Застрявшие кости

★★★       Рамлоу карабкался по карьерной лестнице Гидры с конца девяностых, но только лет пять назад ему удалось достигнуть такого уровня корпоративного доверия, что руководство начало поручать не только тренировки, но и совместные миссии с Агентом.       Сейчас, когда директором стал Александр Пирс, в организации происходила чистка кадров — Пирс благоразумно назначал на важные должности своих людей. На прежних местах оставались те, к кому он и раньше был лоялен, или те, кто успел выслужиться и переобуться в воздухе.       Брок не был мастак подлизываться к начальству, а потому оказалось очень кстати, что ему в своё время удалось проявить себя и свои профессиональные качества перед Пирсом с лучшей стороны. Будущий глава Гидры никогда не был мелкой рыбёшкой, но тогда Брок не стремился покрасоваться и просто хорошо делал свою работу.       В итоге, Рамлоу не только сохранил своё место с приходом нового директора, но даже получил повышение: его назначили куратором Зимнего Солдата.       Кому-то другому новость могла показаться не такой уж и хорошей. Конечно, должность была престижная, да и платили больше, но на этом положительные стороны заканчивались. Так как техникам и медикам было не нужно постоянно наблюдать Зимнего Солдата, таскаться с Агентом вне миссий полагалось именно куратору. Многим это абсолютно не казалось заманчивым, да и просто было опасным. Беспокойство не было беспочвенным: по личному опыту Брок мог судить, что при непосредственном контакте с Агентом шаг вправо или шаг влево мог иметь серьёзные последствия. Что же касается изученных документов, к которым ему недавно разрешили доступ, то в них вскользь упоминались случаи, когда в следствии эмоциональной дестабилизации из-за действий некоторых сотрудников Агент выходил из-под контроля и даже убивал. В том числе кого-то из своих кураторов.  «Да пошли вы, я на такое не подписывался» — мог бы сказать тогда Брок. — Хорошо, я согласен, — сказал он после секундной заминки. — Где расписаться?       Как бы там ни было, но отказываться было глупо, да он и сам бы себе не простил. Всё-таки Брок был отчаянным, и пасовать перед трудностями было не в его стиле. В его стиле было просчитывать все возможные негативные варианты и всё равно идти до конца. ★★★       Сразу после разморозки Солдат представлял из себя жалкое зрелище: не мог даже самостоятельно стоять, был беспомощным и практически не реагировал на команды.       Чтобы привести Агента в функциональное состояние, нужно было восстановить его физические и психические показатели. Первой частью занимались медики и техники: они сначала откачивали Солдата после криосна, потом обкалывали препаратами и обвешивали датчиками. Вторая часть носила психический характер и осуществлялась с помощью произнесения кода. Его действие, к сожалению, не было долгосрочным, и отношения между Агентом и куратором в дальнейшем строились на эмоциональной зависимости. Куратор полностью доминировал над Агентом и воспринимался им как безоговорочный авторитет. Солдат должен был понять, вернее, если можно так сказать, вспомнить, что обязан без раздумий (думать Агенту вообще полагалось только в крайних случаях) исполнять любые приказы.       Дело совсем чуть-чуть осложнялось тем, что за попытку произнести код с сильным акцентом Агент убивал, ну или покушался на здоровье как минимум.       Броку и раньше приходилось практиковать русский по долгу службы: знание языка помогало не только в изучении некоторых документов, связанных с Зимним Солдатом, но и в непосредственной работе с ним. В моменты, когда на заданиях что-то шло не по плану и накалялась обстановка, Агент начинал рявкать на русском языке. Звучало не особо мелодично и понятно, но только попробуй не выполнить распоряжения Солдата — жопа наступала мгновенно и неотвратимо. Поэтому незнающие языка члены команды выучили десять-пятнадцать самых основных фраз, которые могут пригодиться на поле боя.       У Брока же знание языка было на весьма приличном уровне, на порядок выше знания в немецком, например. Но за день до активации кода он так заморочился, что просто закрылся у себя в квартире, нашёл в интернете примеры правильного произношения и повторял наизусть двенадцать слов кода.       