Каприз

*** — Ты это серьёзно? — нахмурился Дик, выслушав Марьяну. Она кивнула. Дик помолчал. — Мне эта идея не нравится, — сообщил он. — Я знаю. Но Паша очень хочет оставить щенка. Ты бы видел его восторг. — Я способен представить его восторг. Но каприз ребёнка — не повод идти у него на поводу. — Ричи, это не каприз. — Если ребёнок жаждет чего-то опасного или вредного для него — это каприз. — А если это не так опасно, как мы считаем? — О чём ты? Ты отлично знаешь, это за зверь. Хуже земных волков. Их стая и на нас нападала. И как бы мне ни хотелось думать, что я справился бы с ней в одиночку, но всё же спасла нас помощь других. Не говоря уже о нападении на самого Пашу. Он забыл что ли? — Нет, он помнит. Но это не мешает ему хотеть щенка. — Я же говорю — детский каприз. Дик встал и начал мерить шагами комнату. Марьяна знала, что это выдаёт крайнюю степень его волнения. — Ричи, я знаю, почему ты так против щенка. Это из-за того, что они чуть не убили Казика. Ричи дёрнул плечом, но не ответил. — Я понимаю тебя. Но с тех пор прошло много времени. — Нет. Словно вчера. — Но всё обошлось. — Марьяна, мы можем разрешить сыну играть со щенком. Можем. Пока щенок мал. Но что делать с ним потом, когда зверь вымахает в свой природный рост? Усыпить? А не будет ли это более подло, чем выбросить щенка сейчас, не позволив себе развлекать им своего ребёнка? — Я не знаю. — Просто скажи — разве ты сможешь оставить сына наедине с таким зверем? — Нет. — Ну, а о чём тогда говорить? — Паша уверен, что зверь будет его послушным другом, так как он сам станет растить его. — Детская наивность. Выдаёт желаемое за действительное. Но мы-то не дети. Мы не можем позволить себе беспечность. — А что, если зверь в самом деле привяжется к человеку? — Сколько волка ни корми… сама знаешь. — Ты и против разведения коз был. А потом оказалось, что от них море пользы. — Ну ты и сравнила — коз и шакалов. — Но согласись — мы в самом деле не знаем, возможно ли приручение шакалов. — Не отрицаю. Мне не хочется это признавать, но мы действительно не знаем. Но в любом случае — разве мы можем ставить эксперимент на собственном сыне? — А если мы предусмотрим меры предосторожности? — Это какие же? — Ну… можно поставить условие, чтобы Паша не подходил к щенку один. Особенно когда тот подрастёт. — Ненадёжно. — Он может всегда иметь при себе парализатор. — Однажды обязательно забудет. — Мы попросим его одевать защитные средства. — Скафандр? — Он и на скафандр согласится — лишь бы ему разрешили растить щенка. Дик упрямо молчал. — Ричи, признай, что в тебе говорит не только здравый смысл, но и просто личный негативный опыт от общения с шакалами. — Это очевидно. Но это ничего не меняет. Мне не нравится идея, что мой сын будет в близком общении со свирепым зверем. Или любой другой ребёнок. Это слишком опасно. — Но с мерами защиты всё не так уж опасно. — И это говоришь ты. При том, что до сих пор трясёшься за сына, когда он убегает в лес. Хотя и знаешь, что он там не хуже нашего приспособлен. — В том-то и дело, что просто в лес — намного опаснее, чем уход за волчонком под нашим присмотром. Ты же сам учил меня не держать сына у моей юбки, давать ему свободу. — Мы не сможем присматривать всегда. — Другие взрослые смогут. — Вот делать взрослым больше нечего, кроме как нянчиться. — Ричи, это можно считать перспективным экспериментом. Это не напрасно потраченное время. А людей теперь достаточно. Есть даже этологи и кинологи. Всё равно рано или поздно встал бы вопрос о попытках приручения и шакалов. — Может, ещё и ядовитых слонов попробуем приручить? — Если это окажется возможным или полезным — попробуем. — Не сомневался в таком ответе. — Ричи, шакалы подобны земным собакам. Когда-то люди приручили предков собак. И наверняка кто-то считал это очень опасным. Но всё получилось. — Это абстракции. А шакалы — вот они. И одного из них хочет нянчить мой сын. — Ричи, он миленький. — Старайся меньше сюсюкать с сыном. Уже не такой маленький. — Я про щенка. — У тебя все миленькие, кто маленький. — Ричи, я читала про то, как делают ручными тигров. — Ну уж не ручными. Ты что-то путаешь. — Ручными. Они даже при испуге ищут защиты у воспитателя, а не у матери. — Ну и что с ними для этого делают? Генная инженерия? — Нет. Просто воспитатели не только кормят их с рождения, но и с ними играют. — Играют, значит. — Да. — И как ты себе представляешь игры ребёнка с таким