Звездные врата: Потерянный хранитель

История есть сложная взаимосвязанная цепочка событий, судеб людей, побед и поражений, достижений и провалов. Каждый день мы идем вперед, оставляя после себя множество предметов, воспоминаний, но в то же время несем с собой бесценный жизненный опыт, который не может быть сравним с какой — либо материальной ценностью, будь то золото или валюта. Опыт есть наш проводник, в то же время он важная составляющая исторического процесса, в котором мы живем. Опыт остается нашим бессменным союзником, который никогда не предаст и многому научит. Однако на практике это не всегда так. Самоуверенность современного поколения рождает мысль, что человек должен жить только сегодняшним днем, не оглядываясь на прошлое и не планируя собственное будущее. Как говорил Ключевский: «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков». Так говорил один из величайших историков России, также полагал и Андрей Кравцов — историк — архивист, закончивший Московский государственный историко — архивный институт* в 1987 году, еще в ту пору, когда его значение для страны, особенно подготовки будущих ученых, было особенно велико в деле сохранения исторической памяти. Сегодня же это монолит давно ушедшей советской эпохи, бесправный отшельник, застрявший в собственных воспоминаниях, полный идей и убиваемый людским безразличием. Андрей любил этот институт, его готически выдержанный стиль, белокаменные стены, высокие деревянные двери, старые скамьи лекционных залов, затертых до дыр, исписанных студенческими каракулями и пятнами замазок, и настолько старых, как само это здание, служившее некогда первой типографией Московского государства. Андрей Кравцов родился в 1964 году, в Москве. Это был зрелый муж среднего роста, слегка полноватый, с каштановыми волосами, серо — голубыми глазами, за которыми скрывались спокойствие и острый ум, рассудительность и добродушие. У него был талант запоминать и замечать многие детали, которые обычно люди не запоминали, чтобы не обременять себя лишней информацией. Андрей наоборот полагал, что чем больше он узнавал и запоминал нового, даже казалось совсем обыденного и менее интересного, тем больше тренировался его мозг, давая простор для рассуждений и пополняя список тем для разговоров. Андрей был любознательным и общительным человеком. Он был склонен к альтруизму, и любая случавшаяся с кем — либо, в том числе с ним, несправедливость воспринималась эмоционально, из — за чего он казался весьма впечатлительным человеком, а его отчасти гипертрофированное чувство справедливости временами выходило боком. Расставаясь с институтом после окончания обучения, он надеялся, что все знания, полученные в нем от преподавателей, пойдут на пользу. Что он сможет реализовать себя как ученый, изменить мир вокруг себя. Странная идея, которая теплится в полной наивным романтизмом душе, со временем чахнущей от невозможности пробить препятствия на своем пути, особенно человеческую глупость и недальновидность, косность и равнодушие. Так Андрей впервые осознал, что он никому не нужен. Ведь миру были нужны хорошие управляющие, умеющие делать деньги из воздуха. А он всего лишь «канцелярская крыса», лезущая не в свое дело. С этой мыслью он прожил последние 15 лет, перебиваясь с работы на работу в малых организациях, имея средний достаток, оставаясь без семьи, и испытывая абсолютное неприятие себя в этом корпоративном мире, полном сплетен и пустого тщеславия. Но одну вещь он сохранил — свои дружеские отношения с теми, кто помог ему стать тем, кто он есть. И однажды это изменило его жизнь. Сидя в своей московской квартире на Пречистенке, Андрей читал научную периодику о последних разработках Национального архива США в области электронного архивирования. Он увлекся этой темой будучи студентом. Сама возможность хранить цифровые образы документов представлялась ему одним из перспективных способов сохранения данных в большом объеме, с обеспечением к ним публичного доступа. В свою очередь это повысило бы заинтересованность людей к работе с архивными материалами, дало бы серьезный толчок