К концу язык уже заплетался, но в итоге Брок был доволен собой. ★★★ — Желание. — Ржавый. — Семнадцать. — Рассвет. — Печь. — Девять. — Добросердечный. — Возвращение на родину. — Один. — Товарный вагон.       На последнем слове тело в кресле перестало метаться и село ровно, уставившись прямо перед собой немигающим взглядом.       Солдат вёл себя также, когда Броку доводилось наблюдать эту процедуру в исполнении прежнего куратора. Значит, он всё сделал правильно. Нервное напряжение начало уходить из тела, а в душе поселилось спокойствие и непонятное предвкушение. — Доброе утро, Солдат. — Я готов исполнять, — ответил Агент уже на английском.       Взгляд Зимнего по-прежнему был устремлён куда-то сквозь Брока. Ощущение такое, что фразу он произнёс совершенно механически, не осознавая её смысла. Его необходимо было растормошить с помощью нескольких пощёчин и пробного спарринга.       Почему-то давать пощёчины Солдату было… неинтересно. Агент продолжал смотреть куда-то поверх плеча Брока. Взгляд как был стеклянным, так таким и остался. Удары для него были слишком слабыми. Рамлоу начинал раздражаться. — Давай, отмороженная красавица, — он запустил руку в его нечёсаные волосы и заставил поднять голову. — Я не хочу бить тебя ногами в живот, но ещё двадцать секунд такого вот игнора, и я начну.       Он не особо надеялся на результат от своей техники «мягкого убеждения», но это неожиданно помогло: Солдат посмотрел ему в глаза вполне осмысленным взглядом. — Уже лучше, — прокомментировал Брок, не разрывая зрительного контакта.        Он убрал руку с его головы. Спутанные пряди цеплялись за пальцы. — Приведём тебя в надлежащий вид позже. Сейчас следуй за мной.       По спине побежали мурашки, когда Агент, встав, послушался его.       Раз уж нужно напомнить Солдату, кто здесь главный, то демонстрация силы подойдёт как нельзя лучше. Следом за ними отправилось несколько ребят из СТРАЙКа — сразу после разморозки Агент слишком часто вёл себя неадекватно. Ждать времени не было — первые несколько часов были самыми важными, и если слишком затянуть, Солдат становился плохо обучаемым и его приходилось повторно обнулять.       Так как для тренировочного зала было ещё рановато, техники предоставили им соседнее помещение. — Только спарринг. Тренировка, не боевое задание, — отдал распоряжения Брок. — Ты не должен никого покалечить.       Агент медленно кивнул, и они начали.       Сомкнутые челюсти, сжатые кулаки, прямая осанка и выверенные чёткие движения — в боевой готовности Солдат вызывал страх и восхищение одновременно. Брок бы солгал, сказав, что добивался должности его куратора только из-за привилегированного положения у самой верхушки Гидры.       Но всё шло хорошо до поры до времени. Сразу после обнуления Солдат функционировал отнюдь не на пределе возможностей, а своих ребят Брок натаскивал и муштровал ежедневно, так что они несколько раз ощутимо достали Агента. И тот начинал злиться.       Брок оказался рядом как раз вовремя — ещё доля секунды, и металлический кулак пробил бы голову прижатого к полу бойца. — Ну уж нет, сученыш, — он вцепился в спутанные патлы Солдата, заставляя его повернуть голову в свою сторону. — Я так долго добивался такой высокой должности не для того, чтобы ты запорол всё за первый же час. Отставить. Отставить, я сказал!       Пришлось отвесить хорошую затрещину, чтобы Агент послушался.       Рамлоу надеялся, что дальше всё пойдёт легче, но Солдат с каждым новым раундом заводился всё больше. В итоге, кинув очередного противника в стену, он встал посреди импровизированного ринга, расставив и чуть согнув ноги, с блестящей от пота голой грудью и вздувшимися венами. Разъярённый дикий зверь, готовый к броску.       Он был хорош, Брок не мог не признавать. Напуганный и обозлённый, еле-еле восстановившийся после разморозки, действующий не в полную силу, подстёгиваемый стимуляторами, он сейчас имел мало общего с самим же собой на боевых заданиях, когда двигался уверенно, плавно, неотвратимо. Но как же он всё-таки был хорош, чёрт возьми. Хотелось зажать засранца, заставить подчиняться, укротить.       