гигантом? — Сейчас щенок ещё не гигант. А потом привыкнет к тем, кто будет с ним играть. — А другие люди? — Он и других не станет трогать. А размеры — это не главное. Земные слоны и лошади тоже не мелкие. — Мари, это не сравнимо. — А с тиграми шакалы сравнимы? — Не знаю. С тиграми я не имел дела. — Ричи, но ты же понял вопрос. — Не знаю, Мари, не знаю. — Давай попробуем. Разрешим пока. А дальше будет видно по мере того как щенок станет подрастать. — Союз людей и шакаловолков? — Как получился, Ричи. — Мне очень не хочется отказывать тебе. И Паше. Но и рисковать недопустимо. — Мы не рискуем. Мы будет наблюдать за развитием щенка. — Даже если он будет ласковым… Он не перестанет быть опасным. Но Паша наверняка будет принимать ласковость за любовь к нему и не станет осторожничать. — Мы постараемся объяснить ему и это. Ричи, давай решать проблемы по мере их возникновения. Ну как? Обрадуем сына нашим согласием? — Не прощу себе, если что-то случится. — Не накручивай себя. Ты же не заставляешь нас улететь на Землю, где менее опасно, чем здесь. — Но теперь другой уровень опасности. — Ричи, это выбор нашего сына. — Он ещё мал и неопытен, чтобы делать верные выборы. — Это верно лишь отчасти. Возможно, что наш отказ принесёт сыну больше вреда, чем согласие. — Только гипотетически. — Возможно, что друг-шакал даже спасёт нашего сына. — Пока только гипотетически. — Ричи, если ты решишь отказать — я поддержу твоё решение. Но постарайся не поддаваться просто негативному опыту. — А если Паша захочет приручить ядовитого слона? Тоже позволим ему? — Мне кажется, что не захочет. Он хочет только реального и возможного. — Хорошо. Пока оставим щенка. А потом будем наблюдать. — Спасибо, Ричи. — Не за что. Как бы нам ни пожалеть о своей уступчивости. — Не пожалеем. Я чувствую. — Ну-ну. Время покажет. Что ж, иди, обрадуй сына. — Лучше ты. Он так верит, что ты согласишься оставить щенка. В этот миг они услышали дикий вопль Паши. Не бросив на Марьяну взгляда типа «я же говорил!», Дик метнулся на улицу, готовый к чему угодно — например, к тому, что на поселение напала стая шакалов, явившаяся за своим щенком. Поэтому Дику трудно было поверить, что повода для тревоги нет. На улице, окружённый стайкой ребятишек, среди них возвышалась смутно знакомая фигура, очертания которой вызвали в Дике тёплое чувство. Неужели… А Марьяна уже летела к фигуре, и через секунду сжала её обладателя в своих объятиях, слегка оттеснив ребятишек. Тогда Дик окончательно понял, что ему не мерещится. Но как? — Марьяша! Марьяшечка моя дорогая, — радостно восклицал гость, разве что не расцеловывая Марьяну. — А где Дик? В его голосе была такая жажда встречи с Диком, что Дик просто растаял. Братишка… — Да вот же он! — отвечала Марьяна. Гость обводил взглядом двор. И наконец заметил Дика. Тот уже шёл в сторону гостя. — Не ожидал, что ты решишь навестить нас, — произнёс Дик сдержанно. Но его лицо сияло и лучше любых слов говорило гостю, как Дик счастлив его появлению. — Куда же я без вас, — рассмеялся гость. — Но ты так мечтал жить на Земле. — На Земле хорошо, а дома лучше. Земля там, где любимые люди. Где семья. А моя семья — это вы. Дик вдруг вспомнил, что на улицу выскочил из-за вопля. Теперь-то ему было ясно, что-то был вопль радости. И всё же… — Паша! — позвал он, ища взглядом сына. — Я тут! — отозвался тот. — Ты зачем так кричал? — строго спросил Дик, сердясь за свой ужас, пережитый при звуках крика. — Так Казик же приехал! — ответил сын, не подозревая о подоплёки отцовского вопроса. — Ты же тоже хотел повидаться с ним! — Понятно… — Папа, Казику наверное тоже нравятся щенки! — Щенки? — заинтересовался Казик. — Да! Смотри, какой хорошенький! Паша достал из-за пазухи куртки тёплый пушистый комочек и протянул Казику. Дик затаил дыхание. Он-то сомневался в том, что Казику могут нравиться щенки. После его трагичной встречи с ними. Но Казик протянул руки и принял щенка у мальчика. Тот ждал реакции. — Какой мягкий, — просто сказал Казик. — Ага. Он будет моим другом, когда вырастет. И твоим тоже. Всехним. Здорово, да? — Да. Очень. Дику показалось, что Казик говорит это искренне и без усилий. Он обернулся к жене. Её глаза были полны слёз. И только он знал, что это не только от радости встречи с другом. Но и от воспоминаний. А особенно от сочетания воспоминаний с тем, как Казик сейчас реагирует на признания мальчика в желании растить щенка волкошакала.