Застрявшие кости

★★★       Апрель выдался непривычно холодным.       Худое тельце Стива было не в состоянии согреть себя само даже под старым тёплым одеялом. Он ещё не слёг с простудой только потому, что ночью его обнимали горячие руки. Баки всё время перелезал из своей кровати в его, чтобы буквально греть собой.       Сегодняшний вечер (как, впрочем, и каждый вечер) для Стива начинался с попытки дать Баки больше места на кровати и при этом не замёрзнуть. — Стив, холодно же, — устало сказал Баки. — Мы и так под одеялом вдвоём согреемся, — упрямо пробурчал Стив, стараясь сгруппироваться так, чтобы уходило как можно меньше тепла.       Когда в тишине комнаты у него начали стучать зубы, Баки со вздохом повернулся к нему. — Хватит отнекиваться, сопляк. Я не хочу, чтобы ты заболел. Я просто не позволю тебе этого сделать, — произнёс он не терпящим возражения тоном и притянул Стива к себе.       Несмотря на то, что Баки тоже было холодно, Стиву он казался очень тёплым. Только уткнувшись ледяным кончиком носа ему куда-то чуть пониже ключиц, Стив смог согреться и спокойно заснуть. ★★★       Утром Стив выбрался на кухню вскипятить воду и напиться горячего. — Ради всего святого, сопляк, не ходи по холодному полу без носков.       Баки стоял близко к нему, и в плохо отапливаемой кухне легко можно было почувствовать исходящее от его кожи тепло. С теплом Баки вообще ассоциировался уже на подсознательном уровне, как и с приятными прикосновениями, потому что всегда любил обниматься и ласково трепать волосы. Он так симпатию выражал: если кто-то нравился, то Баки обязательно пренебрегал личным пространством и распускал руки. От девчонок за такое, бывало, доставалось, а родные и Стив уже привыкли.       И Стив ему, похоже, нравился больше всех. Когда Баки подходил к нему, то просто обязан был хоть как-то прикоснуться, не особо спрашивая, нравится ли ему. Стиву нравилось. Он никак этого не показывал и уж тем более не говорил, но ему нравилось каждое прикосновение. Баки часто обнимал его за плечи, проводил ладонью по светлым волосам, мог взять за руку или прикоснуться к лицу. Это было приятно, и в то же время очень смущало.       Встав сзади, Баки привычно притянул его к себе, обнимая поперёк живота, и уткнулся носом в волосы за ухом. От его дыхания у Стива по спине побежали мурашки. — Чего нежничаешь? — тихо спросил он просто потому, что молчание внезапно показалось неловким. — Нельзя что ли? — лениво усмехнулся Баки чуть севшим после сна голосом, беря его ладонь в свою и отогревая вечно холодные пальцы.       За завтраком они сидели рядом, плечи тесно прижаты друг к другу. Если бы это был другой человек, Стив обязательно подвинулся, подумав, что не хватает места, но с Баки он знал, что тот просто любил, чтобы всё было так. ★★★       На серых улицах Бруклина догорала опавшей листвой осень. Ноябрьский воздух пах гнилыми листьями, мокрым кирпичом и стылой грязью. Казалось, что мелкий накрапывающий дождь идёт бесконечно, и было холодно не столько от низкой температуры, сколько от постоянной сырости.       Стив старался выходить из дома как можно реже: только если надо было отнести свои работы в художку или в редакцию, а также делал масштабные вылазки за продовольствием, чтобы купленного хватило хотя бы на неделю.       Дома он кутался в старый свитер, носки, связанные из той же пряжи, и грел воду, заваривая чай. Напиток на вкус напоминал что-то среднее между вымоченными газетами и варёной травой с пустыря, но на что-то получше денег не было, а греться нужно. Тем более, молоко относительно смягчало вкус.       Ближе к вечеру с работы возвращался Баки. Они вместе ужинали, вместе пили отвратительный дешёвый чай и говорили ни о чём. И Стив бы соврал, если бы сказал, что не чувствовал себя счастливым. ★★★       В тот день, как, впрочем, и всю прошлую неделю, было ветренно, гадко и промозгло. Вечером, когда они оба были дома, Стив рисовал агитационный плакат на завтра. — Зрение посадишь.       