Но было не время. Сейчас лучше посоветоваться о состоянии Солдата с техниками.       Рамлоу приказал своим ребятам достать шокеры, и они все разом двинулись на него, а потом скрутили и потащили обратно в комнату с электрическим креслом. — Мы не сотрём ему память, так как это будет неполное обнуление. Всего лишь простимулируем некоторые участки мозга для коррекции, — сказал один из медиков, седой мужчина в очках. — Он станет более послушным и стабильным, и, к тому же, сможет ещё раз убедиться в том, что за непослушанием следует боль.       Брок усмехнулся. Фраза была очень в духе их организации: очищение и подчинение через боль. Он сам во многом разделял идеалы Гидры, а если бы не разделял, то не ввязался бы в это дерьмо.       На лице Агента снова появились эмоции, и на этот раз это был чистый страх. Глядя на то, как техники подготавливают его личный электрический стул, он напрягся и занервничал. По метавшемуся из угла в угол взгляду можно было понять, что сейчас он сожалеет о том, что натворил.       Брок видел, как учащается его дыхание почти до невозможно частого и глубокого, как тело начинает неконтролируемо потряхивать, как Солдат в панике вцепляется в подлокотники, ища хоть какую-то физическую опору.       В какой-то момент взгляд Солдата зацепился за него. В нём не было мольбы, просто было ясно, что ему очень страшно. Он будто зафиксировался на Рамлоу, неотрывно глядя на него, пока техники не отрегулировали мощность и не включили машину. ★★★       Они занимались настройкой Агента ещё несколько суток подряд. Брок чувствовал, как его стальные нервы… нет, не сдают — начинают пошаливать. Работа у него и так была не из лёгких, а тут ещё к остальным подчинённым такой довесок в виде оттаявшего полукиборга.       Но, надо в кой-то веки отдать должное техникам, Агент после дополнительной корректировки электричеством действительно стал смирным и лучше слушался. По мере того, как из его организма выводились разного рода токсические медикаменты, он переставал выглядеть обдолбанным и отрешённым, будто он не здесь, улучшились внимание, скорость и координация. Мощная фигура поражала своей манёвренностью и быстротой, а ведь ещё совсем недавно он казался тяжёлым и неповоротливым. Сейчас же Солдат раскидывал противников как котят.       Наблюдая за очередным спаррингом, Брок в который раз отметил, что вернувшуюся в полной мере силу Агент всё ещё контролирует не до конца.       Оценив ситуацию и прикинув, что Ривз уже достаточно выдохся, но в силу бараньего упрямства продолжает переть на Солдата и вот-вот серьёзно отхватит, он рявкнул им о прекращении боя.       Ривз дёрнулся, отскакивая и оглядываясь на командира, и в этот момент получил удар в челюсть. Агент кинулся на него после команды «брейк» и повалил на пол тренировочного зала.       Видя по бешено блестящим глазам и прерывистому дыханию, что близится очередная дестабилизация, Брок не раздумывая кинулся к ним. Он со всей силы пнул Агента по рёбрам, тем самым сбросив его с Ривза, которому, дай бог, была обеспечена трещина в челюсти и ничего серьёзней. Оттащив его в сторону выхода, он встал между ним и Солдатом, который уже поднялся на ноги.       Солдат ощетинился, но не было похоже, что собирался броситься на Рамлоу — выучил уже, кто здесь командир. Но когда его взгляд уткнулся ему куда-то за спину, где по звукам начинал вставать с пола нокаутированный Джордж, у Брока похолодели внутренности — ведомый слепой, бесконтрольной и беспричинной яростью Агент явно собирался добить Ривза во что бы то ни стало. — Солдат! — крикнул Брок.       Реакции не последовало. — Солдат! — крикнул он ещё раз с гораздо большим запалом и без доли волнения, делая шаг навстречу Агенту. — Живо посмотри на меня, зверюга!       Брок иногда поражался, насколько быстро его страх в экстренных ситуациях превращался в здоровую такую злость. Она действовала как наркотик, оставляя внутри только обрывки здравого смысла и тонну бесстрашия, но Рамлоу явственно почувствовал себя последним самоубийцей, когда ещё раз шагнул к наконец обратившему на него внимание Агенту и отвесил ему звонкую пощёчину.       