Мышонок.

— Ты правда так сильно меня любишь? — она говорит спокойно, с некой усмешкой в голосе, разрезая давящую тишину. Её глаза сияют в полумрачной комнате. Кажется, сейчас в ней проснулся внутренний демон и он готов разнести всё к чертям, стоит его раздраконить. Окна завешаны плотными шторами, отчего в комнату не попадает ни капли света. Лишь одно окно слегка приоткрыто, а из небольшой щели просачивается яркий луч света, после стремится к столу, освещает стопку документов на нём, дальше, плавно скользит к стройному телу президента, желая приобнять беловолосую, нежно потрепать её по изящным волосам, а после рассмеяться и прокричать: "Я могу Саяка, а ты нет!". Она ревновала сейчас даже к этому лучику. Она завидовала ему, ведь отчасти ему повезло больше. Он свободен и делает то, что вздумается, в то время, как Игараши, подобно собачонке служит верой и правдой президенту, не осмеливаясь подойти ближе. Она молчит и тишина продолжает угнетать её. Зачем президент позвала её? Неужели она хочет посмеяться над ней? Луч солнца не попадает на черноволосую. Он освещает лишь восхитительное тело президента, отчего брюнетке с каждым разом все тяжелее дышать. Она знает, что весь остаток своей жизни, будет серой мышью в тени президента. Но, из-за безграничной любви к беловолосой, она и не на такое согласна. Девушка делает резкий глубокий вдох и быстро успокаиваясь, грудным голосом произносит: — Да. Саяка не видит её лица, не видит, какие эмоции переполняют её, однако маленькая усмешка заставляет её вздрогнуть и уже отчаяться. Ей страшно, они не в силах понять голову. Каково это быть.. Отвергнутой? Саяка планировала никогда не признаваться в своих чувствах, однако рано или поздно все тайное становится явным. — Вам опять скучно? — тихо, с дрожащим голосом, подобно меланхолику, произносит девушка и опускает взгляд в пол, начиная разглядывать свои туфли. — Нет, но вчера, я кое-что слышала. —президент допивает чай, — Я вижу, ты рада моему неожиданному приезду. Президент приехала уж слишком неожиданно. Ей даже показалось, что это была очередная проверка на верность Игараши. Неужели она ей не доверяет? Хотя отчасти это было верным, осторожным ходом. Нельзя было просто так взять и поставить all-in с парой троек. Или же проще говоря, было наивным доверять тому, кто так близок к тебе. Ведь даже такой человек, может обернуться недругом и, в один прекрасный день, снять маску покорности. Однако, девушку слегка задевало недоверие президента. Лицо Саяки заливается краской, ведь она только что поняла, о чём идёт речь. На мгновение ей стало так стыдно. Боже. Это было похуже испанского стыда. Ах, как же она хотела бы провалиться под землю, в самый ад, где она могла спокойно, не стыдясь уже ничего, любить президента. Как же она сейчас хотела бы выколоть свои несчастные глаза, лишенные жизни, дабы не видеть надменность на лице любимого человека. Как же сейчас она хотела бы пожалеть саму себя. Приложив руку к груди, девушка сжимает пиджак и слегка вздрогнув, на шаг отходит назад. Что же, время сбросить карты. — Мне очень жаль, что вы слышали это. Саяка слышит своё тяжелое дыхание. Ей очень неуютно. Чувство, будто бы она маленький сорванец, разбивший вазу. Прикрыв глаза, девушка постаралась успокоить себя, но картина вчерашнего, только сейчас заставила её так смутиться. Вчера, она осмелилась ублажать себя прямо в комнате студенческого совета и прямо на месте президента. Она чувствовала запах её парфюма, медленно сходила с ума и подобно собаке, чувствовала спокойствие. Девушка была уверена, что никто не услышит её тихие стоны и несчастные всхлипы, неразделенной любви. Даже нет, не так. Вчера ей было всё равно, услышат люди или нет. — Саяка, — спокойный бархатный голос заставляет девушку вздрогнуть и выпрямиться. — Ты так сильно меня любишь, что готова на всё? Вопрос загоняет в угол. Почему президент спрашивает об этом? Разве она не знает ответ? Сейчас, Саяка просто не можешь убежать от своих мыслей. Они въедаются в мозг, пропитывают его насквозь, вызывая тем самым сильную головную боль и пульсацию в висках. Девушка чувствует себя маленьким мышонком, запертым в одной клетке с дикой кошкой. Чувство беспомощности, отчаяния и сладкий привкус легкой надежды. Это подобно облизыванию острия ножа. Одно неверное движение и ты почувствуешь металлический привкус во рту. Это подобно хождению по краю крыши, где один неверный шаг заставит тебя расплатиться с жизнью. Но было то, что сильно огорчало Саяку. Факт того, что она никогда не сможет быть в отношениях в Сенпаем. Не дано хищнику жертву любить. Если не хищник убьет жертву, то жертва убьет хищника. Это закон природы, который, увы, не изменить. Саяка, даже не задумываясь, быстро ответила на этот вопрос. — Да, президент. Ответ вызывает очередную улыбку на лице Кирари. Причём такую, что ты даже не поймешь, издевается она или же искренне смеется. Оба варианта были крайне печальными для