***
— Что это? — я вертела в руках министерский бланк. — Это ваш отпуск. — Принудительно?! — Ваша проницательность очередной раз доказывает, что вы на своем месте, мисс Грейнджер, — выразился мой шеф. Разве? Разве этого я достойна? Толку воду в ступе. Мне доверяют массу документов, о существовании которых не догадывается магическое сообщество, но вести исследования в какой-либо области — увольте. — Увольте, — последнее я, дуреха, произнесла вслух. — Не уволю, а отпущу отдыхать. Вы отказались от отдыха сразу после войны, хотя Министерство щедро предлагало оный. Потом учились, заканчивали седьмой курс. И после не путешествовали, не вышли замуж. Вас подождало бы много министерских постов, и этот в том числе. Что же вас держит сейчас? Риторический вопрос… По дороге домой заглянула в Отдел международного магического сотрудничества и спросила у Флер, откуда такая щедрость. Ведь меня отправляли не только чулки вязать или читать книжки. В документе было оговорено конкретное место с определенным количеством выделенного на отдых времени. — Эрмиона, ха-ха, тебя не пхроведешь! Так вот бывает, Министехрство отмечает своих гехроев путевками в духрацкое место. Тепехрь войну вспоминают все хреже. Да ты вхроде бы одна отказалась тогда. Но я тебя понимаю, — молодая женщина с чертами вейлы состроила понимающую гримаску на совершенном личике. — Эм… С каких это пор Карибы стали дурацким местом? — я уже мысленно расставила шезлонг. — Ну, там… Впхрочем, тебе ведь уже сказали, что от нее не отвехртеться. Несколько следующих дней я делала по старой маггловской привычке прививки от тропических инфекций и варила зелья на все случаи жизни. Но, какие бы маленькие пузырьки я ни использовала, утопией было провезти их все в самолете, как и сушеных червей, змеиную чешую, кости крыс и прочую зельеварческую неприглядщину, которая могла бы вызвать одно недоумение в аэропорту. Способ путешествия в очередной раз доказывал, что мероприятие бюджетное и продвинуто так называемыми маггловедами. Невероятно популярное направление с некоторых пор. В аэропорту царила кондиционированная прохлада. Я гордо вышагивала, путаясь в полах длинного сарафана. Не хватало мне еще в первом в жизни отпуске одеться комфортно и неприметно. Я вообще изменила кое-что в себе. Например, подстригла волосы очень коротко… Подозреваю, так я пряталась сама от себя, от своего прошлого, которое принесло больше разочарования, чем удовлетворения. Ведь сладость плодов победы быстро плесневеет, когда дивидендами выступают одиночество, неустроенность и отсутствие чувства нужности, как и любви. Перестав выполнять некую миссию, я осталась без ориентира в жизни. Таким образом, сменить обстановку было не просто удачным решением, а жизненной необходимостью в моем случае. Пройдя регистрацию, я растеряла концентрацию и погрязла в думах. Былое и думы… Ноги сами внесли меня по лестнице на борт самолета. Потом я заняла место, пристегнулась сразу. Покаталась на кресле. Получила соседа. Не более, чем обычный полет в никуда. — Добрый день, — я здоровалась, глядя в иллюминатор. А в нем отразилось чертовски знакомое лицо! То есть это лицо даже оборотка не возьмет! Словно в замедленной киносъемке, я повернулась в сторону одного из своих профессоров. Бывших профессоров. Спутать носатую бледность Северуса Снейпа можно было... Да нельзя ее ни с кем спутать! В свою очередь, Снейп скривился таким известным манером, как будто у него зуб заныл нестерпимо. После оправдания его персоны по всем статьям, происшедшего в отсутствие обвиняемого (тот активно прощался с непонятно в чем державшейся жизнью), его было не видно и не слышно. Снейп уединился, занялся наукой, патентованием старых и новых составов, открыл модную аптеку, где можно было за баснословные деньги заказать у «доктора Фауста» все, что душе волшебника угодно. Поговаривали всерьез, что у него в закромах вырос-таки философский камень. Немудрено для того, кто поборол саму Смерть, не фигурально говоря. Но в этом и был весь мистифицирующий талант Северуса