Баки говорил это в который раз, но Стиву осталось совсем немного, пара штрихов. Дьявол бы побрал эту осень, когда рано темнеет. Работа должна быть закончена к завтрашнему утру, иначе ему ни цента не заплатят. И не то чтобы Стив не умел рассчитывать своё время, просто тот же Баки был виноват, постоянно отвлекает его внимание на себя. — Только слепым тебе быть не хватало. Так и знай, я с тобой таскаться не буду. — Врёшь, — спокойно констатировал Стив, стараясь не отрываться от работы. — Всё равно будешь. — Конечно вру, — вздохнул Баки, фыркнув себе под нос. — Но не заставляй меня, Стиви.       Стив продолжал рисовать, пока Баки задавал глупые вопросы, используя его тощую задницу как подушку, уложив на неё голову.       Закончив, Стив ещё раз придирчиво оглядел своё творение, удовлетворённо выдохнул, решив, что лучше он бы не смог сделать. Столкнув с себя наигранно-возмущённого Баки, он уложил иллюстрацию на стол и ушёл на кухню греть молоко.       Они всегда перед сном пили по стакану жирного молока. Эта привычка перекочевала в их взрослую жизнь из детства: когда-то тёплое молоко помогало Баки заснуть, а Стиву хоть как-то повысить иммунитет. Теперь же оно помогало им обоим не чувствовать голода после скудного ужина.       Выпив свою порцию, они, зевая и потягиваясь, вдвоём отправились в постель. Погода была такая, что хотелось просто зарыться в тёплое одеяло и лежать. И лежать можно было в обнимку с Баки.       Так повелось ещё с той самой запоздалой весны, когда однажды вечером Барнс решительно перетащил свою подушку под его одеяло. Стив в душе был ему очень благодарен, потому что с ним было теплее и как-то… спокойней. Но всё равно он не мог отказать самому себе в удовольствии неожиданно прижаться холодными ступнями к контрастно-горячим ногам Баки и услышать возмущённый вскрик. Или проделать то же самое со своими холодными ладонями и с его поясницей, задирая майку. Баки хоть и ворчал, но никогда не отстранялся. И в долгу не оставался тоже: с ним невозможно было заснуть сразу, даже если обоим было вставать рано. Они всегда дурачились под одеялом, Баки щекотал Стива, пихался, и то пытался затащить его на себя, то, наоборот, подмять и лечь сверху. Иногда они так громко хохотали, что Стив беспокоился, не мешают ли они соседям. Беспокоился, но ничего не мог поделать ни с собой, ни с Баки.       Укладываясь, они ещё немного поговорили о прошедшем дне и обсудили планы на остаток недели, но без особого интереса. Стив старался скорее поднырнуть под тяжёлое пуховое одеяло, потому что стоять в прохладной комнате в одних майке и трусах ему не нравилось. Баки нырнул в постель следом за ним, бесцеремонно подталкивая к стенке и освобождая себе место. Стив что-то возмущённо пробормотал в ответ, повернулся и начал щипаться, и Баки пришлось согнуться, защищая свои рёбра от проворных пальцев.       В какой-то момент, прекратив возню и всё ещё тихо посмеиваясь, они устроились рядом и натянули на себя одеяло, укрывшись почти с головой. Стив поджал ноги и затих, в очередной раз пытаясь просто заснуть. Но не тут-то было. Баки как всегда норовил закинуть на него руки-ноги и подмять под себя как костлявую подушку. В итоге он придвинулся к Стиву вплотную так, что их лбы и носы соприкасались. Его дыхание щекотало губы, а лицо было так близко, что Стив мог разглядеть каждую ресничку.       Щёки начало покалывать от прилившей к ним крови. — Гормоны играют, а, малой? — Баки улыбнулся, чуть отодвинувшись, и щёлкнул его по носу. — Ничего у меня не играет, я просто, просто задумался! — Стив даже сполз куда-то вниз, только чтобы их лица больше не были напротив друг друга. — Ага. — Да иди ты, — он фыркнул, толкая его. — Обижаешься? — Баки приподнялся и навис над ним, пытаясь лицом уткнуться ему в шею.       