Путь демонов

      -Оно потерялось? – здоровенная щука, висевшая в воздухе напротив меня, впервые на моей памяти не скалилась. Ее я видела уже раз пятый, не меньше, от чего сложилось впечатление, будто она положила на меня глаз. Осталось понять, на какую часть моего тела в большей степени. Я обтерла зеленоватую грушу об свою футболку и со смачным хрустом откусила кусок. За все те пять раз, что мы встречались, она впервые решилась со мной заговорить.       -Да, и оно не прочь уже найтись, - я давно перестала верить, что в этом дьяволом забытом месте со мной может произойти что-то хорошее, потому решила действовать по принципу своей бабушки. Плевать, что происходит в данный момент, ситуацию надо поворачивать в свою пользу. Наверное, благодаря этому кредо своей жизни, моя бабушка предпочитала скитаться по миру и искать на свою задницу приключения. Она каждые три месяца присылала нам новые открытки или фотографии о том, где и с кем побывала. Вживую, к сожалению, я ее так ни разу за все свои годы не увидела. Впрочем, со мной она тоже была знакома лишь по фотографиям.       Рыбина навернула вокруг меня пару раз и снова остановилась напротив лица, а я с тем же невозмутимым видом продолжала жевать грушу. На самом деле, я понятия не имела, что это за фрукт такой. На вкус он был горьким, истинное дерьмо, но он был сытным и довольно водянистым, отчего заменял не только еду, но и воду. А еще у меня от этой хреновины просто адски крутило живот. В первый раз, когда я с голодухи отважилась отведать райского плода, я возненавидела ныне покойного Нёрьёху с еще большей силой. Если бы не этот говнюк, моя сумка со всем необходимым не почила бы во всеразъедающем болоте. В итоге вместо мягонькой туалетной бумаги мне приходилось использовать широкие листья того растения, с которого я ныне добывала себе еду. Само растение напоминало собой плющ и росло на скалах в трех метрах от земли. Достать их было сложно, лазала я, откровенно говоря, плохо, но жрать захочешь - и не на такое пойдешь. Мне даже удалось приноровиться страховать себя с помощью огромных слизней, которые часто находились у подножья каменной стены.       Я пробыла на этом дне, по личным расчетам, дня четыре, не больше. По крайней мере, я искренне на это надеялась. За эти четыре дня мне удалось многое увидеть и понять, ну и, конечно же, бесчисленное количество раз чуть не сдохнуть. В моем списке «нелепых смертей» на данный момент первое место занимала смерть от дичайшего поноса. Чертовы груши.       Если отринуть все негативные стороны этой дыры, в которую я словно Алиса свалилась, то мне даже удалось найти пару плюсов.       Во-первых, день и ночь существовали даже на дне. Правда, чуяло мое сердечко, длились они иначе, чем там, наверху. День здесь начинался, когда огромная черепаха, вросшая в скалу, просыпалась. Ее глазища сверкали словно только что начищенное золото на солнце и освещали все на ближайшие тысячи километров. К слову, эта здоровенная хреновина не только служила источником света на этом дне, она еще была плотоядной. Когда эта здоровенная лампочка впервые осветила мне светом своих очей путь, я уже успела отойти от первого, а затем и второго шока, поплакать над болящими руками и, благодаря курсам первой помощи, которые я устроила сама себе, еще живя вместе с Фао, вправила сломанный нос. Было просто адски больно, но важно сделать это в первые часы, потом он бы заплыл и начал неправильно срастаться. Хотя я уже настраивала себя на то, что теперь мой аккуратный ровный носик будет похож на ведьмовской крюк. Приходилось прикладывать большие усилия, чтобы не расстраиваться по этому поводу еще сильнее. Так вот, когда во тьме сплошной наступил свет, я струхнула не на шутку - это было неожиданно, будто кто-то врубил в твоей комнате резко свет, а ты там почитывал журнальчик непотребный. Вот и я, словно школьница, застуканная за грязными вещами при включении света, дернулась и выпучила свои глаза на светило. Тогда-то я и увидела, как огромная Тортилла, вытянув свою шею, захватила парочку летающих виверн. О! Летающих недодраконов на этом дне была просто куча. Спасибо компьютерным играм за знания о различных монстрах и способах их различать. Про окрас этих милых зверушек я старалась молчать. Как я поняла, он подстраивался под мое восприятие. И, судя по всему, мое восприятие было под мощной дозой наркоты. Так я узнала, что забираться на высоту, где летали виверны, не стоит: либо сдохнешь от летучих дракош, либо от проснувшейся черепашки.       Наличие света на глубине от поверхности в хрен знает сколько меня сильно обрадовало. Мне не хотелось становиться слепым кротом, так что я решила, что это огромный плюс, да и выживать при свете было легче.       А вот вторым плюсом стало наличие плюща, на котором росли несъедобные груши. Эти растения были находкой для потенциальной жертвы вроде меня. Мало того, что на них росла еда, которую мой организм с горем пополам, но усваивал, так они еще были неплохими веревками, и даже листья удалось приспособить. Однако, самым классным было то, что при соприкосновении плюща со слизнями первый возгорался, а вторые засыхали насмерть. На слизней мне в принципе было плевать, а вот наличие огня не могло не радовать.       Пожалуй, на этом мой список плюсов можно окончить. И продолжать длиннющим перечнем минусов. К сожалению, от горящего плюща распространялся дым, вызывающий галлюцинации, и для того чтобы не словить очередной не самый приятный приход, мне приходилось завязывать лицо курткой. Я понимала, что это меня не спасет, и потому предпочитала лишний раз не жечь чудо траву, а на ночь искать наиболее удобную расщелину и заталкивать себя туда. Пока это помогало. Пока… Глядя на хитрющий взгляд щуки, только тупой не понял бы, что очень скоро мои прятки закончатся для меня, думаю, очень плохо.       Доев грушу, я со спокойной совестью швырнула огрызок в сторону и, вытерев влажные ладони от сока фрукта, поспешила обойти надоедливое чудовище. Мой путь пролегал прямо вперед и был построен на необъяснимой логике и голой надежде. Я считала, что раз уж упала сюда с максимальной высоты, так как неба снаружи видно не было, то если пройти дальше, то можно найти некий природный разлом, откуда видно поверхность. Это было глупо, наверное. В строении почвы я была полнейшим нулем, однако, хотелось верить, что там дальше есть лучик надежды. Застрять тут было крайне глупым решением. А если бы я решилась все же лезть вверх по скале и мне каким-то чудом удалось бы обойти виверн и черепаху, я бы выбралась с этого дна лишь к своим девяносто годам. Поэтому я, как истинный представитель лентяев рода человеческого, выбрала легкий и в меру безопасный путь. Виверны охотились лишь по ночам, слизни двигались только вдоль подножья, а другие хищники, встреченные мной за эти дни, предпочитали ночной образ жизни. Ну, кроме нее. Продолжая идти, я повернула голову чуть в бок и оглядела щуку, что «плыла» по воздуху за мной. Любопытная тварь держала необходимую дистанцию, но отставать явно не собиралась. Эта щука была одной из немногих, кто спокойно, не опасаясь бодрствующей черепахи, передвигалась в «дневное» время. Ведь я встречала ее именно тогда, когда было светло.       -И куда же оно держит путь?       Даже оборачиваться не стала, просто мысленно добавила говорящую щуку в игнор, хватило с меня любящих попиздеть неведомых зверушек. Но одного я не учла: щука окажется той еще затейницей. Стоило мне отойти от своей навязчивой спутницы, как эта блядина не сильно, зато весьма ощутимо, цапнула меня за задницу. Я, не ожидавшая такого поворота, завопила на всю округу благим матом, привлекая воплем стаю виверн, заставляя тем самым щуку впасть в панику и отцепиться от моей задницы.       -Орать-то зачем? Смотри, они теперь будут на нас охотиться! – я резко повернулась в сторону летящих виверн и, простонав от собственной тупости, бросилась в бега. Щука последовала моему примеру, только в отличие от меня, полетела не в сторону слизней, к которым я навострила лыжи, а в неизведанные дали. Эти виверны оказались какими-то не правильными, и вместо того, чтобы лететь в сторону знакомой добычи, рванули за мной. Где моя чертова удача, когда она так нужна?! Почему я, падая с огромной высоты, выживаю, а стоит мне поорать, как стая здоровенных динозавров уже затачивает свои коготки, собираясь нанизать меня на них? Что за несправедливость! Но в этот раз я была умнее: за то недолгое время в режиме повышенной опасности я была внимательна и наблюдательна, что не раз спасло мне жизнь. Ай, какая я молодец! От пирожков бы не отказалась.       Распахнув на бегу куртку, я поспешила отодрать кусок лианы, что обмотала вокруг своей талии и, замахиваясь как истинный профи в метании снарядов, закинула лиану на ближайшего слизня. Благодаря моим наблюдениям, я поняла, что дым от лиан не только вызывает дичайшие галлюцинации и убивает слизней, он еще отпугивает других чудовищ. Этакий мертвянник повышенного действия - поражает все живое в радиусе задымления.       Лиана удачно приземлилась на слизня и тотчас загорелась, начиная вонять на округу так, что у виверн глаза выпучились. Интересное проявление эмоций. Я же, тем временем, набрала побольше воздуха в рот и постаралась замотать лицо курткой. Противогаз бы сейчас сюда…       Глядя на то, как виверны падали вниз, словно птички при минус пятидесяти зимой, я могла праздновать свою маленькую победу. Да вот только рано обрадовалась. Мой дорогой недуг, который в последние пару дней не проявлял себя, решил, что время ему восстать и показать всю свою мощь. Меня скрутило сначала от сильной боли в животе, что я грешным делом подумала на груши, а потом в голове взорвался фейерверк неописуемой боли. Одной рукой держась за живот, а второй за голову, я рухнула на колени и, забыв, что нельзя вдыхать вредный дым, сделала глубокий вдох. Сознание уходило довольно быстро, а единственной мыслью в голове было «во я тупая».       Глаза я открыла резко, и скорее не от того, что выспалась или вспомнила, что спать вообще нельзя на открытом месте, а от того, что кто-то всем весом стоял на моей ладони. Теперь я понимала Росинку в полной мере. Было не только больно, но еще и обидно. Дергая рукой, я изо всех сил старалась вытащить ее из-под армейского ботинка сорок пятого размера. Такие же ботинки были когда-то и у моего отца, пока он не порвал их на рыбалке. Тот случай я запомнила хорошо, потому что моя обычно спокойная и совсем не конфликтующая мать побила отца теми ботинками и долго на него орала. Я как раз в тот момент выходила из комнаты сонная, лениво почесывая свой живот, и тут разразился вопль на весь дом. Оказывается, я столького не знала о своей матери, хотя всегда считала, что пошла флегматичным характером в нее. Мне так и не стало, к сожалению, понятно, почему мать так разозлилась из-за порванных ботинок.       Эти воспоминания, к слову заставили меня прекратить дергать рукой и поднять взгляд выше. На затворках сознания промелькнула здравая мысль, что это не может быть правдой, что отца попросту тут никогда не могло быть. Но она потерялась в смеси паники и удивления, а еще вполне реальной боли. Как там говорят? Если вам снится страшный сон - ущипните себя, и если станет больно, то это не сон? Мне не нужно было щипать себя. Отец, что стоял на моей руке и периодически втирал в землю, заставляя меня рыдать, справлялся с этим на пять с плюсом. Он был именно таким, каким я запомнила его в нашу последнюю встречу. Несмотря на свой возраст, отец мой всегда выглядел хорошо, были ли причины этому его частые посещения спортзала или смены причесок. В день их с матерью отъезда отец сбрил себе виски и стал завязывать короткий хвостик на затылке. Родитель был со своими причудами, только маме его причуды нравились, что она даже его лысого терпела. И вот теперь он здесь. Стоит на моей руке в той же одежде, в которой он уходил тогда, и обутый в ботинки, которых уже давно нет.       Я молча смотрела на мрачное лицо своего отца и глотала немые слезы, а он, тем временем, наступал на руку еще сильней. Хруст в ладони мне не показался, но я, стиснув зубы, даже не пискнула. Немое правило: перед отцом нельзя показывать, что тебе больно. Оно выработалось за годы, ведь именно отец отвечал за все безумные развлечения в моей жизни, и если бы я хоть раз разревелась и сказала ему, что мне больно, то он бы никогда больше не разрешил бы мне ничего опаснее падения с кровати.       -Маленькая дрянь, - стоило ему произнести эти слова, как я дернулась. Голос, который я не слышала почти год, человек, по которому я безумно скучала, сейчас источал ненависть вокруг себя. И вся эта ненависть была направлена на меня. Отец еще сильнее надавил на ладонь, отчего показалось, что он вот-вот ее сломает. Я не стала этого больше терпеть. Сжав вторую руку в кулак, я нанесла удар в голень, намеренно целясь в одну из болевых точек. Я искренне надеялась, что она находится там и, судя по тому, как быстро исчезла нога с моей ладони, я либо попала, либо нанесла удар очень близко от нее. Сделав кувырок через голову, я постаралась сократить расстояние между нами. Отец так и не сдвинулся с места, засунув руки в карманы джинсов, он издевательски улыбнулся, однако, ярость и ненависть не исчезла из его глаз. Такой родитель пугал меня.       