Голова Солдата от инерции удара дёрнулась в сторону, и метнувшиеся отросшие волосы почти полностью закрыли лицо.       Он повернул голову обратно. Медленно. — Ещё раз меня ослушаешься, — Брок придвинулся к нему вплотную, глядя в льдистые светло-серые глаза. — И тебя снова сунут в морозилку, предварительно поджарив током мозги до аппетитной хрустящей корочки. Ты этого хочешь? Ты это любишь, скажи мне?       Агент молчал. Из его позы ушла вся воинственность, руки безвольно опустились. Взгляд больше не пытался скользнуть за спину Броку, а был сосредоточен на нём. Брови Солдата всего на секунду как-то неестественно, страдальчески заломились. Губы начали едва заметно дрожать. В остальном же он оставался совершенно неподвижен. Застыл, как вкопанный. — Бойся меня, скотина, — Брок почувствовал какое-то сухое и тёмное удовлетворение. А потом, поддавшись возникшему где-то глубоко внутри порыву, сказал: — Сидеть.       Агент не удивился, не стал раздумывать. Он без промедления исполнил приказ. Сел возле ног Рамлоу, подтянув колени к груди и поставив руки по бокам от себя. И посмотрел на него снизу вверх покорным, заискивающим взглядом. Всё ли я делаю правильно? Вы довольны мной, хозяин?       Может быть дело было в том, что у Брока всё ещё зашкаливал адреналин, а может быть и в чём-нибудь другом, но он почувствовал, как у него встаёт.       Неловко было бы повернуться к оглушённому Ривзу и продемонстрировать невесть откуда взявшийся и совсем неуместный в данной ситуации стояк, так что он попытался успокоиться и мысленно остудить быстрее побежавшую по венам кровь. — Как ты, Джо? — не поворачиваясь, спросил он. — Порядок, сэр, — голос Ривза всегда его немного раздражал, поэтому Брок прикрыл глаза и чуть расслабленно выдохнул, чувствуя, как внезапное возбуждение сходит на нет. — Всё равно сходим к медсестричкам, мало ли, — хрипло усмехнулся он.       Зимний Солдат всё также сидел на полу и внимательно следил за каждым его движением и словом, ожидая приказа. — Встать, — сказал ему Брок повелительным тоном, и тот поднялся. — А его снова на обнуление? — говорил Ривз беззлобно, скорее устало.       Губы Агента заметно дрогнули. — Нет, не сегодня, — качнул головой Рамлоу. — Зла на него не хватает, конечно, но ничего, выдрессируем. ★★★       Больше Солдат не выходил из-под контроля, и Брок углубился в регламент о правилах поведения с Агентом. Ознакомившись с ним от корки до корки, он для себя сделал вывод, что регламент представляет собой что-то среднее между правилами эксплуатации и ухода за серьёзным огнестрельным оружием и рекомендациями по содержанию и дрессировке бойцовского пса.       И он почти сразу заметил, что не все правила соблюдаются, а некоторые игнорируются или даже грубо нарушаются.       Например, в регламенте чётко было сказано, что шестерёнки в мозгу Агента должны работать по принципу «вассал моего вассала — не мой вассал». То есть, он подчиняется своему куратору, но не начальнику куратора и не кому-либо ещё. Новый директор был не согласен с такой политикой, и он требовал, чтобы Агент подчинялся напрямую ему также, как и куратору. Такое обращение с Солдатом могло вызвать у того в башке резонанс, но кому какое дело: если живая мясорубка разбушуется, то усмирять её придётся Рамлоу, а не Пирсу.       А ведь вывести шаткую психику Солдата из равновесия было не так уж и сложно. Сложнее было угадать, что именно может послужить раздражителем: любые слова, звуки, прикосновения, движения и изображения могли оказать совершенно непредсказуемый эффект. Складывалось впечатление, что американский филиал Гидры не располагал информацией о всех триггерах, когда-либо вставленных в голову Зимнего Солдата.       Кроме того, за внешним видом Агента тоже никто не следил по регламенту: он был неухоженным, небритым, с тёмными кругами под глазами и грязными спутанными волосами. Брок, конечно, всё понимал: ему приходилось работать в таких условиях, в которых о личной гигиене приходилось забывать на месяцы. Но запах немытого тела словно въелся Агенту под кожу. Ходили слухи, что, якобы, он не любит водные процедуры вплоть до открытого сопротивления.       