Знал же, негодяй, что Стив боится щекотки. — Нет, только не шея, ну перестань! — он попытался вжать голову в плечи и завертелся под ним, но Баки перехватил его запястья и прижал к кровати. — Не буду, честно. Расслабься, — Стив не верил ему до конца, но всё же выдохнул и вытянулся во весь рост, больше не стараясь съёжиться.       Баки снова сполз на бок и наклонился, и когда Стив уже мысленно был готов к щекотным прикосновениям, просто потёрся щекой о его шею. Затем прикоснулся губами к его виску, зарываясь носом в волосы, и Стив улыбнулся.       Горячие руки начали гладить его по бокам и спине, и от этого было очень тепло, и хотелось выгнуться, чтобы Баки было удобней, чтобы ладони прошлись по незащищённому животу ещё раз, снова огладили подставленное.       Нос Баки упирался ему в скулу, а щёку обдавало горячим дыханием из раскрытого рта. Стив всего этого не видел, он лежал с закрытыми глазами, но знал, мог поспорить, что глаза Баки сейчас были тоже закрыты.       Баки чуть двинулся, провёл носом и поцеловал под линией челюсти, где кожа мягкая и чувствительная. Он не делал так раньше, и Стив напрягся, но совсем чуть-чуть, на секунду хмурясь и не открывая глаз. Баки поцеловал снова, в это же место, влажно выдыхая и чуть приоткрывая рот, и под его губами стало влажно от слюны. — Что ты делаешь? — Стив не отстранился, но положил руку ему на плечо, привлекая внимание.       Баки никак не среагировал на мягкое прикосновение, вместо этого продолжая дышать в шею, и Стиву показалось, что от его дыхания кожа начинает покрываться маленькими горячими каплями конденсата. Это было приятно. Даже слишком.       Это прикосновение беспокоило. Оно посылало не совсем правильные ощущения по телу, которые волнами скапливались в животе и ниже.       Баки, весь такой большой и горячий, ласкался к нему, как дворовый кот, слишком приятными, интимными прикосновениями. Будет неловко, если он почувствует, что Стив слегка возбуждён. — Ну всё, хватит, — он отвернулся, смотря куда-то в сторону, и упёрся руками ему в плечи. — Тебе не нравится? — Стив дёрнулся, когда Баки бессовестно подул ему в ухо, а затем оказался сверху и вжался своим пахом в его, закусив губу. — Тебе же нравится.       Сердце Стива стучало быстро-быстро и он понял, что не дышит. Его тело уже начало реагировать неправильно, и прикосновения ощущались горячее, чем обычно. Он был испуган и одновременно возбуждён, и смущение внутри мешалось с непонятной злостью на Баки. — Тссс, чего такой напряжённый, Стиви? — у Баки, казалось, не было стыда и в помине, ему было весело, и он ещё раз вжался в его бёдра своими, ничуть не стесняясь. У него, в отличие от Стива, не крепко, но уже стоял. — Что б тебя, Барнс, слезь, — Стив зажмурился от неожиданно яркой вспышки ощущений внизу живота и вцепился в его плечи, думая оттолкнуть, но только крепко держа вспотевшими ладонями.       Он бы хотел напомнить, что не является одной из его девчонок, и Баки будет сложно это представить даже в темноте и с закрытыми глазами — разница будет очевидна хотя бы наощупь.       Баки и не думал слезать, вместо того довольно оскалился, будто это всё было игрой, и ухватил под бедро, закидывая на себя одну ногу. Не убирая руки, начал поглаживать, постепенно поднимаясь выше и забираясь под майку, давя сверху широкой грудью, ткнулся губами в щёку. — С ума сошёл, что ты делаешь? — уже не говорил, а шептал Стив, отворачиваясь и чувствуя как краснеет. Бедром он уже довольно явственно ощущал вставший член, потирающийся о него. Собственное возбуждение не давало покоя, заставляя вздрагивать и закусывать губы. — Я просто подумал, что можно было бы сделать друг другу хорошо, — наконец сказал Баки, и голос его казался знакомым и незнакомым одновременно: твёрдый, но с каким-то жадным придыханием, какое Стив от него слышал только когда тот рассказывал, что хотел бы сделать с какой-нибудь красивой девушкой, просто как фантазии, мечты, зная, что эта самая девушка строгого воспитания и никогда не позволит ему ничего подобного.       