконную дверь. - Не помню, чтобы ты курил, - с легким неодобрением говорит он. - Не помнишь, потому что я действительно не курил, - отвечает Мерлин и сейчас невозможно угадать – огрызается ли он или просто констатирует факт. - Из тебя получился бы прекрасный отец, - говорит Артур, после минутного молчания. Это единственное, что он может сказать сейчас, после целого дня, который скорее был днем Джейми и Мерлина, чем днем отца и сына. Артур точно знает лишь одно – за них двоих он отдал бы жизнь без колебаний. Он отвлекается от собственных мыслей, когда видит взгляд Мерлина – тяжелый, злой, насмехающийся. - Ты надо мной издеваешься? – спрашивает он, вынимая вторую сигарету. – Или просто намекаешь, что мне пора бы обзавестись своей женой и не трогать твоего ребенка? Слова сыплются как колючий снег. - Ты много куришь, - говорит Артур, чувствуя себя бесконечно глупым, но уж точно ничуть не виноватым. Он физически ощущает волну ненависти, которая плещется внутри Мерлина, как она поднимается с чудовищной силой, но не может отрицать, что именно этого он и добивался. Чтобы Мерлин ненавидел его. Перестал думать о нем. Перестал помнить. Он поднимает взгляд и действительно видит ненависть в потемневших глазах, во вздернутом подбородке… Но он не понимает, почему спустя секунду он целует эти губы, сложенные в издевательской ухмылке, почему целует шею, почему его руки скользят по напряженной спине, прося любимое тело расслабиться, умоляя, уговаривая. Мерлин не отталкивает его, лишь глухо шепчет о том, что ненавидит, но уже не сопротивляется и просит любви, полностью отдаваясь, поддаваясь навстречу губам и рукам. Они целуются, пытаясь справиться с ремнями, застежками, молниями… Но колено скользит меж бедер – и этого хватает, чтобы один из них уже выгнулся в приступе оргазма, а второй последовал за ним секунды спустя. Они стоят, прижавшись лбами, вдыхая друг друга, не отпуская рук. - Не будь таким, прошу, - шепчет Артур, собирая остатки самообладания, чтобы оторваться от Мерлина до возвращения Гвен. – Не будь несчастным. -Это ты сделал меня таким, - отвечает Мерлин, обнаружив в себе больше сил, чтобы отстраниться. – Я люблю тебя, и надеюсь, что ты хотя бы об этом не забываешь. Он улыбается – жутко, обреченно, но потом спокойно выходит к Гвен, сдержанно прощается с ней и уходит. - И я люблю тебя, - шепчет вслед Артур. Они остаются в темноте. На улице, мимо дома Мерлина проносится машина, и света от фар, стремглав пробежавшегося по комнате, оказывается достаточно, чтобы рассмотреть лицо Артура и его широко распахнутые глаза, смотрящие прямо на него. - Я не виноват. - Я знаю. - Я люблю тебя. - Я знаю. Мерлина передергивает от ноток горечи в его голосе, и он осторожно поднимается и идет к нему. Беззвучно, словно привидение. Когда он касается щеки Артура, тот легонько вздрагивает, пытаясь отстраниться. Мерлин послушно и обреченно отступает на шаг назад, потом еще, пока его силуэт не растворяется в темноте. - Остановись, - тихо говорит Артур, и Мерлин знает, что тот сейчас трет лицо рукой. – Я не хотел. - Я знаю, - отвечает Мерлин с легкой усмешкой. Они правда все друг о друге знают. Мерлин снова садится рядом. Когда теплые губы касаются шеи, ему хочется закричать от радости, но он лишь улыбается и откидывает голову назад, позволяя Артуру делать все, что тот захочет. Через минуту футболка летит на пол вслед за его рубашкой. Они ничего не говорят, потому что слова еще будут нужны как повод заговорить, когда им снова станет плохо друг без друга. Они рады, что темнота скрывает выражения лиц, оставляя только прикосновения, каждое из которых теперь ощущается гораздо ярче и сильнее, чем когда бы то ни было. Стоит лишь провести по дорожке волос вниз от пупка, чтобы Артур выдохнул в тишину заветные три слова, в которые всегда так хочется верить, когда любишь сам. - Я тебе не верю, - отвечает Мерлин, продолжая вырывать из него сдавленные стоны. – Я тебе не верю. Артур злится, потому что чувство душит его, требует выхода в любом виде – будь то бессонная ночь в постели с Мерлином или слова, выкрикиваемые каждую минуту, будь то собственное сердце, возложенное к его ногам. Он не верит в Мерлиново «Не верю», но все равно вскакивает с дивана и несется к тумбочке в доме, в котором знает каждый уголок. Он возвращается, разрывая зубами упаковку, чтобы быть не только на шее Мерлина, зацеловывая ее до красных отметин, не только на груди и животе… Он хотел быть всюду, до хриплых стонов и громкого «Верю». - А теперь ты веришь мне? – спрашивает он, медленно двигаясь внутри Мерлина. Он не видит лица, но знает, что тот улыбается. - Нет, все еще не верю, - отвечает тот, и хочет сказать что-то еще, полное сарказма, но не успевает, потому что едва не кусает собственную ладонь, когда Артур ускоряется – так сильна волна удовольствия и возбуждения. - Верю! – кричит он, задыхаясь, и закрывает глаза, стараясь прийти в себя как можно скорее. – Я тоже тебя люблю. - Я тебе не верю. Они готовы играть в это до конца жизни.