Снейпа. Создай он камушек на самом деле, информация немедленно появилась бы в Отделе тайн. — О! Вы! — он впервые утерял, кажется, дар язвительного оратора. Затем Снейп достал из кармана сильно уменьшенную книгу, пасанул рукой без палочки, совершая увеличивающее заклинание и углубился в чтение. А у меня не было иных развлечений, как уставиться исподтишка на своего бывшего преподавателя. Да. М-м… Я не помнила его иным. Всегда противоестественно бледен. Выражение на лице одинаковое: разные степени отвращения ко всему живому, разбавляемые иногда самодовольным злорадством. Такая личность. И мне было не привыкать. Во всяком случае, нельзя же так радикально окунаться в новое. Должны быть какие-то якоря с окружающей действительностью, когда я сама стала на себя не похожа. Самолет пошел вверх. Я лучше бы умерла, чем сделала то, что сделала. Но я, зажмурившись на протяжном выдохе, ухватила неосознанно руку своего соседа. Обычно в самолетах прощается такое непристойное поведение. Но мне показалось, что по моим жилам распределяется какой-то отвратительный тлен бесчувствия. Как будто я к мумии проклятой прикоснулась. Совершенно, как я поняла, не знакомый мне мужчина выдернул свою руку и оправил рукав пиджака свободного кроя. Ах, мы же на отдыхе… Он заказал аскетический омлет, я — рыбу. Мне подали бокал красного сухого вина, а на его столике красовался зеленый чай. И это на четвертом часу молчаливого соседства. Готова поспорить, его разрывало на части от желчи. Он хотел бы высказаться, что я похожа на стриженого енота, что мне стоит прикрывать свои костлявые плечи и в модельный бизнес меня не возьмут по росту. Но все это было плодом моих собственных куцых фантазий. Конечно же, Северус испепелил бы меня одним словом. А я чувствовала легкий хмель, мешающий и дальше представлять кирпичную стену. — Почему вы не возьмете немного выпить? Мы ведь на отдых летим. Хэй-хэй… — Может быть, потому что я не хочу омрачать себе приземление. Я крайне редко употребляю спиртное. — Значит, я по вашим меркам часто? — мне не нравилось, какой оборот принимает дело. — Я бы запил, будучи на вашем месте, — отрезал он, не надеясь на взаимные оскорбления. — На вашем месте, профессор, может захотеть оказаться только умалишенный! — Истеричка. — Хам. — Я вас не трогал, — справедливое замечание. Не трогал… Ты нас трогал всю дорогу, «родной». Играл все время в какую-то тройную игру — ни нашим ни вашим. Вел себя по-скотски. Продемонстрировал на мгновение странную изнанку своей натуры, заключенную в сфабрикованные воспоминания. Туше, профессор! — Прошу извинить меня! Но Министерство перещеголяло в толерантности миру магглов даже магглорожденных на этот раз. Я со значительно большим удовольствием воспользовалась бы порталом. Снейп сдержано кивнул. После приземления нас ждал дождь. Он шел сплошной стеной. Пока я доковыляла до здания аэропорта, по моей фигуре можно было анатомию изучать. Зельевара кто-то встретил, раскинув шатер приличного зонта. Соответственно, мой негаданный спутник исчез в недрах черного автомобиля. А я была вынуждена искать свой трансфер. В отеле я оказалась во втором часу дня и поняла, что это определенно рай, только не тот рай, о котором мне мечталось с момента получения путевки. Маленький номерок в колониальном стиле с белеными стенами насквозь промок от самого воздуха. Система кондиционирования заключалась в плетеном потолочном вентиляторе из тридцатых годов прошлого века. Двери на балкон были открыты, я раздвинула шторы и почувствовала себя в настоящей пиратской истории. Балкон выходил на заросший, почти превратившийся в джунгли парк. Пол, выложенный плиткой, был засыпан сочной листвой, сорванной довольно сильным ветром. Я не стала герметизировать комнату, а просто пошла принять душ и переодеться. На следующий день и еще через день, посетив тысячелетний баобаб, я стала разбираться в интенсивности дождя. Иногда дождь перерастал в липкую, горячую сырость. Туристов не было вовсе, так что можно было рискнуть начать колдовать. Мою