Стиву сейчас было максимально неловко, и он не знал, как, если что, выйти из данной ситуации легко и по-дружески. Правда была в том, что он не хотел, чтобы всё прекращалось: с трудом представлялось, как можно сейчас выпустить из своих рук Баки — горячего, тяжёлого, наглого и бесстыдного.       Баки на мгновение отстранился, лишая жара своего тела, и, словно издеваясь, задрал на нём майку к подмышкам. Огладил руками, невзначай нежно проходясь подушечками пальцев по соскам. — Боже, я даже не знаю, чего хочу, — признался он. — Хочется просто прижаться и тереться о тебя лицом. Везде.       Словно в доказательство своих слов он наклонился и поцеловал Стива в солнечное сплетение, а потом с урчанием начал тереться щекой о плоскую грудь и впалый живот. Тыкался носом, щекотал дыханием, мазал сухими губами — не схватить его за волосы и не сжать в кулаке пряди было просто невозможно. Когда Стив оттянул их, заставляя чуть отклонить голову, послышался странный, уж слишком довольный стон. Баки жался к руке, выпрашивая, чтоб его погладили. Стив приподнялся и провёл ногтями от холки до самого затылка, отчего Баки выгнул дугой спину и подался вперёд, снова утыкаясь в грудь. А потом поднял голову и быстро лизнул Стива в губы, также быстро отстранившись.       Это действие странным образом смущало и пугало сильнее всего, что было до этого. Стив даже немного растерянно моргнул перед тем, как Баки выдохнул и вжался губами в его рот, целуя уже по-настоящему. Одну руку он использовал для опоры, а другую положил Стиву на коленку.       Баки целовался восхитительно. Стиву мало с чем было сравнивать, но было так хорошо. Очень непривычно, но приятно. Сладко. Он закрыл глаза и ответил. Ему определённо нравилось целоваться с Баки, так что в какой-то момент он перехватил инициативу и интуитивно протолкнул язык между губ. Баки довольно замычал, раскрывая рот сильнее, и снова потёрся своим пахом о его.       Но, когда Баки поцелуями спустился от губ на шею, а затем, став целовать ключицы и плечи, непринуждённым движением положил руку ему между ног, Стив засомневался.       Он редко трогал себя. Это было приятно, но потребности делать это постоянно он не испытывал. Ему просто не хотелось. Он знал, вернее, был практически уверен, что у Баки с этим по-другому. Его Бог не обделил здоровьем (спасибо).       Он не знал, хочет ли заходить дальше. Для него всего произошедшего уже хватало выше крыши, и от новых впечатлений, казалось, переполненные черепная коробка и грудная клетка разорвутся на ошмётки. Стыдно, жарко, необычно — и нельзя так много позволять, невозможно настолько доверяться другому человеку, даже если это Баки, но ведь это же Баки… — Хочу тебя ближе, — прошептал Баки и потёрся носом о его красную скулу, и это было так нежно и обезоруживающе-приятно, что Стив мгновенно расслабился в его руках.       Баки поцеловал его в висок и, почти не отстраняясь, оставил три мокрых поцелуя на щеке. Одной рукой он продолжил прижимать его к себе, а другой стал поглаживать пах, сжимая всё настойчивее, заставляя кровь горячо пульсировать. Чужие руки ощущались совершенно отлично от собственных касаний, в сто или в тысячу раз острее. Хотелось накрыть его пальцы своими и сжать сильнее, толкаясь в ладонь. Какие-либо остатки сомнений начало перекрывать что-то другое, томное и тяжёлое, и Стив окончательно отпустил ситуацию.       Он не сопротивлялся, даже когда Баки стянул с него бельё.       Он лежал на кровати со спущенными трусами и с широко раздвинутыми ногами перед своим единственным и лучшим другом, имея лишь смутное представления о том, что с ним будут делать дальше. Может быть, потом ему будет стыдно за всё это, может быть это «потом» наступит завтра или уже сегодня вечером, но сейчас ему было почти всё равно.       Осторожно прикусив его нижнюю губу, Баки отстранился, глянув на него каким-то незнакомым, тёмным и жарким взглядом, и, не давая времени опомниться, сел на кровати, рывком затащив Стива себе на колени, и поцеловал снова.       