Окружён чёрной бездной

Опять они. Жизнь превратилась в ожидание. Ожидание их прихода, окончания бесед, освобождения, смерти. Я стал больше думать о метафорах и пытаться искать сравнения с прошлой жизнью. Ведь теперь осталось лишь два состояния, из которых выбрать самое отвратительное невозможно. Счёт времени давно утерян, так что не могу точно определить промежутки между их визитами. Одно ясно – всё просчитано до минуты. Но порой кажется, что тянутся недели до прихода одного из попечителей, а иногда успеваю лишь немного отвлечься, как вновь сознание опутывают их умелые нити. Меня окружает чёрная бездна. И глаза не видят ничего - точно как ночью в мире людей. Вспоминаю - как иногда долго не мог заснуть, все придумывал, как мы с Сашей и Тенмой станем взрослыми, как ребята из приюта сменяет лохмотья на нормальную одежду, смогут жить по-человечески. И тогда в тёмной комнате можно было различать очертания предметов. Сперва ночью в той нашей комнате мне казалось, что глаза выкололи, но постепенно организм привыкал к темноте. Здесь же такого нет. И как-бы я ни всматривался, все равно не отпускает ощущение - будто бы парю в непонятном тёмном пространстве. Различимы лишь прутья огромной клетки, в которой меня заперли. Будто бы красивая птица, пойманная для развлечения. Но от меня ждут явно не только пения. Когда кто-то открывает дверь, свет, хоть и очень слабый, но все же гораздо отличающийся от кромешной тьмы, оставляет невыносимую боль, заставляя отвернуться, так и не увидев ничего. Разве что фигуру вошедшего. Гипнос обычно усмехается, завидев эту реакцию. Это, наверное, самый лицемерный из всех моих, то есть Аидовых, слуг. Постоянно пытается уговорить меня как-то измениться, внушает что-то про смерть. Так и представляю, как на его лице мелькает ехидная улыбка при каждой похвале и слове «Господин». Так и хочет угодить всеми методами, пытается добиться моего расположения, но между тем тянет на свою сторону, к выгодному варианту. Сладостный, бархатистый голос будто и правда вводит в некий транс, заставляет довериться и отдаться его словам. Как же противно от самого себя. Ещё же толком и не вырос. Хотя кому должно быть стыдно, так это всей их шайке. Нашли доверчивого подростка, ну и давай им манипулировать. Хотя этот тип и правда убедителен… «Не бойся, мальчик, я помогу тебе. Скажи, что тебя тревожит, о чем ты думаешь?» Хотя… что это я так про него… Смерть – это правда спасение. Ведь как много примеров приведено. Здесь и птицы зимой умирают, а не испытывают жуткий холод, и больной оставляет страдания за спиной после отхода в другой мир... а что ты сказал о моих друзьях? Как их души с лёгкостью и счастьем покинут мёртвые тела… СТОЙ! Опять! Ненавижу тебя, сгинь, оставь меня в покое! И почему я постоянно натыкаюсь на одни и те же грабли. Ведь тактика беспроигрышна. Либо я позволяют лепить из своего мозга все необходимое Гипносу, либо догадываюсь об очередной манипуляции и начинаю сердиться, мечтать о расправе, тем самым призывая Аида. Странно, таких чувств раньше не было. Хотя и тело с Богом подземного царства я и не делил до пятнадцати лет. Или тринадцати. Когда же это началось… В любом случае, прошлой жизни уже не вернуть. Я допустил ошибку, но даже не знаю, где. Сейчас же вся суть моего существования – это пребывание в вечном ожидании и бессмысленная борьба со злом внутри. Победить уже нельзя. Я в плену, мной мастерски манипулируют, но если Гипнос для достижения своих корыстных целей пытается втереться в доверие и ко мне и к Аиду, то Танатосу вовсе плевать на "мальчишку-сосуд". Он навещает изредка, нехотя. Его голос полон холода, будто могильного. Он не кричит, не обзывается, не дерется, но я чувствую, как злость пронизывает все его тело. И моё тоже. Больше всего на свете я мечтаю во время наших диалогов стать смелым и сильным, как Тенма, чтобы подлететь к нему и ударить, унизить, уничтожить. Пандора же смягчает это ничтожное существование. У неё есть свои планы, они понятны мне больше всех. Не знаю - в меня ли, в тело или в самого Владыку, но эта девушка влюбилась. Странно, да? Вроде бы на стороне зла, но и мягкость, и сочувствие, и любовь ей не чужды. Она иногда заходит в мою клетку, кладет голову на колени и, проводя холодной, но мягкой рукой по волосам, рассказывает о всех прелестях смерти и Ада. А на прощание