Последняя гордость

Едва ли не к концу января, Хороми перестала, наконец, подбивать всех и вся на празднования, помимо Нового года, еще и православного Рождества и загадочного русского Старого Нового года. Да и то, вероятно, благодаря соседу снизу, вызвавшему в какой-то момент полицию. Хлопот служащие правопорядка, конечно, не доставили и доблестно ретировались от греха подальше, как только увидели удостоверения следователей CCG, которые были предъявлены с порога в качестве документов, удостоверяющих. Однако, это все же убедило Сакаи в том, что пора бы заканчивать с безудержным весельем и заняться работой, да и еще пожить недельку-другую у Аримы, чтобы бомбящий сосед ее не прирезал в подъезде. Второе полноценное рабочее утро без похмелья было прекрасно. На улице было по-утреннему свежо и ясно. Впрочем, Хороми, кажется, не очень радовало ярко горящее небесное светило. Девушка то и дело терла глаза, размазывая по лицу слезы и тихо матеря, по ее словам, ебаный фонарь, и поминутно едва не натыкалась на разного рода уличные объекты и немногочисленных прохожих. — Кишо, ты что-нибудь видишь? — в голосе Хороми послышались едва заметные нотки истерики. Бог Смерти на это как-то неопределенно, но достаточно многозначительно хмыкнул. Девушка же, в свою очередь, психанула окончательно и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагала задом наперед, шмыгая носом и все еще пытаясь вытереть никак не заканчивающиеся слезы. — У тебя что, светобоязнь? — Арима попытался развернуть упирающуюся Сакаи обратно. Хороми на это лишь недоуменно пожала плечами и, все же вернувшись в нормальное для ходьбы положение, тут же попыталась уткнуться физиономией в плащ мужчины. Завершить сие действие ей не дал какой-то оборванец, усердно клянчащий милостыню. — Петр? — девушка стремглав подбежала к нищему и присела возле того на корточки, внимательно вглядываясь в лицо, — Петр… Я думала, ты умер. Помнишь меня? Бомж промычал вначале что-то невнятное, но сконцентрировался и заикаясь, произнес: — Х… Хххх… Х-хо-ро-м-м-ми… За мммной пррр… при-ишли? — чувствовалось, что даже такая речь дается внезапному знакомцу Сакаи с большим трудом, а во взгляде его был заметен панический страх. — Кто, Петр? Боже, что они с тобой сделали? — девушка попыталась приблизиться, но нищий в ужасе отшатнулся, едва не ударившись головой о стену магазинчика, возле которого сидел, — Я не от них, не бойся меня. Я… Где ты был все эти годы? — О-они… Оп-п-пыты! С-сбежал… — Ясно, — Хороми прерывисто вздохнула, догадываясь примерно, о чем идет речь, — Тебя ищут? Петр пожал плечами, потом нервно кивнул, а потом и вовсе ушел в состояние похожее на нечто среднее между обмороком и глубокой задумчивостью. Арима, немало удивленный странным поведением своей девушки и не менее странным ее диалогом с бомжом, только сейчас решил подать голос: — Хороми, что это все… — Тише, не напугай его, — девушка быстро обернулась к командиру, — Кишо, мы с этим парнем учились вместе. Он завалил экзамен и напоследок пытался еще сказать что-то о наших родителях. — Он тоже из «Искры»? — мужчина кивнул в сторону раскачивающегося взад-вперед оборванца. Петр, едва услышав название интерната, пронзительно закричал и, обхватив голову руками, сжался в комок, будто пытался защититься от чего-то невидимого. — Тихо, тихо, Петя… Здесь никого нет. Здесь их нет. Понимаешь? Тебе нечего бояться, успокойся же ты, наконец! — девушка, поняв, что бывший одноклассник ее не слышит, резко встряхнула того за худые плечи и отвесила смачную оплеуху. По щекам оборванца катились слезы, теряясь в недрах жидкой клокастой бороденки, но по крайней мере, он заткнулся и со всем вниманием на которое был способен вперился в Хороми умоляющим взглядом. — П-п-по-о-омо-ги-и, Х-хороми… — Вставай, поживешь пока в моей квартире, а там что-нибудь придумаем, — Сакаи обернулась к Ариме, — Кишо, помоги его довести. Следователи помогли Петру подняться и со всей поспешностью поволокли того, подальше от любопытствующих зевак. Краем глаза Хороми успела заметить несколько, темных силуэтов, мгновенно смешавшихся с толпой. Неужели, руководство «Искры», или еще кто похуже, действительно разыскивает своего бывшего воспитанника и пристально следит за каждым его шагом даже здесь, совершенно в другой стране? Предприятие могло оказаться гораздо опаснее, чем могло показаться на первый взгляд. Нет, вот к чему, к чему, а к такому Арима был совершенно не готов. Что это вообще все значит? Какие опыты? В этой «Искре» что, ставят эксперименты над теми воспитанниками, что не поддаются «правильному» воспитанию? И что же такое нужно было сотворить с человеком, чтобы он стал таким, как этот Петр? Было ли что-то подобное в «Солнечном Саду»? Хотя, не очень похоже, но вдруг… Даже думать о чем-то подобном Кишо было крайне неприятно. Сумасшедший дом какой-то… Наверняка, Сакаи пережила в «Искре» настоящий кошмар, хотя сама считает это нормой, а Петр, судя по состоянию, еще и побывал в аду. Насколько же темным и страшным было прошлое полулюдей из «Искры»? Уже выходя из квартиры Сакаи, оставив Петра отсыпаться наедине с собой, Хороми, угадывая отчасти мысли Аримы, отрезала ледяным тоном, так присущим ей в стрессовых ситуациях: — Все правильно. Технически, мы не люди. Можно испытывать что угодно и получить достаточно быстрые результаты, избавляясь попутно от неугодных экземпляров и получая, наверняка, неплохие деньги за исследования. Безотходное производство… А его… Его, я думаю, будут еще искать, чтобы не молол языком где попало и кому попало. Бог Смерти CCG не счел необходимым снисходить до ответа, хотя и посмотрел на девушку тяжелым и печальным взглядом. Даже его поражал еще порою тот холодный расчет, с которым Хороми говорила иногда о полулюдях в общем и себе в частности. Будто и не о живых существах говорит, а о неодушевленных предметах. Отчасти, так и должно было, наверное, быть, но от этого было не менее больно где-то там, где еще бился в агонии все никак не дохнущий в нем до конца ребенок.