Стив обхватил его за шею и крепко стиснул бока ногами. Он уже ничего не боялся — казалось, они сегодня перешли все мыслимые и немыслимые границы, и сейчас он чувствовал себя почти бессмертным.       Тем временем, свободную левую руку Баки засунул в собственные трусы, трогая себя. Глубоко вздохнув, Стив прижался к нему, уткнувшись носом куда-то в шею.       Это было быстро и душно, так, что Стив почти задыхался, боясь, что у него вот-вот случится приступ астмы. Он бы потом своему организму не простил. Но единственное, о чём он в итоге жалел — что не запомнил те минуты так полно, как мог бы. Как дурак всё время зажмуривал глаза от накатывающих эмоций и физических ощущений, почти уплывая из реальности.       Единственным ярким пятном в воспоминаниях навсегда остался момент, как он кончал — содрогаясь всем телом, беспорядочно толкаясь в тёплую влажную ладонь и пачкая живот Баки выплёскивающимися одна за одной горячими струями.       Баки в тот момент смотрел на него донельзя пьяно и жадно, обвёл большим пальцем головку своего члена и, сделав ещё пару резких движений, тоже кончил.       Они потом сидели, тесно прижатые друг другу, склеивались подсыхающей спермой. Стив всё уговаривал себя, что ещё чуть-чуть, и он встанет, неприятно отлепившись, и утащит Баки с собой в ванную, чтобы обтереться мокрым полотенцем, и никак не вставал. В руках у Баки было успокаивающе-тепло, и они всё касались губ друг друга, целуясь и убеждаясь в том, что всё в порядке — им обоим понравилось, и даже сейчас слишком хорошо, чтобы отрываться друг от друга. ★★★       Яркие кусочки жёлтого вечернего солнца пробивались в комнату, геометрическими фигурами ложась на стены. Стив, лёжа на спине, вытянул вверх руку. Между пальцев просвечивало красным.       Баки лежал рядом, и пока Стив смотрел на игру света, он смотрел на Стива.       Май месяц на дворе, и у Стива едва заметные веснушки у основания носа. Стив бы предпочел, чтобы их не было. Как он считал, веснушки заставляли его выглядеть ещё младше, чем он есть на самом деле. Люди и так давали ему и Баки разницу в пять лет, хотя на самом деле тот был старше чуть больше чем на год.       Они знакомы с детства — неразлучные друзья со школы, доверяющие друг другу во всём. Конечно, между ними не всё всегда было гладко: бывали и ссоры, но за ними обязательно следовали примирения. — Иногда мне кажется, что я тебе завидую, — тихо сказал Стив. — Тому, как ты выглядишь, что можешь пить холодное молоко и зимой не надевать двадцать свитеров. А ещё ты умеешь общаться с людьми и девушками в частности. Я не знаю, почему ты выбрал в друзья именно меня, а не кого-то себе вровень. Неприятно думать, что тебя держит детская привязанность.       От подобных мыслей на душе становилось гадко. — Стал бы ты общаться со мной, если бы мы познакомились сейчас?       Дружба между нескладным и замкнутым Стивом и обаятельным красавцем-Баки у многих вызывала недоумение. Сам Стив никогда не спрашивал Баки, потому что боялся всё испортить. Но сейчас он был готов услышать правду. Он надеялся, что готов. — Я не знаю, — прошептал Баки, и Стив был благодарен ему за то, что он не стал сразу кивать и утверждать, что стал бы. Задумавшись, он отвечал честно. — Думаю, да. Ты замечательный, Стив. Ты даже не представляешь, насколько. Надеюсь, я бы не был одним из слепцов, которые просто проходят мимо. — Да, пожалуй, у меня нет привлекательной внешности, чтобы завлекать каждого прохожего. — О, тут ты не прав, приятель, — Баки широко улыбнулся, двигаясь ближе. — Ты такой милашка. Может быть, ты так не считаешь, но это чистая правда.       Он взял его лицо в ладони и стал целовал в нос и щёки — выцеловывать веснушки, потому что ему они нравились. Стив издал недовольный протестующий звук, делая вид, что ему неприятно, и попытался вывернуться. — Не могу поверить, что только что хотел поблагодарить тебя за то, что ты всегда смотришь на меня как на равного. Прекрати пользоваться своим превосходством в силе, Баки Барнс, это не честно! — Ну уж нет, я здесь не для честной игры, — засмеялся Баки, но прежде, чем он успел ещё что-то сказать или сделать, Стив притянул его за шею и крепко поцеловал.       