исторической науке, популяризировало бы архивы как общественный и государственный институт. Андрей вот уже 9 лет является подписчиком журнала «Американский архивист», включая отечественную архивную периодику. Единственная проблема, которая не давала ему покоя — как изучить и реализовать приобретенный опыт на практике в России, не имея ни связей, ни чьей — либо заинтересованности. Но ход мыслей был прерван слегка приглушенным стуком в дверь. Андрей положил прочитанные журналы на кофейный столик и направился к двери. Дернув за ручку, Андрей открыл дверь. На пороге его квартиры стоял человек пожилого возраста. Высокий, слегка сутулый, в черной шляпе и пальто булыжного цвета. Обвисшие щеки, прямой уверенный взгляд, выраженный в его желто — зеленых глазах, выдавали его внутреннюю силу, уверенность и годами накопленную мудрость. От неожиданности, Андрей воскликнул и признал в незнакомце своего бывшего научного руководителя, Волкова Сергея Анатольевича. Именно благодаря нему Андрей в свое время увлекся темой архивного дела в США и с тех пор уделял ее ознакомлению львиную долю свободного времени. — Сергей Анатольевич! — радостно воскликнул Андрей, — Какими судьбами? — Да вот, выкроилась свободная минутка. Как раз мимо тебя проезжал и решил заглянуть, — проговорил бывший преподаватель, улыбаясь. — Ох, у вас удивительное чувство времени. Заходите. Нечего вам в дверях стоять, — проговорил Андрей, впустив почтенного старца в прихожую и закрыв за ним дверь. Андрей взял пальто своего преподавателя и повесил его в гардероб. Закончив все необходимые приготовления, Андрей жестом попросил Сергея Анатольевича пройти в гостиную и сесть в уютное кресло, стоявшее неподалеку от электронного камина. Сергей Анатольевич был не только преподавателем Историко — архивного института, но и главным советником главы Архивной службы Российской Федерации, ведавшей вопросами информационной политики федерального правительства, проблемой сохранения документов, составлявших историческое наследие страны. Он имел контакты со многими научными организациями, как в России, так и за рубежом. Принимал участие в крупных международных конференциях и общался с главами государств по специфическим вопросам. Благодаря ему в России была проведена новая архивная реформа после распада Советского союза и изменения административно — правовой структуры государства. Андрей присутствовал на всех его лекциях по истории архивов России, зарубежным архивам и считал Сергея Анатольевича подлинным специалистом своего профиля. Более того, его учитель был одним из немногих людей, сохранившим свою убежденность в необходимости помощи своей стране в самый тяжелый для нее период и отказался от уговоров более «влиятельных» коллег покинуть страну в поисках лучшей жизни. Оставаясь непримиримым противником очковтирательства, Сергей Анатольевич негативно относился к тем, кто искал легких путей достижения целей, используя свое положение для личного обогащения в ущерб государственным интересам. Но в то же время критиковал и официальную бюрократию за ее неспособность управлять вверенной ей отраслью и удивительное умение создавать препятствия, при которых динамичное развитие науки не могло осуществляться должным образом. Именно поэтому он отлично знал, через что в свое время пришлось пройти Андрею, чтобы в итоге отказаться от своей мечты служить стране, даже за гроши. Искренний альтруизм этих двух «ископаемых архивной науки» оказался раздавлен цинизмом чиновников и равнодушием общественности, которая и понятия не имела, что такое архивы до тех пор, пока не поднимался вопрос о пенсии, земельной собственности и родственных связях. Сергей Анатольевич сел в кресло, слегка раздвинув ноги, чтобы дать им немного отдохнуть. Квартира Андрея не была похожа на типичную берлогу холостяка, с широкими окнами, стеклянными столами и картинами эпохи постмодернизма, как принято у современной обеспеченной молодежи. Он считал это безвкусицей, лишенной внутреннего содержания и подражавшей лишь эффектным формам, для которых была характерна точность и цветовая монотонность. Не