Саяки. Однако даже после надменности и всяких моральных, для Саяки, издевательств, президент казалась ей великолепной женщиной. Той, кого можно ставить в пример. Той, кем можно бесконечное количество времени восхищаться. Однако девушка понимает, что до конца своей жизни, она будет находиться в тени этого солнца. Поставив пустую чашку на стол, Кирари плавно поднимается. Тишину нарушает легкий скрип кресла. А после, все вновь затихает. Как можно описать эту тишину? Точно — "Как у мертвеца в гробу". Увы, но в комнате настолько тихо, что и президент, и Саяка слышат свои сердца, которые, кажется, на мгновение забились в такт. Она идет плавно, подобно самой настоящей английской Леди, пристукивая небольшим каблуком на туфлях. И в это мгновение, только сейчас, Саяка видит её лазурные глаза, в которых уже плясали черти. Игараши прежде такого ничего не видела. Это в одно время и пугает и возбуждает. Неужели она предложит сыграть с ней? Le poker avec le diable* — опасная игра и уже заранее известно, кто победит, а кого ждет жуткое наказание. Может, она предложит ей сыграть в это? Или.. Может она предложит сыграть в другое что-то. Что-то более изящное. Брюнетка не могла предугадать действия Кирари, и из-за этого, все становилось намного интереснее, а мазохистская сущность Игараши, кажется, начала просыпаться. Саяка, по своей природе, прирожденный лидер и умеет хорошо играть. Не просто же так она попала в студенческий совет. Однако, девушке непривычно играть с президентом, ведь почти всегда, в большинстве случаев, брюнетка была только дилером. Девушка помнит, как как-то раз, Кирари учила Саяку играть, а та, постоянно поддавалась, желая поднять настрой президенту. Беловолосая же часто злилась по этому поводу и неоднократно повторяла, что ей не стоит подыгрывать, да и сама она терпеть не может лесть. Она и объяснила, что такими темпами, Саяка навсегда останется жалким животным, способным лишь вылизывать туфли хозяина. После этого, Игараши забыла о "поддельной игре". Игре, в которой победителем всегда будет Кирари. Брюнетка с каждым разом становилась все лучше и лучше, однако обходить президента ей так не удавалось. Она не стремилась к победе, а так же не получала удовольствие от самой игры. Она получала удовольствие только от внимания президента. Брюнетка гордилась тем, что все же смогла вытягивать игру на ничью. Саяка хоть иногда и поддавалась, но она никогда не сдавалась. Девушка помнит, как президент, весело смеясь, сказала, что любит упорство и веру в ней. После этого, девушка стала уверенней в себе и смогла достичь уровня игры студсовета. Она перестала считать себя мусором и её самооценка значительно выросла. Саяка всегда искренне удивлялась победам и мастерскому обману президента. Ах! Как бы она хотела быть похожей на неё. Как бы она хотела хоть раз победить её... Из мыслей её выводит нежное объятие президента. Широко распахнув глаза, белая, как лист девушка восхищенно ахает, тая в руках возлюбленной. Президент же улыбалась, вдыхая аромат волос своего секретаря и сильнее прижимая её к себе. Только сейчас, ей в голову пришла отличная идея, которую она как раз и хочет воплотить в жизнь. Только вот.. Поступит ли Саяка так, как учила её сама Кирари? Или она ни капли не изменилась и осталась той же подлизой? Обнимая девушку, она чувствовала тепло, будто сердце кохая так и пылало от страсти. Хотя, Кирари знала, что оно так и есть. Прильнув своими губами к тонким губам Игараши, беловолосая прижала ту к стене, подставляя колено между её ног и лишая всякой возможности побега. А Саяка, бедная Саяка стояла с потупленным взором, с огненными щеками, с трепещущим сердцем — не могла отворотиться, когда Кирари прижалась к ней своими губами. Она целовала её, целовала с таким жаром, что вся вселенная казалась в огне горящей. Прикрыв глаза, девушка уже таяла в сладкой порочности, она уже летит на самое дно, где и пройдет все круги ада. В её мыслях всё было идеально, она чувствовала, как с каждым бесстыдным прикосновением президента, раскаляется еще больше. Она была подобно галлию, которому достаточно тепла рук, чтобы расплавиться. Разве не чудесная химия? — Стань на четвереньки и поцелуй мою обувь. Кирари ожидала, что девушка не пойдет против её приказа. Она слишком хорошо знает Саяку. Слишком хорошо. Игараши уже не чувствовала тех нежных объятий, прежде заставляющих её трепетать, как осиновый лист. Скользнув вниз по стене, девушка поднимает печальный взор на своего Дьявола-искусителя, который сейчас улыбался, предвкушая дальнейшее. Чего она ждет от неё? Саяка смиренно прикрывает глаза и становясь на четвереньки, подобно кошке, прогибает спину. Лицо её пылает, но если президент сказала сделать так, значит так нужно и девушка против этого никак пойти не может. Некоторое время она думает о переменчивости президента, но все же решается и наклоняясь, целует ногу своей Госпожи. Любой её взгляд мог заставить Саяку замолчать.