Если на желание Пирса контролировать всё от первого лица Рамлоу вряд ли мог повлиять, то уход за Агентом был в его юрисдикции. Если надо, Брок пойдёт на что угодно — хоть код заново прочитает, но хоть как-нибудь, да засунет Агента под душ.       Он, как истинный военный, любил держать свои вещи в чистоте и порядке, а Солдата ему отдали в относительную собственность. Тем более, в последнее время Броку начало казаться, что кто-то был просто-напросто слишком ленивым и вместо качественной помывки устраивал Солдату ледяной душ из шланга. Если дело действительно только в этом, то он-то не собирается халтурить и займётся Агентом как следует. ★★★       Сложностей, к которым готовился Брок, так и не возникло.       Да, поначалу, когда он, как бы между делом, сообщил Солдату, куда они идут и зачем, тот напрягся. Нахмурился, даже немного насупился, сделавшись похожим на большого обиженного ребёнка.       Всего в грязи и какой-то каменной крошке, с тёмными масляными пятнами оружейной смазки на руках и характерным амбре.       Нет, назад дороги не было. — Идём, малыш, — усмехнулся Брок, открывая перед ним дверь душевой.       Пока Рамлоу доставал мочалку и мыло, Агент не палевно косился на скрученный в углу шланг. — Не волнуйся, сегодня без этого дерьма, приятель, — Брок снял футболку и расстегнул ремень. — Видишь, я с тобой мыться лезу, так что давай поживее.       Агент вперился в него немного растерянным и испытующим взглядом, и когда Брок уже подумал, что стоит более чётко обозначить то, что входило в рамки приказа «поживее», начал раздеваться. Затем зашёл в душевую кабину, где Рамлоу уже отрегулировал температуру и напор воды.       Брок очистил его всего до скрипа — хорошенько намочив засаленные тёмные патлы, трижды намылил и промыл их, аккуратно оттёр лицо от чёрных разводов, затем вымыл уши и за ушами, потом шея, плечи, грудь и далее по списку.       Интересно было наблюдать, как Агент начал по-другому реагировать на прикосновения, когда понял, что ничего неприятного (ледяной воды под большим напором) с ним не случится: расслабился, опустил плечи, стал едва заметно подставляться, чтобы Броку было удобнее вымыть его спину или бока, чутко реагировал на движения и молчаливые просьбы повернуться лицом или спиной, нагнуться или поднять ногу.       Он вымыл его всего и везде. Тщательно.       В конце Брок даже выбрил лицо Солдата, отчего оно, гладкое и светлое, казалось совсем юным. Для безжалостного убийцы без прошлого он был как-то ненормально, неправильно смазливым, с совершенно кошачьей линией влажных и ярких после воды губ, с мокрыми слипшимися ресницами и, как теперь было видно при нормальном освещении, сине-голубыми глазами.       Глазами, смотревшими прямо в глаза Брока. — Чего пялишься? — неожиданно для самого себя улыбнулся Брок.       Зимний тут же дёрнулся и опустил голову, но Рамлоу, сам чуть наклонившись вперёд, подхватил его под челюстью и вернул в прежнее положение.       Солдат, очевидно, не знал, как можно ответить на поставленный вопрос, и продолжал молчать.        Брок изменил положение рук, обхватив лицо Агента ладонями. Он чуть сместил их, отчего щёки Зимнего забавно наплыли на нос, а губы смешно изогнулись.       Поддавшись непонятному порыву, он с характерным звуком чмокнул Зимнего в нос, быстро отстранился и начал собирать принесённые шампуни, жесткую мочалку и мыло.       Агент так и оставался неподвижным, пока ему не было приказано одеться. ★★★       По правилам, Солдату и куратору необходимо часто оставаться наедине — Агент не должен был совершать попыток напасть без посторонних, полностью подчиняясь авторитету одного человека. А если что-то пойдёт не так, то лучше уж пусть Агент выйдет из-под контроля на базе, чем на задании. Лучше, разумеется, для правящей верхушки Гидры, а не для куратора.       И Броку, на самом деле, нравилось, когда Зимнего с ним оставляли наедине. Он уже успел привыкнуть к его постоянному присутствию, к послушанию и к тому, как Агент смотрел на него. Причём открыто пялиться он позволял себе крайне редко, гораздо чаще украдкой, так, что Рамлоу едва мог заметить. Будто Зимний боялся, что за это могут наказать.       