Он наслаждался возможностью целовать Баки когда вздумается, потому что раньше сам себя останавливал от любого проявления чувств, а теперь можно — можно сколько угодно.       Баки первым разорвал поцелуй и губами спустился ниже, и от его горячего языка на шее сразу бросило в дрожь. Баки жадно вылизывал чувствительную кожу, оставляя влажные следы и немедленно обдавая их своим дыханием, изредка целуя и прикусывая, заставляя Стива чувствовать себя приятно-уязвимым.       Внизу живота поднималось возбуждение, и Стив сладко выдохнул, зарываясь пальцами в его волосы, потому что знал, что Баки любит, когда так делают.       Дотрагиваться до него всегда было приятно. И там, внизу, тоже. Стив гладил и сжимал пальцы на горячем и твёрдом, а Баки быстро дышал и иногда тихо стонал, закрывая глаза и кусая губы. Накрыв его ладонь свободной рукой, Баки, не прекращая двигать другой в штанах у Стива, придвинулся к его груди и всосал тонкую кожу на ключицах.       Тело Стива теперь больше чем раньше было расцвечено синяками. Но они были получены не в драках, а гораздо более приятным способом. Бордовые засосы с мелкими алыми крапинками, синеватые полукружья укусов — по каким-то необъяснимым для самого Стива причинам, ему нравилось, когда Баки не мог сдержать себя и оставлял на нём небольшие отметины от пальцев или губ. Джеймс потом долго извинялся, легонько целуя красноватые или уже сиреневые пятнышки. Стив же отмахивался, мол, ерунда, под одеждой не видно и ладно, но сам украдкой любовался на них. Это было совсем не то же самое, что получить синяк в драке. Стыдно сказать, но он даже в дворовых стычках старался теперь вести себя аккуратней, чтоб не получать синяков ни от кого, кроме Баки. — Хочу тебя, — шептал Баки, касаясь губами влажной кожи. — Так сильно хочу тебя. Давай, давай сделаем кое-что? — Например? — Стив удивлённо посмотрел ему в глаза, но взгляд неумолимо соскальзывал на красные искусанные губы. — Ну, вроде как, по-настоящему, — предложил Баки. — Ты имеешь ввиду, чтобы я…? — Да. Чтобы ты — меня. — Ох, почему-то я подумал, — Стив почувствовал, как лицо словно умыли горячей водой. — Ну, что ты захочешь… — О, нет, Стиви, я боюсь сделать тебе больно, — усмехнулся Баки, целуя его в ямку между ключицами. — Но я подумал, что, может быть, ты захочешь попробовать. — То есть, я не боюсь сделать тебе больно? — даже немного обиделся Стив. — Не в том дело. В общем, ты и сам понимаешь, лучше я буду первым, — Баки отстранился, а потом и вовсе спрыгнул с кровати. На ходу раздеваясь, стянул штаны вместе с бельём и скинув майку на пол, а затем ненадолго вышел из комнаты, вернувшись совершенно голым и с небольшой баночкой в руках. Забрался обратно на кровать, открутил крышку, смазал пальцы (было похоже на вазелин) и завёл руку себе за спину. От догадки, что он начал разминать себя, Стива бросило в жар сильнее, чем прежде. — Я уже давно думал об этом, — задыхаясь, говорил Баки, то и дело морщась, расслабляясь и выглядя при этом странно беззащитно. — Пару раз уже пробовал пальцами.       Стив подумал, что Баки всегда был чертовски смелым. Чертовски смелым безбашенным экспериментатором. — Я даже не знаю, Бак, ты уверен? — спросил Стив, обхватывая его лицо ладонями и горячо целуя, облизывая губы. — Ты даже не знаешь, сколько раз я уже представлял… так, — Баки снова болезненно поморщился, начиная резче двигать рукой, зачем-то торопясь.       