Я сщурила глаза и попыталась успокоиться. Нужно думать логически и не поддаваться эмоциям. Сказать это, конечно, было легко, в конце концов, что такое слова? Это само убеждение, да вот только принять данный факт не выходило. Меня мучала совесть и чувство вины, и они, выходит, были чересчур сильными, что даже пресловутое самовнушение не помогало. Я закусила губу и зажмурилась. Сердце колотилось с удвоенной силой, а голова отказывалась соображать. Отец не спешил ничего говорить, словно давая мне передышку на то, чтобы придумать разумный ответ, и я была ему за это безмерно благодарна: сейчас мне была необходима передышка.       Странно, но в тот момент, когда я предавалась панике и непониманию, мне ни разу не довелось вспомнить о том, что это, скорее всего, галлюцинации, только вот от чего-то безумно реалистичные и осязаемые. Это ущелье действовало на меня плохо, оно вытаскивало все мои слабые и никчемные стороны наружу, хотя я не особо их старалась прятать. Зато я прятала свои страхи, мне с трудом удавалось сдерживать себя и не рыдать, умоляя всех богов этого мира вернуть меня домой. Я могла оправдывать себя лишь тем, что все-таки сдерживала себя и боролась, поэтому я не имела права испортить нынешнее положение, пойдя на поводу у того, что видела. Не знаю, сколько я так простояла с зажмуренными глазами, но где-то в глубине души я надеялась, что, когда открою их, отца предо мной уже не будет. Ага, размечталась. Он стоял все там же, в той же расслабленной, издевающейся позе, явно не собираясь уходить. От злости я даже скрипнула зубами.       -Тебя здесь нет! Тебя не может быть здесь! – я крикнула это так сильно, что эхом мои слова разнеслись по округе. Родитель лишь поморщился на этот вопль. Он никогда не любил громких звуков.       -Соплячка, - а еще, он всегда называл меня так, когда я была неправа или слишком сильно наглела, - не много ли ты на себя берешь? Исчезла из дома, шляешься черт знает где, а теперь смеешь повышать на отца голос?       -Ты не мой отец, - я не могла сказать этих слов с уверенностью, потому что ничего не ощущала. Интуиция молчала, как турист, притворившийся мертвым перед медведем.       -Ты сама в этом не уверена, - отец не стал больше давать мне передышки и двинулся на меня. Вся его поза, небрежная улыбка и полный злости взгляд говорили о том, что сейчас я буду огребать на орехи. Потому я и попятилась. Как выяснилось позже, лунная походка не самый мой лучший талант. Наверное, все потому что на заднице у меня нет глаз. В итоге я споткнулась о небольшой камешек и рухнула на землю. Дезориентация дала своему оппоненту шанс. Отец оказался в притык ко мне и, схватив за отросшие волосы, потянул вверх, а я в попытке отодрать его руку от своей головы, начала царапаться. Родитель на это лишь поморщился, да только отпускать не спешил, лишь встряхнул для профилактики.       -Думаешь, я не смогу на тебя руку поднять, раз ты моя дочь? Или придушить тебя? – и как бы в подтверждение своих слов он схватил меня за многострадальное горло. У моих убийц что, фантазии нет? Уже третий пытается меня придушить. В этот раз я не растерялась и, выждав нужный момент, саданула отца между ног. О, этот удар у меня был отработан годами тренировок на доставучих одноклассниках. Зато он был действенным. Помогло и в этот раз. Отец сложился пополам, попутно отпустив меня, что позволило мне откатится в сторону на приличное расстояние. Пока мой папаша корчился от боли и посылал в мой адрес проклятья, я смогла осмотреться, и только тогда поняла – это место мне совершенно не знакомо. На дне пропасти, в которую я свалилась, земля была каменистая, покрытая пылью и в каких-то местах серым песком, а здесь вся земля была покрыта черным песком. Это что еще за магическое перемещение? Как тогда с голубями что ли? Стоило мне обратить внимание на различность мест, как я стала замечать и другие ранее упущенные мелочи. Например, то, что в глазах сильно щипало и явно не от слез, в носу стоял сильный запах гари и что-то давило на живот. Давление усиливалось с каждой секундой, а потом меня шибануло по животу так, что на секунду в глазах потемнело и, схватившись за живот, я стала сильно кашлять. Лишь потом, перетерпев боль в районе живота, я смогла сфокусировать зрение. Теперь все было на своих местах.       Привычная мне серая земля, неподалеку валяющиеся туши виверн и еле дымящийся стебель плюща. А перед самым лицом висела неизменная щука.       -И-и-х-и-х! Оно очнулось, я уже начал переживать, что оно слишком сильно отравилось плодами малинки и навечно застряло в своих видениях, - щука радостно оскалилась и посмотрела в сторону побежденных мной виверн.       -Оно не против, если я заберу себе сбитых нолах?       Я сначала даже не поняла, кто такие нолах, только потом до затуманенного мозга дошло, что щука просит отдать ему виверн. Мне летучие твари были ни к чему, потому я вяло махнула рукой в их сторону и сказала «валяй». Так даже лучше, если он сейчас нажрется, то не захочет потом есть меня. Щука, радостно вскрикнув, на огромной скорости двинулась в сторону крайней виверны, до которой не долетал дым, и, схватив ее, потащила в мою сторону. Надеюсь, этот ебнутый, из-за которого я чуть не погибла, не захочет со мной делиться? Я, конечно, люблю мясо, но не в сыром виде. Между тем, щука уже притащила тушу виверны совсем близко ко мне. В притык бросать не стала, однако, расстояние для разговора было нормальным. Видать, эта рыбина предпочитала беседовать за едой.       Дым от плюща на виверн действовал иначе, чем на слизней. Он их не убивал, а сильно парализовал и вводил в подобие комы. Подозреваю, что крылатики ловили такие же ахуительные галлюцинации, как и я не так давно. То, что виверна была еще жива, сдал ее приглушенный вскрик, когда щука вцепилась своей зубастой пастью в горло недодракоши и разорвала его с невероятной легкостью. Я не стала отворачиваться, лишь присела и стала меланхолично наблюдать за тем, как здоровенная рыбина поедает рептилию. В их пищевой цепочке явно что-то не то. А вот щука была безмерно счастлива.       -Я так рад, что все же увязался за странным существом! Ам-ням-ням, тфыбыфотахим странным, ом-ням-ням, - я вытаращилась на щуку со всем скепсисом, на который была способна. Это я-то странная. Единственная говорящая щука в моем детстве была из сказки и исполняла желания, а не была размером с двух здоровых мужиков, плавала по воздуху и жрала летающих ящериц.       -Мне-то все странным казалось, почему это, оно, ходит днем, не прячась, и ест плоды малинки! Так ты даже на нолах охотишься! - щука повернулась в мою сторону и посмотрела на меня сияющим взглядом, - ты невероятно крутое чудовище!       Пожалуй, на этом заявлении я поняла, что эта рыбешка теперь считает меня самой опасной на этом дне. От этого заявления я не выдержала и рассмеялась. Я! Самое опасное чудовище! Щука, не восприняла мой смех как издевательство над ней, и, гордо улыбнувшись, вернулась к своей еде. Отсмеявшись, я утерла выступившие слезы на глазах и поняла, что меня понемногу начало отпускать. То видение с отцом сейчас воспринималось не так остро, и в прояснившейся голове наконец-то появились правильные мысли. Я нехило так наглоталась галлюциногенного дыма. В прошлый раз мне привиделись пляжи, усеянные трупами дельфинов, а в этот раз все было хуже. Осталось прояснить, почему все было настолько реалистично. Этот вопрос я и поспешила задать щуке - раз уж жрет за мой счет, пускай энциклопедией поработает. Рыбка оторвалась от поедания виверны и, облизнувшись, сказала, как само собой разумеющееся:       -Ты же ешь плоды малинки, они токсичны, и если смешать только что съеденный плод с дымом от сгоревшей лианы, то получится очень реалистичное видение, от него и умереть не долго. – и потом эта рыбешка посмотрела на меня таким невинным взглядом, что хотелось удавиться от собственной тупости. Где были мои мозги? Логично ведь, если сами лианы вырабатывают такой дым, то и с плодами не все в порядке.       Почесав свой затылок, я тяжело вздохнула. Внимательности мне чертовски не хватало, что очень плохо, ведь однажды это может мне аукнуться.       -Ухх! Наелся, - пока занималась самобичеванием, щука уже закончила с поеданием виверны. Повернувшись к нему лицом, мне довелось наблюдать идеально вычищенный скелет огромной рептилии. Глаз предательски дернулся. Прошло слишком мало времени, я все еще не привыкла к «чудесам», творящимся здесь. Впрочем… Глядя на довольную щуку, в моей голове появилась предательская мыслишка, что я и не привыкну к этому.       Долго нам так переглядываться не пришлось - «день» на дне подходил к концу, черепаха начинала медленно закрывать свои глаза. В отличие от «рассветов», которые происходили резко, «закаты» были плавными, это давало возможность дневным тварям найти подходящую щель и забиться туда. Чем я, собственно, и решила заняться. Наплевав на щуку, я резко рванула в сторону скалы и принялась искать в ней небольшую пещерку или хотя бы лаз. Отсутствие нормального питания и частых походов в туалет меня прилично вымотали. Казалось бы, что можно сбросить за четыре дня, однако брюки мне теперь приходилось подтягивать довольно часто. Проклятая дырка, которую я могла бы заткнуть собой, все никак не находилась, а темнело меж тем все быстрее. Конечно, можно было остаться и на открытой поверхности, главное - подальше от слизней, но когда рядом с тобой что-то копошится, а ты этого не видишь, то это плохо действует на мой сон. Любители пошастать ночью обычно не лезли в разные щели или пещерки, так что там самые спокойные ночки проходили.       Подходящую дырку я нашла уже почти в кромешной темноте, удачно споткнулась и, рухнув на колени, обнаружила небольшой лаз. Парковалась я в него задним ходом. Хоть и говорят умные люди, что если прошла голова, то пройдет и все остальное, я была уверена в обратном. Если проходила задница, значит, можно будет сложить и все остальное. Мне повезло, не знаю, благодаря голодовке это или тому, что у меня от природы задница не размером с галактику, в лаз она поместилась, да и сама щель оказалась вполне глубокой. Упаковавшись полностью, я свернулась непонятной загогулиной и наконец-то смогла прилечь. День был выматывающим, особенно то, что я видела при передозе галлюциногенами. Тяжело вздохнув, я наконец-таки смогла закрыть глаза и заснуть.       Чтобы проснуться вместе с черепахой, которая распахнула свои сияющие зеньки, и в ужасе понять, что не могу пошевелиться. По началу была мысль, что у меня попросту все затекло, но потом стало ясно: тело полностью парализовано. Мне и моргать удавалось с трудом. Радовало то, что я дышала пока нормально. Задохнуться во сне от паралича - не самый лучший исход. Лежа в каменном кармане без возможности пошевелиться, мне приходилось бороться с паникой. Дыхание участилось, из-за чего я начала сдувать пыль прямо себе в глаза, да вот только закрыть их было неимоверно страшно. Казалось, что если я их закрою, то не смогу их открыть больше никогда. В какой-то момент я сильно выпала из реальности и, тихо поскуливая, начала глотать слезы. Из-за чего паралич? Из-за отравы, которую я не только понюхала, но еще и жрала? Или это из-за моей «болезни»?       Мне было настолько страшно, что я была четко уверена: будущего у меня нет. Мне было суждено сдохнуть в этой каменной щели, и никто никогда не узнает про это. Я так сильно увлеклась соплежеванием, что и не заметила, как что-то, схватив меня за одежду, потянуло наружу. Повезло, что я просто была парализована, а не окоченела. Согнутые в коленях ноги легко разогнулись и не застряли в проходе. Уже оказавшись вне каменного кармана, я, ослепленная ярким светом, дала волю всем своим эмоциям и разрыдалась в голос.       Я рыдала и кричала так громко, не имея возможности пошевелиться, не зная, появится ли у меня вообще такая возможность. Мне было все равно, что кто-то вытащил меня на божий свет, и что он собирается сделать. Я не пыталась успокаивать себя или тешить ложными надеждами. Все, что я ощущала тогда - это отчаянье, и в него я опускалась все ниже и ниже. И если я думала, что уже опустилась на самое дно, то это было не так. В моем личном кошмаре, в жизни, которая ломалась каждый раз, когда я ее хоть немного собирала в целое, оказалась пропасть без дна.       Рыдала я долго, настолько долго, что день уже подходил к своему логическому концу. Удивительно, но меня так никто и не съел. В итоге я затихла. Это было вполне ожидаемо, я бы не смогла прорыдать весь день в чисто физиологическом плане. Слезы попросту в определенный момент закончились, и из горла вырывались надрывные всхлипы, да и то вскоре прекратились и они.       Я лежала на земле не в силах пошевелиться, глаза болели, как и полагается после хорошей истерики, а в голове впервые за долгое время была пустота. Я ощущала абсолютное безразличие, поэтому я не сразу заметила, что тот, кто меня вытащил, до сих пор рядом.       -Какое же ты проблемное существо, - недовольно проворчал некто знакомым голосом. Щука. Поняв, кто находится рядом со мной, я никак не отреагировала на это. Будь у него намерения меня сожрать, наверное, я бы и кричать не стала. Но эта рыбина не ела меня. У меня даже сложилось впечатление, будто она пробыла со мной все это время, что я орошала землю своими слезами.       -Скоро стемнеет, а до тебя не дозовешься, - рыбешка скорее ворчала, чем серьезно мне выговаривала, - эй, ты там живое? Учти, если ты сдохло, я тебя съем.       Тон, которым было это сказано, явно не подразумевал сказанное. Он был шутливым.       -Жива, - зато упрямство мое даже диким отчаяньем не задавить. Осознание, что я отвечаю надоедливой рыбешке на чистом упрямстве, заставило меня усмехнуться. Надо же, у меня остались силы и на такое.       -Что с тобой случилось? Ты странно себя ведешь, - между тем продолжила свои расспросы щука.       -Не могу двигаться.       Я не задумывалась над ответом, он попросту вылетел раньше, чем я успела как следует его обдумать. Молчание в ответ затягивалось, а я не могла элементарно поднять голову и посмотреть, почему эта рыбешка молчит. Возможно, обдумывает, как меня лучше будет съесть. Щука так и молчала в ответ до тех самых пор, пока окончательно не стемнело. Эта темнота мне не нравилась, она делала меня и без того слабой, плюс я оказалась не в убежище. Легкая добыча.       Стоило мне подумать над тем, что щука в дальние дали уплыла, как рядом кто-то тяжело вздохнул.       -Надеюсь, я не пожалею об этом, - с этими словами рыбешка схватила меня зубами за куртку и стремительно потащила. Спрашивать «Куда?» я не стала. Вряд ли мне ответят, так как рот у моего носильщика был занят, да и я уже смирилась с тем, что меня все же схарчат. Но вот когда я резко взмыла в воздух, для меня это стало полной неожиданностью. Голова резко метнулась назад, из-за чего я подавилась, и весь не продолжительный полет пыталась откашляться. В итоге, когда я приобрела возможность разговаривать снова, меня довольно резко и грубо швырнули на твердую землю.       -Тфу ты! Вроде не нолах, а тяжелая какая, думал, не дотащу.       А вот сейчас обидно было! Я возмущенно выдохнула:       -Договоришься сейчас! – я и не надеялась на то, что напугаю рыбешку, но возмутиться хотелось. Странно, еще не так давно я размазывала сопли по земле, а сейчас даже ругаться есть силы. Щука на мои возмущенные вопли не отреагировала должным образом, она будто вообще не слушала меня. Рядом слышалась возня, а затем все затихло. Что-либо говорить я не решалась. Складывалось ощущение, будто скажи я хоть что-нибудь, и это будут мои последние слова. Тишина была тяжелой и давила на осознание не хуже парализованного тела. Эмоционально я была вымотана, да вот заснуть никак не удавалось. Я лежала в той же позе, в которой меня бросили. Сложно было сказать, удобная она или нет. Тело все равно не ощущалось, а в темноте не разобрать, лежу я боком или смотрю в потолок.       Странное чувство, тревожное. Непроглядная тьма на меня плохо влияла. Чем больше я в нее смотрела, тем больше начинала бояться. Мне еще этого не хватало - боязнь темноты заработать! В итоге я похоже все-таки задремала, иначе никак не объяснить то, что когда я очнулась, рядом со мной на стопке книг сидела моя лучшая подруга, которой не могло быть здесь. Осознание того, что я опять славливаю глюки, пришло быстро, только теперь я понимала это. А еще я дала себе зарок не жрать больше тех груш. Падлы, вы предали мое доверие!       Будучи в сидячем положении, она вытянула ноги и с интересом стала осматриваться вокруг. Подружка моя выглядела так, как я ее и помнила всегда: бежевая юбка-карандаш, белая блузка, длинные русые волосы, домашние тапки в виде зеленых динозавров, которые я ей подарила на один из новых годов, и сигарета в зубах. Обычно именно в таком облике я и заставала ее, когда вламывалась к ней домой. В те моменты она, как правило, собиралась на свою подработку администратором. И тут она здесь, в таком чужом и негостеприимном мире. Рассматривая, как она крутит головой вокруг и обследует обстановку, я не заметила, как со злости загребла в кулак земли. Вот что мне нравилось в своих галлюцинациях, так это то, что в них происходило то, чего и быть не могло. Эта ситуация напомнила мне те странные попадания к голубям. Там же в реальном времени я валялась парализованная, и единственное, что нормально могла сделать, так это вздохнуть; даже моргать было чересчур тяжко. Шум от шуршания земли привлек ее внимание, и она обернулась на меня. Хотя шум был таким тихим, что в обычной жизни она едва ли услышала бы его.       -Ты злишься? – словно не веря, что я способна проявлять гнев, спросила она. Мне оставалось лишь сцепить зубы и со свистом выдохнуть сухой воздух. Ты всего лишь глюк, я не буду с тобой разговаривать, уходи. Мне отца за глаза в прошлый раз хватило! Но в слух я не смогла этого сказать, в горле была настоящая пустыня. Прореветь пол дня и не пить нормально - это не могло не иметь неприятных последствий.       -Почему ты злишься? – продолжал вопрошать глюк, принявший вид моей подруги. Послать бы тебя крепким словцом. Я подняла на нее обреченный взгляд. Ее вопрос прозвучал как-то издевательски даже. Меня сжирало отчаяние от происходящего, и весь этот салат был заправлен сильным чувством вины. Не помня имен близких, все, что я могла, это называть их «отец» и «лучшая подруга». Я прям-таки представляю себе, как я иду по улице и обращаюсь к ней: «Эй, лучшая подруга, пошли завтра по магазинам». Отвратительно. И потому весь этот коктейль невероятных эмоций не позволял мне прогнать ее, как и нормально отбиться в тот раз от отца.       -Да ладно тебе, это же просто имена, они как названия, дай мне другое и все будет хорошо, разве нет? – мой глюк, как и сама эта стерва, в жизни был еврейских кровей, обожал отвечать вопросом на вопрос даже самой себе. Бесит.       -Имена - это часть нас, они так же важны, как и твой раздолбанный денди, который пора выкинуть на помойку.       Слова давались тяжело, и горло сильно саднило, но я смогла сказать, смогла ответить.       -Не трогай мой денди, он мне важен как дорогая сердцу память, - как обычно она защищает нерабочую приставку своего детства, которую по сей день хранит в красивой коробке под кроватью.       Этот разговор был абсолютно бессмысленный, и он отвлек меня, потому я расслабилась и в итоге совершенно упустила тот момент, как оказалась поднята над землей своей подругой за грудки. Ой-ой, родная, откуда у тебя столько сил? Ее же лицо, приблизившись впритык к моему, исказила жуткая улыбка.       -Неужели ты, тварь, думала, что если пожирала моих детей, то это тебе сойдет с рук? – я вцепилась в руки своей подруги и попыталась оторвать их, но хватка была железной, я даже сдвинуть их не могла.       -Что за… - договорить мне не дали и сильно встряхнули, у меня аж зубы клацнули. Приблизившись к моему уху, моя личная галлюцинация начала зловеще шептать:       -Ты находишься в месте, где сильнейший убивает или пожирает слабого. Ты жрала моих детей, теперь я буду медленно пожирать тебя изнутри...       Жуткий холодок пробежал по моей спине. Это что, со мной сейчас съеденная груша разговаривает?! Я растерялась и упустила шанс что-то придумать в ответ. А затем резко открыла глаза в настоящем. Тело все еще было парализовано, но теперь я знала причину. Чертов салат, которым я злоупотребляла, решил мне отомстить. Я сцепила зубы и громко ими скрипнула. Теперь к общему дерьмовому состоянию еще и прибавилась дикая ярость. Даже пострадать нормально не дают! Только стоит мне смириться со своим положением и лечь, чтобы тихо и мирно сдохнуть, так обязательно берут меня за яйца и заставляют продолжать жить из чистого упрямства. Мамочка бы мной гордилась.       -О! оно наконец-то очнулось. Ну горазд же ты спать, - пытаясь себя хоть как-то успокоить, я не сразу заметила присутствие щуки.       Лежала я в позе звезды, пялясь прямо в потолок, что позволяло рассмотреть попавшую в поле зрения рыбешку. Щука выглядела так же отвратительно, как и до этого, правда, теперь еще и лыбилась стремно.       -Ты все еще не можешь пошевелиться?       Я утвердительно моргнула, но мой ответ не сильно расстроил рыбешку.       -Ничего, я знаю, как тебе помочь ненадолго, а взамен ты поможешь мне! – и было это сказано так, будто я давно согласилась.       -Я знаю, что ты существо, упавшее сверху, да и у тебя есть такие удобные отростки, которые позволяют тебе хорошо охотиться на нолах. Я же хочу попасть наверх, но из-за этих тварей не могу улететь далеко. Поэтому я решил! Ты поможешь мне попасть наверх, а я возьму тебя с собой! – чем больше щука говорила, тем больше в моих глазах плескалась надежда. Под конец его монолога мне показалось, что надежда даже поплыла на волю. Шанс! Это превосходный шанс, который я ни за что не проебу. Я там, кажется, рыдала, что все очень плохо? Ха, я передумала, сейчас все очень-очень хорошо. Думаю, мой положительный ответ щука поняла по взгляду. Ответить голосом было проблематично: хотелось пить.       -Для начала вернем тебе способность двигаться…       Наш план с щукой по имени Черри был прост, как две копейки. Главную роль в предстоящем побеге, конечно же, выполняла я. Черри, щучья морда, вызвался лишь доставить меня в кратчайшие сроки до места, откуда лететь наверх не так далеко, ну и соответственно вытащить нас на своем горбу. Моя задача была оборонительной. Во-первых, я должна была набрать слизней и, глядя на довольную морду щуки, я их еще и тащить должна была. Тонкий намек на то, что слизни разъедают все, кроме камней и плюща, был проигнорирован, а на вопрос, куда мне тогда складывать эту мерзость, ответ был «вон у тебя дырки на теле, туда и суй». Естественно, он имел в виду мои карманы, однако, если бы Черри не сказал мне незадолго до этой фразы, что не знает, что такое «женщина», я бы сочла его слова оскорбительными. Так я лишь позыркала на тварь чешуйчатую, как на кучку дерьма. Рыбешка еще долгое время бросала на меня косые взгляды, из-за чего у меня сложилось мнение, что эта тварь еще и сексист. Ибо женщин он величал как «оно». Но, невзирая на все наши странности, мы продолжали планировать и воплощать в жизнь эти планы. Так появилось «во-вторых». Следующим этапом стал сбор плюща. Чертов сорняк был не только какой-то разновидностью полуразумного монстра, которого я безбожно жрала, так еще и имел крепкую структуру, что позволяло использовать его вместо веревок. Из плюща мы с Черри решили сделать факелы и сплести для меня нечто вроде гамака, на котором я и буду сбегать. Плести гамак предстояло мне, поскольку у Черри были плавники, и он мог только базарить, не затыкаясь. Искусство плетения было для меня неведомо, да и все приготовления необходимо закончить за один день. От гамака пришлось отказаться, и в жарком споре мы с Черри сошлись на том, что я просто привяжу себя к нему. Щука была недовольна, но не сопротивлялась, а я, помня все то, что со мной происходило до этого, теперь не доверяла никому. Тут даже сорняки те еще шутники. Черри был продуманным малым и с легкостью мог гамак вместе с моим телом где-нибудь бросить, а так у него и шанса не будет.       Дело оставалось за малым. Мне необходимо было поесть и вернуть способность двигаться. Черри предложил мне поесть этих блядских груш, но я категорически отказалась от столь щедрого предложения. Травиться еще сильнее не хотелось. Бедной щуке пришлось изощряться и искать мне другой травы, коей стал мох. Черри бросил это мракобесие на мое лицо и довольно сказал: «Кушать подано», а затем невероятно сильно шибанул меня по ногам своим хвостом. От боли я заорала и, свернувшись в большой круг, матами пообещала поджарить этого ублюдка и сожрать как добавку к мху.       -Зато ты снова можешь двигаться! – с гордостью проорала щука между перерывами моих ругательств. Двигаться я и вправду могла, но в каких-то местах чувствительность все еще отсутствовала. Ублюдок, до чего же больно-то!       -Только помни, что это эффективно ровно на один день. В твоем теле еще достаточно яда, его нужно выводить, боль притупляет его действие. Все-таки малинка полуразумный монстр. Удивительно, что ты столько ее ела, и притом слегла только сейчас, - рассуждала в слух рыбина, а я наконец-таки справилась с болью и, пощипав мох, принялась скатывать его в небольшие шарики. Если этот мох также является монстром, то я стану пожирателем чудовищ. Да и было у меня предположение, почему я не сразу отравилась. Не зря у меня желудок ее плохо воспринимал, эту малинку.       Трава на вкус оказалась горькой, но сочной. Глотать я ее не стала, а лишь сплевывала, зато пить так адски больше не хотелось. Без еды придется немного потерпеть. Надеюсь, наверху я найду что-нибудь менее опасное, чем растущий здесь плющ. Немного размявшись и перекусив, я запрыгнула верхом на щуку, и мы отправились на промысел. Набрать подходящее количество малинки оказалось проще простого. Черри притащил откуда-то длинные кости, на которые я начала наматывать растение, делая из них нечто похожее на факелы, затем подготовила себе ремни безопасности. Оставалось самое сложное – добыть слизней.       