Брок не собирался наказывать. Ему, скорее, нравилось.       А после нескольких совместных приёмов душа он ещё и выучил, что Агент любит прикосновения, даже не слишком ласковые, главное, чтоб без боли. Поэтому Брок и вне душевой кабинки стал позволять себе подолгу задерживать руки на плечах или спине Солдата, мог сжать пальцы в длинных (как оказалось после помывки, не таких уж и тёмных) волосах, взять за подбородок, хлопнуть по бедру.       Зимний явно не был против участившихся физических контактов. Совсем наоборот, он будто стал сильнее доверять, всё больше привязываясь.       Медики и штатные психиатры сошлись на идее какого-то положительного влияния нового куратора. Брок с ними не спорил и кивал, так как начальство за «положительное влияние» хвалило, но про себя думал, что по факту не делает ничего необычного, и, скорее всего, предыдущий куратор вёл себя с Зимним как-то не так.       Странности добавляло то, что его предшественник был снят с должности за несколько дней до того, как Пирс стал директором. Рамлоу так и не нашел информации о том, уволили его или он сам ушёл. Может, он уже и не жилец — иногда даже в самых секретных документах замалчивались некоторые инциденты.       Брок был уверен, что Агент убил минимум в полтора раза больше, чем на бумаге. Возможно, дело было ещё и в том, что иногда жертв среди сотрудников Гидры даже не вносили в официальные бланки. Вот такая вот у них была система.       Но, в отличии от особо впечатлительных, Брок никогда не испытывал ужас, глядя на работу Агента. Солдат — оружие. Пистолет же сам прицельно не выстрелит, если его не будет держать в руках знающий человек. Тут тоже самое, только градус опасности в десятки раз выше. ★★★       Работа кипела, миссии сыпались одна за другой, а руководство требовало своевременной сдачи отчётов, и Рамлоу всё чаще оставался ночевать на базе. Благо, у них существовал небольшой жилой отсек, где сотрудники могли отдохнуть или переночевать. За Броком там была закреплена комната: кровать, тумбочка с тремя ящиками, рабочий стол, кресло на колёсиках и ничего лишнего.       В ночёвке на базе были определённые плюсы. Помимо экономии сил и времени, чтоб добраться до дома и на следующий день снова ехать обратно, Брок мог в нерабочее время закрыться у себя и потискать Зимнего. Тот охотнее дозволенного оставался ночевать в комнате куратора и льнул, льнул к рукам. Сначала несмело, но со временем всё откровенней выпрашивал ласку, прижимаясь, заглядывал в глаза.       Сообщив техникам, что сегодня снова забирает к себе Агента, Брок дождался, пока те закончат плановое обследование и снимут с него все датчики, а потом поманил за собой.       Открыв дверь, он, как всегда, пропустил Зимнего вперёд. Тот зашёл, неловко встав посреди маленькой комнатки, и обернулся.       Агент редко осмеливался коснуться его сам, тем более никогда не касался первым.       Нестерпимо хотелось тут же прижать его к стене и погладить, сжать руками мышцы, просто дотронуться до горячей кожи. Особенно таким желаниям способствовало то, что Солдат был без футболки и в одних штанах, даже без обуви.       Брок не спешил. Сам он после миссии уже успел принять душ и совсем недавно переоделся в сменную одежду.       Агент внимательно проследил за ним, когда он снял свою футболку. Раньше он не раздевался, когда они спали на одной кровати.       Но несколько раз Рамлоу просыпался по утрам и чувствовал, что футболка задралась к самой груди, а с боку кожа к коже к нему прижимается мерно дышащий Зимний. Таким утром можно было неспешно повернуться (так, чтобы футболка не дай бог не опустилась) и, перекинув через Зимнего руку, прижаться голым животом к спине. А когда через очень непродолжительное время уже не получится игнорировать крепнущий в штанах член, встать и пойти додрачивать в общий душ.       Пожалуй, это был один из самых приятных способов начать день.       Рамлоу прошёл через комнату мимо Агента и повесил футболку на спинку стула. Затем сел на кровать и похлопал по колену. Зимний сделал шаг вперёд и одним плавным движением опустился вниз у его ног. Он придвинулся ещё чуть-чуть вперёд, чтобы оказался между разведённых бёдер Брока.       