жизнь сопровождал только немногочисленный персонал, состоявший из управляющего, выдавшего ключи и пропавшего из виду, повара, с которым я оговаривала меню за сутки лично, и горничной. Порядок в комнате наводился каждый день. Сегодня был именно такой день. Глубоким вечером, когда округу наполнили мрачные и опасные колышущиеся тени, еле разгоняемые слабыми бликами фонарей да светом из двух окон Богом забытого отеля, я вышла на свою террасу. Присела, распахнув полы красного халатика и выставив так и не загоревшие ноги. Приготовилась раскурить жутко развратную сигару. Здесь ведь можно было совсем недорого приобрести настоящую кубинскую сигару, скатанную вручную на бедре кубинской женщины. Она торчала прямо в непроницаемую черноту неба, вспыхивая на кончике красноватым отсветом тления и больше всего напоминая во рту среднестатистический член. Дым плыл и окутывал ароматной горечью. Такая сигара отличается от сигареты, как Лондон отличается от Барбадоса. Отель был построен террасами. Подойдя к перилам, житель верхнего этажа мог вдоволь наглядеться на соседа снизу. Слава Богу, что в высоту здание имело всего три этажа и было пусто. Но я заметила у перил фигуру в черном. В ореоле света, льющегося из-за спины, различить нечто большее, чем силуэт мужчины, невозможно. — Добрый вечер, — раздался голос с верхнего балкона. Щеки стремительно заалели. Сигару я уронила, сбив подожженный край. Но суетиться, прикрывая ноги, было поздно. Голос этот я узнала бы и вслепую. — Неплохой вечерок для прогулок. — Надеюсь, мисс, что вы воздержитесь от хождения по парку. Здесь водятся змеи, пауки и насекомые, за колючими растениями давно не следят. Мне нравится это буйство природы, но только когда я его контролирую. — Контроль лишь иллюзия. Почему вас нигде не было видно? — Я инспектировал свое приобретение. А вы знаете толк в иллюзиях? Например, таких… Я взметнулась вверх ногами и поднялась на целый этаж, оказавшись, должно быть, напротив очень странного Снейпа. Полы злосчастного халатика занавешивали лицо, открывая взору шелковые пижамные шортики. Молнией пронзило ощущение странного прикосновения. Я поняла, что он поцеловал мое колено, находившееся аккурат напротив его лица. В полной тишине я была перевернута и на сопротивление размениваться не стала. Я была не просто готова — меня буквально размозжило нежданным напором собственной похоти. Ничего мне не хотелось знать об этом уникальном любовнике. И прежде всего, почему да как… Искаженные обстановкой, его черты приобрели таинственный налет пиратской лихости. В данную единицу времени нас связывали только два тела, а далеко не воспоминания, чувства и эмоции. И я бы не придала столь фатального значения простому сексу, случившемуся даже со столь неординарной личностью, какой являлся Северус Снейп. Но меня угораздило уснуть от вязкого, приятного переутомления в чужой постели и проснуться только поутру. Худощавый и долговязый… Он был абсолютно обнажен. От духоты кожу покрывала испарина. Волосы рассыпались веером по подушке. Спина без прикрас демонстрировала четыре ужасающих вертикальных шрама. А на шее, у самой кромки роста волос, оказывается, притаилась еще одна татуировка, скорее всего магическая. Ювелирно выполненная маленькая голова ворона. Мне показалось, что птица следит за мной живым глазом. Теперь хотелось знать о нем все… Зарекалась же оставаться на территории любовников дольше, чем этого требуют инстинкты. Всегда возникают совершенно лишние желания, вопросы. Женское воображение услужливо подставляет кавалера в виньетку «долго и счастливо». И я ушла, путаясь в украденной простыне, халат остался на балконе. Немного потерявшись в локациях отеля, я наткнулась на собственные запертые двери и применила беспалочковую алохомору. Кое-что и я могу. На душе было странно. Он появился на завтраке. Чуть напряжен, заметно по вернувшимся особенностям мимики. Но и я смотрела открытыми глазами без страха, а лишь с любопытством. Конечно, возраст начал отражаться на лице. Складки вокруг рта — раньше они