Стив поднырнул ближе к нему, прижался грудью к груди, обхватил слабо налившейся кровью член и стал ласково и вместе с тем крепко водить по нему ладонью, стараясь хоть немного сделать Баки приятней, потому что тот упёртый, и если что-то решил, то отступать не станет. — Достаточно, я думаю, достаточно, — прошептал он прямо в губы Стиву, а потом снова потянулся за баночкой вазелина, зачерпнув оттуда новую порцию и начал смазывать уже член Стива. — Давай, ты ведь этого тоже хочешь, — Баки оторвался от его губ, на мгновение снова прижался к нему, а затем встал на четвереньки, просяще глядя из-за плеча.       Между ягодиц у него блестело. Стив на сухую сглотнул. Ему было отчего-то страшно и в то же самое время любопытно. Какой-то не слишком правильный интерес, желание узнать, как это будет — быть с Баки так?       Он придвинулся ближе и положил руки на округлую задницу. Хорошо, что уже прошло время, когда он смущался от собственных действий, лапая Баки за мягкое место.       Баки с нарочитой готовностью подался назад, потираясь о его член, поторапливая. — Не торопись, — как мог, жестко и серьёзно сказал Стив, а в ответ на последовавший скулёж с малым замахом шлёпнул его.       Кожа от шлепка покраснела, а сам Баки издал ещё какой-то жалобный звук и уткнулся в сгиб своего локтя, пряча лицо и сильнее расставляя ноги.       Каково сейчас ему было? Выставиться напоказ перед другим человеком, предложить себя, подготовить всё и подставиться? Стив на самом деле знал, почему он так спешит — не только из-за того, что будет больно, но и от всей ситуации в целом. Предложил внезапно, совершенно спонтанно, быстро и торопливо размял себя, не давая передумать. Словно хотел скорее пережить этот первый раз, а дальше будет легче, дальше станет привычней, даже если первый блин комом.       Стив не хотел так. Не хотел, чтобы Баки было больно, лишь бы быстрее.       Баки должно быть хорошо. Во что бы то ни стало.       Он добавил ещё немного вазелина на себя, после чего решил, что больше медлить и дразнить и так беспокойного Баки не стоит. Придерживая себя рукой, ткнулся в тут же сжавшееся колечко мышц. Наверное, сам Стив слишком волновался, чтобы у него стояло достаточно крепко. Но горячее вздрагивающее тело под ладонями возбуждало, и он попробовал толкнуться. Баки непроизвольно сжался, и с первой парой осторожных попыток ничего не получилось. Стив досадливо стиснул зубы, понимая, что придётся быть напористей. Решившись, он крепче ухватил Баки за бёдра и толкнулся, на этот раз удерживая и протискиваясь в неподатливое тело. Едва ему удалось чуть-чуть протиснуться внутрь, Стив уткнулся Баки в спину и беспомощно заскулил, потому что это было слишком. Головку члена сдавило в горячих тисках, и было больно, и в тоже время Стив боялся кончить сразу на следующем движении.       Член входил тяжело, медленно, по полдюйма на два глубоких загнанных вдоха. Стив чувствовал, как Баки пытается расслабиться, сделать всё легче, но каждый раз вновь судорожно сдавливал в себе, бесконтрольно сжимаясь. Он старался успокаивающе гладить его по широкой, влажной от испарины спине, водил по ней ладонями, иногда спускаясь на бока и бёдра. На каждом выдохе он толкался ещё и ещё, мысленно уверяя, что ещё немного и будет легче.       Когда он загнал внутрь наполовину, ему понадобились несколько долгих секунд, чтобы выдохнуть и продолжить. Баки туго сжимался жаром вокруг него, и когда пришло время двинуться назад, словно не хотел выпускать из себя. — Ты в порядке? Больно? — спросил он, уверенный, что Баки сейчас не лучше. — Нет, не совсем, — отозвался снизу Баки, явно выдавливая из себя слова. — Только чертовски непривычно. Не останавливайся, ладно?       Движение за движением, и Стив уже чуть свободней двигался внутри. Член всё ещё скользил натужно, но всё легче. Сам Баки тоже, казалось, расслабился, опустил плечи. Выдыхал более мягко, без резкости, перестал напряжённо морщиться.       В нём было так горячо. Так невозможно горячо и едва скользко. Стив с трудом контролировал себя, толкаясь всё глубже и увеличивая темп. Когда он наконец протолкнулся полностью, вжавшись в задницу яйцами, то заставил себя остановиться, замереть, переждать этот потрясающий момент, чтобы всё не закончилось тут же.       