желая разделять данный подход в интерьере, Андрей обустроил квартиру по своим вкусам. Обои с зеленоватым оттенком и яркими переливавшимися рисунками, навесной потолок с люстрой, от которой исходил теплый желто — оранжевый световой оттенок, падавший на функциональную стенку коричневого цвета, со множеством полок и отделений, где покоились книги и журналы, а в центре этой конструкции стоял широкоэкранный телевизор. Чуть ближе к балкону располагалось рабочее место Андрея. Старый советский стол с зеленым сукном и стулом с гнутыми ножками. На столе располагался системный блок, с прилагающимися к нему аксессуарами. Справа на столе стоял принтер со сканером, а рядом находилось много печатной бумаги, ручек и пара раскрытых книг, где присутствовали небольшие пометки. Рядом с упоминавшимся нами камином стояли два уютных белых кресла с мягкими кожаными спинками. А посередине располагалась широкая столешница, где Андрей разложил свои недочитанные журналы. Сев рядом со своим бывшим учителем, он начал разговор: — Как давно вы в Москве, Сергей Анатольевич? — спросил он. — Я только сегодня вернулся из командировки в США. Наше правительство в данный момент участвует в различных международных проектах, часть из которых засекречена. Ищем специалистов, чтобы работать в смежных областях, в том числе и в архивном деле и информатике, — констатировал Сергей Анатольевич. — Хм, мне казалось, что Россия и США в нынешних условиях не настолько готовы идти на определенные уступки в отдельных вопросах. Даже наши совместные комиссии работают очень редко, — сказал Андрей. Сергей Анатольевич взял один из журналов и сказал: — Все еще следишь за тем, что творится у американцев? — слегка иронично заметил он. — Пожалуй, это одна из немногих вещей, которая радует меня в последнее время. Учитывая, что прорывов в области электронного архивирования не было почти 20 лет, новость о том, что в Национальном архиве приступили к чему — то более амбициозному, воодушевляет. В конце концов, есть над чем подумать, изучить. Надеюсь, что Росархив** следит за всем этим, — с энтузиазмом проговорил Андрей, сев рядом со своим учителем. — Кстати, о Росархиве. Совсем недавно в организации запустили новые виртуальные выставки архивных документов периода Великой отечественной войны. В основном документы пограничных служб, личные материалы, приказы командиров, сводки с фронтов. Все оцифровано, представлено в должном виде. До сих пор не нарадуюсь расторопности умников из информационного отдела, учитывая медлительность нашего руководства в подобных вопросах, — последний момент Сергей Анатольевич акцентировал особо. — Бюрократия в России есть страшная и беспощадная сила, Сергей Анатольевич. Никакая инициатива или труд не может выстоять против нее. И лишь немногим удается пройти все круги ада, чтобы реализовать свои проекты. К сожалению, мне с этим не очень повезло, когда я только закончил Историко — архивный, — с грустью заметил Андрей. — Я подозреваю, что это еще не конец. Я говорю в том смысле, что у тебя все еще впереди. И одна неудача не может поставить крест на твоей карьере и изысканиях, — подбодрил своего бывшего ученика Сергей Анатольевич. — Да, если бы только этот путь не затянулся на последние 15 лет. А многое уже упущено. И у меня нет времени размышлять о том, что можно было бы тогда сделать. Поэтому проще сосредоточиться на текущем положении, — уверенно произнес Андрей. — Это именно одна из причин, из — за которой я к тебе приехал. Прости, что с самого начала не был с тобой откровенен. — Ничего, Сергей Анатольевич. Вы устали, я устал. Не любые вопросы решаются в одночасье. Хотите чаю? — Охотно, — удовлетворительно произнес и кивнул Сергей Анатольевич. Андрей встал с кресла и направился в сторону кухни, чтобы подготовить приборы для чаепития. Он долго размышлял над тем, чем был вызван столь неожиданный визит старого учителя, однако по душевной простоте своей его просто радовала сама мысль, что впервые за многие годы ему было с кем побеседовать на темы, которые большинство людей сочло бы скучными и бесполезными. И он искреннее был