были не такими. Оказывается, я помню, как выглядело его лицо во времена моего ученичества и активной войны. Вероятно, сейчас причиной всему была попытка улыбнуться. Я не помню такого выражения прошлой ночью. Страсть, ярость, мука удовольствия, но только не улыбка, ни тени ее. Я потешала его среди бела дня. — Ешьте, мисс Грейнджер! Вашу одежду сегодня доставят из прачечной. Я надеюсь, что происшедшее останется в этих стенах, — высказался он основными тезисами, будто диктуя новый состав. — Иначе было бы неудобно. Я не создаю дешевых сплетен вокруг своей персоны. Стремительное движение. Он не за руку меня ухватил, а сжал вдруг подбородок, оттягивая нижнюю губу большим пальцем. Показалось, что холодная тьма его глаз вынимает душу, выворачивает наизнанку. Куда тут было есть?! Меня затошнило не на шутку от страха! Он присел и заговорил монотонно, не ожидая каких-то просьб. — Вокруг вас не антураж для романтического свидания, а всего лишь мой бизнес. Я изъявил желание поучаствовать в благотворительной акции Министерства и никак не влиял на распределение. Мне не было известно ни сколько будет человек, ни каков состав гостей. Когда-нибудь отель будет принимать туристов, возможно и не магических. Также я не могу украсить ваш отдых хорошей погодой. Сейчас на острове сезон дождей. Впрочем, я должен вам сигару… Его предложение было столь явным, что я смогла только кивнуть, ожидая вечера, как новогоднего чуда.***
Я восседала на коленях просто мужчины, откинувшего все регалии. Казалось, что влажный, измочаленный край тлеющей сигары хранит вкус его губ, которого я не знала. Определенно, в нашем странном дуэте не было места поцелуям. Как и разговоры в него монтировались натужно. Но хотела ли я этого молчаливого плотского гурманства, столь же буйного, как климат здешних мест? Я поминутно задавала себе этот вопрос, сочтя в ходе внутренних монологов, что Снейп не стал намного красивее на лицо или привлекательнее физически, ведь он ничего не менял в себе. Вот уж воистину человек Всегда! Тем страннее было думать, что он мог испытывать простое влечение ко мне как к женщине, а не как к научному эксперименту. А я — к мужчине, а не вымышленному персонажу моего бреда. Как?! Я все-таки задала себе этот вопрос… — Ох, поднимите уже наконец-то руку и задайте свой вопрос, — предложил он издевательским тоном. — Так ведь вам будет легче? Но я позволю только один… — Это щедро! Я бы вообще не решилась. Но, мистер Снейп, я играю нечестно. Откуда вам знать, что мой вопрос не повлечет пространного ответа? — Я действительно не стремился узнать его содержание раньше, чем вы его произнесете. — В таком случае расскажите о себе то, что очень хотели бы поведать, — предложила без тени эмоции. Мое лицо не должно было выдать алчность. Сейчас я нестерпимо хотела услышать все, что ему взбредет на ум рассказать. Даже если ответ будет односложен. Тогда у меня появится уникальная возможность дополнить его мысленно на свое усмотрение. Северус — иногда его хотелось называть исключительно по фамилии, по старой памяти, а иногда жизненно необходимо по имени — перехватил нашу общую сигару, дым выдохнул колечком с видом забавляющегося профессионала. Я подсекла достаточно ловко, чтобы он мог сорваться с крючка. Ответ требовал некоторой концентрации. — Почему вам кажется, что вы должны что-либо знать обо мне? — Я не могла представить себе раньше эту сторону вашей жизни, — отвечала совершенно честно, но нарушая условия договора. Ведь он должен был сам избрать тему, а не рассказывать мне, с чего вдруг ему взбрело в голову реализовывать со мной некоторые инстинкты. Или я хотела услышать именно это? Комплимент из его уст… — Какую из сторон? — он ухмыльнулся. — Ведь вам достанет фантазии вообразить многогранность моей личности, а не тот картонный слепок, который все почитают за настоящего Снейпа. — По крайней мере, я не настолько удивилась, когда вы ушли работать на себя, игнорируя предложения Министерства. — Понять раба может только тот, кто сам имел хозяина или несколько