Вселенная бесконечна?

Бывают дни, когда ты просто заебался. Этот день был именно таким для Юры Хованского. В последнее время дела обернулись в банду уличных ублюдков, которые ежедневно избивали Юру по больной печени. Мужчина хоть и раздражался, но поделать ничего не мог, потому что деньги сами себя не заработают, контент сам себя не снимет, к сожалению. Юра стоит в пробке, думая о том, что не хочет ехать в свою квартиру. Соседи в последнее время слишком любят стучать-сверлить с девяти вечера до одиннадцати, и ведь не приебешься к ним, все в рамках закона. Он достал телефон, набрал Ларина. — Йоу, я сейчас приеду, надо заехать в магазин? — спрашивает он немного устало и буднично. Юра уже понял, как работает Ларин, и что спрашивать, можно ли приехать бесполезно, ведь Дима никогда не готов к гостям и найдет сто тысяч причин, чтобы изящно отшить. Интроверт ебаный, чтоб его. Дима тихо хмыкнул в трубку, видимо, не слишком довольный происходящим. — Да, можешь поискать где-нибудь нормы приличия, тебе бы они точно не помешали, — Хованский закатил глаза. — Если ты голодный, то возьми что-нибудь, что сам хочешь, а то опять ныть будешь по поводу того, что «мужик должен жрать мясо». — Ок, буду где-то минут через сорок, можешь пока морально подготовиться, — Юра был доволен собою. И доволен тем, что не придется самому ничего готовить или заказывать. Вскоре он уже видит знакомый район и паркуется в соседнем от ларинского дворе, конспирацию никто не отменял. Ступенек слишком много. Кто их придумал? Звонок. Скрип двери. Постное ебало Димы, пропускающего его в квартиру, довольный лай Дяди Пса, его пируэты у ног Хованского. Хоть кто-то рад его видеть. — Почему так трудно предупредить утром о том, что приедешь? — Дима забирает у него пакеты, несет на кухню, пока Юра раздевается и вдыхает этот характерный запах квартиры Ларина. Здесь пахнет иногда овощами во всех их видах, иногда моющими средствами, когда Ларин прибирается, но есть что-то особенное, чего Юра не может описать, но оно определенно существует только здесь. — Потому что некоторые критики-комики-новаторы не слишком любят гостей, — ответил он, закинув ноутбук на диван в комнате, а сам прошел на кухню, Юра видит ноутбук Ларина на столе, рядом хрустальную пиалку с горстью синего винограда. Изабелла. Юра не понимал, почему Дима любит этот сорт, весьма специфичная дрянь с косточками и кислым, сводящим зубы привкусом. Но пахнет классно. Рядом стоит бокал белого вина. Все в лучших традициях Ларина. Юра садится на место хозяина, зная, как тот порой бесится от этого. — Что сделать с мясом? — интересуется Ларин, доставая с полки шкафа крупную пивную кружку. Наверное, это слишком — кружка Хованского в его шкафу, но Ларина бесило, когда тот хлестал пиво просто из бутылки. Прямо до трясучки рук. Юра смотрел на него, чуть склонив голову, он наблюдает за несколько нервными движениями рук, хмурым спокойным взглядом и чувствовал эту странную атмосферу комфорта. Давно надо было завязывать. Вообще со всем этим, но Юра не хотел. Понимал, что надо, но ему было спокойно здесь, в этой кухне с этой картавой мразью. — Что-нибудь в силу твоих возможностей, — колко отметил Юра. Было забавно, что Ларина так просто поддеть. Однажды пересоленная яичница стала настоящим стимулом к тому, чтобы учиться готовке. Когда Юра в очередной раз давал рецензию на блюдо, он постоянно находил к чему придраться, но это чисто для профилактики. Видя, как бесится Ларин, он получал духовное умиротворение, а иногда полотенцем в лицо, но в следующий раз придирок было меньше, потому что замечания, конечно, учитывались. Так как сам Дима был во многом перфекционистом. Ему нравилось делать что-либо хорошо, доводить до совершенства. — Значит будет стейк, — Дима не хотел заморачиваться. Осень — момент, когда его хандра получала очень обостренный характер, он не хотел ничего особо делать, а переступать через себя и работать без вдохновения — слишком выматывает, поэтому он довольно часто динамил Юру да и всех вообще. Юра достает из кармана джинс флешку. Не хочется сидеть просто так, а монтируют они, как оказалось, в одной программе. Дима не спрашивает, как прошел день, чем Юра занимался, это было неважно, сейчас он неторопливо налил оливковое масло на сковороду и вскоре на ней зашипел добротный кусок мяса, Дима помыл руки. Сел напротив, ставя кружку перед Хованским, тот смотрит поверх ноутбука на Ларина: — Ну что такое, девочка моя? Чего ты приуныла? — спрашивает он, вызывая у Ларина лишь закаченные глаза. Подобные прозвища уже просто спускались на тормозах, какая разница, пусть