На следующем его глубоком движении Баки вдруг застонал и дёрнулся, выгибаясь. — Ох, Стив, Стив, — он почувствовал прокатившуюся сладкую волну по телу Баки, — Сделай так ещё раз.       Он толкнулся также, как и до этого, и почувствовав, что головкой члена внутри проезжается по чему-то. В тот же момент Баки снова застонал, и Стив заметил, как его рука скользнула вниз к собственному паху. Не заставляя просить дважды, Стив начал двигаться именно так, как нужно Баки. Тот стал стонать на каждом движении, неумело поддаваясь бёдрами и не попадая в ритм, но было всё равно чертовски хорошо. Баки по прежнему туго сжимался, но было совсем не больно, было именно так, как нужно, идеально, полно. Стив лёг на него грудью, крепко держа руками, и, всё резче и резче толкаясь бёдрами, глухо стонал в плечо.       Он даже не подумал, что не стоит кончать внутрь. Он в тот момент вообще не думал, даже двигался на чистых инстинктах — быстрее, глубже, ещё, ещё…       А потом его просто ослепило удовольствие, такое сильное, какое и близко ни с чем нельзя было сравнить. Кончая, он всё толкался, впиваясь пальцами в бока. А когда немножко пришёл в себя, ещё даже не отдышавшись, Баки под ним стонал на какой-то высокой ноте и быстро двигал рукой, а через несколько секунд задрожал, ещё раз стиснув в себе, и обмяк.       Стив лежал на нём всем весом и думал, что больше никогда не сможет двигаться. Каким-то совсем немыслимым усилием воли он приподнялся и осторожно достал обмякающий член, столкнул себя с Баки и кое-как устроился рядом. Баки через минуту, кряхтя, перевернулся на спину. — Как дела, малой? — глядя в потолок, спросил он так неразличимо тихо, будто сорвал голос.       Стив вместо ответа придвинулся и стал беспорядочно целовать его в губы и щёки. — Ты восхитительный, — прошептал он, продолжая целовать. — Сам-то как? Очень больно? — Жить буду, — усмехнулся Баки, обнимая его.       И хоть Баки потом уверял, что ему было хорошо, следующий раз у них был не скоро. Но когда случился, то действительно было легче. Баки уже не так торопился, подготавливая себя значительно дольше, а Стив научился правильно двигаться, держать темп, ласкать в процессе.       И понеслось.       Освоившись, они пробовали по-разному: лёжа на боку, лицом к лицу и чтобы Стив лежал на спине, а Баки сам опускался на него, задавая ритм. Ещё через много-много времени Баки впервые был сверху. И было хорошо. Всегда было правильно и сладко. Кроме, может быть, одного раза. — Ты не смеешь уходить, — шептал Стив, поминутно прикусывая влажный загривок. — Не смеешь уходить без меня.       Баки спереди стонал, сильнее выгибаясь и расставляя и без того широко раскинутые ноги. — Ты просто не можешь так поступить, — болезненно сведя брови и задыхаясь, шептал Стив, понимая, что ничего уже не изменить. Что, если Баки не вернётся?       Он чувствовал — это был их последний раз, щедро приправленный горечью. И нельзя было никак скрыться от этого, нельзя было забыть хоть на секунду, что больше вот так не будет. Баки отправлялся на войну, и Стив никогда больше его не обнимет и не поцелует, и они больше никогда не разделят ни одной жаркой ночи на двоих, сплетаясь плотно, двигаясь в едином ритме, наслаждаясь сладкой близостью без единой капли горечи и сожалений. — Я не хочу отпускать, не хочу, — он просто не мог остановиться, шепча Баки на ухо всё то, что не успел, или говорил слишком мало за годы: что нуждался, обожал, хотел, любил, как никого и никогда больше. — И я тебя, — выдохнул Баки, и он весь был такой мокрый и горячий, разметавшийся по простыням, с тёмным румянцем на красивых скулах. — Так сильно, Стиви.       Но они тогда были вместе не в последний раз. И когда Стив на захваченной базе Гидры понял, что не всё ещё кончено, то в тот же момент по-настоящему почувствовал себя сверхчеловеком. Если Баки жив, то для него уже нет ничего невозможного. ★★★