хозяев, как в моем случае, — сказал он совсем невесело. — Я пришел к выводу, что рассказать. Исповеди не мой профиль. Но вы вызываете приятное чувство безопасности. Не знаю только, доставляет ли вам удовольствие роль вечного буфера. — Возможно, когда-нибудь я обращу свою особенность себе на пользу, — я должна была продолжать эпатировать. — Сомневаюсь, — он продолжил после короткой паузы. — Вам будет интересно узнать, что ауру несравненности и величия я создавал ценой титанических усилий и работы над собой, которая велась всю дорогу в неправильном направлении. Все дело в том, что в школе я был типичным неудачником, которого никто не любит. Мои способности раздражали наставников, а пренебрежение общепринятыми нормами поведения, которые только отвлекали меня от самого главного в жизни — поиска, влекло за собой непонимание сверстников. Вам ведь когда-нибудь, хотя бы на заре пробуждения способностей, хотелось докопаться до сути магии? — Боюсь, что нет! — выпалила я на одном дыхании, ошалев от перспектив ума и одновременно безумия собеседника. — К сожалению, именно темный поиск ведет наикратчайшим путем к выявлению некоторых закономерностей. Он просто их не утаивает. А истину, что всесозидающей силой является только любовь, начинаешь понимать, лишь теряя ее. Теперь вы с гордостью можете сказать, что имеете некоторые представления о причинах моих метаний в рамках небезызвестного временного отрезка. Сигара уже не доставляла должного удовольствия. Стало неудобно вести разговоры. Значительно уместнее сейчас было поместить в рот нечто другое и перестать бессмысленно сотрясать воздух. И вновь он был прав, предупреждая, что правда не всегда доставляет радость. Иную правду лучше и не знать. Да ко всему прочему библейские рассуждения о созидающей силе любви от Снейпа были вдвойне неудобны и неуместны, даже в контексте любви к несравненной Лили. Я потушила довольно большой окурок, давая понять, что разговор окончен. Снейп крепко ухватил меня за руки, свел запястья вместе и приложился к внутренней стороне, скрывая свой поцелуй свесившимися волосами. Я продолжала восседать на его коленях, лицом к лицу, удивляясь неожиданному удобству положения. Ощущения дыхания, прижатых губ сводили с ума, разгоняя ток крови. Сердце с отчетливым стуком просилось вон. Не существовало сейчас ничего более настоящего и правильного, чем мой персональный бред. — Идите отдыхать, мисс Грейнджер… В два шага, не касаясь ногами пола, я оказалась за запертыми дверями. Вот так-то мне! Теперь точно не обойтись без дозы усмиряющего спиртного. Мистер Снейп ко всему был еще и пророком, вещая, что спился бы на моем месте. Я пропустила в баре пару рюмок ароматного рома и отправилась спать с мыслью: ведь в отеле не было никого, кроме нас двоих. Врите больше, профессор, что все это плод моего воображения, а не многоходовая авантюра! На всякий случай я заперла двери не только магически, но и на ключ. Закрыла балкон и погрузилась в плен отсыревших простыней, забыв их высушить магией. Очнулась я поутру от ощущения движения воздуха. Он распахнул балконные двери. Доносился шум дождя. Халат Снейпа был на самом деле не черным, а глубокого синего цвета, что трудно различить в мраке ночи. Я подошла сама. Это было так же легко, как и расставаться с иллюзиями. Он немыслимым образом угадывал то, что необходимо было мне, но брал все же нужное себе. Потянув халат с его плеч, наготе не удивилась, а прижалась с облегчением к изуродованной спине. — Чем ты был занят? — он должен был уловить интонационный переход, говорящий о наступлении следующего этапа. — Работал. — Здесь? — Ну, а где же еще?! Северус повернулся и взъерошил мои пеньки. Наклонился и подул в макушку горячим воздухом сквозь сжатые губы. А я, попутно поглаживанию мужской попы, размышляла, стоит ли назвать его по имени. Очевидно, было не время. — В бестиарии забыли упомянуть тебя! — Ну, нет! Существование вот этого Снейпа — истинная мифология.***