Тогда я узнала, что Черри боится этих тварей, как огня, а мне они были в принципе отвратительны.       -Ну же, давай, я верю, что у тебя получится, - подбадривала меня щука, выглядывая из-за какого-то булыжника. Моим же недовольным выражением лица можно было заставить лимон скиснуть. Я перевела взгляд с щуки на слизня и поморщилась. Эта отвратительная хуевина имела цвет детской неожиданности и колыхалась из стороны в сторону, благо не пахла. Если бы не шанс выбраться отсюда, хер бы я вообще подошла к слизням настолько близко. Однако, сейчас я стояла впритык к ним и, держав одной руке лиану малинки, а в другой плоский камень, на котором собиралась держать слизня, молилась хоть кому-нибудь, чтобы в будущем мне не пришлось связываться с желеобразными чудовищами.       Добыть кусок слизня мне удалось с раза пятнадцатого. В первый раз я приложила лиану слишком сильно, и, возгоревшись, она иссушила слизня. Самой же пришлось задерживать дыхание и после уползать куда подальше от дыма. Двигаться я, конечно, могла, но бегать у меня не выходило: проклятый монстр в моем теле все еще пытался меня прикончить. Как только я поняла, насколько сильно нужно прикладывать лиану к слизню, дело пошло лучше, если не брать в расчет момент, когда один из этих ублюдков попытался меня накрыть собой. Оказывается, у слизней в самом низу есть зубастая полость размером с приличное дупло, а зубки в этой пасти так передвигаются, бррр!       Черри очень выручил, выбив из-под прямого удара меня, а заодно и всю мою дурь. Бедро все еще болело от удара, зато жива осталась. Почесав больное место, я в очередной раз проверила, хорошо ли затянула узлы на лианах, которые фиксировали меня на щуке, затем посмотрела на маленькую каплю слизня и, кивнув Черри о своей готовности, дождалась, когда рыбина соберется силами и рванет вверх.       Стартовали мы резко. Черри понесся с такой скоростью, что я чуть по собственной неуклюжести и рукожопости не выронила слизня. Мне повезло: этот ублюдок, оторванный от своего родителя, еще не имел собственной пасти и разинуть на меня ее не мог, зато прилипал ко всему, к чему только можно. Так что слизень прилип к рукаву моей куртки и не упал. Еще я заметила, что он, в отличие от огромной туши, пожирал вещи намного медленней. А между тем я верхом на щуке поднималась все выше. Вскоре мы достигли опасной высоты, где летали виверны. Нас они заметили быстрее, чем мы надеялись, и, сбившись в огромную стаю, рванули на нас. Черри изо всех сил старался лететь как можно быстрее, но из его неиссякаемого словесного поноса, пока я собирала лианы, мне стало известно, что он был самым медленным среди летающего населения ущелья, зато эта рыбка могла летать невероятно высоко, что позволяло нам добраться до вершины. Черри рассказывал, как не раз пытался выбраться отсюда, но всегда попадался вивернам на глаза. Однажды бедняге даже не повезло. Летающие ящерицы так сильно подрали его шкуру, что он больше не мог удерживать себя в воздухе. Тут-то я и узнала, что это за голубятня, у которой мне довелось побывать ранее.       Черри рухнул на стул за накрытым столом, словно мешок с картошкой, и каким-то способом умудрился себе прикусить язык, а когда он поднял свою голову и увидел, кто сидит за столом, Черри потерял и дар речи.       -Они мессии! Легендарные чудовища Ущелья Страха! – кричала тогда рыбешка, пока я сдирала листья с лиан и сворачивала их в клубок. То, что голубиное семейство - непростые ребята, это я поняла и сама, но не совсем. До меня дошло, что щука имела в виду под «мессиями».       -Что в них такого особенного? – я засунула один из свернутых клубков в свой карман и, устроившись на земле поудобней, начала слушать главного болтуна.       -Как это - что? – возмущенно крикнул Черри, - они способны переместить тебя к себе, попутно полностью исцелив твои раны! Они рассказывают такие невероятные истории, а еще, ты не поверишь, они могут обращаться в людей! Вот на этом моменте я даже заинтересовалась. В людей? Но разве чудовища, живущие в этом ущелье, не проходят его, чтобы получить человеческий облик? Росинка говорила, что это цель многих чудовищ, идущих по пути демонов. Свои мысли я решила не держать в себе, и в итоге озвучила. Черри ненадолго задумался, но все же ответил. Коряво, конечно, но даже его версия имела место на существование.       -Они такие же древние, как и само это место. Некоторые говорят, что голубиная семья так устала от невзгод человеческого бытия, что вернулась в ущелье. Оно напоминает им родной дом.       Я решила ничего не говорить щуке на этот счет. Из пройденного мне стало хорошо известно, что в это ущелье никто не возвращается просто так, да и, уверена, во внешнем мире куда веселее, чем тут. У меня родилась собственная версия о причине присутствия тут голубей. Эти странные представители любителей посрать на памятники прятались от кого-то. Почему я так решила? Все было логично: они живут в странном подпространстве, даже не в основном ущелье. Этот момент я прояснила у щуки для себя, и она подтвердила это. Вторым моментом в пользу того, что голуби прятались, стала их странная любовь вытаскивать к себе гостей на время. Черри говорил, что провел у голубиной семьи пару дней, а я там оказывалась всего на несколько минут. Странный факт, я обещала себе подумать над ним позже. В общем, голубиная семья была хоть и сильна, но чего-то боялась. А щука все восславляла пернатых, как каких-то божеств. Нет, естественно, я также была у них в долгу. Если бы не эти голуби, то я бы окочурилась еще в самом начале пару раз. Однако, желания восславлять их у меня не было.       -А как они выглядят-то в человеческом облике? Я так поняла, что ты видел его, - стоило задать этот вопрос, как Черри засиял, как свежеотпечатанная монетка.       -Они огромные. Такие высокие, что заслоняли собой солнце. Чем-то похожи на тебя, но ты же… как это правильно произносится… жен-щи-на, во! Ты женщина, а значит, не человек, хоть и похожа!       Ебаный сексист. Я, рыча, схватила с земли один из неубранных мотков лиан и швырнула в ахуевшую в край щуку. Моток прилетел прямёхонек в глаз рыбины, из-за чего он свалился на землю и заскулил, называя меня убийцей и чудовищем. На себя бы посмотрел, рыба говорящая.       Глядя на подбитый глаз Черри, я злорадно улыбнулась. Будет он тут еще называть меня не человеком! А затем от мыслей меня отвлек крик на уровне ультразвука, издаваемый вивернами.       