зовет, как угодно, алкаш несчастный. — Не знаю. Устал, — произнес Ларин, и Хованский выдыхает, медленно и вдумчиво, он опускает ладонь на стол и ощущает некоторую нервозность. Плюс отношений с Димой в том, что ты никогда не знаешь, чего от него ожидать, сейчас он весь такой злой воробей, пьющий чай напротив тебя, а в следующий момент может и прирезать ко всем чертям. Они уже подобный момент проходили, но это совсем другая история. С Лариным не скучно, это постоянное чувство неизвестности, опасности нравится Юре. Наверное, он ебнутый, но получает дикий кайф от этого странного коктейля чувств. Прав был Кузьма, сказав однажды, мол, вы друг друга стоите. Так оно и было. От Димы веяло спокойствием и интеллигентностью, от Хованского буйством и отголосками безумия, но лишь на ютубе, ведь за его пределами все обстояло наоборот. Из их общих знакомых никто не знал о том, что Ларин тот еще психопат с загонами, каких и врагу не пожелаешь. Ладонь Юры скользит по столу, словно в замедленной съемке и за миг до того, как Ларин решил отдернуть собственную руку, чужие пальцы все же перехватили ее. Юра ощутил легкий холод. Первый тактильный контакт за вечер. Ларин тяжело смотрит на Хованского, а тот сжимает его запястье, мазнув по тыльной стороне ладони пальцами. Ларин не подал признаков сопротивления, и Юра подхватил его руку, потянул на себя, Дима с интересом наблюдал, не показывая этого, конечно. Хованский мягко коснулся костяшек пальцев губами, оставляя легкий поцелуй, словно Дима кисейная барышня. От его рук пахнет этим отвратным гелем-дезинфектором, Хованский фыркнул, а Дима отдернул ладонь. — Что за пидорство, Юра? — с иронией в голосе спрашивает Ларин, а Хованский лишь слабо усмехнулся: — Лишь проявляю внимание к моей даме. — Иди нахуй, Хованский. — И я люблю тебя, утя, — Хованский весело усмехнулся, ему нравится раздражать Ларина, это забавно, не всегда, конечно, но видя, что сейчас тот в принципе безобиден, Хованский не упускает возможности немного подколоть. Ларин встал, вернулся к мясу, добавил немного соли и перца, а после промыл нож и взялся за баклажаны, болгарский перец и помидоры, он быстро все нарезал, сгружая овощи на еще одну сковороду. Мопс важно ходил меж двух мужчин, пока Юра не поднял этот кусок шерсти на свои колени. Пес тяжело дышит и сопит, он довольно милый, Юра запускает программу, надев наушники. Их молчаливое общение может показаться кому-то странным, но обоих это устраивает, и как бы Ларин не ворчал и не строил недовольное лицо, он и сам думал, что стоит позвонить Юре и позвать его сегодня. Так что все вышло отлично, и Дима даже повыебываться удалось. Это радует, конечно. Вскоре Ларин заканчивает блюдо, и тарелка опускается на стол, Дима смотрит, как Юра отрывается от ноутбука. Однажды Хованский очень неудачно проигнорировал Диму, и тот закрыл ноут одним движением. Конечно, был срач. Но больше Юра так не делал ради собственной лени. — Отдай, я вообще-то работал, — проговорил Дима, кивнув в сторону компьютера, но Юра ударил того по руке. — Кто первый встал, того и тапки, — заявил он, разрезая стейк. Ларин посидел с минуту, щуря глаза на Юру, надеясь, что прожжет в нем уже дыру, но чуда не вышло, и тогда Дима вспомнил о том, что это не единственное средство связи в их доме. Он встал и ушел в комнату. Оттуда уже неся сумку с компом Хованского. — Так блять, ты ничего не попутал? — Ларин же демонстративно сел напротив него. — Кто первый встал, того и тапки, — улыбнувшись ядовито, произнес он. И Юра, разумеется, не отступился от этого тупого обмена, чисто из принципа, он фыркнул, продолжая трапезу, иногда поглядывая на экран, чтобы хотя бы сделать самые простые склейки. Ну что там в его компьютере такого может найти Дима? Дядя Пес совал свою наглую плоскую морду к мясу. — Стейк вышел классно, — сказал Хованский, щелкнув псину по носу, чтобы не слишком зарывалась. — В меру моих способностей, — ответил Ларин, не высовываясь из-за крышки ноута. — Уткин, ну что ты за говно? Ни похвалить ни обосрать, иди в зад, — несколько сердито проговорил Юра, но поддел баклажан вилкой, а Ларин посмотрел на него с улыбкой, потянулся за недопитым бокалом вина и взмахнув им в сторону Хованского, Дима довольно оскалился и сделал небольшой глоток. Он тоже умел бесить. Тоже любил это делать. Но по-своему, иногда доводить Юру своими холодными придирками до бешенства, а потом еще и выставлять его истеричкой — бесценно. И Хованский вроде сечет эту фишку, но все равно всякий раз ведется на это. — Ты никогда не включал свою музыку, — сказал Ларин, открывая браузер. Дима