благодарен судьбе, что этот вечер не пройдет как обычно — в метании от одной рабочей проблемы к другой, возникавшей буквально на пустом месте в частных организациях, где, как правило, способам быстрого заработка и перекладывания ответственности на других уделялось больше внимания, чем работе непосредственно. Взяв поднос с чайником, сахарницей и двумя чашками, Андрей вернулся в комнату и застал Сергея Анатольевича в задумчивом состоянии. Складывалось ощущение, что его что — то беспокоило. — Угощайтесь, — сказал Андрей, передавая чашку со свежезаваренным ароматным чаем, не имевшим фруктового привкуса, как это нынче принято делать у известных брендов. — Спасибо. — Сергей Анатольевич взял чашку и с удовольствием предался чаепитию. После 20-секундной паузы, Андрей решил вновь возобновить разговор. — Сергей Анатольевич, вы говорили, что ваш приезд ко мне имел под собой определенную причину. Что — то случилось? — несколько обеспокоенно задал вопрос Андрей. — Да боже упаси, нет, конечно. Наоборот, я бы сказал, что случилось нечто хорошее, что определенно тебя заинтересует. Именно об этом я хотел с тобой поговорить, пока у тебя есть свободное время, — у Сергея Анатольевича был при себе старый кожаный портфель коричневого цвета, из которого виднелись края некого голубого переплета, больше напоминавшего обложку отчета. Учитель стал аккуратно выкладывать стопку бумаг, файлов, несколько помятых картинок. Андрей с любопытством начал разглядывать некоторые из них и увидел странное кольцеобразное устройство со столь же непонятными символами. Андрей подумал, что это очередная новая фантазия какого — нибудь современного художника, увлекшегося символистикой. — Что это, Сергей Анатольевич? — спросил Андрей. — То, что ты видишь на изображениях — это Звездные врата. Устройство для путешествия на другие планеты и галактики. Это устройство было найдено на плато Гиза в 1928 году американским археологом доктором Лэнгфордом. — Это очередной проект наших военных, о которых я постоянно слышу по федеральным каналам? — слегка улыбаясь, спросил Андрей. — Если да, то на РЕН — ТВ эти материалы будут весьма востребованы, учитывая их профессиональное умение обращать научные знания в поток себялюбия и слегка завуалированной пропаганды. — Если бы это попало на РЕН — ТВ, Андрей, то твое мнение обо мне резко изменилось бы, — старался успокоить его Сергей Анатольевич. — Но сейчас, все, что я сказал, прошу тебя, воспринимать всерьез. — Звездные врата? Простите, Сергей Анатольевич, я не очень понимаю, о чем вы. Что это значит? — Андрей был слегка ошарашен тем, что сообщил его бывший преподаватель. Мысли в голове Андрея менялись со скоростью света. Одновременно ему казалось, что прямо сейчас разыгрывалась некая комедия, смысл которой был где — то далеко за пределами понимания. В то же время он подумал, что Сергей Анатольевич просто приобрел новое хобби и решил раззадорить Андрея фактами о научной жизни, чтобы покритиковать современное состояние образования в России. Однако его учитель продолжал пристально смотреть на него, взывая к серьезности. — До 40-х годов устройство изучалось военными США, однако определить его точное назначение удалось лишь в середине 90-х благодаря дочери мистера Лэнгфорда — Кэтрин, с которой я имел честь общаться полгода назад. Женщина весьма умудренная и сведущая в культурологи и истории. И американскому археологу доктору Дэниэлу Джексону. С тех пор, устройство находится в горе Шайенн, на базе ВВС США, в Колорадо — Спрингс. — Я слышал о господине Джексоне и, извиняюсь за резкость, но мне крайне странно слышать от вас о человеке, известном своей псевдонаучной теорией о происхождении первых египетских пирамид как площадках для космических кораблей, — сказал Андрей. — Я понимаю, что все сказанное мной звучит странно и непонятно. Поверь мне, когда я в первый раз услышал об этом из уст нашего президента, то грешной душой подумал, что-либо он сошел с ума, либо решил таким образом меня разыграть. И когда мне показали эти отчеты, снимки и познакомили с отдельными участниками проекта, я был не просто