Эти облезшие ящерицы настигли нас быстрее, чем мы успели достигнуть высоты, которую они не способны были пересечь, высоты выше, чем длинная шея ярко-окой черепашки. Это значило, что на сцену пора выходить было мне. К сожалению, слизня мне удалось добыть всего одного, так что я называла его «последней спичкой». Было очень важно поджигать один факел за другим и давать время на передышку как мне, так и щуке. Если наглотаемся этого дыма - весь план полетит коту под хвост. Первый факел загорелся на ура, а кусочек прилипшего к рукаву слизня, успевшего этот рукав пожрать немного, превратился в тлен и осыпался вниз пеплом. Набрав побольше свежего воздуха и защемив нос пальцами, я стала махать из стороны в сторону факелом. Как мы и предполагали с Черри, виверны не сразу поняли, какого хера происходит, и влетели в дымовое облако, чтобы попадать вниз уже в полнейшем нокауте. До точки прорыва оставалось всего ничего. Мне очень сильно хотелось вдохнуть воздуха, но предстояло зажечь второй факел, пока не догорел первый. У меня уже мелькали черные мушки перед глазами, но я упрямо махала дымящимися факелами, стараясь отпугнуть виверн. Еще немного и я бы скорее всего потеряла сознание, но чудо случилось: Черри сделал условленный ранее маневр, который означал, что точка пройдена. Я выкинула все еще дымящиеся факелы и наконец-таки вздохнула. Здесь было темнее, чем ниже, поскольку сюда почти не достигал свет от ярких очей черепахи, но я верила, что очень скоро мы окажемся наверху, где есть нормальное солнце.       И только мы с Черри расслабились, как рядом промелькнуло нечто огромное, а затем заверещало громче и басистее, чем другие виверны. Было еще не совсем темно, и мы с щукой в полной мере рассмотрели до ужаса огромного дракона. Эта херовина была размером с пассажирский авиалайнер, черного цвета, из-за чего почти сливалась со скалой, за которую она уцепилась.       Я ощутила себя такой мелкой и ничтожной, что на мгновение потерялась в реальности. Меня объял ужас: мимо этой хреновины нам не проскочить. Дракон же угрожающе рычал, но пока с места не двигался, да и Черри повис в воздухе. Я ощущала, как он дрожит от страха. Нам нечего было поставить против такого врага.       -Черри, ты же видишь в темноте? – голос дрожал от ужаса, но мне удалось из себя выдавить этот вопрос. Щуке повезло меньше. Она говорить не могла, но, судя по смазанному движению головы, отвечала «да» на мой вопрос. Я искренне надеялась, что он ответил «да».       -Я не хочу сдаваться, - тихо прошептала щука, и я его прекрасно понимала. Черри был болтлив и любопытен, словно он маленький ребенок, но он не был трусом. Я же трусом была, но упрямства во мне наблюдалось больше, чем трусости.       -Тогда давай утрем этой ящерице нос. Мы меньше и маневреннее, будем уворачиваться, - я покрепче сжала лианы, которыми примотала себя к щуке. Дело было дрянь, нам необходимо было выбраться! Я почти перестала чувствовать ноги. Этого я, конечно же, Черри говорить не стала.       Щука повисела еще немного в воздухе напротив огромной туши дракона и, оценив, куда ему лучше всего лететь, стартанул в выбранном направлении. Дракоша, не ожидавший такой неслыханной дерзости, щелкнул своими зубами мимо нас, давая Черри совершить очередной маневр. Дракон взревел и, отцепившись от скалы, рванул за нами. Он был быстрее и сильнее, но у огромной туши, не привыкшей охотиться на мелкую добычу, был существенный недостаток: дракон оказался неуклюж. Последнее, что я увидела до того, как Черри нырнул в кромешную тьму, это то, что дракон укусил сам себя за хвост.       Подниматься в абсолютной темноте было намного страшнее, чем падать, тем более на хвосте висела здоровенная злобная ящерица, поэтому я начала напевать первую попавшуюся на ум песню:       -Жили у бабуусиии, два веселых гусяяя…       -А-а-а-а-а, пожалуйста, не вой, я чуть от страха не помер, - тут же отозвался Черри, делая очередной уворот в какую-то из сторон.       -Одииин серыый, другооой белыый, два веселых гусяяя, - проигнорировав слова щуки, я продолжила напевать, правда немного тише.       -Шуу, Шууууу, - впервые за все то время, что мы общались с щукой, она позвала меня по имени. Что сильно меня удивило и отвлекло от пения.       -Чего тебе? – недовольно пробурчала я.       -Там впереди есть узкий проход между скалами. Прижмись ко мне как можно теснее, я попробую влететь в него.       Я незамедлительно прижалась к рыбине и даже обняла ее руками, хотя все это время держалась за лианы. Черри громко засопел и изрядно прибавил в скорости. После я поняла, что щучка не шутила, когда говорила, мол, проход узкий. Несмотря на то, что я вжималась в холодную рыбину всем телом, меня задело и сильно оцарапало спину. Камни разодрали куртку и футболку. Судя по ярким ощущениям, я разодрала спину. Однако, нам удалось проскочить узкий проход, а вот большой дракоше, который сильно увлекся погоней, не удалось пролезть в ту щель, через которую удрали мы. Я ощущала себя тараканом, до ужаса счастливым тараканом. Грохот врезавшегося дракона и обиженного вопля снизу был усладой для наших с Черри ушей.       А когда мы увидели просвет впереди, мы даже с Черри заорали от радости. На секунду мне показалось, что и без того быстрая рыбешка рванула еще быстрее. Когда мы вырвались из той дыры, Черри, парящий над землей, закричал, при этом рыдая:       -Я же говорил тебе, что это самый быстрый путь! Мы смо…- договорить щучка от радости не успел, так как ему резко прилетело по морде, отправив моего бравого коня в нокаут. Уже падая вниз, я увидела виновника нашего падения. Обезьяна, одетая в доги* с алым бантом на голове и полными ужаса глазами, смотрела на падение ангелов в чертоги ада. Тело среагировало раньше, чем мои мозги. Вытянув руки вперед, я схватила чертову макаку за лодыжки и тройным весом повисла на ней, утягивая эту суку мохнатую за собой, на дно. Макака не растерялась и, успев за что-то схватиться, не позволяла себе упасть, а заодно и нам с Черри. Только вот она не забывала дергать ногами, пытаясь сбросить нас.       -Мастееер, спасите, меня схватило какое-то чудовище! – проверещала обезьяна. И, судя по всему, ее начали тащить на себя. Это было весьма вовремя. Я перестала ощущать помимо ног также и задницу, и, чую, еще немного, и руки отказали бы.       Макаку я держала крепко, несмотря на то, что там внизу тяжелым грузом висел Черри. Я выбралась, меня вытащат, а то, что будет потом, я обязательно решу, и похуй, что это будет.       Мой злобный смех разнесся по округе, заставляя вздрогнуть мерзкую обезьянку. Еще немного, осталось потерпеть еще чуть-чуть.