многое мог сказать о человеке по его музыке, а Хованский упорно не желал делиться своей. У Ларина давно руки чешутся хакнуть того в сраном вконтакте, чтобы посмотреть на список аудио. Да, ему были неинтересны переписки, группы и прочая тупая херня, он знает, что даже если Хованский и держит какие-то интрижки, он все равно вернется. Тот, кто пытается удержать всегда терпит крах, тот кто легко отпускает становится объектом для удержания. Приметы социопата в Ларине сквозили и в том, что он с трудом привязывался. Конечно, для него имели ценность и дружба и любовь, но имели эти ценности несколько извращенный характер. Вот и с Хованским так. Пусть шляется, где хочет, с кем хочет, Диме будет все равно, намного важнее для него было собственное чувство рядом с этим человеком. И если быть честным до конца, то он чувствовал едва уловимую тонкую нитку, нет, леску, которая связывала их с Юрой, тянулась от одного к другому, опоясывала со всех сторон, так, что если они вдруг разойдутся, то эта леска изрежет обоих, причинит невероятно-сильную боль. Они похожи до одури, но при этом такие разные, насколько в принципе могут разниться люди. Дима никогда не скажет Хованскому о своих мыслях, он уверен, что тот понимает это и без слов. — Ты че там удумал, чушка, эй! — Юра хотел было перегнуться через стол, но смех Димы его остановил. Тот не так часто смеялся, чтобы проигнорировать подобный выпад. Хованский непонимающе смотрит на Ларина который ржал едва ли не в истерике. — Хованский, какой же ты лицемерный уебок, — чуть успокоившись, проговорил Ларин, но это звучало совсем беззлобно, даже с долей непонятного умиления в голосе. — Да че там такое-то?! — спрашивает Юра и встает, обходя стол, но не успел он склониться над Диминым плечом… За окном питерские крыши, Серую хмарь протыкает шпиль. Мы друг друга совсем не слышим, Разговор шуршит, как фитиль — Как ты там говорил? Главная звезда потухших звезд? — он улыбается, а Юра ощущает дикую неловкость. Он упирается бедрами в столешницу и смотрит в глаза Димы. Взрыв обожжет и заложит уши, Разлетится по стенкам плоть, Обнажив съежившиеся души, По всем нужным швам, не забыв сердца распороть. Они смотрят друг на друга, а музыка льется из динамика. Приглушенный свет. Характерный запах ларинской квартиры. Дима поднялся, чтобы быть наравне с Хованским, он присел на подоконник, уперев одну ногу в стул, где он сидел, а вторую в столешницу рядом. Они слушают эту песню, она кажется такой уместной, плевать на то, кому она принадлежит, конечно, Дима будет колоть Юру за это, но позже, сейчас все кажется безумно правильным. Дима чуть прикрыл глаза, почувствовав, как на его ногу опустилась тяжесть ладони Хованского. Он ощущает ее на колене и смотрит на бледные пальцы. Поджав губы, Ларин поднял руку, вцепился ею в свитер на груди Юры, он резко притянул его к себе и обнял, сжимая рукой плечо и шею, ощутил, как Хованский стиснул его. Хруст ребер, и Дима издал недовольный хмык, дернулся, но после того, как Юра ослабил хватку, Ларин тихо выдохнул, вдыхая странный запах мужчины. Пахнет лосьоном после бритья и почему-то апельсинами. — От тебя пахнет цедрой, — изрек он, как факт, прикрыв глаза. Юра отстранился от него. Следующая песня принадлежала все тому же исполнителю. «Вселенная бесконечна». Бесконечна ли? Юра отстранился, он буквально сдернул Диму с подоконника. «Бля, Хованский,» — Дима нахмурился, потому что едва не упал носом в пол, но Юра ничего не ответил, он сильно сжал запястье Ларина, прося того заткнуться, повел с собой в комнату, когда Ларин таки освободился и, стараясь выглядеть независимо, сел на диван, поджал ногу под себя и сложил руки на груди, Хованский плюхнулся рядом, склонив набок голову, как бы желая положить на плечо, но медлил, думая, не слишком это попахивает пидорством, Ларин цыкнул и прижал его ухом к своему плечу, чуть грубовато, но в то же время с какой-то непонятной нежностью. — Песня не виновата, что автор мудак, — пытается слабо оправдаться Юра. — Неважно, — Дима смотрит в стенку, ощущая полноценное умиротворение сейчас, когда они сидят на жестком диване. Пес хвостом притащился за ними лег на бедро хозяина. — Думаешь, вселенная действительно бесконечна? — негромко произносит Дима, чувствуя снова ладонь Хованского на своей. — Думаю, да, — ответил Юра коротко, а после, поглаживая икру Ларина, он произнес, — если кто узнает, я тебе шею сверну, — он ущипнул его за запястье, услышав недовольное шипение, а затем, как Ларин смеется. Это забавно. — Если не будешь выебываться, я подумаю. Для них сейчас вселенная и правда бесконечна.