Yesterday.

      Раздражает. Эдди в который раз жалеет, что его лучший друг именно он, надоедливый Ричи Тозиер, чей язык был червивее почвы их родного Дерри. Шутки про маму в этот день задевали сильнее обычного, а подколы и прикосновения отдавались импульсами куда-то в горло, от чего там образовывался ком. Каспбрак сглатывает. Незаметно. После уроков их решают оставить для какой-то беседы, и в итоге, отсидев все уроки, недовольные таким раскладом школьники заполнили класс. И всё бы ничего, да вот только к Эдди подсел в этот раз никто иной, как Балабол. Классная руководительница говорила про поход, и Каспбрак, будучи крайне собранным, фиксировал почти каждое слово на вырванном из какой-то тетради листике в клетку, торопливо выводя кривые буквы. Он бы и дальше радовался перспективе провести время на свежем воздухе, да вот только добираться туда надо было на велосипедах. Место, куда решили пойти в этот раз абсолютно все, находилось сразу за Дерри, около небольшой красивой реки с полем неподалёку. И только тут Каспбрак понял, что сдал свой велосипед в ремонт, а ехать ему не на чем. Остаётся пешком добираться, но тогда, он абсолютно точно опоздает везде, где только сможет. Неуверенно поднимает руку, прикусывает нижнюю губу. И Ричи смотрит, ловит каждое движение, усмехается в ладонь, на которую опирается. Идиот. —Простите, эм... У меня велосипед в ремонте, и...—Эдди запинается. Глаза бегают по одноклассникам, обернувшимся на него, и Тозиер, как настоящий спаситель лучшего друга решает закончить за Каспбрака. —Я его отвезу. У меня всё равно на велосипеде рама хорошая, выдержит,— учитель кивает, а Эдди смотрит на балабола, лицо которого слегка покраснело. Наверняка из-за жары в душном, почти непроветренном помещении. И Каспбрак садится на место, одними губами благодаря Ричи, отвернувшегося в сторону Стэна, чтобы обсудить какую-то девчонку. Ничего нового, но внутри всё сжимается. Раньше они никогда не оставались наедине. Рядом всегда Билл, Беверли, Стэн и Бен. С ними уютно, и, неудачники не ищут причин уйти друг от друга. Их просто нет. Домой они тоже идут вместе, в полном молчании, сильно действующем на оголённые нервы. Реквием по эго. —Эдди, как там твоя мамаша? Наверняка соскучилась по такому завидному любовнику как я!—Тозиер невпопад шутит, и Эдди, тяжело вздыхая, достаёт из кармана ингалятор, вдыхая спасательную смесь, воняющую какими-то травами и химическими элементами. Жуть жуткая, но это уже который год спасает его. Смерть от удушья не то, на чём он хочет закончить свою жизнь. —Замолчи, всю дорогу так хорошо было, пока ты не начал шутить,— честно говорит Каспбрак и улыбается, сам своим мыслям о Ричи, который сейчас наверняка поджимает губы, чтобы не засмяться и не обидеть друга ещё сильнее. —Эдс, не обижайся,— мальчишка закидывает руку через шею "парня—ингалятора" и треплет его по макушке, останавливаясь около развилки. Тут они и попрощаются на сегодня,—завтра я тебя заберу. Смотри, не проспи, красавица,— Тозиер подмигивает и отстраняется, в этот раз слишком быстро уходя. Оставляет Эдди за спиной, смотрящего в землю и трогательно покрасневшего. —Я же просил не называть меня Эдсом... Весь вечер Соня читает сыну нотации о вреде укусов комаров для кожи, о различных растениях, и кажется, уже готова раскопать залежни старых книг, в поисках энциклопедии. Эдди вздыхает, но слушает мать. Во-первых, если не будет делать этого, то о завтрашнем походе можно забыть навсегда, а во-вторых он никогда