Брок протянул к нему руку и погладил по щеке кончиками пальцев. Веки Агента дрогнули, как будто ему уже хотелось закрыть глаза и просто отдаться на милость чужим касаниям. Он отзывался на каждое лёгкое прикосновение, наклонял и поворачивал голову, прерывисто выдыхал и тёрся кончиком носа о ладонь так, будто ласкался к любимому хозяину, и у Брока от этой картины вставало намертво.       Кожу рук щекотало тёплое дыхание, то и дело вырывающееся тихими вздохами из приоткрытых губ Зимнего. Брок мягко провёл подушечкой большого пальца по нижней, и тут случилось то, что он иногда представлял в своих фантазиях, кончая в кулак: Зимний прижался к пальцу губами, а затем чуть наклонился и осторожно, несмело лизнул самые кончики несколько раз.       От упругой влажности горячего языка Брока словно током ударило. Возбуждением прошило так остро, что он беззвучно глотнул ртом воздух и в восхищённом неверии уставился на Зимнего. Тот сидел внизу и выглядел так, что, если бы действительно был псом, прижал бы сейчас уши к голове, видимо, считая, что сделал что-то, что было неугодно хозяину. Он смотрел на Рамлоу растерянно и в тоже время до комичного серьёзно, ожидая от него если не наказания, то хотя бы выговор.       Брок не выдержал и ласково потрепал его мордень по небритой щеке. — Псинка, — он довольно оскалился, когда Агент несмело прижался к ладони, доверчиво опуская веки.       Продолжая поглаживать, он положил вторую руку на другую щёку Зимнего. Это заставило того открыть глаза и посмотреть на него внимательным, но уже поплывшим взглядом. Брок мягко прошёлся ногтями под челюстью, поглаживая большими пальцами скулы.       Бессмысленный риск он никогда не одобрял, но дыхание Агента так приятно щекотало теплом центр ладони, а горячие губы, едва касаясь, снова так многообещающе скользили по коже, что он подумал — можно попробовать. Именно сегодня. Сейчас. Осторожно, без резких движений. — Давай, залезай в кроватку, — сказал он, и Зимний послушно забрался к нему.       Он надавил ему рукой на грудь, заставляя лечь на спину, а сам навис над ним. Когда Брок начал поглаживать вздрагивающий живот, на лице Зимнего проступило беспокойство. — Тише, не бойся, я не сделаю тебе плохо, — Брок даже невольно усмехнулся тому, что звучал как самый настоящий маньяк-насильник из фильмов.       Удивительно, но его успокаивающие слова действовали на Зимнего: он расслабился, и дальше позволяя трогать себя.       Всё же затея была опасная. Любит же он играть с огнём, хотя, с другой стороны, он всего лишь хочет получить удовольствие от своей работы, что в этом такого?       Брок не спешил, сначала погладив сквозь штаны, потом постепенно раздев. Кое-где надавливал, царапал короткими ногтями внизу живота, наклонялся и сжимал зубами тёмный сосок, тут же обласкивая языком.       Зимний под ним млел от уверенных касаний и поглаживаний, а затем стал скулить, когда Брок начал растягивать его. Смазка и презервативы у него были припрятаны здесь давно, а потому, хорошенько смазав под себя Зимнего, он распечатал одну из резинок. Перед тем, как надеть её на себя, он не смог отказать себе в удовольствии немного потереться о бедро Зимнего, попутно трахая его пальцами. Тот на кровати совсем разметался, взмокший и горячий.       Больше не медля, Брок толкнулся в него, сосредоточенно следя за реакцией. Зимний, широко раскрыв глаза, распахнул рот, беззвучно выдыхая. На втором толчке он внезапно выдал что-то на русском, что-то, чего Брок раньше не слышал. Вскоре он начал стонать какие-то русские слова на каждом его движении, повторяя их, и Брок, немного порывшись в памяти, вспомнил достаточно, чтобы понять, что Зимний сейчас всем доволен.       Зимнего было офигенно ебать. На каждом движении он сжимался, сдавливая в себе, удивительно правильно подмахивал, сдавливая бока своими охуенными бёдрами, и сладко стонал. Это ощущалось до чёртиков хорошо.       Вскоре Зимний задрожал всем телом, его грудь быстро опускалась и поднималась, на лбу появилась испарина. У самого же Брока от удовольствия перед глазами сыпались искры. До предела загнав член в задницу Агента, он кончил, сжимая его бёдра и дотрахивая несколькими глубокими толчками. Зимний под ним ошеломлённо распахнул глаза и выплеснулся себе на живот.       