ошарашен, а скорее возбужден, даже испуган. — Но, Сергей Анатольевич, это же, не знаю, фантастика какая — то. Вы просите, чтобы я относился к этому серьезно, но со стороны все выглядит так нелепо. — Андрей, я знаю тебя не первый год. Я бы не стал рассказывать об этом, если бы не верил в тебя. Единственное, о чем я жалею, что нам так и не удалось увидеться и многое обсудить. Именно из — за них, — показал пальцем на фотографию со Звездными вратами Сергей Анатольевич — я не мог рассказать обо всем, что происходило в эти годы. Теперь я хочу это исправить и по возможности помочь тебе. Андрей встал с кресла и подошел к окну. На улице была осень. Вечерняя мгла сгустилась над Москвой, укрыв матовым одеялом ближайшие здания. Он стоял и обдумывал слова своего учителя. Он знал, что Сергей Анатольевич не стал бы разыгрывать его. Но его обуревали сомнения. Он терялся в догадках и возникавших вопросах. Почему сейчас? Зачем? — Я пришел сюда для того, чтобы дать тебе шанс сделать то, что ты так хотел много лет назад. Помочь своему народу, а может быть и миру в целом. В проекте «Звездные врата» участвуют многие страны. Информация имеет высший уровень официальной секретности, поэтому о проекте знают немногие. Меня вовлекли в это дело в связи с возможными преимуществами, которые может сулить нам изучение культуры внеземных цивилизаций и их технологий, в том числе для архивной отрасли и информационных технологий в целом. Я курирую отечественный проект «Наследие», задача которого заключается в сборе и изучении информации, имеющей значение для развития отрасли. Мы имеем отдельные группы в США, которые работают с научными центрами и высшим офицерским составом ВВС. И я хотел бы, чтобы ты вошел в наш проект, зная твой опыт, рвение и нестандартный подход к решению проблем. — Я не знаю, как можно быть к такому готовым, Сергей Анатольевич. Все это слишком…огромно, если судить по вашим словам. — Андрей внимательно слушал Сергея Анатольевича. Подумать только, внеземные цивилизации, Звездные врата, путешествие на другие планеты! Все это было таким далеким и непонятным, что ему было трудно поверить в реальность происходящего. Но в то же время, наставник был прав, все это звучало дико, но крайне завораживающе, даже при всей абсурдности, если списать на человеческую неосведомленность. Интуиция подсказывала Андрею, что возможно это был шанс, которого он так долго ждал и проигнорировать его, памятуя о своей жизни в последние годы, он не мог. Кроме того, он был рад Сергею Анатольевичу, ибо считал его своим другом. Возможность вновь поработать с ним над чем — то важным, вернуться в давно забытую атмосферу настоящей научной работы — это было слишком хорошо, чтобы вот так отказываться. — Никто к этому не готов, Андрей. Я хочу тебя предупредить, что все, что было сказано здесь, останется только между нами, потому что в случае твоего окончательного решения, обратной дороги уже не будет. Пожалуйста, обдумай все, что я рассказал. Когда ты будешь готов дать ответ, позвони мне на этот номер, — Сергей Анатольевич передал Андрею записку с его рабочим номером. Он встал с кресла и направился в сторону прихожей. Одевшись и окинув взглядом квартиру Андрея, он положил ему руку на плечо и по — отечески дернул его, улыбаясь и подмигивая в ответ. Дверь открылась и старый гость покинул квартиру Андрея Кравцова, оставив последнего с тонной размышлений после состоявшейся беседы. Это была длинная ночь. Вот уж солнечные лучи начали едва пробиваться сквозь молочную пелену. А Андрей продолжал глядеть в окно и думать над тем, что ему рассказал учитель. Он понимал, что перед ним стояла та же дилемма, что и 15 лет назад — выбор между собственными убеждениями и личной гордостью. Может быть пора чему — нибудь научиться и идти вперед, помня о прошлом и думая о будущем? — сказал себе Андрей. С этой мыслью он достал из кармана брюк свой телефон и позвонил по тому номеру, который ему дал Сергей Анатольевич. На другом конце трубки прозвучал тихий, слегка сонный голос наставника: — Андрей? — Да, Сергей Анатольевич. Это я. Я хотел вам сказать, что…согласен.