раньше не перечил ей, уважал, и слушал. Хоть после этого и мог назвать себя последней тряпкой. Девушка с аптеки была права—он неудачник. В портфеле куча различных баночек с пилюлями, сиропов, капель и бинты. Кажется, Соня и сама не до конца понимала, зачем её мальчишке это всё надо, но и её, наверное, можно было бы понять в каком-то смысле. Ночь выдаётся спокойной и душной. Под одеялом тело начинает преть, а без него по ногам идёт холодок. Сон не шёл. Совсем. Глаза не смыкались, и Каспбрак с ужасом думал о том, как же он завтра будет поднимать себя по зову будильника с кровати. Ответ крутился в голове, и он, вздохнув, наконец скинул кусок материи на пол, наплевав на ветерок, изредка проходящий через приоткрытый край окна. А утро, как он и предполагал, выдаётся не лёгким. Он забывает всё, что только может, в попыхах натягивает на ноги носки, искоса смотря на часы. Уже минут через пять "я-не-буду-тебя-ждать" Ричи окажется на пороге, как всегда забыв о собственном опоздании. Времена идут, а он совсем не меняется. Соня целует Эдди и уходит в свою излюбленную комнату, сказав сыну прикрыть дверь. И он терпеливо ждёт стука в дверь, делая самое серьёзное лицо, которое только получается. —Ты снова опоздал. Ричи Тозиер, вы, господин балда,— Каспбрак натягивает вторую лямку портфеля и выходит из дома, не забыв прежде вытолкать друга—мало ли чего тот захочет сказать матери. Та вообще его больше на порог не пустит, пока жива. —О, простите, принцесса, мой конь немного барахлил, но сейчас всё путём,—Ричи проводит рукой по непослушным волосам и садится за руль красивого, новенького велосипеда. Эдди по-хорошему ему завидовал из-за этого. Сам он садится на раму, руками впиваясь в талию Тозиера, чем вызывает ещё одну недошутку,— аккуратнее, мадам! Я не смогу вести так. Снова дорога в молчании. Только Каспбрак изредка вскрикивает на поворотах, ударяя друга кулаком по спине, но не сильно. Страх упасть был сильнее, чем желание врезать слишком много о себе возомнившему Ричи. И страх был оправдан, они серьёзно упали, скатываясь к чертям собачьим. А точнее, в какой-то небольшой овраг, пачкаясь в грязи. —Твою же мать! Какого ты в меня вцепился как макака в гранату?—Тозиер негодовал. Не то, чтобы ему было больно, но велосипед было жалко. Ричи бы и дальше ругал друга, если бы не заметил слёзы на щеках Эдди, которые медленно стекали к подбородку. Волнение перебороло злость, и он подбежал к другу, держа его за плечи. —Эй! Эдди, Эдс. Всё в порядке? Ты сильно ударился что ли?—Тозиер большим пальцем гладит его щёку, растирая грязь и солоноватую воду по ней. Думает секунд двадцать, и сжимает друга в своих объятиях, наклоняясь к его лицу—прости, мне не стоило тебя пугать. Эдди неуверенно тянется к губам Тозиера, касаясь их своими, слегка сминая и смотря в глаза парня напротив, что, однозначно не ожидал такого. Он не считал сколько они простояли так, без напора целуя друг друга. Минуты две, наверное. И отходят, недалеко, но так, чтобы суметь спрятать лица. Неловкая тишина уже который раз за это время висла в воздухе, иногда, разрушаемая пением птиц. Где-то вдалеке от них. —Ты мне тоже нравишься, Эдди,— Ричи отвечает серьёзно, всё ещё не поворачиваюсь к парню,—я совсем не шучу, и не вру,—наконец смотрит в глаза астматика, и Каспбрак улыбается. В тот день они так и не добрались до места пикника, зато провели весь день на пустыре, смотря на лес и о чём-то оживлённо разговаривая. А это, для них, как оказалось, во много раз лучше.