Навеки.

— Хорошая работа. — стараясь сдерживать ухмылку, ведь она только что угадала действие Саяки, Кирари гладит по голове несчастного кохая, а после, ледяным тоном, словно жалости в ней вовсе нет, произносит: — Раздевайся. Кирари ожидала, что игра будет неинтересной, но её огорчал тот факт, что они пока не сдвинулись с места. С Саякой, увы, неинтересно играть, ведь её слишком легко прочесть. Словно большими буквами все выцарапано на лице. Внутри брюнетки словно что-то разрушилось. Ей стало так неловко, так обидно и так страшно, что легкая пелена слёз, подобно художнику-реалисту, размазала все краски мира, придавая живописи страшный тёмный оттенок, делая совершенно другую картину. Картину реального, жестокого мира. Порывисто дыша, Саяка медленно стягивала с себя всё, что возможно, сильно стыдясь своего тела. Она осталась в одном нижнем белье, которое так и шло ей. Она делала это неосознанно, словно с детства её учили поклоняться президенту. Может, оно так и есть? Она готова на всё, ради неё. И даже, если та как-то предаст её, Игараши будет любить её всегда. До конца своей жизни. До последнего вздоха. — Даже скучно. — мучительница сделала долгую паузу и схватив Саяку за руку, потянула на себя, поднимая податливое тело и впиваясь в белоснежную шею секретаря. Саяка была ватной. Столько эмоций перемешались в ней! Голова раскалывалась, сердце трепетало и все постепенно темнело в глазах. Девушка осмелилась прижать к себе её, она посмела потрогать ту по волосам. Счастье было недолгим. Кирари, не отрываясь от шеи девушки, повела ту к окну и наклонившись к ушку, тихо прошептала: — Выпрыгни в окно. Эта фраза вызывает недоумение у Саяки. Что? Она.. Так и сказала? — Но.. Президент.. Я же.. Умру.. — теперь она не скрывала слезы и жестокую обиду. — Кто знает. Шанс пятьдесят на пятьдесят. — смешок, — Мне даже стало интересно, как выглядит поломанный физически человек, как торчат кости и какое выражение лица у мертвого тела. — снова пауза, — К тому же, мне не составит труда найти нового секретаря. Да. Именно сейчас Кирари давит на неё. Она прекрасно знает, что чувствует Игараши. Кажется, игра приобрела свои краски. И как же поступит Саяка сейчас? Неужели смиренно подойдет и выпрыгнет в окно? Глаза президента засияли, указывая на то, кто здесь доминант. Саяка была даже не удивлена. Она предполагала, что умрет в одиночестве, страдая от неразделенной любви, корчась от боли ревности и боли в сердце. Девушка собрала всю волю в кулак и утерев слезы, медленно, ватными ногами, подошла к окну. Столько мгновений пронеслось в голове, столько важнейших событий. Первая встреча, первая игра, важное поручение, чаепитие.. Саяка разрыдалась в голос. Неужели президент и правда не шутит? Неужели ей плевать на все чувства Саяки? Сильный порыв ветра распахнул окно и девушка почувствовала легкое касание солнца. Сейчас оно было вовсе не теплым; девушка даже не была уверена, солнце ли это. —Президент, — Кирари сверкнула глазами, — Я правда, вас очень люблю. Помните, — тихий всхлип, — вы учили меня не сдаваться и не подчиняться, а я.. Пообещала вам. Пообещала никогда не покидать вас. Извините.. — она подошла к окну. — Мне придется нарушить данное вам обещание. Мир потерял краски и стоило ей обернуться, тяжело вздохнув и утерев слезы, что бы достойно, с высоко поднятой головой, умереть красиво, дабы хоть какая-то частичка воспоминаний с Игараши, навсегда осталась в ледяном сердце президента. Девушка слабо улыбнулась и только хотела сделать этот отчаянный шаг, как президент затащила её обратно, предварительно закрыв окно. — Довольно. Игра воистину оказалась скучной, но тут, отчасти, Кирари винила себя. Слишком она поторопилась и кажется, переборщила, надавив на Игараши. Но если все же, в следующей игре, она будет вести себя так же — Кирари уже не будет такой милосердной. Конечно, ответ Саяки её воистину разочаровал, но слёзы безэмоциональной, сдержанной леди того стояли. Саяка была не разочарована. Она ждала этого момента. Момента, когда президент все же её остановит. — Президент, я.. — Не найду я секретаря лучше, — Кирари вновь приобняла её, — Однако, мне по-прежнему нужно многому тебя научить. — Мне оч.. Беловолосая перебила её. Однако Саяка была даже не против, ведь это была фраза, которую она ждала всю свою жизнь в академии. Измученная девушка в один момент словно набралась энергии. — Я люблю тебя, Саяка.