целует. И всегда после её прикосновений мое человеческое тело покрывается ранами, все пропитывается отвратительным запахом крови. Не могу так терпеть, не хочу, страшно, больно, прекратите! Но иногда появляется Он. Будто вышвыривает меня из привычного тела, заставляя наблюдать, как против моей воли движутся мои руки, губы произносят слова, врезающиеся в душу, подобно длинным острым ножам. - Смерть – это спасение, да, Алон? Чаще всего Его приходы заставляют меня испытывать невероятную злость, зависть, уныние и прочие грехи. Они же Его и вызывают. Голова раскалывается, как упавший со скалы кувшин, все тело жжет и будто разрывает на части. В такие моменты хочется вернуться в ту бездну. Да, она давит, да, она пугает, но в ней не так больно и отвратительно. Его приходу сопровождают звуки похоронных барабанов и Его леденящий хохот, что создает жуткую обстановку, откуда хочется тот же час сбежать, но нельзя. В такие моменты душа шепчет, нет, кричит, молит о спасении. О смерти. Но в этот раз время шло иначе. Воспоминания о Саше, наверное, одной из чудеснейших девушек, что когда-либо знал, напомнили и о её подарке, рука сама потянулась к сокровенному браслету. Дверь небрежно распахнул кто-то из богов, отчего я дернулся, чуть не разорвав заветный подарок. - Почему так внезапно и без предупреждения?! – щёки запылали от смущения и ярости, будто ты раскрыл свой потаённый сундучок, в котором хранишь самое ценное, а кто-то абсолютно чужой и даже противный тебе заглядывает в него и чуть не разбивает. Эмоции переполняли, нахлынули воспоминания о приюте, о Саше, об им же убитых детях. И осознание того, что больше ничего такого не будет, что им не суждено встретиться, что всё оставшееся от того времени призрачных воспоминаний – лишь ненужный браслетик да призрачные воспоминания, но эти твари и их попытались омрачить. - Эти цветочки тебе больше не понадобятся, перестань страдать ерундой и освободи уже место для Владыки Преисподней… Эти слова стали пророческими. Не знаю, может быть, это было космо, а может и божественная суть, но энергии хватило на большее, чем просто призвать Аида. Я увидел его. Теперь вместо того, чтобы вытолкнуть мою душу из тела, один из трех великих братьев просто находился передо мной в каком-то пространстве, наверное, меж мирами живых и мертвых. Высокий черноволосый мужчина с пронзительным синими глазами, коего представляют на древних кувшинах и скульптурах. Его лицо не выражало никакой злобы, да и не чувствовалось её рядом. Самым негативным здесь был я. Бог слегка улыбнулся и провёл пальцами по моей голове, как-то по-доброму, по-отцовски. И теперь запах смерти, исходящий от его одежды, не казался страшным и холодным, а наоборот – родным. - Очаровательный ребёнок. Ты же узнал меня? - Да, - я шепотом ответил, нервно съеживаясь. - Славно. Меня бояться не стоит, - он видел каждую эмоцию, каждое желание, отчего походил на некого приближенного к современным идеализированным богам. Голос Аида был взрослым и строгим, но в то же время располагающим к себе, из-за чего тревога постепенно исчезала. – Все кончается, все встретятся со мной. Ты тоже умер бы, тело твоё сгнило бы, а душа отправилась бы в Ад. Но пока что я буду владеть тобой. Пойми, что в моих поступках нет ничего дурного, ведь это естественно. Как тебе хотелось избавиться от мук лишь с попаданием в ту клетку, но эта жалкая жизнь продолжалась так долго, не правда ли? Так и людям будет проще отправиться в небытие. Ведь ты же мучаешься, наблюдая за страданиями бедных, надеешься на их благополучие или даже хочешь отомстить тем, кто считает себя выше других и вознесся на верх социальной лестницы? И я тоже, поэтому и стараюсь забрать их туда, где нет места мирским страданиям и эмоциям. Но так получилось, что нам придётся немного потесниться, пока я не смогу окончательно избавить твою душу от мук, так что стоит узнать о наших приоритетах расставить все по местам, а после я займу твоё тело… Боги-близнецы, Пандора, судьи и призраки становятся на колени перед Тёмным Владыкой, презрительно оглядывающем это сборище тщеславных лицемеров, желающих получить похвалу и славу. Он может уничтожить всех и вся, не оставить и следа. Но покуда возле бога смерти будет стоять маленький мальчик Алон с золотыми волосами, Афина с Пегасом будут иметь возможность победить, а люди – выжить.