Позже они лежали — оба влажные и липкие. Зимний как-то по-детски изумлённо моргал, смотря в никуда, а Брок думал о том, что Солдата можно будет ещё многому научить.       Благо, времени у них, на самом деле, было более чем достаточно. ★★★ — О да, детка, кто твой папочка? — едва за ними захлопнулась дверь комнаты, как Брок вжал Солдата лицом в стену и с наслаждением потёрся пахом о его упругую задницу в кевларовых штанах.       Он несколько раз толкнулся, как если бы сейчас действительно трахал Агента у стены, сжимая ладони на его боках. Зимний, опираясь о стену руками, прогнулся в пояснице и нетерпеливо застонал, отставляя задницу ещё сильнее.       Отморозок на удивление быстро всему учился. Не мешало даже то, что после каждого обнуления приходилось начинать почти с начала.       После криокамеры Зимний какое-то время ходил настоящим ледяным терминатором, но чем дольше находился вне её, тем, казалось, больше вспоминал, начинал проявлять привязанность к Броку, снова становился раскованным и жадным до ласки.       Зимний, выгнувшись, открыл горло, и Брок не без удовольствия вылизал предложенное, а затем вцепился зубами. Агент жалобно застонал, но всё равно продолжил прижиматься к нему, отдавая себя на милость чужой ласке и даже после укуса доверительно подставляя шею.       Он нетерпеливо постанывал, вжимаясь задницей в его бёдра, и от такого Зимнего — податливого, жаждущего, всего для него — у Брока была кругом голова и колом член. Массивный, но сейчас кажущийся таким уязвимым Агент заводит до звона в яйцах своей мнимой беззащитностью.       Но в том то и дело, что беззащитность только мнимая.       Зимний за неуловимые доли секунды развернулся в его руках, мгновенно оказавшись с Броком лицом к лицу, и устроил обе ладони — живую и металлическую — на его заднице, крепко стиснув. Не давая опомниться, лизнул в губы, руками вытаскивая из штанов ремень и задирая на нём футболку.       Ладони, шарящие у него по рёбрам, острые зубы, прикусывающие плечо прямо через ткань, чужой тяжелый член, сквозь слой одежды потирающийся о его собственный — вот настоящий Зимний. Нетерпеливый, горячий, отдающийся — он такой только для Брока, он — его, он принадлежит ему сильнее, чем Пирсу и всей Гидре.       Агент опустился перед ним на колени, так что его лицо оказалось напротив паха, и спустил вниз штаны.       Брок зарылся пальцами в его длинные волосы и потянул, заставляя посмотреть на себя. В том, что Солдату хочется не меньше, чем ему самому, Брок убедился уже давно. Больно уж Зимний любил проявлять инициативу. То, как он тёрся лицом о его внутреннею сторону бедра, прикрывая глаза и облизывая губы, не было по приказу. Брок сейчас ошибался или Агент старался казаться…соблазнительным? И мало того, что у него это получалось, так он ещё и осознавал, что получалось. Вот же зараза.       От каждого движения губ и языка всё тело содрогалось, как от ударов током. Было невыносимо жарко и хорошо, так, что Брок бы трахал и трахал его рот, пока ноги не перестанут держать. — Давай, крошка, подрочи себе, — приказал он, одной рукой опираясь о стену, а пальцами другой продолжая сжимать и оттягивать волосы Зимнего.       Тот, судя по звуку расстёгиваемой молнии, принялся исполнять команду. — Папочка разрешает кончить тебе первым.       Зимний задышал чаще и быстрее задвигал внизу рукой. Он ни на минуту не забывал двигать языком и пропускать в горло, пока Брок самозабвенно долбился ему в глотку, наблюдая, как закатываются у него глаза от удовольствия, и чувствуя вибрацию от тихих невнятных стонов. Вскоре Зимний замер, издав приглушенный стон, и Брок притормозил, давая ему вздохнуть. Тот довольно быстро пришёл в себя и снова начал сосать, теперь уже крепче, сжимая освободившейся рукой его яйца.       Брок кончил ему на лицо. После сокрушительного оргазмического удовольствия тело расслабилось до нельзя, и он еле держался на ногах. — Умница, такой хороший мальчик, — он потрепал Зимнего по волосам, и тот, весь в слюне и сперме, начал привычно ластиться к его руке. ★★★