Прошло еще две недели, во время которых мы немного позанимались изучением местной флоры, совсем чуть-чуть. Выпили годовую норму зеленого чая, выкурили хьюмидор сигар. За всю карьеру на любовном поприще у меня не было столько секса — разнообразного, внезапного и запланированного строго по часам, потрясающего, откровенного, не приукрашенного, порою эгоистичного, а иногда внимание намеренно уделялось только мне и моему удовольствию. Могу с полной уверенностью сказать, что я насладилась пороком на всю оставшуюся жизнь. Северус Снейп не превратился в моего кумира. Я не полюбила этого мужчину. Я даже не знала, в чем крылась сила его притягательности. Почему я отдалась ему без смущения и лишних разговоров, когда он шокировал меня внезапным левикорпусом? Возможно, дело здесь было в магии курортного романа. Да и не роман это был, а так, патологическая тяга, подобие воздействия запрещенного вещества на психику. Минуя все запреты. Топча условности. Так, как надо! Идеально! Потому в аэропорту я отнеслась довольно здраво к тому, что Снейп, которого я так и не назвала по имени ни разу, даже в оргазменной кульминации, ушел не прощаясь. Не скомканно, а свободно, своей широкой, чуть резкой походкой он преодолел мгновенно расстояние, с которого бессмысленно кричать, привлекая лишнее внимание. Для меня так и осталось загадкой, зачем он сделал это, и было ли все изначально запланировано. Ради мимолетной интрижки не покупаются полузаброшенные отели на Барбадосе. Слишком малфоевский, широкий жест, не свойственный аскетичному Снейпу. Перво-наперво я успокоилась. Потом жизнь пошла по накатанной программе. Никаких обличительных статей морализаторского толка не последовало. Мы более не были интересны магическому сообществу до такой степени, чтобы перебирать наше белье. Но однажды я проснулась с устойчивым ощущением эскалации внутренних противоречий. Не до такой еще степени, чтобы прийти к нему самостоятельно или назначить свидание на нейтральной территории, но умиротворяющий бальзам я сварила, а заодно и амортенцию. Так, убедиться, что пахнет она больше не свежескошенным лугом, пергаментом и библиотечной пылью. И даже не соленым ветром, сыромятной кожей и солнечно-рыжими бархатцами. Попалась! Амортенция имела стойкий дух сигар и чая, она душила влажностью тропического леса, вызывая мгновенную испарину под носом. Но доминировал в составе запах его тела, горячего сонного тела. Я знала его, узнала, потому что мне долго казалось, он въелся в мою кожу, вытеснив меня саму. Снейп вообще вытеснил меня из себя, вывел за привычные рамки, выполнив все бреши и пустоты. Он никуда не ушел и знал об этом. А я должна была догадаться сама. Дуреха… В одном из откровений он сказал о назначении вороньей головы на своей шее: колдовство это было славянское, редкое, наследие темных времен и общения с некоторыми магами русского происхождения. Защитник всегда обращен оком назад и видит то, что скрыто от глаза владельца. — Северус! — крикнула я в пустоту, не придумав, как буду объяснять свой порыв и подействует ли призыв. Он трансгрессировал к моим дверям. И двух секунд не прошло. Вломился в дом, понимая, что дело дрянь. С ужасом, вожделением и чем-то большим, что я боялась неправильно, преждевременно обозвать, я уставилась на своего героя. Он давал нечто большее, чем можно пожелать, будучи целым миром, не изученной до сих пор вселенной. Вот к какому выводу я пришла! — Северус, — пролепетала я, слабея. — Не знал, что можно так соскучиться по мне! — он заботливо подхватил меня поперек спины. — Не исчезай больше, пожалуйста! — Но почему? Мне казалось, все было естественным для тебя? — я чувствовала по самому дыханию, легкой потере контроля, как он взволнован. — Потому что ты чуть больше, чем весь мир вокруг. И я еще не закончила тебя изучать. Северус… — я осеклась и перевела дыхание. — Я все еще не понимаю тебя и при этом все сильнее влюбляюсь! Ну, а ты в меня влюбился? Хоть чуть-чуть?! Да, я жалкая! Особенно когда вспоминаю, что все еще являюсь женщиной! — Не знаю… Нет! — В таком случае, ты не ошибся. Я обожаю сложные задачи!..